• Анонимность общения, которая позволяет устранять пугающее ощущение открытости своей личности для публичной оценки.
• Возможность обращения к информационным ресурсам, и, в таком виде, к культурному наследию, то есть подключение к потоку мировой культуры. Э. Эриксон считал, что это позволяет преодолевать ощущение изоляции, возникающее вследствие социальной некомпетентности, «которая может привести подростка к трагичскому уходу, но которая также, если он удачлив и талантлив, поможет ему ответить голосам, обращающимся к нему… через века посредством книг, картин и музыки» [224, с. 197].
• Избирательность в отношении и партнеров по общению, и тем, а также произвольность установления и прекращения контактов, благодаря чему содержание и режим общения становятся максимально комфортными.
• Практически неограниченные возможности для «игры с идентичностью» [105, с. 233], которая, являясь формой социальной игры, позволяет преодолевать диффузию идентичности в процессе рефлексии «полуосмысленных» ролевых переживаний типа «я запрещаю тебе» и «я запрещаю себе» [224, с. 174]. По формулировке Н. Д. ЧсОомч вой, осознание «составных частей» своей личности и приобретет» навыков управления ими является необходимым условием личное! ного развития и духовного самосовершенствования человека. Множественность и изменчивость идентичности в виртуальной комму никации отражает развертывание структуры собственной личности и исследование породивших их потребностей [209].
Перечисленные возможности Интернета оказываются ценными как условия развития социальной компетентности. Кроме того, необходимо отметить еще ряд особенностей витруальной жизни, создающих совершенно специфические условия для решения такой задачи развития, как обретение независимости от родительских образцов поведения:
• Возможность отстранения (наличие неразделенных с окружающими переживаний, впечатлений, мыслей), изолированности (недоступность для нежелательных в данный момент контактов), отчуждения (обусловленная технологией Интернета свобода от необходимости реализации родительских программ и подчинения интроектам вообще), обратимость отсутствия (сохранение физической возможности вернуться в семейную среду при желании) создают комфортные условия для преодоления зависимости от семьи. Эти эффекты Интернета делают пребывание в нем аналогом юношеского путешествия, который называют в качестве адекватного средства взросления Э. Эриксон, Ф. Дольто, Г. Шихи.
• Физическое пребывание вне привычной обстановки подразумевает испытание, преодоление и в общем — накопление нового опыта, что оказывает влияние на мнения, представления, способы поведения, ощущение собственной компетентности и связанный с этим рост субъективной независимости от родительского автрритета. Территория Интернета виртуальна, но это не является препятствием для путешествия в нем. Об этом говорит, в частности, наличие в Интернет-сленге терминов с пространственным оттенком: сама Сеть есть нечто протяженное в пространстве, домен — область, сайт — место; жаргонное метр, то есть мегабайт; в Интернете совершаются действия, связанные с пространственным перемещением: зайтн^ лазать, или его отствутствием — сидеть [105]; согласно известному слогану, в Интернете можно потеряться. Содержательно Интернет также вполне способен предоставить юноше материал для создания «историко- географического образа мира как каркаса для будущей идентичности молодого человека» [224, с. 197].
• Для большинства современных родителей Интернет все еще представляет собой неизвестную землю, благодаря чему путешествие в нем отвечает еще одной потребности юноши, которая заключается в том, чтобы его представления о мире не совпадали с представлениями его родителей: «он фиксируется на длительном проекте, который вынашивает во времени и пространстве, отличном от тех, в которых он жил до сих пор» [72, с. 100]. В этом смысле собственная картина мира подразумевает и собственную карту мира. Поддерживаемые же средствами Интернета перемещения в виртуальном пространстве как раз и являются для родителей «таинственными и недоступными» [218, с. 36].
Необходимость в том или ином виде специфической деятельности, в рамках которой происходит формирование зрелой идентичности, исчерпывается, когда данная задача решена, и остается, если преобразования не завершены.
В соответствии с этим логически возможны две траектории развития Интернет-жителя: он может использовать специфические средства, предоставляемые Интернетом, для компенсации проблем становления идентичности, и затем перейти в другую категорию — профессионалов или пользователей, так как Интернет перестает играть роль развивающей среды и пребывание в нем не является больше мотивом. И фа с индентичностыо на данный момент закончена и настает время реализации сформированного благодаря ей плана жизни.
Другой вариант развития взаимоотношений с Интернетом предполагает, что Сеть превращается в оптимальную среду обитания и личностные процессы развиваются в направлении все большего приспособления к Интернет-среде, а следовательно, фиксации и углубления тех проблем формирования зрелой идентичности, которые изначально были причиной обращения к Интернету. Виртуальные реальность, идентичность и общение замещают живые. Именно в этом случае речь идет об Интернет- зависимости, которая, формируясь, приобретает очертания, характерные для зависимости вообще: возникают симптомы изменения толерантности, компульсивности, абстиненции и отрицания. Странствия по виртуальным просторам затягивают и становятся единственно приемлемой формой жизни.
Переход в другую, менее «кровно» связанную с Интернетом категорию, согласно предлагаемой модели, должен означать исчерпанность смысла пребывания в Сети в качестве жителя. И если жителем становятся, испытывая проблемы взросления, то перестают им быть, ощутив себя достаточно взрослым. Находясь в Интернете как развивающей среде, юноша использует его возможности для построения более зрелой идентичности, и успех в этой деятельности переживается как ощущение позитивных внутренних изменений и личностный рост. Если же Интернет становится для него убежищем от неразрешимых жизненных задач, то субъективная динамика должна либо отсутствовать, либо характеризоваться как негативная по отношению к логике взросления. Поэтому наличие позитивной субъективной динамики личности Интернет-жителя может быть доказательством наличия у Интернета развивающего потенциала.
Как следует из описания основных направлений развития в юности, наиболее вероятная сфера проявления позитивной личностной динамики — самооценки уровня социализированное™ личности. Таким образом, выявление на эмпирическом материале субъективной динамики в сфере социальной компетентности и освобождения от признаков зависимости от родительской семьи будет свидетельствовать о том, что Интернет реально выполняет функцию средства формирования зрелой идентичности.
Для установления того, насколько предложенная модель двух вариантов развития Интернет-жителей может быть признана адекватной, было проведено исследование студентов, обучающихся на факультете информационных технологий подмосковного вуза, которые отнесли себя к категории Интернет-жителей.
В исследовании приняли участие 18 юношей 19-23 лет, средний стаж «жительства» в Интернете — 4,5 года. В качестве диагностического инструмента использовалась методика Т. Лири; описать предлагалось три персонажа: Я, Я 5 лет назад, Я в будущем. С учетом стажа «жительства» персонаж Я пять лет назад подразумевает позицию «Я, каким был до Интернета». Объем выборки и характер задач исследования подразумевает использование приема анализа отдельного случая с выделением типичных вариантов.
Практически у всех испытуемых обнаружено критическое отношение к своему «до-интернетному» образу. Я пять лет назад описывается как весьма проблемный: зависимый, неуверенный в себе, податливый, склонный к компромиссам (высокие показатели по 5 и 6 октантам), в то же время конфликтный (повышение по 3 и 4 октантам).
Образу Я большинством испытуемых приписывается меньшая зависимость, снижение конформизма в целом и развитие доминантности и стремления к лидерству.
Типичны сочетания показателей по персонажам Я через пять лет и Я, которые свидетельствуют об ощущении завершенности развития по данным направлениям, так как дальнейших изменений (на ближайшие пять лет) не планируется. Следовательно, можно говорить об удовлеиворенно- сти испытуемых актуальным уровнем своей социализированное™.
В ряде случаев персонаж Я через пять лет характеризуется только одним свойством, актуально не представленным или выраженным неявно, то есть планы самоизменения касаются приобретения конкретной составляющей социальной компетентности, а потому можно говорить о наличии определенной стратегии саморазвития.
У двух испытуемых картина отличается от остальных качественно: желательные изменения отнесены в будущее, то есть Я характеризуется так же, как Я пять лет назад, зато Я через пять лет отличается по ряду параметров. Однако эти изменения планируются в направлении, прогиво положному описанному для большинства испытуемых выборки: в будущем два этих испытуемых видят себя более зависимыми и одновременно более конфликтными, чем сейчас.
Итак, анализ индивидуальных случаев показывает, что предложен ная модель двух вариантов развития Интернет-жителей не противоречит % действительности. Типичным для наших испытуемых оказалось признание состоявшихся за время пребывания в категории жителей Интернета личностных изменений позитивными. Обнаружены и такие испытуемые, которые, будучи не удовлетворены своим личностным статусом, за прошедшие годы не продвинулись по пути обретения зрелой идентичности.
Многочисленные вопросы о факторах, определяющих, по какому сценарию будет происходить развитие конкретного индивида, о временных параметрах и количественных характеристиках групп, а также о существовании других типов развития в Интернете остаются на настоящий момент открытыми. Но, возвращаясь к теме консультативной практики, можно отметить, что наличие у Интернета позитивного развивающего личность потенциала может быть одним из мотивов обсуждения при оказании психологической помощи родителям подростков и юношей.
Я-виртуальное
Изучение образа Я жителей Интернета и их представлений о перспективах собственного развития проводилось также с помощью описанных выше проективных методик — методики самооценки Дембо— Рубинштейн, цветового теста отношений Эткинда и методики визуальных универсалий Артемьвой.
Методика самооценки показала следующее. Изучаемая нами новая ипостась личности Я-виртуальное занимает промежуточную позицию между Я-реальное и Я-идеальное, что может быть интерпретировано как придание ситуации Интернет-общения функции зоны ближайшего развития личности. У наших испытуемых ипостась Я-ирежний имеет более низкие показатели по большинству шкал, чем Я-реальное, что свидетельствует о том, что испытуемые рассматривают себя как людей развивающихся, совершенствующих свой интеллект, характер и т. п. Это хорошо согласуется и с положением другой ипостаси — Я-будущий располагается на большинстве шкал выше, чем Я-реальное. Таким образом, в целом наши испытуемые рассматривают себя как развивающихся и прогрессирующих, причем неспособность Я-идеального выполнять функцию эталона, ориентира в развитии личности компенсируется формированием Я-виртуального, чье приносящее субъекту удовлетворение функционирование в Интернет-среде задает перспективу развития качеств его индивидуальности.
По данным методики визуальных универсалий Артемьевой и ЦТО Эткинда, отношение к Интернет-собеседнику может быть охарактеризовано следующим образом. Подавляющее большинство наших испытуемых не ассоциирует Интернет-собеседника с отвергаемыми цветами (80 %) и фигурами (100 %). Большинство испытуемых (80 %) выбирает для описания Интернет-собеседника фигуру № 8 (круг). По данным Е. Ю. Артемьевой, 95 % людей приписывает этой фигуре следующие характристики: легкий, добрый, чистый, молодой, тихий, светлый, приятный, смелый, слабый, счастливый.
Общение, опосредованное Интернетом, у многих вызывает чувство уважения к партнеру, актуализирует переживание подконтрольности и упорядоченности происходящею — 30 % выбирают зеленый цвет для характеристики Интернет-партнера. У значительной части членов Интернет-сообществ это общение вызывает переживание чувства радости, возбуждения, готовности действовать в ситуации Интернет-общения (у 25 % — выбор красного). Для части (15%) испытуемых общение в чатах — это способ развлечься, пережить какое-то приключение и почувствовать «легкость бытия» (выбор желтого). Для другой части (15 %) испытуемых опосредованное чатами взаимодействие привлекательно его «театральностью» и таинственностью (выбор фиолетового), обусловленной, в первую очередь, бесплотностью и анонимностью партнеров. Для некоторых (10%) Интернет-собеседник актуализирует чувство доверия и близости (выбор синего). Другими словами, для 95 % членов Интернет-сообществ общение с виртуальным партнером позволяет удовлетворять базовые потребности и актуализирует комфортное для данного человека аффективное состояние.
Эти данные подт верждают предсказываемые многими исследователями эффекты Интернет-коммуникации. Так, В. Нестеров подчеркивает, что особенностью доверительного общения в Сети по сравнению с реальным является эмоциональная окрашенность, которая, по выражению автора, «прямо провоцируется» такой особенностью виртуальных коммуникаций, как анонимность. Благодаря этому, во-нервых, исчезает детерминированность поступков, человек делает не то, что должен, а то, что хочет; во-вторых, образ партнера приобретает таинственность, непонятное же всегда притягивает, и если человек открывается, то это придает отношениям определенную интимность; в-третьих, отсутствие ответствешюсти, случайность встреч и всегда существующая возможность в любой момент прервать связь и навсегда исчезнуть в не имеющей границ Сети позволяет людям быть более откровенными, чем в реальности [146]. А. Е. Жичкина также указывает на то, что для опосредованного компьютером взаимодействия часто характерна даже большая, чем в реальном общении, эмоциональность контактов, меньший негативизм и большее внимание к межличностной проблематике, и объясняет это свойственным для виртуального общения переживанием субъективной безопасности. На уровне социального восприятия отсутствие вероятных последствий ведет к снижению значения социальной категоризации и к повышению интимности общения [86].
Результаты проективного исследования послужили основой для проведения психосемантического исследования Я-реального и Я-виртуяль- ного жителей Интернета и их представлений о специфике виртуал( ного общения. Испытуемым — жителям Интернета (18-42 года) — предлагалось оценить 4 объекта («я сам в Интернете», «я сам в обычной жизни», «приятный человек в Интернете», «приятный человек в обычной жизни»), подобрав подходящие характеристики из предложенного списка. Список состоял из 28 прилагательных, предметных и метафорических характеристик личности, образующих 7 квадриполярных шкал.
А. Г. Шмелев [220], вслед за Пибоди, предлагает рассматривать любую бинарную оппозицию личностного семантического дифференциала как имеющую на самом деле четыре полюса, поскольку каждый из содержательных полюсов двоится в свою очередь на полюса положительно и негативно оцениваемых качеств. Например, такая характеристика, как «открытость», имеет менее привлекательный вариант проявления — «навязчивость», а «закрытость» может восприниматься как «сдержанность». В зависимости от того, насколько данное качество полезно в данной среде, содержательная характеристика будет иметь позитивное или негативное выражение, что позволяет по «сдвигу» оценок делать вывод о свойствах среды. Так, если в нашем исследовании будет обнаружено, что при описании объектов Я в Интернете и Приятный человек в Интернете значимо чаще, чем при описании тех же персонажей в обычной жизни, используется положительная форма характеристики общительности — «открытый», а не негативная — «навязчивый», можно будет утверждать, что данная среда представляется испытуемым тем местом, где никакая общительность не бывает чрезмерной и чем менее человек «закрыт», тем более он приятен. Соответственно, в таком случае, верно будет и обратное — жителю Интернета представляется, что в обычной жизни встретить по-настоящему приятного человека невозможно, поскольку Приятный человек в обычной жизни значимо реже бывает «открытым» — ведь проявление этого качества ограничено у него страхом оказаться «навязчивым». Таким образом, исследование семантики образов Интернет-жизни и обычной жизни с помощью квадриполярных шкал позволит выявить наличие в представлениях жителей Интернета расхождения между принципами оценивания, применяемых ими в выбранных двух «средах обитания».
Матрицы результатов индивидуальных выборов суммировались и обрабатывались с помощью критерия хи-квадрат, позволяющего выявлять неслучайные отклонения в частоте употребления того или иного определения, отнесенного к тому или иному оценивавшемуся объекту.
Первый из полученных результатов касается принципов оценивания, используемых испытуемыми при описании различных персонажей. Как уже говорилось, использованные в исследовании личностные прилагательные различались по трем параметрам:
1) метафорические и предметные характеристики, например, «легкий» и «сентиментальный»;
2) позитивные и негативные синонимичные характеристики, например, «твердый» и «жесткий»;
3) антонимичные характеристики, например, «мягкий» и «твердый». По каждому из этих парметров проводилось сравнение четырех обобщенных образов: Интернет-персонажи (суммировались данные по оценке объектов Я в Интернете и Приятный человек в Интернете), Персонажи обычной жизни (сумма оценок по объектам Я в обычной жизни и Приятный человек в обычной жизни), Я ( Я в Интернете + Я в обычной жизни), Приятный человек ( Приятный человек в Интернете + Приятный человек в обычной жизни).
Оказалось, что существенных отличий в подходах к оценкам, даваемых в отношении Интернет-персонажей и Персонажей в обычной жизни,
