На следующее утро Гарик проснулся рано. Хотя он понимал, что рассвело, он держал глаза плотно закрытыми.
– Это был сон, – твёрдо сказал он себе. – Мне приснилось, что великан по имени Пугач пришёл рассказать мне, что я пойду в школу для волшебников. Когда я открою глаза, я буду дома в своём чулане.
Внезапно раздался громкий стук.
– А вот и тётя Петуния стучит в дверь, – подумал Гарик, и его сердце ушло в пятки. Но он всё ещё не открывал глаза. Это был такой хороший сон… Тук. Тук. Тук. – Ладно, – пробормотал Гарик, – встаю.
Он сел, и тяжёлое пальто Пугача упало с него. Хижина была ярко освещена солнцем, буря кончилась, а сам Пугач спал на рухнувшем диване, и сова стучалась лапой в окно, держа в клюве газету.
Гарик поднялся на ноги, чувствуя себя таким счастливым, как будто внутри него раздувался огромный воздушный шар. Он пошёл прямо к окну и открыл его. Сова залетела и бросила газету на Пугача, не проснувшегося от этого. Затем сова приземлилась на пол и начала атаковать пальто Пугача.
– Не делай этого, – Гарик пытался отогнать сову, но та огрызнулась на него и продолжила потрошение пальто. – Пугач! – громко сказал Гарик. – Тут сова…
– Заплати ей, – пробурчал Пугач в диван.
– Что?
– Она хочет хгроши за достауку листка. Порыскай у карманах.
Пальто Пугача, казалось, состояло только из карманов – связки ключей, шарики слизней, клубки ниток, мятные конфетки, чайные пакетики… наконец, Гарик достал горсть странных на вид монет.
– Дай ему пять чворов[xix].
– Чегоров?
– Маленьких бронзовых монеток.
Гарик отсчитал пять маленьких бронзовых монеток, и сова протянула лапу, чтобы он мог положить деньги в маленький кожаный мешочек, привязанный к ней. Затем она улетела в раскрытое окно. Пугач громко зевнул, сел и потянулся.
– Найлучче уйти, Хгарик, много чохго робить сёхгодни, трэба добратися до Лондона та купити тобе усё для школы.
Гарик переворачивал чародейские монеты и рассматривал их. Он только что подумал кое о чём, что заставило его ощутить дырку в воздушном шаре счастья внутри него.
– Эм… Пугач?
– М? – отозвался Пугач, натягивающий свои гигантские сапоги.
– У меня нет денег… и ты слышал дядю Вернета прошлой ночью… он не будет платить за моё обучение магии.
– Про то не журись, – отозвался Пугач, вставая и почёсывая голову. – Думаешь, батьки тебя без хгроша лишили?
– Но, если их дом был уничтожен…
– Хлопец, они не держали же хгроши дома! Не, следующая останоука – Лыбодо?бры[xx]. Чародейский банк. Возьми сосиську, они и студёные хгарны – та я бы не отхговорился и от твохго деньнародженнохго торту.
– У чародеев есть банки?
– Один банк. Лыбодобры. Хгоблинский.
Гарик уронил кусок сосиски, который он держал.
– Гоблинский?!
– Так, так шо не думай йохго хграбить. Никохда не суйся к хгоблинам, Хгарик. Лыбодобры – найбеспечнейшее место в мире для усёхго, шо хочешь сберегти – кроме, мабуть, Ривепа. До вещи, усё одно мне надо в Лыбодобры захглянуть. Для Дамболдора. Дела Ривепа… – Пугач гордо выпрямился. – Он обычно посылает мене робити важное для нёхго. Тебе забрать, вещи из Лыбодобров – знает, шо мне можно доверять, вишь. Усё узял? Тохда пошлы.
Гарик последовал за Пугачом наружу. Небо теперь было довольно ясным, а море сверкало под солнцем. Лодка, нанятая дядей Вернетом, всё ещё стояла там с кучей воды на дне после бури.
– Как ты сюда добрался? – спросил Гарик, оглядываясь в поисках другой лодки.
– Долетел, – отозвался Пугач.
– Долетел?!
– Да, но взад мы вертаемся в этом. Не должон применять махгию, уже забрав тебе.
Они уселись в лодку. Гарик всё ещё смотрел на Пугача, пытаясь представить его летящим.
– Кажется тупым хгрести, однако, – сказал Пугач, вновь глядя на Гарика искоса. – Если я чуть… эм… ускорю ход дела, ты же не выдашь мене у Ривепе?
– Конечно, нет, – отозвался Гарик, жаждущий увидеть больше магии. Пугач снова достал розовый зонтик, дважды постучал им по борту лодки, и они устремились к берегу. – Почему не стоит пытаться ограбить Лыбодобры? – спросил Гарик.
– Заклинания… зачарования, – отозвался Пугач, разворачивая газету. – Кажут, найбеспечнейшие сейфы стерехгуть драконы. А потом, путь наружу ще найти надо – Лыбодобры-то, вишь, в сотнях километров под Лондоном. Куда хглубже подземки. Умрёшь с хголоду, пытаясь выбраться, даже коли и впрямь шось забрал.
Гарик сидел и обдумывал это, пока Пугач читал свою газету, «Ежедневный пророк». Гарик узнал от дяди Вернета, что люди хотят быть оставленными в покое, пока читают, но это было очень сложно: у него впервые в жизни было так много вопросов.
– Министерство махгии, як обычно, мутит воду, – пробормотал Пугач, переворачивая страницу.
– А есть Министерство магии? – спросил Гарик, не успев удержаться.
– Обычно, – отозвался Пугач. – Обычно, хотели Дамболдора в министры, но он ни за шо не бросит Ривеп, так шо старик Корнелий Уткин[xxi] получил должность. Хголовотяп, яких мало. Так шо он кажно утро шлёт Дамболдору сов с пытаниями совета.
– Но что Министерство магии делает?
– Ну, хголовна йих работа – скрыть от махглов, шо ещё есть ведьмы та чародеи по усей стране.
– Почему?
– Чему? Чорт, Хгарик, усе бы хотели, шоб их проблэмы махгией решали. Не, лучче мы у покое будем.
В этот момент лодка мягко притормозила о стену гавани. Пугач сложил газету, и они вышли на улицу по каменным ступенькам. Прохожие многократно таращились на Пугача, пока они с Гариком шли к вокзалу по маленькому городку. Гарик не мог их винить. Пугач не только был вдвое выше любого другого, он то и дело указывал на абсолютно обычные вещи вроде паркоматов и громко говорил:
– Вишь, Хгарик! Чохго только эти махглы не придумают, а?
– Пугач, – отозвался Гарик, тяжело дыша, поскольку ему приходилось бежать, чтобы не отстать, – ты сказал, что в Лыбодобрах есть драконы?
– Ну, так кажуть, – отозвался Пугач. – Блин, хотел бы я дракона…
– Хотел бы?
– Мечтал с детства – о, от и оно.
Они достигли вокзала. Через пять минут отправлялся поезд до Лондона. Пугач, не понимавший «магловских денег», как он их называл, дал деньги Гарику, чтобы он мог купить им билеты. В поезде люди таращились ещё больше. Пугач занял два сиденья и сидел, вышивая что-то похожее на канареечно-жёлтую цирковую палатку.
– Письмо при тобе, Хгарик? – спросил он, считая стежки. Гарик достал пергаменный конверт из кармана. – Хорошо. Там список усёхго, шо тобе трэба.
Гарик развернул второй лист бумаги, не замеченный им прошлой ночью, и прочитал:
«Школа ведьмовства и чародейства «Ривеп».
Школьная форма:
Первокурсникам потребуются:
1. Три набора простых рабочих мантий (чёрных).
2. Одну простую остроконечную шляпу (чёрную) для ежедневного ношения.
3. Одну пару защитных перчаток (из драконьей шкуры или аналогичных).
4. Один зимний плащ (чёрный с серебряными застёжками).
Обратите внимание, что вся одежда учеников должна иметь бирки с именем.
Учебники:
Всем ученикам необходимо иметь по экземпляру следующих книг: «Стандартная книга заклинаний, первый уровень» Миранды Ястребовой, «История магии» Батильды Мешкостреловой, «Магическая теория» Адальберта Вафлюющего, «Руководство новичка по переформированию[xxii]» Эмерика Стрелочника, «Тысяча магических трав и грибов» Прасковьи Споровой, «Магические вытяжки и зелья» Арсения Танцора, «Фантастические твари и места их обитания» Тритона Саламандрова, «Тёмные силы: руководство по самозащите» Квентина Готовченко.
Другое оборудование: 1 жезл, 1 котёл (оловянный, стандартного второго размера), 1 набор стеклянных или хрустальных склянок, 1 телескоп, 1 набор латунных весов.
Ученики также могут взять с собой сову, ЛИБО кошку, ЛИБО жабу.
Напоминаем родителям, что первокурсникам не разрешено брать с собой личные мётлы».
– И это всё можно купить в Лондоне? – вслух поинтересовался Гарик.
– Коли знаешь, хде, – отозвался Пугач.
***
Гарик ещё ни разу не был в Лондоне. Хотя Пугач, кажется, знал, куда шёл, он явно не привык добираться туда обычным образом. Он застрял в турникете в метро и громко жаловался на слишком маленькие сиденья и слишком медленные поезда.
– Не знаю, як махглы справляются без махгии, – сказал он, когда они поднимались по сломанному эскалатору, ведшему к шумной улице, полной магазинов.
Пугач был настолько огромен, что легко раздвигал толпу. Гарику оставалось только не отставать от него. Они проходили книжные магазины и музыкальные лавки, бургерные и кинотеатры, но ничего такого, что выглядело бы похожим на место, где продают волшебные палочки. Это была обычная улица, забитая обычными людьми. Могли ли действительно быть кучи чародейского золота погребёнными в милях под ними? Были ли действительно магазины, продающие книги заклинаний и мётлы? Не может ли всё это быть какой-то огромной шуткой, подготовленной Дёрзлеями? Если бы Гарик не знал, что у Дёрзлеев нет чувства юмора, он мог бы так подумать»; однако почему-то, даже несмотря на то, что всё, что Пугач рассказал ему на данный момент, было невероятно, он не мог не доверять ему.
– Ось и воно, – сказал Пугач, останавливаясь. – «Дырявый котёл». Знаменито месце.
Это была маленькая грязная пивная. Если бы Пугач не указал на неё, Гарик её не заметил бы. Люди, спешащие мимо них, не смотрели на неё. Их глаза перебегали от большого книжного магазина по одну сторону к магазину звукозаписи по другую, как будто они вообще не могли увидеть «Дырявый котёл». На самом деле Гарик испытывал очень странное чувство, как будто пивную видят только он и Пугач. Прежде чем он успел заикнуться об этом, Пугач провёл его внутрь.
Для знаменитого места оно было очень тёмным и обшарпанным. Несколько старух сидели в углу, попивая маленькие бокалы хереса. Одна из них курила длинную трубку. Низкорослый мужчина в остроконечной шляпе разговаривал со старым трактирщиком, довольно облысевшим и похожим на скользкий орех. Тихий гул болтовни прекратился, едва они зашли. Казалось, каждый знал Пугача. Они махали и улыбались ему, а трактирщик потянулся за стаканом, спрашивая: «Как обычно, Пугач?»
– Не можно, Том, я по справам Ривепа, – отозвался Пугач, хлопая своей крупной ладонью по плечу Гарика и заставляя колени последнего согнуться.
– Боже милостивый, – отозвался трактирщик, вглядываясь в Гарика. – Это… может ли это быть… – «Дырявый котёл» внезапно полностью замер и затих. – Богом клянусь… – прошептал старый трактирщик. – Гарик Гончаров… какая честь.
Он выскочил из-за стойки, понёсся к Гарику и со слезами на глазах пожал ему руку.
– С возвращением, господин Гончаров, с возвращением.
Гарик не знал, что сказать. Все смотрели на него. Старуха с трубкой дула на неё, не понимая, что выпустила её изо рта. Пугач широко улыбался.
Затем со скрипом отодвинулось множество стульев, и в следующую секунду Гарик обнаружил себя пожимающим руки всем в «Дырявом котле».
– Дори?да Клячебро?дова, господин Гончаров, не могу поверить, что наконец встретила вас.
– Польщена, господин Гончаров, я так польщена.
– Всегда хотела пожать вашу руку… я вся трепещу.
– Чрезвычайно рад, господин Гончаров, просто выразить не могу. Я Дигл, Дедал Дигл.
– Я видел вас раньше! – отозвался Гарик, когда остроконечная шляпа Дедала Дигла упала из-за его возбуждения. – Вы однажды поклонились мне в магазине.
– Он помнит! – вскричал Дедал Дигл, оглядывая всех. – Вы слышали? Он помнит меня!
Гарик вновь и вновь пожимал руки, Дорида Клячебродова то и дело возвращалась ещё за одним рукопожатием.
Бледный молодой человек прошёл вперёд очень взволнованно. Один из его глаз подрагивал.
– Профессор Э?лка[xxiii]! – произнёс Пугач. – Гарик, профессор Элка будет одним из твоих учителей в Ривепе.
– Г-Г-Гончаров, – выдавил профессор Элка, пожимая руку Гарика, – н-не м-могу выразить, н-насколько я рад вас п-повстречать.
– Какому виду магии вы учите, профессор Элка?
– З-Защита от Т-Тёмных искусств, – пробормотал профессор Элка, как будто предпочёл бы об этом не думать. – Н-не т-то чтобы она вам н-нужна, а, Г-Г-Гончаров? – он издал нервный смешок. – Б-будете з-закупать с-снаряжение, п-полагаю? М-мне н-нужна н-новая к-книга о вампирах… – его, казалось, пугала сама мысль о них.
Но остальные не собирались позволять профессору Элке занять всё время Гарика. Потребовалось почти десять минут, чтобы отвязаться от них всех. Наконец, Пугач сумел перекричать шум разговора.
– Треба идти дальше – бохгато покупок. Пойдём, Хгарик.
Дорида Клячебродова пожала руку Гарика в последний раз, и Пугач провёл их сквозь трактир и наружу в маленький, огороженный стеной дворик, где не было ничего, кроме мусорного ведра и нескольких растений.
Пугач послал Гарику усмешку:
– Казал же, а? Казал, шо ты знаменит. Даже профессор Элка дрожал, зустречав тебе – но он всехда дрожит.
– Он всегда такой нервный?
– О да. Бедный хлопец. Очень даровитый. С ним було усё хгарно, пока он по книхгам учился, но затем он поехал на хгод за рубеж, опыт из первых рук заполучить… кажут, он зустречал вампироу в Чёрном лесу да с фурией имел якись проблэмы… так и не оправился с тех пор. Боится студентов, боится своего предмета… так, хде мой зонт?
Вампиры? Фурии? Голова Гарика кружилась. Тем временем Пугач считал кирпичи в стене над мусорным ведром.
– Три вверьх… два поперёк… – пробормотал он. – Ладно, посторонись-ка, Хгарик.
Он трижды ткнул стену кончиком своего зонта. Кирпич, которого он коснулся, вздрогнул, продвинулся вперёд, в середине появилась небольшая дыра, становившаяся всё шире и шире, и через секунду перед ними был сводчатый проход, достаточно большой даже для Пугача, проход на мощёную улицу, изгибавшуюся и поворачивавшую из поля зрения.
– Добро пожаловать, – сказал Пугач, – на Диагональную аллею.
Он усмехнулся восхищению Гарика. Они прошли по сводчатому проходу. Гарик быстро оглянулся и увидел, как проход мгновенно исчез, снова став прочной стеной.
Солнце ярко сверкало на груде котлов около ближайшего магазина. «Котлы – все размеры – медь, латунь, олово, серебро – самоочищающиеся – складные», – гласила вывеска над ними.
– Да, тобе потребуется, – отозвался Пугач, – но сперва трэба добыть твои гроши.
Гарик жалел, что у него нет ещё где-то восьми глаз. Он вертел головой во все стороны, пока они шли по улице, пытаясь охватить взглядом всё сразу: магазины, вещи около них, закупающиеся люди. Полная женщина у аптеки качала головой, когда они проходили мимо, говоря: «Драконья печень по шестнадцать серпов за шесть золотников, они с ума сошли…»
Низкое, мягкое уханье доносилось из тёмного магазина с вывеской, гласящей: «Универмаг сов Корнако?ва – обыкновенные неясыти, совки, сипухи, серые неясыти[xxiv] и полярные совы».
Несколько мальчишек примерно того же возраста, что и Гарик, уткнулись носами в витрину с мётлами. Гарик услышал, как один из них говорит: «Смотри, новый «Нимб 2000», самый быстрый за всю историю…» На аллее были магазины, продающие мантии, магазины, продающие телескопы и странные серебряные инструменты, которых Гарик никогда раньше не видел, витрины, заставленные вёдрами с селезёнками летучих мышей и глазами угрей, шатающиеся стопки книг заклинаний, перья и свитки пергамена, бутылки с зельями, глобусы Луны…
– Лыбодобры, – сказал Пугач.
Они подошли к белоснежному зданию, возвышавшемуся над остальными маленькими магазинами. Около его отполированных бронзовых дверей в ало-золотой форме стоял…
– Да, це хгоблин, – тихо отозвался Пугач, пока они поднимались к нему по белым каменным ступенькам. Гоблин был примерно на голову ниже Гарика. У него было смуглое умное лицо, остроконечная борода и, как заметил Гарик, очень длинные пальцы и ступни. Он поклонился, когда они заходили внутрь. Теперь они стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными, над которыми были выгравированы следующие слова:
Входи, чужак, но берегись,
Судьбы воров остерегись,
Ведь те, кто, не нажив, берёт,
Заплатят много в свой черёд,
Так что, ища под полом клад,
Который не был твой же вклад,
Ты был, о вор, предупреждён:
Не только клад найдёшь, смятён.
– Как я и казал, нужно с хглузду съехать, шоб хграбить ёхго, – прокомментировал Пугач.
Двое гоблинов поклонились им, когда они проходили через серебряные двери, и они оказались в обширном мраморном зале. Ещё около сотни гоблинов сидели на высоких стульях за длинной стойкой, строча в больших гроссбухах, взвешивая монеты на латунных весах, исследуя драгоценные камни сквозь очки. Из зала вело несчётное множество дверей, и ещё гоблины показывали людям дорогу в них и из них. Пугач и Гарик прошли к стойке.
– Доброе, – сказал Пугач свободному гоблину. – Мы пришли взять хгрошев из сэйфу хгосподина Хгарика Хгончарова.
– У вас есть его ключ, сударь?
– Он хде-то тут… – отозвался Пугач и начал выкладывать всё из карманов на стойку, рассыпав горсть заплесневелых собачьих печений на гроссбух гоблина. Тот сморщил нос. Гарик смотрел, как гоблин справа от них взвешивает кучку рубинов, больших, как тлеющие угли. – Ось он! – наконец, сказал Пугач, поднимая в руке маленький золотой ключ. Гоблин внимательно посмотрел на него.
– Кажется, он в порядке.
– И у меня ще письмо от профессора Дамболдора, – гордо отозвался Пугач, выпячивая грудь. – Это письмо Вы-Знаете-О-Чём в ячейке семьсот тринадцать.
Гоблин внимательно прочитал письмо.
– Отлично, – отозвался он, протягивая его обратно Пугачу. – Я пошлю кого-нибудь проводить вас к обеим ячейкам. Хватокрю?к!
Хватокрюк оказался ещё одним гоблином. Когда Пугач спрятал все собачьи печенья обратно в свои карманы, он и Гарик последовали за Хватокрюком к одной из дверей, ведущих из зала.
– А что такое «Вы-Знаете-Что в ячейке семьсот тринадцать»? – спросил Гарик.
– Не мохгу тобе казать, – таинственно отозвался Пугач. – Очень секретно. Дело Ривепа. Дамболдор доверился мне. Дороже моей работы, шоб ты разумел.
Хватокрюк придержал им дверь. Гарик, ожидавший ещё мрамора, был поражён. Они были в узком каменном коридоре, освещённом горящими факелами. Он медленно опускался вниз, а на полу были маленькие рельсы. Хватокрюк свистнул, и маленькая тележка с шумом поднялась к ним по рельсам. Они залезли – Пугач с некоторым трудом – и поехали.
Сперва они просто прогрохотали по лабиринту изгибающихся коридоров. Гарик пытался запомнить: влево, вправо, вправо, влево, прямо на развилке, вправо, влево – но это было невозможно. Гремящая повозка, похоже, знала, куда ехать, поскольку Хватокрюк не рулил.
Глаза Гарика слезились, поскольку в них дул холодный ветер, но он держал их широко открытыми. Один раз он подумал, что увидел в конце коридора вспышку пламени и обернулся посмотреть, не дракон ли это, но слишком поздно – они погрузились ещё глубже, минуя подземное озеро, где крупные сталактиты и сталагмиты росли из потолка и пола.
– Я так и не узнал, – обратился Гарик к Пугачу, перекрикивая шум тележки, – в чём разница между сталагмитом и сталактитом[xxv]?
– У сталахгмите есть буква «м», – отозвался Пугач. – И не запрошай мене зараз, меня, кажись, стошнит.
Он и впрямь позеленел, а когда тележка, наконец, остановилась около маленькой двери в стене коридора, вылез и был вынужден прислониться к стене, чтобы прекратить дрожание коленей.
Хватокрюк отпёр дверь. Много зелёного дыма поднялось им навстречу, а когда он рассеялся, Гарик ахнул. Внутри были холмы золотых монет. Колонны серебряных. Кучи маленьких бронзовых чворов.
– Усё твоё, – улыбнулся Пугач.
Всё это Гарика – невероятно. Дёрзлеи не могли знать об этом, иначе отобрали бы в один миг. Как часто они жаловались, сколько им стоило содержать Гарика? И всё это время у него было небольшое состояние, зарытое глубоко под Лондоном. Пугач помог Гарику переложить часть денег в сумку.
– Золотые – це хгалеоны, – объяснил он. – Семнадцать серебряных серпов у хгалеоне та двадцать девять чворов у серпе, це довольно просто. Так, сёхго хгодит на пару семестров, остальное оставим тут у беспеке, – он повернулся к Хватокрюку. – Теперь ячейка семьсот тринадцать, прошу, та чи можем ехать медленнее?
– Только одна скорость, – отозвался Хватокрюк.
Теперь они отправлялись ещё глубже, набирая скорость. Воздух становился всё холоднее, пока они с грохотом огибали узкие углы. Они прогремели над подземным оврагом, и Гарик наклонился через борт, чтобы посмотреть, что было внизу, на тёмном дне, но Пугач застонал и оттянул его назад за шиворот. У ячейки семьсот тринадцать не было замочной скважины.
– Отойдите, – важно сказал Хватокрюк. Он мягко коснулся двери одним из своих длинных пальцев, и та просто растаяла. – Если кто-то, кроме гоблина Лыбодобров, попытается это сделать, они будут засосаны в дверь и заперты там.
– Как часто вы проверяете, есть ли кто-то внутри? – спросил Гарик.
– Примерно раз в десять лет, – отозвался Хватокрюк с довольно противной усмешкой.
Гарик был уверен, что в этой высокоохраняемой ячейке должно было быть что-то действительно необычное, и он нетерпеливо наклонился вперёд, ожидая увидеть, по меньшей мере, сказочные драгоценности… но ячейка сперва показалась ему пустой. Затем он заметил на полу маленький грязный свёрток, завёрнутый в коричневую бумагу. Пугач подобрал его и спрятал глубоко в пальто. Гарик мечтал узнать, что это, но понимал, что спрашивать бессмысленно.
– Идём обратно в эту адскую тележку, и не хговори со мной на обратном пути, найлучче, коли я буду держать рот на замке, – сказал Пугач.
После ещё одной дикой поездки на тележке они стояли, моргая, на солнечном свету вне Лыбодобров. Гарик не знал, куда прежде всего бежать с полной сумкой денег. Ему не надо было знать, сколько галеонов было в одном фунте, чтобы понимать, что у него было больше денег, чем когда-либо в жизни – даже в жизни Дадлея.
– Можем, наприклад, добыть тобе форму, – сказал Пугач, кивая на «Мантии на все случаи пани Плохиш[xxvi]». – Слышь, Хгарик, ты не протиу, чи я отлучусь за напоем у «Дырявый котёл»? Ненавижу те Лыбодобрски тележки.
Его и впрямь, похоже, слегка подташнивало, поэтому Гарик вошёл в магазин пани Плохиш один, нервничая. Пани Плохиш оказалась приземистой улыбчивой ведьмой в лиловом.
– Ривеп, дорогой? – отозвалась она, когда Гарик начал говорить. – Много тут вас таких – вон, одному как раз подгоняют мантию.
В глубине магазина мальчик с бледным, заострённым лицом стоял на скамейке для ног, пока другая ведьма подкалывала его длинные чёрные мантии. Пани Плохиш поставила Гарика на скамейку рядом с ним, растянула через его голову длинную мантию и начала подкалывать её на нужную длину.
– Привет, – сказал мальчик. – Тоже в Ривеп?
– Да, – отозвался Гарик.
– Мой отец в соседнем магазине покупает мне книги, а мать вдоль по улице смотрит палочки, – отозвался мальчик. У него был скучающий, протяжный голос. – Потом я собираюсь утащить их посмотреть на гоночные мётлы. Я не понимаю, почему первокурсникам нельзя иметь свои. Я думаю, что уговорю отца купить мне одну и протащу её как-нибудь в школу.
Он сильно напомнил Гарику Дадлея.
– А у тебя есть собственная метла? – продолжил мальчик.
– Нет, – отозвался Гарик.
– Вообще играешь в фунторов[xxvii]?
– Нет, – вновь сказал Гарик, интересуясь, что вообще такое может быть «фунторов».
– А я да… отец говорит, будет преступлением, если меня не возьмут играть за дом, должен сказать, я согласен. Уже знаешь, в каком доме будешь?
– Нет, – отозвался Гарик, с каждой минутой чувствуя себя глупее.
– Ну, на самом деле, никто не знает, пока не попадут туда, не так ли, но я знаю, что буду в Скальзи?не[xxviii], вся наша семья была там… представь, оказаться в Оффпо?ффе[xxix], я думаю, я бы ушёл, а ты нет?
– Мм… – отозвался Гарик, жалея, что не может сказать чего-то поинтереснее.
– Слушай, взгляни на того мужика! – внезапно сказал мальчик, кивая на окно у входа. Пугач стоял там, ухмыляясь Гарику и показывая на два крупных мороженых, чтобы показать, что не может войти.
– Это Пугач, – отозвался Гарик, обрадованный тем, что знает что-то, чего этот мальчик не знает. – Он работает в Ривепе.
– А, – отозвался мальчик. – Я слышал о нём. Он что-то типа слуги, да?
– Он лесник, – отозвался Гарик. С каждой секундой мальчик нравился ему всё меньше.
– Да, точно. Я слышал, он типа дикарь, живёт в лачуге на территории, то и дело напивается, пытается колдовать и в результате поджигает кровать.
– Я думаю, он замечательный, – холодно отозвался Гарик.
– Серьёзно? – с лёгкой насмешкой отозвался мальчик. – Почему он с тобой? Где твои родители?
– Мертвы, – лаконично отозвался Гарик. Он не очень хотел рассказывать подробности этому мальчику.
– О, сожалею, – безо всякого следа жалости в голосе отозвался тот. – Но они были из наших, да?
– Они были ведьма и чародей, если ты это имеешь в виду.
– Я думаю, других и не должны пускать, согласен? Они просто не такие, их не воспитывали так, чтобы знать наши обычаи. Некоторые из них даже никогда не слышали о Ривепе, пока не получали письмо, представь себе. Я думаю, магию надо держать в старых чародейских семьях. Так или иначе, как твоя фамилия?
Но, прежде чем Гарик ответил бы, пани Плохиш сказала: «Готово, дорогой», – и Гарик, не жалея, что получил повод прекратить разговор, спрыгнул со скамейки.
– Ну, ду-умаю, увижу тебя в Ри-ивепе, – протяжно отозвался мальчик.
Гарик держался довольно тихо, поедая мороженое, купленное ему Пугачом (шоколадное и малиновое с рублеными орехами.
– Шо такое? – спросил Пугач.
– Ничего, – солгал Гарик. Они остановились купить пергамен и перья. Гарик слегка развеселился, найдя бутылку чернил, менявших цвет по мере письма. Когда они покинули магазин, Гарик спросил: – Пугач, что такое фунторов?
– Твою же, Хгарик, всё время забываю, как мало ты знашь: не знать о фунторове!
– Не делай хуже, – отозвался Гарик и рассказал Пугачу о бледном мальчике у пани Плохиш.
– …и он сказал, что люди из магловских семей даже не должны допускаться в…
– Ты не из махгловской семьи. Если бы он знал, хто ты – он вырос, зная твоё имя, раз ёхго родители чародейскохго толку – ну, ты видел тех в «Дырявом котле». Так или иначе, шо он вообще знает, кой-хто из найлуччих, кохго я видел, были единственными с махгией в долхгой череде махглов – взхгляни на свою маму! И на то, шо у неё заместо сестры!
– Так что такое фунторов?
– Наш спорт. Чародейский спорт. Это… типа футбола в махгловском мире… все следят за фунторовом… играют в воздухе на мётлах, четыре мяча… типа тяжко правила разъяснить.
– А что такое Скальзин и Оффпофф?
– Дома школы. Их четыре. Все кажут, шо Оффпофф для тупиц, но…
– Я точно буду в Оффпоффе, – угрюмо отозвался Гарик.
– Лучше Оффпофф, чем Скальзин, – мрачно отозвался Пугач. – Ни один из чародеев и ведьм, хто испортился, не бул не у Скальзине. Ты-Знаешь-Хто, наприклад.
– Воль… прости, Ты-Знаешь-Кто был в Ривепе?
– Много лет назад, – отозвался Пугач.
Они купили Гарику книги для школы в магазине под названием «Росчерки и клякксы», где полки были заставлены до потолка книгами, большими, как булыжники, обтянутые кожей; книгами размером с почтовые марки, покрытыми шёлком; книгами, полными любопытных символов и несколькими книгами, полностью пустыми. Даже Дадлей, никогда ничего не читавший, захотел бы наложить руки кое на что из них. Пугач чуть ли не оттащил Гарика от «Проклятия и контрпроклятия (плени друзей и одурмань врагов последними способами мести: потеря волос, студневые ноги, завязывание языка и многое-многое другое)» за авторством профессора Виндикта Зеленского.
– Я пытался найти, как проклясть Дадлея.
– Я не кажу, шо це плоха идея, но тебе не можно использовать махгию в махгловском мире, кроме совершенно особых обстоятельств, – отозвался Пугач. – И в любом выпадке ты не смох бы наложить ни одно из тех проклятий, тобе трэба много ще учиться до тохго уровня.
Ещё Пугач не позволил Гарику купить котёл из чистого золота («В списке сказано – оловянный»), но они купили хороший набор весов для взвешивания ингредиентов зелий и складной латунный телескоп. Затем они посетили аптеку, которая была достаточно захватывающей, чтобы скомпенсировать ужасный запах смеси тухлых яиц и гнилой капусты. Бочки склизких вещей стояли на полу, банки трав, высушенных корней и светлых порошков стояли по стенам, пучки перьев и связки клыков и спутанных когтей свисали с потолка. Пока Пугач просил у мужчины за стойкой запас базовых ингредиентов зелий для Гарика, сам Гарик исследовал серебряные рога единорогов по двадцать один галеон за штуку и миниатюрные блестящие чёрные глаза жуков (пять чворов за мерную ложку). Выйдя из аптеки, Пугач вновь проверил список Гарика.
– Осталась лишь твоя палочка – а, да, и я ще не купил тобе подарок на день народження.
Гарик почувствовал, как краснеет.
– Тебе не обязательно…
– Я знаю, шо не обязательно. Ось шо, куплю тобе животину. Не жабу, те давно вышли из моды, над тобой будут ржать… и я не люблю кошек, чихаю от йих. Куплю тобе сову. Уси? дети хотят сов, они жутко полезные, почту носят и усё такое.
Через двадцать минут они покинули «Универмаг сов Корнакова», который был тёмным и полным шороха и блестящих, ярких как алмаз глаз. Теперь Гарик тащил большую клетку, которая содержала красивую полярную сову, быстро уснувшую, засунув голову под крыло. Он не мог прекратить бормотать благодарности, звуча точь-в-точь как профессор Элка.
– Забей, – хрипло отозвался Пугач. – Не думаю, шо тобе мнохго дарили те Дёрзлеи. Теперь только к Олливо?соховым… единственное место для палочек, «Олливосоховы[xxx]», и ты получишь найлуччу палочку.
Волшебная палочка… вот её Гарик больше всего хотел. Последний магазин был узким и обшарпанным. Облупленные золотые буквы над дверью гласили: «Олливосоховы: создатели превосходных палочек с 382 г. до н. э». Одна палочка лежала на потускневшей фиолетовой подушке в пыльной витрине. Позвякивающий колокольчик зазвонил где-то в глубине магазина, когда они вошли в маленькое помещение, пустое, за исключением одного веретенообразного стула, на который сел Пугач, чтобы подождать. Гарик чувствовал себя странно, как будто вошёл в очень строгую библиотеку; он проглотил множество новых вопросов, которые только что появились у него, и вместо этого посмотрел на тысячи узких коробок, тесно сложенных в стопки до самого потолка. Почему-то затылок закололо. Сами пыль и тишина здесь, казалось, звенели какой-то тайной магией.
– Добрый день, – произнёс тихий голос. Гарик подпрыгнул. Пугач, похоже, тоже, поскольку раздался громкий хруст, и он быстро слез с веретенообразного стула. Перед ними стоял старик с широкими бледными глазами, сверкающими как луны сквозь сумрак магазина.
– Здравствуйте, – неуклюже отозвался Гарик.
– А, да, – отозвался старик. – Да, да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарик Гончаров, – это не было вопросом. – У вас глаза вашей матери. Кажется, только вчера она сама была здесь, покупая свою первую палочку. Двадцать шесть сантиметров в длину, хлёсткая, из ивы. Хорошая палочка для работы с чарами, – господин Олливосохов пододвинулся ближе к Гарику. Гарик захотел, чтобы тот моргнул: эти серебристые глаза слегка пугали. – Ваш отец, с другой стороны, предпочёл палочку из красного дерева. Двадцать восемь сантиметров. Гибкая. Немного более мощная, превосходна для переформирования. Ну, я так говорю, что ваш отец предпочёл её – на самом деле это палочка выбирает чародея, конечно, – говоря это, Олливосохов подошёл так близко, что он и Гарик были почти нос к носу. Гарик видел собственное отражение в этих туманных глазах. – А это то, куда… – Олливосохов прикоснулся к шраму в форме молнии на лбу Гарика длинным белым пальцем. – Мне жаль говорить, что я продал палочку, сделавшую это, – тихо сказал он. – Тридцать четыре с четвертью сантиметра. Тис. Мощная палочка, очень мощная, и в неправильных руках. Ну, если бы я знал, для чего эта палочка выходила в мир… – он покачал головой и, к облегчению Гарика, заметил Пугача. – Красн! Красн Пугач! Как приятно снова вас видеть… дуб, сорок и две трети сантиметра, довольно гибкая, не так ли?
– Була, судар, да, – отозвался Пугач.
– Хорошая палочка… но, я полагаю, её сломали пополам, когда вас исключили? – отозвался господин Олливосохов, внезапно посуровев.
– Э-э… да, сломали, да, – отозвался Пугач, шаркая ногами. – Но я до сих пор храню обломки, – радужно добавил он.
– Но вы их не используете? – резко спросил господин Олливосохов.
– О, нет, судар, – быстро отозвался Пугач. Гарик заметил, как он очень крепко сжал при этих словах свой розовый зонт.
– Хм-м, – отозвался господин Олливосохов, пронзительно взглянув на Пугача. – Так, теперь – господин Гончаров. Дайте взглянуть, – он вытащил длинную рулетку с серебряными метками из кармана. – Какая ваша палочковая рука?
– Э-э… ну, я правша, – отозвался Гарик.
– Вытяните вашу руку. Вот так, – он измерил Гарика от плеча до пальца, затем от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышки и в обхвате головы. Измеряя, он говорил: – Каждая палочка Олливосохова имеет ядро из мощного магического вещества, господин Гончаров. Мы используем волос единорога, хвостовые перья феникса и сердечные жилы дракона. Нет двух одинаковых палочек Олливосоховых, точно так же, как нет двух полностью одинаковых единорогов, драконов или фениксов. И, конечно, ваши результаты никогда не будут столь же хороши с палочкой другого чародея.
Гарик внезапно осознал, что рулетка, измерявшая расстояние между ноздрями, делает это сама по себе. Господин Олливосохов порхал у полок, снимая коробки.
– Достаточно, – произнёс он, и рулетка рухнула кучей на пол. – Хорошо, господин Гончаров. Попробуйте эту. Бук и сердечная жила дракона. Двадцать три сантиметра. Неплохая и гибкая. Просто возьмите и взмахните.
Гарик взял палочку и (чувствуя себя глупо) взмахнул ей чуть-чуть, но господин Олливосохов почти тут же вырвал её из его руки.
– Клён и перо феникса. Семнадцать и четыре пятых сантиметра. Довольно упругая. Попробуйте… – Гарик попробовал, но он едва поднял палочку, когда она тоже была вырвана обратно господином Олливосоховым.
– Нет, нет… вот, чёрное дерево и волос единорога, двадцать один и три пятых сантиметра, пружинистая. Давайте, давайте, опробуйте её.
Гарик пробовал. И пробовал. Он понятия не имел, чего ждал господин Олливосохов. Груда опробованных палочек на веретенообразном стуле росла всё выше и выше, но чем больше палочек господин Олливосохов снимал с полок, тем счастливее, казалось, он становился.
– Сложный клиент, а? Не волнуйтесь, где-нибудь тут мы найдём идеальное сочетание… хм, любопытно… да, почему бы и нет… необычное сочетание… падуб[xxxi] и перо феникса, двадцать восемь сантиметров, неплохая и податливая.
Гарик взял палочку. Он почувствовал внезапное потепление пальцев. Он поднял палочку над головой, рассёк ей пыльный воздух сверху вниз, и поток красных и золотых искр выстрелил с её конца, как фейерверк, бросая танцующие отсветы на стены. Пугач гикнул и захлопал, а господин Олливосохов закричал:
– О, браво! Да, действительно, оч-чень хорошо. Ну-ну… как любопытно… очень любопытно… – он положил палочку Гарика обратно в коробку и завернул её в коричневую бумагу, всё ещё бормоча: – Любопытно… любопытно…
– Простите, – отозвался Гарик, – но что любопытно?
Господин Олливосохов пронзил Гарика своим бледным взором.
