Будучи серьезным, он прыгнул ей на плечо и схватил ее за воротник, как за уздечку на лошади, и они оба вошли внутрь.
ЛХАСА, ТИБЕТ, 30 АПРЕЛЯ 1740 ГОД.
Люси задыхалась.
Она вышла из темноты Предвестника в водоворот стремительного тумана. Воздух был тонким и холодным, и каждый вдох был как удар в грудь. Она никак не могла отдышаться. Прохладный белый пар тумана унес ее волосы назад, прошел вдоль ее распростертых рук, впитался в ее одежду росой, и затем закончился.
Люси увидела, что она стоит на краю самого высокого утеса, который она когда-либо видела. Она колебалась и сделала шаг назад, голова закружилась, когда она увидела, что ее ноги сбросили гальку. Если сдвинутся на несколько дюймов к краю, она сорвется вниз.
Она снова начала задыхаться, но на этот раз от боязни высоты.
— Дыши,- инструктировал ее Билл. -Больше людей падает в обморок здесь от паники, чем от фактического не получения достаточного количества кислорода.
Люси осторожно вдохнула. Ей стало немного лучше. Она спустила грязную норку с плечей и наслаждалась солнцем на лице. Но она все еще не могла привыкнуть к виду.
От утеса, где она стояла, тянулась зевающая долина, с какими-то строениями, которые, судя по всему, были сельскохозяйственными угодьями, и затопленными рисовыми полями. Со всех сторон был туман, сквозь который тянулись высокие горы.
Далеко впереди, врезанный в один из склонов, стоял огромный дворец. Величественно-белый и увенчанный темно-красными крышами, его наружные стены были украшены лестницами больше, чем она могла себе представить. Дворец был похож на какую-то древнюю сказку.
— Что это за место? Мы в Китае? — спросила она.
— Если бы мы стояли здесь достаточно долго, то были бы в Китае, — сказал Билл. — Но сейчас, благодаря Далай Ламе, это Тибет. Это его площадь там. — Он показал на монстр-дворец. — Шикарный, а?
Но Люси не последовала за его пальцем. Она услышала смех где-то рядом, и развернулась чтобы найти его источник.
Ее смех. Мягкий, счастливый смех, она не знала, что у нее был такой, пока она не встретила Даниэля.
Наконец, она различила две фигуры, через несколько сотен ярдов вдоль обрыва. Ей придется пересечь несколько валунов, чтобы стать ближе, но это будет не слишком сложно. Она, сгорбившись в своем грязном пальто, начала пробираться по снегу, на звук.
— Стой тут. — Билл схватил ее за воротник. — Ты видишь какое-то место для нас, что бы укрыться?
Люси оглядела голый пейзаж: кругом одни скалистые снижения и открытые места. Нет ничего для того, чтобы хотя бы укрыться от ветра.
— Мы выше линии деревьев, приятель. И ты маленький, и к тому же невидимый. Ты можешь и здесь повисеть.
— Но я ничего не увижу…
— Карман пальто, — сказал Билл. — Пожалуйста.
Она почувствовала что-то в кармане пальто — того же самого пальто, которое она носила на похоронах в Пруссии, и вытащила от туда новый, дорогой на вид, театральный бинокль. Она не потрудилась спросить у Билла где или когда он его нашел, она просто поднесла бинокль к глазам, и стала крутить фокус.
Там.
Двое из них стояли напротив друг друга, на расстоянии нескольких футов. Чёрные волосы её прошлого я были завязаны в девичий пучок, и её тканое льяное платье было розовым от орхидей. Она выглядела молодой и невинной. Она улыбалась Даниэлю, покачиваясь назад и вперёд на ногах как будто нервничая, наблюдая за каждым его движением с неограниченной интенсивностью. Глаза Даниэля были дразнящими; куча круглых белых пионов была в его руках, и он скупо подавал их ей, один за другим, заставляя её смеятся тяжелее с каждым разом.
Внимательно наблюдая через биноколь, Люси заметила, что их пальцы никогда не касались. Они держаличь на определенном расстоянии друг от друга. Почему? Это было почти поразительно.
Наблюдая за другими жизнями, Люси видела столько страсти и голода. Но здесь все было по доугому. Тело Люси начало дрожать, желая только одного момента физического контакта между ними. Если она не могла прикоснуться к Даниэлю, то, по крайней мере, ее прошлое воплощение могло.
Но они просто стояли там, теперь ходя по кругу. Никогда не становясь ближе друг к другу или дальше.
Каждый раз, когда они смеялись, их смех снова переносился на Люси.
— Ну что? — Билл пытался втиснуть свое маленькое лицо рядом с Люси, чтобы мог смотреть через одну линзу бинокля. — Что происходит?
— Они просто говорят. Они флиртуют, будто они незнакомцы, но в то же время, они, кажется, действительно хорошо знают друг друга. Я не понимаю этого.
— Ну, они не торопятся. Что в этом плохого? — Билл спросил. — Ну и дети сегодня, они только и хотят поторопиться — бум бум БУМ.
— Ничего плохого в том, что они общаются медленно, я просто… — Люси прервалась.
Ее прошлое упало на колени. Она начала качаться назад и вперед, прикладывая свои руки то к голове, то к сердцу. Испуганный взгляд пересек лицо Даниэля. Он выглядел таким жестким в своих белых штанах и тунике, как статуя себя. Он покачал головой, смотря в небо, его губы изрекали только одно слово Нет. Нет. Нет.
Ореховые глаза девушки стали дикими и огненными, будто что-то завладело ею. Высокий крик отозвался эхом в горах. Даниэль упал на землю и спрятал свое лицо в руках. Он потянулся к ней, но его рука повисла в воздухе, даже не прикоснувшись к ее коже. Его тело рухнуло и задрожало, и когда это было важнее всего, он отвел взгляд.
Одна только Люси наблюдала, как девушка, ни с того, ни с сего, стала столбом огня. Так быстро.
Едкий дым закрутился около Даниэля. Его глаза были закрыты. Его лицо блистело — мокрое от слез. Он выглядел столь же несчастым, как и в любое другое время, когда она наблюдала за тем, как Люсинда умирает на его глазах. Но в этот раз он был в таком шоке! Что-то было по другому. Что-то было не так.
Когда-то Даниэль рассказывал ей о своем наказании, он сказал что в некоторых жизнях ее убивал один только поцелуй. Хуже было, когда ее убивало нечто менее короткое чем поцелуй. Одно прикосновение.
Но они не прикасались. Люси наблюдала все это время. Он был настолько осторожен, что даже не приближался к ней. Думал ли он, что она могла бы быть с ним дольше, если бы он сдерживал свои теплые объятья? Думал ли он, что мог перехитрить проклятие, удерживая ее вне досягаемости?
— Он даже не прикасался к ней, — прошептала она.
— Лентяй, — сказал Билл.
Никогда не касаясь её, не раз за это время они были влюблены. И теперь он должен ждать всё это опять, даже не зная, будет ли какая-нибудь разница в следующий раз. Какая может быть надежда жить на фоне такого поражения? Ничто в этом не имеет смысла.
— Если он не касался ее, то что стало причиной ее смерти? — Она повернулась к Биллу, который склонил голову и посмотрел в небо.
— Горы, — сказал он. — Симпатичные.
— Ты что-то знаешь, — сказала Люси. — Что?
Он пожал плечами. — Я ничего не знаю, — скзал он. — Или я не могу сказать тебе.
Ужасный, пустынный крик эхом промчался по всей долине. Звук агонии Даниэля раздался и вернулся, умноженный, как будто сто Даниэлев плакали вместе. Люси поднесла бинокль обратно к лицу и увидела его, бросающего цветы на землю.
— Я должна подойти к нему! — сказала она.
— Слишком поздно, — сказал Билл. — Смотри.
Даниэль отступил от края утеса. Сердце Люси стучало, боясь того, что он собирался сделать. Он, конечно, не собирался спать. Он разбежался, набрав нечеловеческую скорость к тому времени, когда он достиг края утёса, и затем запустил сам себя в воздух.
Люси ждала, когда его крылья развернутся. Он ждала мягкий гром их великого разворачивания, широ открываясь и и ловя воздух в удивительной славе. Она видела его в бегстве как в этот раз, и каждый раз он ударял её в самое сердце: как отчаянно она любила его.
Но крылья Даниэля не вылетели из его спины. Когда он достиг края утёса, он шёл как и любой другой мальчик.
И упал, как и любой другой мальчик тоже.
Люси закричала, громким, долгим и страшным криком, пока Билл не заткнул ей рот своей каменной рукой. Она отбросила его, подбежала к краю скалы и подползла вперед.
Даниэль все еще падал. Это был длинный путь вниз. Его тело становилось все меньше и меньше.
— Он раскроет свои крылья, не правда ли? — выдохнула она. — Он поймет, что будет падать и падать пока не…
Она не могла даже сказать это.
— Нет, сказал Билл.
— Но…
— Он врежется прямо в землю, через пару тысяч футов, да, — сказал Билл. — Он сломает каждую кость в своем теле. Но не волнуйся, он не может покончить с собой. Ему только жаль, что не может. — Он повернулся к ней и вздохнул. — Теперь ты веришь в его любовь?
— Да, — прошептала Люси, потому что все, что она хотела сделать в этот момент — это кинуться с обрыва в след за ним. Так сильно она любила его.
Но это не принесло бы пользы.
— Они были так осторожны. — Ее голос был напряженным. — Мы оба видели, что случилось, Билл: ничего. Она была так невинна. Так как она могла умереть?
Билл рассмеялся. — Ты думаешь, что знаешь всё о ней только потому, что увидела последние три минуты из её жизни в горах?
— Ты был тем, кто сказал мне воспользоваться биноклем… Ох! — Она застыла. — Погоди секундочку! — Что-то не давало ей покоя о том, как глаза ее прошлого, казалось, изменились, только на секунду, прямо в конце. И вдруг Люси знала. — То, что убило её в этот раз, не было тем, что я могла увидеть, так или иначе…
Билл закатил когти, ожидая окончания ее мысли.
— Это происходило внутри нее.
Он медленно апплодировал. — Я думаю, ты уже должна быть готова.
— Готова для чего?
— Помнишь что я говорил в Хелстоне? После того, как ты поговорила с Роландом?
— Ты не согласился с ним… о моём приближении к моим прошлым?
— Ты все еще не можешь переписать историю, Люси. Ты не можешь изменить повествования. Если ты попытаешься, то…
— Я знаю, это изменит будущее. Я не собираюсь менять прошлое. Я просто хочу понять, что происходит, почему я продолжаю умирать. Я думала, что это из-за поцелуя, или прикосновения, или чего-то физического, но мне кажется, что все намного сложнее, чем это.
Билл выдернул тень из-под ног Люси как торепдор, владеющий красным плащом. Её края мерцали серебром. — Готова ли ты доставить свою душу туда, где все дела? — он спросил. — Ты готова к трём дименсиям? (Три-Дэ)
— Я готова. — Люси кулаками открыла Предвестник и упёрлась в солёный ветер. — Подожди, — она сказала, смотря на Била, парящего на её стороне. — Что за три-дэ?
— Волна будущего, малыш, — сказал он.
Люси одарила его тяжелым взглядом.
— Ладно, есть незвучный технический термин для этого — расщепление, но для меня три-дэ звучит веселей. — Билл вильнул в тёмный туннель и поманил её согнутым пальцем. — Доверься мне, тебе это понравится.
Глава 10. Глубины
Лхаса, Тибет. 30 апреля, 1740
Даниэль бежал по земле.
Ветер пронзал его. Солнце казалось слишком близким для кожи. Он мчался и мчался, не имея понятия где находится. Он вырвался из Предвестника без осознания, и все же, несмотря на то, что это казалось почти правильным, что беспокоило его в воспоминании. Что-то было не так.
Его крылья.
Они отсутствовали. Нет, они все еще были, конечно, но он падал без попыток распустить их, без горящего желания взлететь. Вместо привычного стремления возвыситься в небо, он ощущал тягу вниз.
Воспоминание поднималось на поверхность его разума. Он приближался к чему-то болезненому, к краю чего-то опасного. Его глаза сосредоточились на пространстве перед ним…
И он не увидел ничего, кроме воздуха.
Он подался назад, кружа руками, пока его ноги тормозили о скалу. Он упал спиной на землю и остановился прямо перед тем, как бросился с огромного утеса.
Он вздохнул, потом аккуратно развернул свое тело, чтобы взглянуть за край.
Под ним: до боли знакомая пропасть. Он оперся на руки и колени и обследовал просторую темноту внизу. Был ли он там до сих пор? Доставил его Предвесник до или после того, как это случилось?
Вот почему его крылья не расправились. Они помнили эту жизненную агонию и оставались сложенными.
Тибет. Где просто его слова её убили. В той жизни Люсинда была воспитанна так целомудренно, что даже не дотронулась бы до него. Не смотря на болезненное желание ощутить её кожу на его, Даниэль уважал её волю. В тайне, он надеялся, что её отказы могут быть способом, наконец-то, перехитрить их проклятие. Но он снова оказался глупцом. Естественно, прикосновение не было спусковым крючком. Суть наказания была гораздо глубже этого.
И вот он снова был здесь, в месте, где её смерть привела его в такое отчаяние, что он попытался положить конец его страданиям.
Если бы это было возможным.
Всю дорогу вниз он знал о своей неудаче. Суицид был привилегией смертных, не доступной ангелам.
При воспоминании его тело затряслось. Это была не просто боль всех его переломаных костей, или то, что падение сделало его тело черно-синим. Нет, это то, что следовало после. Он лежал там недели, его тело застряло в темной пустоте между двумя громадными валунами. Время от времени он приходил в себя, но его разум был наполнен таким страданием, что он не мог думать о Люсинде. Он был не в состоянии думать о чем либо вообще.
Такой был момент. (Это было точкой)
Но, как и у всех ангелов, его тело исцелялось быстрее и совершенней, чем когда либо могла его душа.
Его кости вновь срослись. Его раны скрепились в акуратные шрамы, а со временем и вовсе исчезли. Его разбитые органы выздоровели. Очень скоро его сердце было целым снова, сильное и бьющееся.
Это Габби была та, которая нашла его более чем через месяц, которая помогла ему выползти из ущелья, которая наложила шины на его крылья и вынесла из этого места. Она заставила его поклясться, что он больше так не сделает. Она заставила его поклясться всегда сохранять надежду.
И вот он снова был здесь. Он снова встал на ноги и пошатнулся на краю.
— Нет, пожалуйста. О, Боже, нет! Я, просто, не выдержу, если ты прыгнешь.
Но сейчас на горе с ним разговаривала не Габби. В этом голосе были капли сарказма. Даниэль знал, кому он принадлежит, еще до того, как он обернулся.
Кэм опирался на стены высоких чёрных валунов. На бесцветной земле он разврнул огромный молитвенный гобелен, сотканый из богатых нитей бургунди и нитей охры. Он, болтая обугленной ножкой яка в руке, откусил огромный кусок жилистого мяса.
— О, что за черт? — продолжая жевать, пожал плечами Кэм. — Иди вперед и прыгай. Какие последние слова, ты хочешь, что бы я передал Люси?
— Где она? — Даниэль подошёл к нему, сжимая руки в кулаки. Был ли этот лежащий Кэм перед ним частью этого времени? Или он был анахронизмом, вернувшимся во времени также как и Даниэль?
Кэм бросил кости яка с обрыва и встал, вытирая жирные руки о джинсы. Анахронизм, решил Даниэль.
— Ты просто упустил ее. Снова. Что так долго? — Кэм протянул небольшую оловянную тарелку, с наполняющейся едой. — Пельмени? Они божествены!
Даниэль выбил тарелку из его рук, на землю. — Почему ты не остановил её? — Он был в Таити, в Пруссии, и нигде как в Тибете за меньшее время, которое понадобилось бы, чтобы перейти улицу. Он всегда чувствовал, что идет по горячим следам Люси. И всегда она была просто вне пределов его досягаемости. Как она по-прежнему опережает его?
— Ты говорил, что не нуждаешся в моей помощи.
— Но ты видел её? — настаивал Даниэль.
Кэм кивнул.
— Она тебя видела?
Кэм потряс головой.
— Хорошо. — Даниэль отсканировал голые горы, пытаясь представить Люси там. Он бросил быстрый взгляд вокруг, ищя её следы. Но ничего не было. Серая грязь, чёрные скалы, разрез ветра, никаких следов жизни — всё это казалось ему самым одиноким местом на земле.
— Что случилось? — сказал он, допрашивая Кэма. — Что она сделала?
Кэм ходил кругами вокруг Даниэля. — У неё, в отличии от объекта её обожания, есть безупречное чувство времени. Она прибыла точно в нужный момент, чтобы увидеть собственную великолепную смерть — она была хороша, в этот раз, она выглядела весьма грандиозно на фоне этого резкого ландшафта. Даже ты должен это признать. Нет?
Даниэль вздрогнул, и отвел взгляд в сторону.
— В любом случае, на чем я остановился? Хмм, её собственная очаровательная смерть, я уже это сказал…..Ах да! Она оставалась достаточно долго, чтобы увидеть, как ты сбросился с края утеса и забыл воспользоваться крыльями.
Даниэль свесил голову.
— Это было не очень хорошо.
Рука Даниэля взметнулась вверх и схватила Кэма за горло. — Думаешь, я поверю, что ты только смотрел? Ты не говорил с ней? Не узнал, куда она пошла? Не пытался остановить её?
Кэм хмыкнул и вырвался из захвата Даниэля. — Я не приближался к ней. Ктому времени, когда я достиг этого места, она ушла. Опять. Ты говорил, что тебе не нужна моя помощь.
— Мне не нужна. Не вмешивайся. Я сам справлюсь.
Кэм усмехнулся и бросил гобелен обратно на ковёр, скрестив ноги перед собой. — Дело в том, Даниэль, — он сказал, поднося горстку сушёных ягод годжи к губам. — Даже если бы я поверил, что ты справишься с этим самостоятельно, во что, опираясь на твой существующий рекорд, я не верю, — он погрозил пальцем. — ты не единственный. Все её ищут.
— Что ты имеешь ввиду, все?
— Когда ты ушел за Люси в ночь, когда мы боролись с Изгоями, ты считаешь остальные из нас просто сели и начали играть в канасту? Габби, Роланд, Молли, Арриана, даже те два идиота малые — Нефилимы — они все где-то пытаются найти её.
— Ты позволил им это сделать?
— Я ни кого не держу, братишка.
— Не называй меня так, — Даниэль огрызнулся. — Я не могу в это поверить. Как они могли? Это мой долг…
— Свобода выбора. — Кэм пожал плечами. — Это в моде в наши дни.
Крылья Даниэля бесполезно жгли его спину. Что он мог сделать с полудюжиной Анахронизмов, неумелых в прошлом? Его коллеги, падшие ангелы, знают, какое хрупкое прошлое, они будут осторожными. А Шелби и Майлз? Они были ещё детьми. Они были опрометчивыми. Они не знали бы чего-нибудь лучшего. Они могли бы уничтожить это всё из-за Люси. Они могли бы уничтожить Люси вообще.
Нет. Дэниэль не даст никому из них шанса добраться до нее раньше него.
И все же — Кэму это удалось.
— Как я могу поверить, что ты не вмешивался? — спросил Даниэль, стараясь не показывать своего отчаяния.
Кэм закатил глаза. — Потому что ты знаешь, что я знаю, насколько опасны вмешательства. Наши цели могут быть разными, но нам обоим нужна она, чтобы осуществить всё это.
— Послушай меня, Кэм. Сейчас все поставлено на карту.
— Не унижай меня. Я знаю что поставлено на карту. Ты не единственный, кто борется за это слишком долго.
— Я… я боюсь, — признался Даниэль. — Если она слишком сильно изменит прошлое…
— Это может изменить её, когда она вернётся в настоящее? — сказал Кэм . — Да, я тоже боюсь.
Даниэль закрыл глаза. — Это будет означать, что ее шансы разбить это проклятье…
— Были бы равны нулю.
Даниэль посмотрел на Кэма. Они не говорили так — как братья друг с другом -века. — Она была одна? Ты уверен, что больше никто её не настиг?
На миг Кэм посмотрел на прошлого Дэниэля на месте на вершине горы за ними. Она выглядела такой пустой, когда Дэниэль упал. Нерешительность Кэма заставила шею Даниэля чесаться.
— Никто из остальных до нее еще не добрался, — наконец сказал Кэм.
— Ты уверен?
— Я единственный, кто её видел здесь. Ты тот, кто никогда не появляется вовремя. И кроме того, её пребывание здесь — только твоя вина.
— Это неправда. Я не показывал ей, как пользоваться Предвестниками.
Кэм горько рассмеялся. — Я не имею ввиду Предвестников, кретин. Я имею ввиду, что она думает, что это только между вами двумя. Глупая ссора влюбленных.
— Это и есть о нас двоих. — Голос Даниэля напрягся. Он хотел бы поднять булыжник позади Кэма и бросить ему в череп.
— Лжец. — Кэм вскочил на ноги, жаркая ярость проскользнула в его зеленых глазах. — Это намного больше, чем ты думаешь! — Он отодвинул плечи и распустил его гигантские мраморные крылья. Они наполнили воздух золотым сиянием, на миг затмив солнце. Когда они нагнулись к Даниэлю, он отступил, отодвинувшись. — Тебе лучше найти её до того как она или что ли бо еще вмешается и перепишет всю нашу историю. И тебя, меня, все это, — Кэм загибал пальцы — сотрет.
Дэниэл прорычал, распуская свои собственые серебряно-белые крылья, чуствуя как они протягивались из его боков, как они содрогались возле Кэма. Он чуствувал себя теплее и способным на все, что угодно. — Я улажу это. — начал он говорить.
Но Кэм уже отлетел, отдача от его полета посылала маленькие торнадо грязи, кружившееся из земли. Даниэль прикрыл глаза от солнца и посмотрел на золотые крылья, летящие по небу, и затем они мгновенно исчезли.
Глава 11. Удар молнией
Версаль, Франция. 14 февраля, 1723
Всплеск.
Люси вышла из Предвестника под водой.
Она открыла глаза, но тёплая, мутная вода ужалила так резко, что она быстро зкрыла их снова. Её сырая одежда тянула вниз, поэтому она боролась с норковой шубой. Когда та ушла под неё, она рванулась к поверхности, отчаянно нуждаясь в воздухе.
Оставалось только несколько сантиметров над головой.
Она задыхалась, а потом ноги обнаружили дно и она встала. Она вытерла воду с глаз. Она была в ванной.
Конечно, это была самая большая ванная, которую она когда-либо видела, такая большая, как небольшой бассейн. Она была в форме почки, изготовлена из гладкого белого фарфора и стояла в одиночестве в центре гигантской комнаты, которая была похожа на галерею в музее.Высокие потолки были покрыты огромными фресковыми портретами темноволосой семьи, которая выглядела как королевская семья. Цепочка с золотой розой обрамляла каждый бюст, и упитанные херувимы находились по бокам, играя на трубах, поднятых к небу. Против каждой из стен, которые были оклеены обоями в сложных завитках бирюзового, розового и золотого цвета, был негабаритный, со щедрой резьбой деревянный шкаф.
Люси опустилась назад в ванную. Где она теперь? Она провела рукой по поверхности, разделяя приблизительно пять дюймов пены консистенции крема Шантильи. Всплыла губка размером с подушку, и она поняла, что не купалась с Хелстона. Она была грязная. Она использовала губку, чтобы вычистить лицо, затем принялась за работу, снимая свою одежду. Она выкидывала всю промокшую одежду сбоку от ванны.
Когда Билл медленно выплыл из воды в ванне, чтобы быть поблизости, держа ноги выше поверхности. Часть ванны, из которой он поднялся, была темной и мутной от песка с горгульи.
— Билл! — Воскликнула она. — Разве ты не понимаешь, что мне нужно несколько минут для частной жизни?
Он поднял руку, чтобы закрыть свои глаза. — Ты специально метила сюда? — Своей другой рукой он вытер несколько пузырьков с лысины.
— Ты мог бы, предупредить меня, что я попаду под воду! — сказала Люси.
— Я предупреждал тебя! — Он вскочил на край ванны и, шатаясь, шел по нему, пока не очутился перед лицом Люси. — Прямо когда мы выходили из Предвестника. Ты просто не слышала меня, потому что ты была под водой!
— Это очень помогло, спасибо.
— Тебе все равно нужно было принять ванную. — сказал он. — Это — большая ночь для тебя.
— Почему? Что происходит?
— Что происходит, она спрашивает!- Билл схватил ее за плечо. — Всего лишь самый большой бал, который начнется, как только прибудет Король-Солнце! И я говорю, что если этот бал принят его сальным, достигшим половой зрелости сыном? Он все еще собирается состояться внизу в самом большом, самом захватывающем зале Версаля — и все собираются присутствовать там!
Люси пожала плечами. Бал — звучало заманчиво, но это не имело ничего общего с ней.
— Я поясню. — сказал Билл. — Все будут там, включая Люс Виргилий. Принцесса Савойи? Позвонить в колокол? — Он станцевал бибоп на носу Люси. — Это — Ты.
— Хм, — сказала Люси, кладя голову назад на мыльную стенку ванны. — Похоже на большую ночь для нее. Но что я должна делать в то время, как они все будут на балу?
— Смотри, помнишь когда я сказал тебе…
Ручка на двери большой ванной поворачивалась. Билл следил за этим, издавая стоны. — Продолжение следует.
Поскольку дверь распахнулась, он зажал заостренный нос и исчез под водой. Люси корчилась и пинала его к другой стороне ванны. Он снова появился, впился в нее взглядом, и начал плавать на спине по пене.
Билл мог быть невидим для симпатичной девочки с золотистыми завитками, которая стояла в дверном проеме в длинном платье цвета клюквы — но Люси не была. При виде кого-то в ванне, девочка попятилась.
— О, Принцесса Люс! Простите меня!- сказала она на французском языке. — Мне сказали, что эта комната была пуста. Я приготовила ванную для Принцессы Элизабет — она указала на ванну, где купалась Люси — и как раз собиралась отправить перед ней, ее горничную.
— Ну — Люси отчаянно ломала голову над тем, как ответить более по королевски, чем она себя чувствовала. — Ты не можешь отправить ни ее, ни ее горничную. Это — моя комната, где я намеревалась купаться в покое.
— Я прошу Вашего прощения, — сказала девочка, кланяясь, — тысячу раз.
— Все в порядке, — сказала Люс быстро, когда она увидела честное отчаяние девочки. — Должно быть, просто недоразумение.
Девушка сделала реверанс и стала закрывать дверь. Билл вытянул свою рогатую голову над поверхностью воды и прошептал: — Одежда! — Люси своей босой ногой столкнула его вниз.
— Подожди!- Люси крикнула вслед девочке, которая медленно открывала дверь снова. — Мне нужна твоя помощь. Наряд для бала.
— Что относительно Ваших горничных, которые ждут, Принцесса Люс? Есть Агата или Элоиз…
— Нет, нет. У девочек и меня была размолвка,- сказала поспешно Люси, пытаясь не говорить слишком много из страха выдать себя полностью. -Они выбрали самое, гм, ужасно платье для меня. Так что я отослала их. Это важный бал, ты знаешь.
— Да, Принцесса.
— Ты можешь найти что-то для меня? — Спросила Люси у девушки, махая головой в сторону большого шкафа.
— Я? Помочь Вам одеться?
— Кроме тебя здесь больше никого нет, не так ли?- сказала Люси, надеясь, что что-то в том большом шкафу подойдет ей — и будет выглядеть хоть наполовину подходящим для бала. — Как тебя зовут?
— Анна-Мария, Принцесса.
— Прекрасно, — сказала Люси, пытаясь подражать Люсинде из Хелстона, просто важничая. И она добавила немного отношения всезнайки Шелби для хорошей меры. — Тогда приступай, Анна-Мария. Я не собираюсь опаздывать из-за твоей медлительности. Будь милой и выбери для меня платье.
Десять минут спустя Люси стояла перед экспансивным зеркалом с тремя обзорами, восхищаясь пошивом на бюсте первого платья, которое Анна-Мария вытащила из большого шкафа. Платье было сделано из расположенной ярусами черной тафты, плотно собранной в талии, тогда как к низу оно приобретало форму колокола. Волосы Люси были собраны в завиток, и затем покрыты темным, тяжелым париком тщательно продуманных завитков. Ее лицо мерцало от порошка и помады. Она надела очень много предметов нижнего белья, от которых чувствовала себя так, как если бы кто-то надел на нее пятидесяти фунтовый вес на ее тело. Как девочки двигались в этих вещах? Уже не говоря о танцах?
Пока Анна-Мария затягивала корсет более туже вокруг ее тела, Люси уставилась на свое отражение. Парик сделал ее на вид на пять лет старше. И она была уверена, что у нее никогда не было такого большого количества косметики прежде. В любой из ее жизней.
На короткий момент она позволила себе забыть о своих нервах о встрече с ее прошлым я — принцессой, о том, найдет ли она Даниэля снова прежде, чем она сделает огромный беспорядок из их любви, и просто чувствовала то же, чтои все остальные девушки, собирающиеся на бал, который должен состояться ночью, должны чувствовать: дыхание было затруднено в платье, столь же удивительном, как это.
— Вы готовы, Принцесса,- прошептала почтительно Анна-Мария. — Я оставлю Вас, если Вы позволите мне.
Как только Анна-Мария закрыла за собой дверь, Билл выскочил из воды, посылая холодные брызги мыльной пены через комнату. Он прошел по большому шкафу и остановился на маленькой бирюзовой шелковой скамеечке для ног. Он указал на платье Люси, ее парик, затем снова на платье. — О-ля-ля. Горячая штучка.
— Ты даже не видел мою обувь.- Она подняла подол своей юбки, чтобы похвастаться парой изумрудно-зеленых туфелек с заостренным носом, инкрустированных нефритовыми цветами. Они соответствовали изумрудно-зеленому шнурку, который украшал бюст ее платья, и были самой удивительной обувью, которую она когда-либо видела, уже не говоря о том, какую обувала на свои ноги.
— Ooo! — Билл визжал. — Очень рококо.
— Так, я действительно делаю это? Я только собираюсь пойти туда и притвориться…
— Не притворяйся. — Билл покачал головой. — Присвой это. Присвоить тот образ (расщепление), девчонки, знающей, что хочет.
— Хорошо, я притворюсь, что ты не говорил этого.- Со смехом сказала Люси. — Значит, я иду вниз, и делаю это или что бы то ни было. Но что мне делать, когда я найду свое прошлое я? Я ничего не знаю о ней. Я только…
— Возьми ее за руку,- сказал Билл загадочно. — Она будет очень тронута жестом, я уверен.
