Возвращаясь домой, Ваня вспомнил, что девушка не знает его имени. Он достал телефон, написал ей сообщение, отправив своё имя, а звонить не стал, потому что рёв мотора Kawasaki ZZR1400 2012 года выпуска заглушал всё в округе.
Почему Ваня пошёл вместе той сладкой парочкой в кино? Да всё потому, что Иван был настоящим охранником для Милы, и не давал её в обиду никому, да и сама девушка попросила его с ней сходить. Ваня привёз сестру в кино, он был бы и по идее отвезти домой, но Милана поняла, что Ваня захотел сделать, и поехала домой на метро. Потом, когда Ванька приехал домой, он поднялся в комнату к сестре, постучался, вошёл, и поцеловал её в щечку и сказал:
— Спасибо, дорогая.
— Да не за что, братец, я ж всё понимаю, — и Милана обняла брата крепко, — Мой брат влюбился!!! – прокричала она потом на весь дом.
— Да не пали баню ты, — Ваня громко в ответ засмеялся.
Глава IV
Вечер. Павел Владимирович вернулся домой после долгого рабочего дня. Он подъехал к своему дому, который находился за городом. Двухэтажный коттедж с двумя гаражами: один – для авто Милы и байка Ивана был больше, чем гараж для папиного Lotus – а. За домом располагался сад и огород.
Паша зашёл в дом и учуял запах еды, он тихо разделся, на носочках прошёл на кухню, встал в дверях, взял в руки фотоаппарат, лежащий на тумбочке перед входом на кухню, и сказал так неожиданно:
— Стоять! Не двигаться! Вас снимает скрытая камера!
Милана застыла, улыбаясь, повернув голову в направлении камеры, показывая кухонный предмет в руках и держа на весу сковородку.
— Папа, как же я соскучилась по тебе! – поставив сковородку на плиту, и убрав предметы из рук, побежала к отцу радостная дочка.
— Я по тебе соскучился, дочурка, ладно, давай, иди готовь, я пока пойду переоденусь, — целуя в лоб свою родную кровушку, сказал заботливый отец.
— Пап, — отойдя от отца, и виновно опустив голову вниз, показала пальчиком на рубашку, простонала Мила.
— Быстрова Милана Павловна!!! – громко сказал расстроенный отец, — это моя новая любимая рубашка! – вытирая пятно от кетчупа, пригрозил дочери пальцем.
— Прости меня, я забыла, я постираю позже.
— Ладно, надеюсь, ужин сгладит твою вину, — подмигивая, Паша утешил дочь.
Павел ушёл. Но из другой половины пришёл младший брат:
— Пап, пап ты где?
— Он ушёл переодеваться, — показывая ложкой на лестницу, ведущую на второй этаж, опрокинула Милана.
— Ммм, как вкусно пахнет, что готовишь, сестрёнка?
— А вот секрет, — показывая язык, ответила девушка.
— Хорошо, скоро оценим твоё творчество, пойду я пока замучу что-нибудь на барабанах, — толкая своей попой попу Милы, и убежав от неё подальше, сказал Ваня.
— Ах, ты, засранец маленький!
Через несколько минут было слышно:
— Рыцари мои, идите кушать.
Послышались хлопки дверей на втором этаже, и Мила услышала такой спор:
— Пап, а ты кем будешь: лучником или тяжёлым пехотинцем?
— Я буду лучником, — громко смеясь, ответил Павел, — а ты рыцарем.
— А что я сразу рыцарем-то?
— Ты молодой, сильный, энергичный.
— И меня будешь защищать, — встряла в разговор Милана.
— Я итак тебя защищаю, как глазницу ока от всех твоих хахалей.
— Так дети, не начинайте ссору, давайте ужинать.
Милана очень вкусно готовила, дар достался от бабушки, мама почти не готовила, ей было не до этого. На ужин Милана приготовила четыре любимых блюда семьи: пюре с гуляшом, куриный суп с лапшёй, оливье и селёдку под шубой.
Все расположились за столом.
— Рассказывай, пап, как ты слетал в Барселону? – спросила дочь.
— Просто отлично, отдохнул, как следует, посмотрел местные достопримечательности, посидел в испанских барах, сходил на футбол, посмотрел, как местная команда сыграла. Я ещё целый день убил на то, чтобы подписать новый контракт, но зато как отдохнул, эх, — и Павел замолчал, утонув в мыслях.
— А вы, дети, полетите в Лондон, через две недели.
— Ура!!! – сильно обрадовалась Мила
— Я не понимаю, как вы после всего этого ещё и летать не боитесь, — грустно опустив голову, провёл черту между радостью и грустью Ваня.
— Я хотела бы слетать тоже в Барселону, с мамой. И я не боюсь самолётов, я знаю, там была случайность. Такая сложная простая случайность, — Мила положила вилку на край тарелки, отодвинула стул и встала из-за стола, и пошла в свою комнату. Ваня привстал, хотел было идти за ней, но Паша наступил ему на ногу, мол « пусть идёт, не трогай»
— Вы кушайте, мальчики, я потом уберу за собой всё.
Папа и сын доели свой ужин, убрали за собой, посуду помыли, и пошли по своим комнатам. Но Ваня сделал вид, что пошёл, а сам взял тарелку с ужином Милы и пошёл к ней в комнату.
Он постучался, спросил, можно ли ему войти, получил положительный ответ, поставил тарелку на тумбочку рядом с кроватью девушки, и в шортах и футболке залез к ней под одеяло, обнял её крепко-крепко:
— Хорошая моя, не грусти и не плачь, пожалуйста.
— Ванька, мне так её не хватает, если бы ты только знал
— Хм, сестрёнка, я знаю каково тебе, мне тоже маму не хватает, но дай мне обещание, что ты будешь сильной, что ты будешь бороться за маму, за нас: за меня, за папу, хорошо?
— Хорошо, мой хороший, — Милана развернулась к нему лицом, и обняла его в ответ, сильно-сильно, — спасибо тебе за всё, братик.
А теперь, вали из моей кровать, — Мила перевернула его и пнула его двумя ногами в спину осторожно, так, чтобы он смог освободить её личное пространство постели.
— Ах, ты же какая злая, я тут её утешаю, а она, ох ты не благодарная.
И тут началась великая битва за Москву, а точнее, Ваня закидывал сестру подушками, а та старалась как-то отбиваться.
Тем временем Павел сидел общей комнате, на кровати, и разглядывал общую фотографию Милы и Анны. Они были очень похожи. Как – будто они близняшками. Обе не выше метра семидесяти, темные волосы, глаза такие светло голубые, красивая улыбка у обеих, но у Анны был прямой носик, и уши были правильной формы, а у Милы на носу был бугорок – от папы, и ушки были чуть-чуть больше маминых. Павел сидел, разглядывал их, и по щеке покатилась такая тяжёлая, горькая слеза тоски, очень сильной тоски по своей красавице жене, с которой он так любил целоваться, потому что губы были у неё мягкие, вкусные, ароматные, даже без помады оставались они красивыми. Павел лёг на кровать, залез под одеяло, обнял её подушку, глубоко вдохнул её аромат. Да. Этот запах. Запах её волос. Запах её. Но теперь постель холодна как никогда.
Ване надоело дуреть с сестрой, и он покинул её, сказав ей, чтобы она засыпала. А сам пошёл в соседнюю комнату. Music bass room – так он её называл, комната, где у него стояли барабаны, в углу был стол, на котором он делал уроки. В другой стороне на стене висела корзина баскетбольная. И, что ни парадоксально, в комнате ни одной люстры.
А так, если пройтись по дому, он вам точно понравится. Если заходить с улицы, то сразу можно попасть в небольшой коридорчик, где обычно гости раздеваются, зеркало ещё во весь рост шириной около метра там же находится. Коридор ведёт в гостиную, тут находится плазма, два дивана буквой «Г», в углу аквариум. Следом идёт кухня. Две электрические плиты, шкафчики вдоль всех стен, где посуда-посуда-специи. Между гостиной и кухней находится винтовая лестница, Анна когда-то обозвала её «чёртов винт», когда сломала каблук, спускаясь в своих любимых туфлях на высоком каблуке, так название и прижилось. На кухне, кстати, можно было спокойно усадить человек 20, если правильно расставить стулья. В конце этажа была ещё одна лестница, обычная, с большими ступеньками, по которой Аня и стала ходить после того случая с каблуком. Туалетные комнаты находились под большой лестницей, и напротив её. Ванная находилась на первом этаже, напротив кухни и гостиной ( представили какая ванная комната, да?). В ванной комнате стояла сама ванна, рядом джакузи, рядом с ванной душевая кабинка, в другой стороне три раковины с зеркалами и шкафчиками. Изначала было четыре, но после траура одну снесли – Милана заняла мамину. Никто не был не против, да и сама Анна хотела этого.
На втором этаже было пять больших комнат. Две комнаты учебные, по совместительству музыкальные. Но потом Паша, Ваня и Мила решили их объединить в одну. В ней посередине стояло пианино, рядом барабаны, по разные стороны от них столы для учёбы с тумбочками разного цвета, справа от входа с фиолетовой тумбочкой и шкафчиком, слева чёрно-красная тумбочка и шкафчик.
Милана постоянно поворачивала направо, и не жалела, так как ближе было к выходу. Но рядом со шкафчиком висела та самая корзина. Милана благодарила Бога за то, что брат такой меткий. Напротив этой большой комнаты находилось две маленьких и одна побольше. Первая – спальня Миланы, обои были фиолетовые, Мила никогда не любила светлые цвета, и ей очень понравился, и к тому же папа разрешил ей выбрать цвет для его машины, так как уважал выбор дочери. Вдоль всей большой стены в комнате Милы находилось зеркало, а на полу встроенный подиум. Милана всегда мечтала в детстве стать моделью, но подросла, и что-то ей расхотелось ею быть. На потолке у Милы находилась необычная люстра, похожая на ежа с длинными иголками, причём, каждая «иголка» светила разными цветами. У входа находилась маленькая панель сенсорная, на которой можно было выбирать цвета каждой иголки, которых было около 20 штук, а можно было и группами, или по 5 или по 4. Тем не менее, подругам нравилось бывать у Милы в гостях, потому что у неё в комнате было так светло и красиво, что эта идея понравилась её младшему брату.
Ваня же был немного не похож на свою старшую сестру. Ваня любил рок. Любил строгие цвета. Обои он выбрал неординарные. Чёрные, с рисунком в виде красного цветка, границы которого обведены белым. На стене, где у Милы расположено зеркало, у Вани же постеры с разными группами: Linkin Park, Rammstein, The Rasmus и тому подобное. На противоположной стене большущий постер с игрой «World of Tanks». Ваня любил играть в неё, иногда он даже с Павлом Владимировичем играли вместе, и у них хорошо получалось между прочем. На потолке у Ивана располагалось солнце. Нет, не естественное, а искусственное, которое тоже настраивалось, как и у Милы, на разные цвета.
Рядом с детскими спальнями располагалась спальня родителей. Большая, уютная двуспальная кровать располагалась по центру комнаты, слева стоял шкаф – купе, где находились вещи. Справа стоял обычный бабушкин шкаф для книг. Он вмещал около 2 тысяч экземпляров, тщательно подобранной Анной литературы, которую и читал Павел.
