История ролонии манчетты 8 глава

— Ох…

— Может, я не вовремя, но я не могу больше терпеть, скрывая чувства.

Глаза Голдофа были огромными, он был потрясен.

— Прошу, прими мои чувства.

Ширил склонила голову. Нашетания пританцовывала от радости, скрываясь в тени. Газамар коснулся ее плеча. Их могли от этого заметить.

— Э… я…

Голос Голдофа был высоким.

Ширил терпеливо ожидала ответ. Вокруг никого не было, стояла тишина.

— Ширил-сан, по-попытай удачи с другим ч-человеком.

Нашетания болела сзади. И Газамар. Голдоф выглядел растерянно. Но не испытывал отвращения.

— Встречайся с ней, Голдоф. Это приказ.

— Принцесса, вы не можете сдерживаться хоть немного?

Газамар потянул назад Нашетанию, что уже почти вышла к ним. Она с неохотой сдалась.

— Я… я…

Голдоф долго пытался выдавить что-нибудь. А потом опустил голову.

— Ширил-сан, прости… я не могу принять твои чувства, — сказал Голдоф.

Газамар вздохнул. Нашетания схватилась за голову. Ширил не двигалась.

— Прости.

Голдоф закрыл глаза. Ему было больно, Газамар видел это.

— Почему? Из-за моей семьи?

— Дело не в этом. Просто я… я… — Голдоф никак не мог закончить. Ширил решила договорить сама:

— Понимаю. Я все вижу по твоему лицу. Есть какие-то обстоятельства, что мешают тебе быть с тобой. Возможно, в твоем сердце другая женщина…

— Не правда! — голос Голдофа разнесся эхом по пустому переулку. — Никого нет. Но я не могу врать тебе.

— Да? Понятно, — голос Ширил был хриплым. Наверное, она сдерживала слезы.

— Не вышло, принцесса. Придется сдаться?

Газамар оглянулся на Нашетанию, скрытую в тени.

— Нет. Я не сдамся. Приказ еще в силе, — заявила Нашетания, глядя на Голдофа.

Тут Ширил сказала:

— Голдоф-сан… слухи оказались правдой?

— Слухи…? — Голдоф почесал шею.

Лицо Нашетании говорило: «Вот видишь?». Но Газамар пока что не понимал.

— Я думала, что это глупости. Видимо, это не так?

— Прошу, объясни, о чем ты.

— Говорят, тебя интересуют только мужчины. Сильные мужчины, — воскликнула Ширил.

Газамар чуть не рухнул, Нашетания опешила. Голдоф лишился дара речи.

— Я знала, что в мире есть такие люди. Но чтобы Голдоф-сан…

— Нет, это… я… — лепетал Голдоф.

Газамар не понимал, какому идиоту в голову пришел этот слух. Не пройдет и месяца, как эта весть долетит до Уракоса.

— К-как это понимать, Газамар? Немедленно объясните, — потребовала Нашетания.

Плохо дело. С таким слухом будет сложно найти Голдофу пару. Газамар мысленно приказывал Голдофу. Отрицай. Скажи, что это недопонимание. Но Голдоф вел себя не так.

Голдоф молчал. Он будто подтверждал слух, но на самом деле мог быть так расстроен, что не мог говорить. Впрочем, молчал он по своей воле.

— Ты не опровергаешь это. Значит, это правда? — сказала Ширил. Она отвернулась от Голдофа и бросилась бежать.

Нашетания и Газамар были в противоположной стороне и не могли незамеченными последовать за ней. Ее всхлипы утихли. Голдоф остался в переулке один.

— По-по-почему же он не отрицал?

— Не знаю. Может, он не знал, как?

Нашетания и Газамар в тени держались за головы. А потом Нашетания пошла прочь от Голдофа.

— Я в смятении, но миссию придется приостановить. А пока пустите слух, что Голдофу нравятся только девушки, — сказала на Газамару.

— Так что же теперь?

— Я возвращаюсь… Я очень устала от всего этого.

Нашетания, прикрываясь образом торговки яблоками, ушла, оставив Газамара в тени.

* * *

Голдоф долго стоял на одном месте. Газамар следил за ним. Голдоф вдруг прошел к статуе Святой Одного Цветка и опустился на колени.

— Я… совершил ошибку, — заговорил Голдоф со статуей. — Встречаться с Ширил, сделать ее своей женой… Я все еще не могу забыть об одном человеке. Это глупо. Но пока это так, я не могу никого брать в жены.

Статуя не отвечала.

— Вряд ли я когда-либо смогу забыть этого человека. Она — все для меня. И я это хорошо знаю. Но я понимал, что… это бесполезно. Я ужасно глуп. Накажите меня.

Голдоф какое-то время молился Святой. Газамар наблюдал за ситуацией и размышлял. Он не понимал, как Нашетания достигнет своей цели. Она не знала, как жил Голдоф.

— Я не могу любить никого, кроме нее. И мне приходится жить с этим, скрывать это. Я могу даже уйти с этим в могилу. Так, прошу, пусть женщины перестанут признаваться мне в своих чувствах.

Слушая слова Голдофа, Газамар нахмурился. Он понимал, почему Голдоф не отрицал слух, что он любит мужчин. Чтобы женщины перестали признаваться ему в любви. Это была одна из причин.

Но была причина важнее. Он скрывал свои мысли о Нашетании. Он думал, что она узнает, что он любит мужчин, и так он сможет скрыть свои к ней чувства.

— Дурак, — выдохнул Газамар, отвернулся и пошел прочь от Голдофа. — Настоящий дурак, — пробормотал он по пути.

* * *

Прошел месяц. Ширил с ее семьей перебрались в другой город. Больше подходящую девушку Голдофу не нашли.

Слухи о том, что он любит только мужчин, поутихли. Источник слуха нашли, заставили опровергнуть слова. Оказалось, что это сделала принцесса Савия. Это не очень-то удивило.

Нашетания все еще пыталась найти Голдофу пару. Все остальное было прежним. Газамар и Голдоф ездили по районам королевства, близилось время состязания с рыцарем-гением Матрой Вичитой из Страны желтого фрукта. Этот рыцарь мог стать Героем Шести Цветов.

Голдофа тоже было непросто одолеть.

Голдоф ехал на лошади и смотрел вперед. Казалось, он уже забыл о Ширил.

— Слушай, Голдоф, — Газамар вдруг обратился к нему. — У тебя есть любимая женщина?

— Нет, — сухо ответил Голдоф.

Когда же правда станет понятной? И что тогда произойдет?

Газамар переживал из-за этого, пока ехал на лошади вперед.

История Голдофа Ауоры

— Что же это такое?

Мальчик ударил кулаком по столу. Сильный удар смог расколоть прочный дуб.

Мальчика звали Голдоф Ауора. Он был высоким, никто бы и не подумал, что ему всего двенадцать. Люди вокруг и Нашетания ожидали, что он станет рыцарем, представляющим Пиену.

В скромном домике в часе пути от дворца Голдофу выделили комнату.

И ему выделили слугу.

— Я не могу так встретиться с принцессой. Я могу только держать меч. А как говорить с ней? Это кошмар… Я бесполезен. Это кошмар…

Голдоф стиснул зубы. Слуга был непреклонен.

— Прошу, прекратите. Меня уволят, если мы не закончим.

Слуга держал в руке книжку. Голдоф сидел за столом перед черной доской, на которой были написаны цифры и буквы.

— Сколько будет семью три?

Голдоф притих, когда ударил еще раз по столу.

— Что это такое?! Как…

— Если не понимаете, подумайте.

Голдоф учился у слуги арифметике. Он еще не прошел курс основного обучения рыцаря.

Голдоф молчал и смотрел на стол. Слуга сказал:

— Давайте иначе. Давайте прибавим семь к семи, а потом еще семь. И получится это же.

Голдоф не отвечал. Слуга зажал переносицу. Он страдал.

— Подумаем образно. Представьте семь лимонов.

— И?

— Представьте три таких ряда. Сколько в них лимонов?

Голдоф зажмурился и ответил:

Слишком много считать…

— Это уже проблема, — слуга схватился за голову. — Хорошо. Представьте, что вы получили семь монет от принцессы Нашетании.

— Семь? Это не слишком большая награда для меня?

— Не в том суть, — слуга снова скривился. — Хорошо, давайте… Представим, что отряд из семи мятежников напал на принцессу. Когда вы будете сражаться с тремя такими отрядами, скольких вы одолеете?

— Двадцать один, — тут же ответил Голдоф.

— А? — слуга не скрывал потрясения. Они с Голдофом смотрели друг на друга какое-то время. — Хорошо, задам еще вопрос. Отрядов по семь человек было девять. Сколько человек вам нужно одолеть?

— Шестьдесят три.

— Как вы поняли? — лицо слуги было ошеломленным. Голдоф не понимал, в чем дело. — Есть шесть отрядов по пять человек, четыре отряда по три человека. Одиннадцать из них убили, восьмеро сбежали.

— Двадцать три.

— Как вы поняли?

— О чем вы?

Слуга потрясенно смотрел на Голдофа. Тот ждал ответа и теребил кусочек мела.

— 6 ? 5 + 4 ? 3-11-8.

Голдоф смотрел, как он пишет это на доске.

— Как вы поняли такую сложную задачу?

— Что тут понимать?

Слуга нахмурился и стукнул книгой по голове Голдофа.

Голдоф вскочил и схватился за голову слуги.

— Учи меня серьезно!

— Я так и делаю!

Они какое-то время боролись, слуга стучал по Голдофу учебником, а тот сжимал голову слуги.

* * *

Через два года Голдоф выиграл турнир и стал рыцарем Пиены.

Дитя Кьема

По лесу шел монстр. Монстр в виде красивой девушки. Но по ее лицу сразу было понятно, как только посмотришь, что она — монстр.

Девушка тихо шла по лесу, кутаясь в черный плащ. В правой руке она несла ружье, в левой — голову человека. Голову юноши. Его звали Матра Вичита. Гениальный лучник из Страны желтого фрукта. О нем знали и люди, и Кьема.

На лице девушки не было эмоций. Оно было пустым. Казалось, она не способна выражать эмоции. Фреми Спиддроу шла по Лесу отрезанных пальцев, возвращалась к Кьема. Она шла с доказательством победы.

Много Кьема смотрело на нее издалека.

— Добрый день, мои товарищи, — робко сказала Фреми. Никто не ответил. — Тгуней-сама обязывал всех здороваться, — продолжила Фреми.

Кьема лишь смотрели на нее. В их взглядах мелькали разные эмоции.

У многих это была враждебность и подозрения. Многие видели во Фреми человека, предателя.

Некоторые смотрели на Фреми со страхом. Кьема ненавидели ее и раньше унижали и подавляли. Теперь ситуация изменилась. Некоторые Кьема боялись, что она начнет мстить им.

Некоторые завидовали Фреми, ненавидели ее. Были Кьема, что считали, что Фреми украла у них важное задание по убийству кандидатов в Герои.

Фреми не выказывала эмоции, оказавшись перед толпой Кьема, настроенных не добродушно. Это делало ее монстром.

— Привет, Фреми! — крикнула птица в небе. Это был помощник Тгунея. Второй по важности Темный специалист.

— Здравствуйте, — сказала Фреми. В ее голосе не было эмоции. Ее губы двигались для слов, только и всего.

— Как Мантра?

— Нечего рассказать. Он не был впечатляющим врагом, — сухо сказала Фреми.

— Следующая цель — Асурей Алан, Святая Льда, скрытые приготовления уже ведутся, тебе пока нужно ждать.

— Понятно.

Фреми протянула голову Мантры. Второй подхватил ее когтями и понес Тгунею.

Даже когда ее мучили, даже когда ее отправляли в бой, она не показывала эмоций в глазах.

Для истребления людей и служения Тгунею эмоции не требовались. У Кьема были чувства красоты, гнева, страданий. У Фреми не было даже этого.

Из-за этого она была хуже их. Кьема убивали людей, и она была самой опасной среди Кьема.

Потому Кьема не доверяли ей. Потому Кьема боялись ее.

И ненавидели.

Фреми направилась в пещеру на краю леса. Она выросла там, набралась сил. На входе в пещеру сидел Кьема-птица и чистил перья.

— Здравствуй, Пронзающий птах.

— Здравствуй, Фреми.

Кьема-птица был из тех, кто вырастил Фреми, но и он не проявлял особых эмоций.

На камне у входа в пещеру был детский рисунок Святой Одного Цветка. Фреми наступила на него ногой. Так делали все Кьема.

Отодвинув тяжелый камень, Фреми тихо прошла внутрь.

— Продолжайте следить, чтобы людей не было и близко, — сказал Кьема-птица другим Кьема у входа.

Они разбежались.

В пещере пахло железом, кровью и порохом. На полке были ружье и пули. Стену украшали органы людей. На полу стояла аптечка для Фреми, лежало несколько трупов людей.

Отсюда не было видно места, где она жила. В этой части пещеры она училась убивать.

— Гав!

Фреми закрыла вход и услышала голос.

— Гав! — ответила Фреми. Она сняла плащ, оставила ружье на полке и прошла дальше. Гавкала собака, лежащая в дальней части пещеры.

— Гав-гав! — собака подбежала к Фреми, виляя хвостом. Фреми подхватила ее лапы руками и покружила, будто в танце. — Гав-гав-гав!

— Стоит поздороваться. Приветствие — первый шаг к светлой жизни, — сказал голос сзади нее. Там ждали три Кьема. Кьема-муравьиха с пухлым брюшком была матерью Фреми. Шестая. Оставшиеся двое были тоже семьей Фреми: белый Кьема-ящерица и красный Кьема-муравей.

— Я так и делаю, мама, но на языке собаки.

— Используй понятные слова. Или тебе не хватает обучения?

Белый Кьема-ящерица подошел к Фреми.

— Простите…

— Не обижайся, — сказал белый Кьема-ящерица, Фреми опустила лапы собаки на пол.

Даже сейчас выражение лица Фреми не изменилось, но в ее глазах была заметна радость.

— С возвращением, Фреми.

— С возвращением.

— Мы тебя ждали, — сказали трое Кьема. А потом они громко рассмеялись.

— И это тебе, — сказала Шестая. Она вытащила что-то из-под своего тела. Когда Фреми увидела это, ее глаза заблестели. Фреми подбежала и забрала предмет из рук Шестой.

— Ч… — Фреми не могла отыскать голос. Она обнимала предмет. Это был плюшевый коричневый медведь. — Что это?

Фреми стояла, обнимая мишку.

— Мишки милые. Очень. Но почему именно это?

Фреми потрясенно смотрела на свою семью. Белый Кьема-ящерица сказал:

— Ты же такое хотела?

— Да. У меня много желаний. Но это было самым сильным. Как вы поняли?

— Интуиция. Я подумал, что тебе это понравится.

Фреми какое-то время молчала. Выражение лица ее понемногу менялось. Ее брови опустились, словно она могла вот-вот расплакаться. Но она улыбнулась.

— Ох, Фреми. Тебе не нравится? — сказала Шестая.

— Нет, я… я… — сказала Фреми с непонятным выражением лица. — Мама, знаешь… улыбаться так странно.

Фреми улыбалась, ее лицо изменилось. Вдруг ее тело задрожало. Она и не ожидала, что сможет рассмеяться.

— Тебе он правда нравится?

— Да. Очень. Очень нравится, — сказала Фреми Шестой, все еще улыбаясь от счастья.

* * *

Вдали от пещеры, где жила Фреми, находилась долина, на дне которой разлилась лава, невыносимо горячая для людей.

— Что скажете о Тгунее-сама?

В углу долины в тени камня температура была чуть ниже, чем в остальной части. Там собрались четыре Кьема.

Кьема в облике бамбука сказал:

— Нет. Тгунею-сама… я не могу доверять всем сердцем.

— Вот как.

— Здесь нет людей, только Кьема. Тгуней-сама так сказал.

— Глупости! Как так?!

Кьема-бамбук был взволнован. Он считался лидером этой четверки Кьема.

Кьема старались, чтобы никто не узнал об их встрече. Она должна была пройти секретно.

Их лидер, Тгуней-сама, не позволял Кьема своевольничать. Он ненавидел самовыражение подданных. Если бы он узнал, что кто-то против его идей, он бы тут же убил того Кьема. Потому эти Кьема скрывались тут в тени.

— Но она человек. Даже если у нее сердце Кьема. Я ненавижу людей и им подобных. Я верен только Кьема. Убивать людей для меня — счастье. Как иначе для Кьема?

Все согласились с его словами. Другой Кьема сказал:

— Я побывал в городе, где жил Матра. Собирал слухи. Похоже, ее интересовали дети с плюшевыми игрушками.

— Правда?

— Я уверен в этом.

Кьема-бамбук был возмущен.

— Это доказательство, что у нее — сердце человека. Хотя связь скрыта, но связь с людьми явно есть. Знает ли Тгуней-сама?

— Узнает, только если мы сами скажем.

— Черт!

— Это человек. И она когда-нибудь обязательно предаст Кьема. И то, сколько кандидатов в Герои она убила, не отменяет факта, что она может начать убивать нас, — сказал другой Кьема.

И все были с ним согласны.

— Однако…

— Понятно.

Кьема скалились. Пока Тгуней-сама доверял Фреми, они не могли убить ее.

— Как же доказать Тгунею-сама, что та, кого он считает Кьема, хочет того же, что и люди? Нам нужно доказать ему, что у нее сердце человека.

Они не знали, как это сделать, и страдали.

— Будем следить в поисках доказательства.

— Верно…

— А еще те стражи, что привязались к Фреми. Они готовы сделать для нее все, что она захочет. Нужно следить за их семьей. Может, там мы и найдем доказательства.

Продолжали обсуждение Кьема.

— Придется ждать, пока мы найдем доказательства, — сказал один из Кьема. — А потом мы сможем убить ее.

* * *

В то же время Фреми сидела и обнимала мягкую игрушку. В дальней части пещеры Кьема-муравьиха и белый Кьема-ящерица копали землю. Они вытащили грязный деревянный ящик. Когда Фреми открыла его, она увидела десять плюшевых игрушек. Большая часть была старой, потрепанной и в пятнах. Фреми смотрела на сокровища, выброшенные людьми.

— Пронзающий птах, снаружи все хорошо? — спросил белый Кьема-ящерица. Кьема-птица дважды стукнул по камню-двери. Это был знак, что слежки нет.

— Фреми, можно играть, — сказала Кьема-муравьиха.

Фреми разложила игрушки на земле. Она усадила новую игрушку среди других.

— Всем привет. Я медведь, — сказала Фреми, двигая игрушку, меняя голос.

— Я утка.

— Я зайчиха.

— А я заяц.

Звери Фреми по очереди поздоровались. Она двигала их при этом, изображала их голоса, но выражение лица не менялось. Со стороны можно было подумать, что она недовольна. Но ее глаза сияли.

— Я буду теперь в вашей семье.

— Кем? Братом? Сестрой?

Фреми говорила за всех. Она приподняла мишку и задумалась на миг.

— Брат! Я буду братом!

Белый Кьема-ящерица обратился к Фреми, играющей плюшевыми игрушками:

— Забавно, что мишка будет братом для зайцев и утки.

Фреми недовольно посмотрела на него.

— Не мешайте. Приветствие важнее всего.

— Да-да.

Белый Кьема-ящерица высунул язык, посмеиваясь над Фреми. Она хотела вернуться к игре, но тут собака принялась обнюхивать мягкую утку.

— Не кусай. Ее нельзя портить.

Фреми в панике отодвинула игрушку от собаки. Но собака уходить не спешила. Она начала обнюхивать другие игрушки.

— Ну, хватит.

— Пес может быть папой для твоей семьи игрушек, да? Разве плохо, что папа играет со своими детьми? — спросил Кьема-ящерица без эмоций.

— Ладно, пусть так и будет.

Фреми продолжила играть, удерживая собаку за поводок. Язык Кьема-ящерицы выглядывал, когда он посмеивался.

— О? Я же был отцом для игрушек, — сказал Кьема-муравей, присоединяясь к игре Фреми.

— Уже нет. Ты будешь учителем и расскажешь всем историю.

— Жаль. Я тоже хочу быть папой.

— Двух пап быть не может. И я пытаюсь говорить за них, не нужно мне мешать.

— Нет, мы будем играть.

Кьема-муравей поднял плюшевого зайца. Он повернул его к мишке.

— Привет, медведь. Рад, что ты в семье.

Белый Кьема-ящерица взял хвостом плюшевую утку. Он тоже повернул игрушку к мишке.

— Все, как и сказал заяц. А еще ты можешь съесть нас.

Фреми надулась и посмотрела на Кьема.

— Такие слова все портят, — возмутилась она. Фреми схватила мишку и спорила с красным муравьем и белой ящерицей.

Шестая сидела в дальнем конце пещеры и была рада.

И тут в тяжелую дверь пещеры трижды стукнули.

Все тут же напряглись.

* * *

Через пару минут дверь открылась, и ворвался Второй. За ним было несколько Кьема, и все они были важными у Тгунея.

— Добрый вечер. У меня послание от Тгунея-самы, — сказал Второй.

Шестая, Кьема-ящерица, Кьема-птица и Кьема-муравей сели вдоль стены пещеры и тихо смотрели на Второго. Никто в пещере не выдавал, что Фреми играла плюшевыми игрушками.

— И вам добрый вечер. Я слушаю послание, — ответила тихо Фреми, снова скрывая эмоции. В пещере больше не было веселой девочки, играющей с плюшевыми зверями.

— Тгуней-сама очень рад. Победа Маджина становится все ближе.

— Что-то еще?

— Тгуней-сама хочет наградить тебя. Он сказал просить того, что ты желаешь.

Фреми ответила без колебаний.

— Убить следующего кандидата в Герои. Других желаний у меня нет.

— Тгуней-сама просил не скромничать. Можно даже просить что-нибудь из мира людей. Он не сомневается в твоей верности.

— Я никогда не думала, что мне захочется чего-нибудь из мира людей.

Она не мешкала с ответом. Все было продумано заранее.

— А как же семья?

На миг глаза Фреми расширились. Но лишь на миг, ответила Фреми без эмоций на лице:

— Они, как и я, орудия Тгунея-самы. Только и всего.

— Тогда на этом все…

Кьема ушли. Кьема-птица закрыл дверь пещеры.

— Семья…

Фреми посмотрела на них с болью в глазах.

— Ты молодец. Все правильно ответила, — сказал белый Кьема-ящерица.

— Ты вела себя как Кьема. Проявила верность Тгунею. Хорошо, что они не могут тебя понимать.

— Да. Все мы в порядке, — сказал Кьема-птица.

— Давайте еще поиграем, — сказал красный муравей. Они рассмеялись. В глазах Фреми засияла радость.

* * *

Кьема собрались в долине. Их стало больше. Они все считали Фреми врагом.

— К ним приходил Второй от Тгунея-сама, — начал один из Кьема.

— Я смог издалека заглянуть в пещеру. Говорят, там много оружия, — сказал другой Кьема. Все они говорили приглушенными голосами.

— Поймать бы этого получеловека…

Кьема-осьминог ударил щупальцем по земле.

— Дверь в пещеру все время закрывают. Это должно отпугивать других Кьема. Она много о себе возомнила, даже не являясь Кьема!

Один из Кьема огляделся.

— Вы же понимаете. Тгуней-сама доверяет Фреми. Если мы туда сунемся и…

— Ясное дело. Нас потом убьют!

— И не давайте ее семье заметить вас. Не вызывайте подозрений!

А один из Кьема продолжал ворчать под нос:

— Наполовину человек… предательское сердце… нужно стереть из этого мира!

Они оставались в долине и ждали новостей.

* * *

Прошло много времени после того, как Второй покинул пещеру. Приближался рассвет. Семья Фреми спала в пещере.

После того, как Второй ушел, они не продолжили игру. И теперь Фреми выкопала игрушку и села, глядя во тьму в тишине.

— Фреми, ты не спишь? — спросил красный муравей.

— Не хочется. Я хочу этого.

— Сидеть с игрушкой не опасно. Но если кто-то увидит…

— Все хорошо. Никто не смотрит, — сказал со стороны двери белый Кьема-ящерица.

— Слушай, мишка… Мне нужно кое-что тебе сказать, — тихо произнесла Фреми. — Мне нужно тебя прятать. Нельзя, чтобы другие видели, как я играю с семьей. Я должна вести себя как Кьема. Мне нужно быть больше похожей на Кьема, чем всем остальным здесь.

Красный муравей и белая ящерица слушали ее слова.

— Иначе меня изгонят. Меня… и семью, — продолжала говорить Фреми. — Слушай. Все так старались, чтобы принести тебя мне. Я буду делать все, чтобы другие Кьема тебя не заметили. Белый Кьема-ящерица и муравей ходили в мир людей и украли ткань и набивку. Мама старательно шила тебя. Пронзающий птах охранял их, чтобы никто не заметил их действия. Ты не один. Так случилось со всеми игрушками. Каждая появилась после тяжелого труда. Ящерица и муравей чуть не умерли в процессе. Не забывай, как ты попал сюда.

Белый Кьема-ящерица сказал, рассмеявшись:

— Ох, Фреми так серьезно все воспринимает.

Кьема-птица и муравей ответили:

— Ого, вы прямо собой рисковали при этом.

— Ты-то почти ничего не делал.

Фреми крепко обняла плюшевого мишку.

— Помни… твоя хозяйка счастлива.

Фреми закрыла глаза и прижалась лицом к плюшевой игрушке.

Она не выпускала его до вечера, пока не раздались вопли.

История ролонии манчетты 8 глава

История Фреми Спиддроу

Лес на территории Маджина. Кьема покачивался в гамаке, растянутом между деревьями.

Голова ящерицы, три крыла, странная фигура. Одна рука была под головой вместо подушки, в другой он держал книжку. Вел он себя совсем как человек.

— Слушай, Фреми. Ты не хотела бы выпить?

Это был Тгуней. Рядом с ним была Фреми тринадцати лет.

До пробуждения Маджина оставалось пять лет.

Верхнюю часть тела Фреми обвивала кожаная лента. Штаны были потрепаны от тренировок и сражений. Ее тело было грязным, за волосами толком не ухаживали три года, и они напоминали гнездо.

— Выпить… Это люди делают для своих тел по традиции?

— Да, ты близка к истине.

Тгуней указал на Фреми.

— Ты никогда о таком не думала?

Фреми замешкалась, но на лице не было эмоций.

— Вот как, — Тгуней был удивлен.

— Я Кьема. Меня не интересуют даже знания о людях.

— В этом проблема. Тебе нужно будет ходить в мире людей, не отличаться от них. И если ты не сможешь слиться с ними, возникнуть проблемы. Плохо, что тебя не интересует выпивка.

История ролонии манчетты 8 глава Фреми тут же ответила:

— Мне не интересно, но я сделаю, если это нужно.

— Хочется в это верить, — Тгуней указал на Фреми и сказал. — Даю тебе времени до завтра. Приходи ко мне потом. Посмотрим, что ты сможешь своими силами.

— Как скажете.

Они пожали руки, и Фреми ушла от Тгунея.

* * *

Фреми какое-то время шла по чаще леса. Ее походка становилась все бодрее. Холодные глаза сияли.

— Это сакэ?.. — тихо спросила Фреми. Она интересовалась выпивкой, потому что слышала о традициях некоторых человеческих семей.

Фреми интересовали еще и милые мелочи. Ей нравились плюшевые игрушки. Нравились цветы, камни, цветные птичьи перья.

Ей хотелось бы и носить что-то милое. Но Фреми была Кьема. Ей нельзя было вести себя как человек. Она и не надеялась, что настанет день, когда она выпьет. Она переживала, что, сделав это, будет выглядеть не как Кьема.

Но теперь у нее был приказ Тгунея. И она могла сделать это. И никто не сможет возразить ей.

На следующий день Фреми стояла перед Тгунеем. Сегодня тут был и Второй, помощник Фреми. Как обычно, лицо Фреми не выражало эмоций. Но внутри она надеялась на похвалу Тгунея.

— Ясно, понятно, — бормотал Тгуней. Второй хмурился.

Фреми поняла, что провалилась. Она пыталась догадаться, что пошло не так.

Она вымыла тело и волосы. Она переоделась в чистую одежду и нижнее белье. Она обулась.

Тут все было правильно.

Она собрала в лесу цветы. Стараясь не испортить их, она украсила ими голову и запястья. Венки цветов были на голове и талии.

Тут не могло быть ошибки. Она слышала, что человеческие девушки украшали себя цветами.

Значит, проблемой был белый плащ на ее плечах. Белый шелк нашла ее семья. Поверхность его украшали птичьи перья и разноцветные нити.

История ролонии манчетты 8 глава Не помешало бы и немного макияжа. И Фреми нанесла румяна. Косметику ей тоже раздобыла семья. Возможно, она немного переборщила, но стиль был выдержан.

— Фреми…

Тгуней опередил Второго, желавшего что-то сказать.

— Ох, да. Внешний вид тоже важен.

Фреми обрадовалась. Она не ошиблась. Тгуней подошел к ней.

Он вытер макияж с ее лица. Он убрал плащ и цветы с запястий и талии. Он убрал цветы с головы. Фреми была недовольна. Она считала, что так себя украсила. Но Тгуней думал иначе.

Тгуней оставил один цветок на ее голове.

— Вот. Вот так неплохо.

Тгуней вытащил из гамака зеркало и показал Фреми. Она посмотрела в мутное зеркало и подумала, что могла выглядеть ярче. Но все было не так и плохо.

— Думаю, ты и без этого неплохо смотришься. Даже выпивать не нужно.

Тгуней с горечью улыбнулся. Фреми растерянно почесала шею. Похоже, ситуация была сложнее, чем она думала.

Медная монета

Деревня Хасуна среди леса просыпалась. Начинали разводить огни для выпечки, лаяли пастушьи собаки.

В окно падали лучи утреннего солнца. Адлет Майя молился. Ему было девять лет.

Он молился деревянной статуэтке Святой Одного Цветка. Он сорвал цветок с клумбы у дома, держал его кончиками пальцев и молился.

Рядом с ним сидела девушка, которой было чуть больше двадцати лет. У нее были темно-каштановые волосы. Ее звали Шетра.

Два года назад она потеряла мужа и жила теперь с Адлетом.

Они не были родными по крови. Муж Шетры был кузеном матери Адлета. Родители Адлета покинули мир два года назад.

Каждое утро они молились за упокой родных.

Шетра молилась всем сердцем. Адлет ерзал и озирался. Это не означало, что он не уважал родных. Он не верил в то, что Святая Одного Цветка могла тут помочь. Если она защищала всех, у кого доброе сердце, то почему его родители были мертвы? Адлет не знал ответа.

— Адлет, если бы ты мог что-то попросить у Святой, что бы ты попросил?

Шетра закончила молиться и открыла глаза. Она повернулась к Адлету.

Адлет задумался, потирая шею. Он не хотел, чтобы родители вернулись. Если бы Святая Одного Цветка умела такое, они давно вернулись бы.

Русская Аляска. Продано! Тайна сделки | Телеканал \


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: