Кобыла , шваль и дворянин
Три этих слова в заголовке раздела образуют весьма странную, но не случайную компанию.
Латинский корень caval- и русский корень кобыл-, как нетрудно заметить, родственны; они происходят от единого индоевропейского предка. После распада латинского языка первый корень дал множество потомков: в итальянском появилась кавалерия, в испанском — кабальеро, а во французском — шевалье. Как нетрудно заметить, именно французы больше всего постарались над изменениями латинского наследия. В итоге латинское caval превратилось во французское cheval, произносится как шваль и имеет мужской род.
Как ругательство шваль появилось у нас? На этот счёт у историков языка есть очень интересное мнение: при отступлении французской армии в 1812 году кавалеристы и обозные то и дело восклицали над умирающими лошадями: Oh, mon cheval!, т.е., о, моя лошадь! Крестьяне, которые с удовольствием наблюдали из придорожных кустов отход грабителей и подумывали о лёгком партизанском набеге, могли решить, что слово шваль в такой ситуации означает, разумеется, падаль. Правда, у крестьян это ругательство как раз не прижилось, его использовали в более родовитых слоях. Однако, неисповедимы переходы слова…
А французское шевалье и испанское кабальеро, конечно же, происходят от названия кавалерии. Ими обозначали всадника, затем конного рыцаря, затем просто рыцаря и, наконец, дворянина вообще. Вот так и собралась тесная компания из кобылы, швали и дворянина.
Мясо, просо и колесо
Ещё одна сакраментальная тройка.
Существует знаменитая загадка о четырёх русских словах, которые заканчиваются на -со. Вопрос на эту тему однажды прозвучал даже в передаче Что? Где? Когда? и испортил настроение Фёдору Двинятину.
Итак, загадывается: В русском языке есть четыре слова, оканчивающиеся на -со. Три из них приведены. Назови четвёртое. По инерции человек, которому дали это задание, начинает искать исконно русское существительное, но ничего кроме заимствованных лассо и серсо найти не может. Иногда вспоминают диалектное плёсо.
Так вот, четвёртого полностью русского литературного существительного на -со в нашем языке нет. Это была загадка-ловушка без полноценного ответа.
Похожий вопрос может быть задан про пузо и железо, к которым надо подыскать третье аналогичное слово. Но увы, ни борзо, ни авизо, ни СИЗО не подходят к этой паре. Третьего существительного с русским корнем у нас, опять-таки, нет.
Обратный словарь
Легко проверить всё множество слов с заданным концом можно при помощи обратного словаря. Обратный словарь выстраивается в алфавитном порядке не первых, а последних букв. Например, слово ягода в нём будет стоять на первых страницах, а авиация спрячется в последних.
Обратный словарь иногда используется для сочинения стихов, чтобы легче было отыскать к какому-либо окончанию сильную рифму. Но, как шутил Николай Николаевич Носов, не всякий горе-поэт сообразит, почему не рифмуются слова с совершенно одинаковым окончанием: думает и понимает.
Рифмы
Тот же Н.Н.Носов в первой книге про Незнайку описывал, как этот неунывающий коротышка рифмовал палку и селёдку.
И, постольку поскольку от языка до литературы — четверть шага, позволю себе это маленькое отступление. Одно из моих хобби — прецеденты рифм в русской поэзии. Я в своё время поиздевался над достаточно банальным рифмованием свободы с народом. Первый случай я обнаружил ещё у Лермонтова в Пире Асмодея:
На стол твой я принёс вино свободы;
Никто не мог им жажды утолить,
Его земные опились народы
И начали в куски короны бить…
Конечно же, тогда, в 1830 или 1831 году это было звучно и оригинально.
(Как любезно напомнил мне читатель Сергей Бунин, стихотворение Пушкина Свободы сеятель пустынный…, было написано раньше Асмодея, в 1823 году, и содержало знаменитые строчки:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.)
Александр Сергеевич (понятно, какой) в своё время застолбил приоритет с улыбками-ошибками в Евгении Онегине:
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Вот, как в тему.
С тех пор я прощаю использование улыбок-ошибок только князю Орловскому; встречая же их в других стихах, морщусь.
Но самым большим откровением для меня было стихотворение Пушкина Монах:
Ну! — думал он, — от бесов и юбчонки
Избавлюсь я — и милые девчонки…
1813 год, между прочим.
…оно же деклинация.
Девять падежей из первой статьи наделали немало шуму (партитив!) в живых журналах.
Признаюсь со всей откровенностью, я очень люблю это древнее наследие в нашем языке. Когда я слышу как Коля Фоменко обращается к пиковому королю со словами: У меня вопрос к королю пики, мне хочется заорать весёлому Фоменко: К королю ПИК! Однажды по телевизору я даже слышал, как какая-то малограмотная журналистка сообщала о беседе с Татьяной Толстая. Всё. Дальше некуда. Ну не переваривают телевизионные мозги всей системы русского склонения, не могут они подумать: с Татьяной Толстой.
А однажды я видел табличку, которая стояла на окошке билетной кассы и сообщала имя кассирши. Даму звали так: Любовь Алексеевна Швыдкой. Хоть стой, хоть падай. Понятно, что муж (или отец, от кого она получила фамилию) этой дамы — Швыдкой, как и наш суетливый министр истребления культуры. Но она-то, она — ШвыдкАя! До чего же надо оглохнуть к звучанию и сути родного языка, чтобы у женщины была мужская фамилия.
Грамматический род
Далеко не каждый человеческий язык обладает грамматической категорией рода. Индоевропейская группа богата на таковые, но многие утратили былое многообразие. В некоторых романских языках средний род исчез, и вместо трёх родов во французском и итальянском теперь осталось два. В армянском языке категория рода вообще вымерла.
У нас же, в русском, род бывает не только у имён, но и у глаголов, что повергает иностранцев в большое удивление. Ну в самом деле, как объяснить немцу, который в прошедшем времени чётко различает сделал Я, сделал ТЫ и сделал ОН, что у нас неважно, я или ты, а важно — сделал или сделала. И совершенно невозможно перевести на неславянский язык анекдот про определение пола кролика: Если побежал — то он, а если побежала — то она. Как это получилось?
Когда-то, в древнеславянском и древнерусском существовало целых четыре прошедших времени. Самым популярным был перфект. Он образовывался так:
я есмь знал;
ты еси послал;
он есть сказал;
а Земля Русская есть пошла.
Со временем прочие временные формы в русском языке исчезли, а перфект преобразился — потерял вспомогательный глагол и стал состоять только из смыслового.
Я знал,
ты послал,
он сказал,
земля пошла.
Эту форму называют эльным причастием. Эльное — потому что содержит суффикс -л-, а причастие потому, что глагол, но не совсем глагольный, похож на прилагательное.
В современном русском языке сохранились такие прилагательные, некогда бывшие отглагольными производными. Они почему-то все обозначают какое-то повреждение предмета: горелый, гнилой, усталый и т.п.. Если мы переведём их в краткую форму, то не отличим от глаголов в прошедшем времени: горел, гнил, устал. Кстати, у Пушкина в Медном всаднике есть уникальная словоформа:
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ.
Ещё о глаголах
Из множества русских глаголов в первой статье упоминаются два уникальных: есть и дать. Они отмечены в приложении к орфографическому словарю Аванесова (возьмите в библиотеке!), но подробно не разбираются.
Итак, дать. Дашь — какое здесь окончание? Неужели, -ашь? Нет, только -шь. А ешь? Неужели, это слово-окончание? Нет, корень здесь е-, окончание тоже -шь.
Но главная их особенность это окончание -м в первом лице единственного числа: ем и дам. Других таких глаголов в современном русском нет, если нет считать архаизмов есмь и повем.
Кстати, в сербохорватском языке именно окончание -м является типичным для первого лица единственного числа настоящего времени глагола; например: пишем, мислим, имам это пишу, думаю и имею. А пишем, думаем и имеем это, соответственно, пишемо, мислимо и имамо. Когда-то похожие структуры были и в русском языке, но, в отличие от древностей в сербохорватском, до наших дней не дожили. Более того, в сербохорватском есть только два глагола, которые в рассматриваемой форме заканчиваются на -у: хочу и могу. (Почти зеркальная симметрия по сравнению с нами!)
Два эти конкурирующих окончания, -у и -м, в индоевропейских языках долгое время сосуществовали. Они происходят от одного источника — личного местоимения первого лица единственного числа. Подробно их история изложена в книге Освальда Семереньи Введение в сравнительное языкознание.
Вернёмся в наши дни
Если кто-то из ваших знакомых, наслушавшись безграмотной рекламы, стал говорить бАловаться и бАлуется, скажите ему мнемонический стишок на закрепление правильного ударения:
Много целовАть —
Значит баловАть.
Вообще же, я люблю мнемоники. В своё время наша классная руководительница Наталья Ивановна Симанчук давала нам множество так интересных и полезных стишков и словечек, в том числе — от Радионяни.
Я, кстати, не люблю слова радионяня. Меня от него коробит. Во-первых, мне не нравится гибрид холодного латинского корня радио и тёплого славянского — няня. Во-вторых, в очень ранние годы я неосторожно открыл учебник зоологии, принадлежащий сестре, на странице с увеличенным изображением радиолярии. И взрослый человек испугается такого чудища, чего уж говорить о ребёнке? Поэтому радионяня представлялась мне пожилой дамой со вживлёнными в голову антеннами, что, видимо, было делом рук какого-то доктора-злодея, который хотел прератить бедную женщину в послушное орудие ада.
Но стихи от этой радиопередачи были просто замечательными. Я помню, как Наталья Ивановна зачитывала стишок на правило различения приставок при- и пре-. Прикусил — не совсем откусил, гласила одна строчка. И мне представлялось, как некий бедолага едва не отхватил зубами собственный язык, но, благодарите медицину, он вскоре вернёт себе членораздельную речь.
А другой стишок посвящался двум спряжениям русского глагола.
…Ко второму же спряженью
Отнесём мы без сомненья
Все глаголы, что на -ить,
Кроме слов стелить и брить.
А ещё: смотреть, обидеть,
Слышать, видеть, ненавидеть,
Гнать, дышать, держать, терпеть
И зависеть и вертеть.
До этого я писал стелишь, стелит, но после стихотворения исправился и с тех пор пишу стелешь, стелет, стелют.
Иногда я замечал, что нетвёрдое знание русской орфоэпии приводит моих знакомых к ошибкам. Самыми распространёнными были ошибками со словоформами глаголов таять и клеить.
Приходилось объяснять, что клеи клеят, льдышки тают, книги истины таят.
Что же касается стишка про пре- и при-, то его я не запомнил. К тому же, он не охватывает всех случаев. Например, одна мамина коллега писала преукрасить, полагая, что здесь пре- означает пере-. На самом же деле ей следовало просто запомнить правильное написание — приукрасить.
Рыбак явно преувеличивает и приукрашивает.
Но вернёмся к нашим баранам
Я уклонился от падежей к родам и не довёл свою мысль до конца.
Всякий раз, когда я читаю объявление поиск информации в интернет, мне хочется высечь автора розгами. Ну можно ли настолько бояться родного языка, чтобы использовать вместо него какой-то псевдоболгарский?
Я нашёл в интернет информацию о дефолт. К дефолт привело завышение курс доллар. Тьфу. Не хотелось бы, чтобы однажды вместо четырёх слов Письмо покупателя хозяину магазина нам пришлось использовать семь: Писмото от покупател ко хозяинът на магазинът. Недавно мне таким эмоциональным образом удалось перевоспитать друга, который теперь смело склоняет аббревиатуру МИД. Вот так, бывает, позвоню ему с проходной, он возьмёт трубку и скажет: Представительство МИДа. А ему сообщаю: Я внизу. И выхожу ждать во дворик, где есть беседка со столиком. А за столиком сидит бабушка с внучкой, обе пишут какое-то заявление, я нескромно подглядываю в чужую бумагу и — справедливое наказание свыше — натыкаюсь на строчку несовершеннолетнего Пивень Димы.
В общем, друзья, у нас есть, над кем работать.
