веки — и вдруг заметил, что ветер умолк, а над холмиком слабо золотящихся
углей лениво кружится лишь несколько снежинок. Он поднял голову и увидел,
что на востоке черное небо слегка посветлело.
Сеющийся сквозь серые тучи рассвет открыл глазам измученных путников
немые, в саване снегов, горы. Внизу горбились глубокие сугробы, и под ними
угадывалась извилистая тропинка, но вверху тяжелые снеговые тучи, угрожающие
путникам новой метелью, плотно занавесили седловину перевала.
— Баразинбар не смирился, — проговорил Гимли. — Если мы осмелимся идти
вперед, он снова обрушит на нас буран. Надо возвращаться и как можно скорей.
Все понимали, что надо возвращаться. Но как? В нескольких шагах от
карниза на тропе громоздились такие сугробы, что хоббиты утонули бы в них с
головой. Да и на карнизе, где стояли путники, возвышались холмы снеговых
заносов — а ведь карниз прикрывала от ветра стена!
— Гэндальф расчистит невысокликам путь своим огненным Жезлом, — сказал
Леголас. Буран ничуть не встревожил эльфа, и он, один из всего Отряда,
сохранил до утра хорошее настроение.
— Или Леголас слетает на небо, — откликнулся Гэндальф, — и разгонит
тучи, чтобы солнце растопило для Отряда снег. Мой Жезл — не печка, — добавил
он, — а снег, по несчастью, не возможно испепелить.
— Не сумеет умный — осилит сильный, — вмешался Боромир, — так у нас
говорят. Буран начался, — продолжал гондорец, — когда мы обогнули вон тот
утес, — он указал на большую скалу, которая заслоняла от путников тропку, —
до нее отсюда пол-лиги, не больше. И вот если самый сильный из нас осилит
дорогу к этому утесу, оттуда мы все спустимся без труда.
— Надо попробовать, — сказал Арагорн. — Уж вдвоем-то мы одолеем
пол-лиги.
Арагорн был самым рослым в Отряде, но Боромир казался крепче. Они
отправились, Боромир — впереди; кое-где снег доходил ему до плеч, но он
врезался в него, словно плуг — или как очень усталый пловец.
Леголас, улыбаясь, глядел на людей; потом повернулся к магу и
воскликнул:
— Да поможет уму и силе искусность!
А потом проворно зашагал по снегу, и Фродо заметил — как бы впервые,
хотя он знал об этом и раньше, — что у эльфа не было тяжелых башмаков,
которыми снабдили Хранителей в Имладрисе; а легкие эльфийские туфли Леголаса
почти не оставляли на снегу следов.
— До свиданья! — весело крикнул он Гэндальфу. — Я постараюсь отыскать
вам солнце! — Он прибавил шагу и, словно танцуя, обогнал медленно бредущих
людей, махнул им рукой, звонко рассмеялся и скрылся из глаз за поворотом
тропинки.
Люди медленно двигались вперед; остальные молча смотрели им вслед, пока
и они не исчезли за поворотом. Клубящиеся у вершины тучи сгустились; вниз
поплыли редкие снежинки.
Прошло, вероятно, около часа — хоббитам показалось, что гораздо больше,
— и вот на тропе появился эльф. Потом они увидели людей, медленно, с трудом
подымающихся в гору.
— Мне не удалось заманить сюда солнце, — подмигнув хоббитам, сказал
Леголас. — Оно ублажает южные земли, и его, как я понял, ничуть не беспокоят
несколько тучек над этой горушкой. Но зато я принес хорошие вести тем, у
кого тяжелая поступь. За скалой, про которую говорил Боромир, намело
довольно высокий сугроб, и наши воители из Племени Сильных приготовились
погибать перед этой преградой, ибо тропинка-то идет по ущелью, а выход из
ущелья закрыт сугробом. Ну пришлось мне объяснить Сильным, что они отчаялись
перед снежной крепостью шириной не больше десяти шагов и что за нею на нашей
тропке лежит слой снега по щиколотку хоббитам.
— Так я и думал, — проворчал Гимли. — Конечно же, злая воля Баразинбара
раскачала этот проклятый буран. Баразинбар не жалует гномов и эльфов…
— К счастью, Баразинбар, вероятно, забыл, что к Отряду Хранителей
примкнули люди, — перебил гнома подошедший гондорец, — и люди, скажу без
хвастовства, не слабые… Мы одолели снежный завал — проторили в сугробе
узкую тропку — для тех, кто не может порхать по-эльфийски.
— Да как же мы-то туда доберемся? — взволнованно спросил Пин, высказав
общую тревогу хоббитов.
— Не беспокойся, — ответил ему Боромир. — Я устал, но силы у меня еще
есть; у Арагорна — тоже. Мы отнесем вас к завалу. И начнем, почтеннейший
Перегрин, с тебя.
Пин вскарабкался гондорцу на спину.
— Держись крепче, — сказал Боромир. — У меня-то руки должны быть
свободными. — Он зашагал по тропинке вниз. За ним отправился Арагорн с
Мерри.
Разглядывая протоптанную в снегу дорожку, Пин восхищался силой людей.
Даже сейчас, с хоббитом на закорках, Боромир расширял руками проход, чтоб
остальным было легче идти.
Вскоре они подошли к сугробу, который, словно гигантская стена вдвое
выше человеческого роста, перегородил узкое ущелье. Гребень сугроба был
плотным и острым, да и весь сугроб казался монолитом, разрубленным посредине
узкой тропой. За сугробом Мерри с Пином и Леголас остались дожидаться
других, а люди снова ушли наверх.
Боромир вернулся через полчаса — с Сэмом за спиной, следом шел
Гэндальф, ведя в поводу навьюченного пони, верхом на пони сидел гном Гимли,
а замыкал шествие Арагорн с Фродо.
Едва Арагорн миновал сугроб, как путников оглушил раскатистый грохот, и
откуда-то сверху посыпались камни, взвихрившие облако снежной пыли; потом,
когда белая завеса развеялась, Хранители увидели, что проход в сугробе
завален ссыпавшимися вниз камнями.
— Хватит, Баразинбар! — взмолился Гимли. — Мы же уходим! Оставь нас в
покое! — Но гора, казалось, и сама успокоилась, как бы удовлетворенная
отступлением пришельцев: начавшийся было камнепад иссяк, а тучи, закрывавшие
перевал, рассеялись.
Слой снега под ногами становился все тоньше, и вскоре, спустившись по
круче, путники вышли к той самой площадке, где вчера их застигли первые
снежинки.
Утро начинало клониться к полудню; с площадки, где стояли утомленные
Хранители, открывались широкие предгорные дали — холмы, озерца, извилистые
овраги, заросли падуба, островки дубрав… А внизу виднелась неглубокая
лощина, в которой они отдыхали накануне.
У Фродо отчаянно болели ноги; он продрог до костей и хотел есть; а
когда ему вспомнилось, что дорога вниз займет по крайней мере полдня, у него
на мгновение потемнело в глазах; он закрыл их, а открыв, с удивлением
обнаружил, что видит какие-то черные точки. Он протер глаза — точки не
исчезли: они кружились в прозрачном воздухе, и Фродо решил, что он начал
слепнуть…
— Опять птицы, — сказал Арагорн, тоже увидевший их.
— Теперь уж с этим ничего не поделаешь, — глянув на птиц, отозвался
Гэндальф. — Друзья ли они, или Вражьи шпионы, или просто безобидные птахи,
нам все равно придется спускаться: Карадрас не любит ночных гостей.
Путники, спотыкаясь, побрели вниз; их подгонял ледяной ветер. Багровые
Ворота оказались закрытыми.
Путешествие во тьме
Только под вечер, в пасмурных сумерках, остановились усталые путники на
отдых. Багрово-черная громада Баразинбара дышала вниз холодом — дул
порывистый ветер. Гэндальф пустил свою баклагу по кругу, и все Хранители
отхлебнули здравура. После ужина они устроили совет.
— Сегодня ночью мы отдохнем, — объявил Гэндальф, — ибо штурм перевала
дорого дался каждому из нас…
— А куда мы пойдем потом? — спросил Фродо.
— У Хранителей есть только две дороги, — ответил Гэндальф, — назад в
Раздол или вперед к Огненной горе.
Когда Гэндальф упомянул о возвращении, лицо Пина радостно просветлело,
а Мерри и Сэм весело встрепенулись. Но Боромир с Арагорном остались
бесстрастными, а Гимли и Леголас выжидательно промолчали. Фродо понял, что
все его спутники хотят, чтобы первым высказался он.
— Вернуться… — нерешительно начал Фродо, потом преодолел
нерешительность и закончил: — … мы можем, по-моему, только с победой. Или
с позором — признав свое поражение. Я предлагаю пробиваться вперед.
— Я тоже так думаю, — поддержал его Гэндальф. — Вернуться — значит
признать свое поражение, которое неминуемо обернется гибелью для всех
свободных народов Средиземья. Кольцо Всевластья останется в Раздоле, ибо
иного убежища не найдешь; Враг со временем узнает об этом, двинет все свое
воинство против Элронда, и рано или поздно Раздол падет, а Враг сделается
Всесильным Властителем, и Завеса Тьмы сомкнется над Средиземьем. Черные
кольценосцы — страшные противники, но, когда их хозяин добудет Кольцо, они
окажутся просто непобедимыми.
— Я и говорю — надо пробиваться, — с тяжелым вздохом повторил Фродо. —
Ты знаешь другую дорогу через горы?
— Знаю, мой друг, — ответил Гэндальф. — Но это довольно мрачная дорога.
Арагорн даже слышать о ней не хотел, пока надеялся одолеть перевал.
— Если она еще хуже перевала, — то это и правда мрачная дорога! —
глянув на Арагорна, воскликнул Мерри. — Ну а все-таки расскажи нам о ней
хоть немного, чтобы мы знали самое худшее.
— Дорога, про которую я говорю, проходит через пещеры Мории, — сказал
Гэндальф.
Гимли взволнованно посмотрел на мага, но даже и его охватил страх: о
гиблых пещерах необъятной Мории сложено немало страшных легенд.
— Никто не знает, — заметил Арагорн, — сохранился ли сквозной проход
через Морию.
— Зато все знают, — добавил Боромир, — что Мория именуется Черною
Бездной. Да и для чего нам спускаться в Морию? Зачем штурмовать неприступные
перевалы? Давайте выйдем к Мустангримской равнине: мустангримцы — давние
союзники гондорцев, они помогут нам добраться до Андуина. А можно спуститься
по реке Изен, чтобы выйти к Гондору с юга, через Приморье.
— Завеса Тьмы разрастается, — сказал Гэндальф, — и сейчас уже нельзя
ручаться за ристанийцев. Ты ведь был у них довольно давно. А главное, на
пути к Ристанийской равнине никак не минуешь владений Сарумана. Настанет
время, и я сведу с ним счеты. Ну а пока Хранителю Кольца не следует
подходить близко к Изенгарду: Сарумана сжигает жажда всевластья, и он
попытается завладеть Кольцом. Так что Ристания для нас закрыта.
Теперь о дальнем, обходном пути. Во-первых, он окажется чересчур долгим
— мы затратим на него не меньше чем год. Во-вторых, за долинами западных рек
наверняка следят Саруман и Саурон, а убежищ на этих незаселенных равнинах
нам не найти, ибо эльфов там нет. Пробираясь на север к Владыке Раздола, ты
был для Врага лишь случайным путником, на которого он не обратил внимания.
Но теперь ты воин Отряда Хранителей, и тебе угрожают такие же опасности, как
их Главному Хранителю Кольца — Фродо. Гибельные опасности, ибо если нас
обнаружат…
Впрочем, боюсь, что нас уже обнаружили, — неожиданно перебил сам себя
Гэндальф, — обнаружили на подступах к Багровым Воротам. Нам необходимо
скрыться от соглядатаев, чтобы Враг опять потерял нас из виду: не обходить
горы, не штурмовать перевалы, а спрятаться под горами, в пещерах Мории, —
вот что сейчас самое разумное. Этого Враг от нас не ожидает.
— Как знать, — возразил Гэндальфу Боромир. — Зато уж если он
догадается, где мы, то нам не выбраться из этой ловушки. Говорят, Враг
распоряжается в Мории, словно в своем собственном Черном Замке. Называют же
Морию Черной Бездной!
— Не всякому слуху верь, — сказал Гэндальф. — В Мории хозяйничает вовсе
не Враг. Правда, там могут встретиться орки, однако я думаю, что этого не
случится — полчища орков истреблены и рассеяны в Битве Пяти Воинств у
Одинокой. Горные Орлы недавно сообщили, что орки опять стекаются к
Мглистому… но, надеюсь, в Морию они еще не проникли.
Зато, возможно, мы встретим здесь Балина с его небольшой, но отважной
дружиной, и тогда нам нечего бояться орков. Как бы то ни было, путь через
Морию — единственный, других путей у нас нет.
— Я пойду с тобой, Гэндальф! — воскликнул Гимли. — Меня не страшат
древние предания. Но сначала нужно отыскать Ворота, которые захлопнулись
давным-давно!
— Превосходно сказано, мой милый Гимли, — с легкой улыбкой отозвался
Гэндальф. — Я найду Ворота и сумею открыть их. А уж с гномом мы наверняка не
заблудимся. Я-то спускался в Морию один — когда разыскивал пропавшего Трейна
— и, как видишь, вышел оттуда живым. Я прошел тогда Морию насквозь, Арагорн,
— добавил маг, посмотрев на Бродяжника.
— Я тоже спускался однажды в Морию, — сказал Арагорн, — со стороны
Черноречья. И тоже ухитрился выйти живым. Но второй раз я туда лезть не
хочу: слишком солоно мне там пришлось.
— Я и первый-то раз не хочу, — буркнул Пин.
— Я тоже не хочу, — пробормотал Сэм.
— Да и никто не хочет, — заметил Гэндальф. — Однако нам надо попасть в
Черноречье. Поэтому я спрашиваю, кто согласится — не захочет, а согласится —
идти через Морию, чтобы потом добраться до Андуина.
— Я! — с готовностью воскликнул Гимли.
— Я тоже, — мрачно сказал Арагорн. — Ты не отказался штурмовать
перевал, предупредив меня, что мы можем погибнуть, — и мы едва не замерзли
насмерть. Я пойду с тобой через Морию, Гэндальф. Но помни — не нам, а именно
тебе угрожает в Мории смертельная опасность!
— А я, — угрюмо объявил Боромир, — соглашусь лезть в эту Черную Бездну
только вместе со всеми Хранителями. Два невысоклика не хотят туда лезть.
Леголас и Фродо — главный Хранитель! — и Мерри пока еще ничего не сказали.
— Я против Мории, — проговорил эльф.
Все посмотрели на Фродо и Мерри. Оба хоббита долго молчали.
Затянувшееся молчание нарушил Фродо.
— Я боюсь спускаться в Морию, — сказал он. — Но и совет Гэндальфа не
хочу отвергать. Давайте отложим решение до утра. Очень уж сейчас темно и
тоскливо. И страшно. Послушайте, как воет ветер!
Путники прятались под ветвями падуба. Они оборвали разговоры и
прислушались. Ветер свистел в обнаженных ветвях и шуршал засохшими стеблями
вереска. Но в этот приглушенный свистящий шорох вплетался заунывный, с
переливами, вой, словно ветер выл над горным ущельем.
Арагорну не понадобилось вслушиваться долго.
— Ветер? — вскакивая, воскликнул он. — Ветер волчьими голосами не воет!
Волколаки опять перебрались через Мглистый!
— Видимо, охота началась, — сказал Гэндальф. — Так стоит ли откладывать
решение на утро? Если мы с вами и доживем до рассвета, нам не прорваться к
Ристанийской равнине.
— А далеко эта Мория? — спросил Боромир.
— Ты хочешь узнать, — переспросил Гэндальф, — далеко ли отсюда Западные
Ворота? Я думаю, лигах в десяти… для орла. А самыми короткими наземными
тропами получится лиг восемнадцать-двадцать.
— Надо прятаться в Морию, — сказал Боромир. — Боишься орка — не
утаишься от волка!
— Так-то оно так, — согласился Арагорн, проверяя, легко ли вынимается
его меч. — Но, с другой стороны, где волк, там и орк: в ущельях
волки-оборотни, да в пещерах-то орки — ордами.
— Не послушался я Элронда, — шепнул Пин Сэму, — и зря. Ну какой из меня
Хранитель? От этого воя все во мне обмирает. Никогда в жизни я так не
боялся, даром что Бандобрас Быкобор — мой предок.
— А у меня, — прошептал ему Сэм в ответ, — как сердце оборвалось, когда
Бродяжник вскочил, так по сю пору в пятках и трепыхается. Ну да ничего —
авось пронесет. Арагорн с Боромиром — бывалые люди; Гимли, он у нас всем
гномам гном; да и Леголас — тоже эльф не промах. А старина Гэндальф, тот
одно слово — маг. Нет, думаю, не сожрут нас волки.
Путники хотели заночевать в лощине, но теперь, для того чтобы
защищаться от волколаков, они поднялись на соседний холм с тремя или
четырьмя кряжистыми дубами, которые были обнесены оградой из больших серых
валунов. Кое-где каменная ограда обвалилась, и Хранители, понимая, что
ночная тьма не помешает стае волколаков найти их, поспешно разожгли
небольшой костер.
Путники сидели возле костра и все, кроме двух часовых, дремали — это
был не сон, а тревожное забытье. Пони Билл трясся от страха; он взмок,
словно только что пробежал лиг двадцать. Вой теперь слышался со всех сторон,
а вокруг, в черной ночной темноте, зловеще поблескивали парные огоньки.
Внезапно там, где ограда обвалилась, Хранители увидели огромного волколака —
он застыл в проломе и хрипло взвыл, словно бы подавая сигнал к атаке.
Подняв мерцающий Магический Жезл, Гэндальф шагнул навстречу зверю.
— Ну ты, шелудивая собака Саурона, — нарочито негромко проговорил он. —
Перед тобой — Гэндальф. Убирайся отсюда, если тебе дорога твоя шкура.
С коротким рычанием зверь прыгнул вперед — мелодично прозвенела
спущенная тетива, и, коротко взвыв, он рухнул на землю: в горле у него
торчала стрела. Леголас тотчас же вынул вторую. Но кольцо зловещих огоньков
распалось. Гэндальф и Арагорн подошли к ограде — волколаков на склонах холма
уже не было: стая, лишенная вожака, отступила. Путников окружала безмолвная
тьма.
Миновала полночь; близился рассвет; на западе, почти что у самой земли,
то гасла, ныряя в драные тучи, то снова бледно вспыхивала луна; эти слабые,
судорожно короткие вспышки бессильно меркли в предрассветном сумраке.
Внезапно громкий многоголосый вой вырвал Фродо из зыбкого забытья —
волколаки, беззвучно окружившие холм, со всех сторон ринулись в атаку.
— Сушняка в костер! — крикнул Гэндальф хоббитам. — Мечи наголо! Стать
спиной к спине.
В неверном свете разгорающегося костра Фродо видел, как серые тени
перемахивают невысокую каменную ограду. Арагорн сделал молниеносный выпад, и
огромный зверь, захлебнулся скуля, рухнул на землю с пронзенным горлом;
холодно блеснул меч Боромира, и у второго волколака отлетела голова;
третьего зарубил топором гном; стрела Леголаса прикончила четвертого; однако
все новые серые тени, волна за волной, вплескивались в ограду.
Фродо с надеждой глянул на Гэндальфа. Фигура мага, как показалось
хоббиту, неожиданно выросла почти до неба, ослепительно вспыхнул Магический
Жезл, и, словно высеченный из камня великан, Гэндальф на мгновение застыл в
неподвижности, заслоняя Хранителей от наступающих волколаков. Потом он
взмахнул Магическим Жезлом, и над холмом громогласно прозвучало заклинание:
— Наур ан адриат аммин! Дуб, на который был направлен Жезл, превратился
в неистово полыхающий факел, за ним вспыхнули остальные дубы, и над холмом,
ярко осветив поле битвы, распустился гигантский огненный цветок. Ослепленные
волколаки в ужасе попятились; мечи Хранителей, разбрызгивая искры, как будто
их только что вынули из горна, крушили ошеломленных, оцепеневших зверей;
вспыхнувшая в воздухе стрела Леголаса поразила в сердце черного волколака —
он оглушительно взвыл и свалился замертво. Его смерть завершила ночную
битву: уцелевшие звери обратились в бегство.
Медленно догорали вековые дубы; над холмом клубилось дымное облако; с
первыми лучами бледной зари погасли последние всплески огоньков, пробегавшие
по обугленным дубовым стволам. — Ну, что я говорил, — сказал Сэм Пину,
устало засовывая в ножны свой меч. — Старину Гэндальфа просто так не
сожрешь, не на того напали. Одно слово — маг!
Путники окинули взглядом равнину и увидели, что все волколаки скрылись.
Но на склонах холма не было и трупов! Леголас молча подобрал свои стрелы —
они валялись недалеко от ограды; он был уверен, что ни разу не промахнулся,
и однако стрелы, все, кроме одной (от нее остался только наконечник),
лежали, целехонькие, в зарослях вереска.
— Так я и думал, — заметил Гэндальф. — Это волколаки, волки-оборотни, а
не просто волки: трупов-то нет! Давайте-ка быстро позавтракаем — и в путь.
Погода в этот день опять изменилась. Как бы по приказу могущественной
силы, которая больше не нуждалась в буране, потому что путники отступили от
перевала, ветер быстро разогнал тучи, а потом, когда небо расчистилось,
утих. Из-за гор неспешно выплыло солнце. При ясной погоде движущийся Отряд
издалека был виден на открытой равнине — а отсиживаться в укрытии путники не
могли.
— Нам нужно добраться до Мории засветло, — с мрачной серьезностью
объявил Гэндальф, — иначе мы вообще до нее не доберемся. Двадцать пять лиг —
расстояние небольшое, но Арагорн не знает здешних дорог, да и я был здесь
всего один раз.
Врата вон там, — продолжал маг, указывая Жезлом на юго-восток, где в
голубоватой рассветной дымке виднелись зубчатые контуры Мглистого,
обрывающегося к равнине отвесной стеной. — Когда нас прогнал с перевала
буран, я свернул на юг и пошел вдоль хребта, чтобы хоть немного приблизиться
к Мории. Чуяло мое сердце, что она нам понадобится! Надеюсь, мы быстро
найдем Ворота и успеем до темноты ускользнуть от оборотней.
Гимли подгоняло пылкое нетерпение, и он шагал впереди, рядом с
Гэндальфом. Когда-то у Ворот Мории бил родник, питающий небольшую речку
Привратницу, или, как называли ее эльфы, Сираннону, и Гэндальф надеялся
отыскать эту речку, чтобы выйти по приречной дороге к Воротам. Однако то ли
Привратница пересохла, то ли маг взял неверное направление, но ему не
удавалось найти дорогу.
Путники блуждали по каменистой равнине, иссеченной сетью извилистых
трещин и усеянной россыпями бурых камней. Маг сворачивал то к востоку, то к
западу, но речка по-прежнему никак не отыскивалась, и все понимали, что,
двигаясь без дороги, они не доберутся к вечеру до Ворот. Бесконечно тянулась
бесплодная равнина — бурая, иссохшая, растрескавшаяся почва, красноватые
валуны да россыпи гальки. Вокруг не было ни птиц, ни зверей. Путники
обреченно шагали за Гэндальфом и старались не думать, то с ними будет, если
ночь застигнет их на этой равнине.
Гимли, ушедший немного в сторону, вдруг вскарабкался на валун и
подозвал Гэндальфа. За магом к нему свернули все путники. Гном показывал
рукой на запад. Глянув туда, путники увидели каменистое русло пересохшей
речки. А по берегу речки тянулась дорога, некогда мощенная красными плитами.
— Ага, наконец-то! — воскликнул Гэндальф. — Интересно, что же произошло
с рекой? Но, как бы то ни было, это она — Привратница, или, по-эльфийски,
Сираннона. Вперед, друзья, нам надо спешить!
Уставшие путники зашагали быстрей: их подбадривала надежда спрятаться
от оборотней.
А время шло; перевалило за полдень; солнце начало клониться к западу.
Путники сделали короткий привал, торопливо поели и отправились дальше. Перед
ними маячили Мглистые горы; но дорога нырнула в глубокую ложбину, и теперь
виднелись лишь снежные вершины, пока еще ярко освещенные солнцем.
Через несколько часов дорога свернула. Раньше Хранители шли на юг, и
слева от них тянулось нагорье, а теперь они круто забирали к востоку. Вскоре
русло уперлось в скалу с промоиной наверху и ямой у основания. Со скалы
когда-то низвергался водопад, а сейчас змеился чуть заметный ручей.
— Да, Сираннона высохла, — сказал Гэндальф. — Но мы, несомненно,
приближаемся к Воротам. Это водопад Приморийский Порог, и слева от него,
если я не ошибаюсь, в скале должны быть вырублены ступеньки, а дорога,
сделав просторную петлю, выходит к верхнему срезу Порога у северного склона
Сираннонской долины. Долина тянется с востока на запад (гномы называли ее
Родниковой), и лестница выводит к ее западному концу; а напротив, у
восточного конца долины, расположены Ворота и бьет родник. Давайте-ка
посмотрим, сохранились ли ступеньки.
Они без труда отыскали ступеньки, и Гимли, а вслед за ним Гэндальф и
Фродо торопливо поднялись к Родниковой долине. На месте долины чернело
озеро. Заходящее солнце вызолотило небо, но в матово-черной, как бы мертвой,
воде не отражались ни Хранители, ни горы, ни закат. Сираннону, видимо,
запрудил обвал, поэтому она и затопила долину. В конце долины, над черной
водой, тяжко громоздились отвесные утесы — зловещие, темные, монолитные. Не
то что Ворот — даже тонкой трещины не увидел Фродо в этих утесах.
— Вон она, Морийская Стена, — сказал Гэндальф, заметив, что Фродо
разглядывает утесы. — Когда-то в ней были Западные Ворота — или, как
называли их люди, Эльфийские, — ибо дорога, по которой мы шли, связывала
Родниковую долину с Остранной. Но путь напрямую, как видишь, затоплен, а
переходить вброд это мертвое озеро никто из нас, как я понимаю, не захочет.
Тем более, что озеро, наверно, глубокое.
— Давайте вернемся, — предложил Гимли, — и попробуем подняться по
главной дороге. Нам так и так пришлось бы возвращаться, даже если бы тропка
не была затоплена: Билл не умеет лазить по лестницам.
— Билла-то в Морию не возьмешь, — сказал Гэндальф. — Там встречаются
иногда такие переходы, в которые не сможет протиснуться пони.
— Жалко Билла, — пробормотал Фродо. — И Сэма жалко. Что-то он скажет?
Как расстанется со своим любимцем?
— Да, жалко, — согласился Гэндальф. — Пони служил нам верой и правдой,
а мы его бросим на произвол судьбы. И ведь я говорил — не берите Билла,
предлагал вам отправиться в поход налегке. Ибо с самого начала подозревал,
что нам придется идти через Морию.
Меркла, догорая, вечерняя заря, и в небе льдисто поблескивали звезды,
когда изрядно замученные путники, поспешно поднявшись по главной дороге,
вышли к северному склону долины, в двух примерно лигах от Морийской Стены.
Долина, шириною около двух лиг, протянулась в длину лиги на три или четыре,
а между барьером из скал и водой виднелась узкая полоска земли. Хранители
пошли вдоль озера на восток — туда, где располагались Ворота Мории, —
вернее, не пошли, а почти побежали, чтобы найти Ворота до темноты.
На подходе к Стене, в конце долины, путь им неожиданно преградил залив,
перерезавший сухую полоску земли между озером и грядой береговых скал. Вода
в заливе, темная и затхлая, была затянута зеленой ряской; залив походил на
руку утопленника, мертвой хваткой вцепившегося в скалы. Гимли отважно шагнул
вперед — никто не успел его остановить, — залив был мелкий, но со скользким
дном; поскользнувшись, Гимли едва не упал, однако сумел сохранить равновесие
и вскоре выбрался на сухое место; за ним последовали остальные путники;
вступая в ледяную зеленоватую воду, Фродо невольно содрогнулся от омерзения.
Когда замыкавший шествие Сэм вывел на берег дрожащего пони, Хранители
услышали приглушенный всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и
тотчас же плашмя шлепнулась обратно; обернувшись, они увидели, что по озеру,
от центра, вкруговую расходятся волны — черные в сумеречном вечернем свете;
потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова сомкнулась тишина.
Золотистые отблески вечерней зари скрывались за тучами; сумрак сгущался.
Гэндальф торопливо шагал вперед; хоббиты с трудом поспевали за ним;
теперь они двигались вдоль Морийской Стены по каменной и узкой полоске суши,
загроможденной острыми обломками скал; путники старались не отходить от
Стены, даже придерживались за него руками, чтобы матово-черная, с прозеленью
вода все время была от них как можно дальше. Когда они одолели около лиги, в
сумраке нежданно прорисовались деревья: у Стены стояли два мощных дуба, на
мелководье валялись почерневшие ветки, а в глубине озера, двумя рядами,
протянулись остовы полуистлевших стволов. Здесь, вероятно, кончалась дорога,
обсаженная по обеим сторонам дубами. Деревья, растущие возле Стены,
выглядели на диво могучими и древними; с Порога, под отвесной стеной
Мглистого, они казались совсем не высокими, но сейчас Фродо с изумлением
осознал, что раньше ему не доводилось видеть таких могучих и громадных дубов
— они возвышались над головами Хранителей, словно гигантские сторожевые
башни, охраняющие вход в подгорное царство.
— Наконец-то! — обрадовано воскликнул Гэндальф. — Здесь кончается
Эльфийский Тракт. Гномы прорубили Западные Ворота, чтобы беспрепятственно
торговать с эльфами, а эльфы насадили дубовую аллею в Родниковой долине,
