О том, как нашлось кольцо 28 глава

к югу, серьезно сказал:

Прежде всего посмотри туда!

Фродо послушно поглядел на юг и увидел в отдалении невысокий холм, то

ли поросший гигантскими деревьями, то ли застроенный серебристыми замками с

прозрачно-золотистыми куполами крыш. Холм излучал, как почудилось Фродо,

светлую, неодолимо притягательную силу, и ему, словно у него вдруг выросли

крылья, захотелось подняться в прозрачный воздух, чтобы перелететь к

светлому холму и спокойно отдохнуть там от всех невзгод. Потом он глянул на

восток — перед ним расстилался Золотой Лес, по которому спокойно текла

Ворожея, впадающая в Андуин — Великую Реку. Он всмотрелся пристальней и с

удивлением заметил, что левый берег Андуина Великого и низкие луга

восточного заречья подернуты серовато-блеклой пеленой — там привычно

хозяйничала зима. На лугах кое-где щетинился кустарник, а уходящие за

горизонт приземистые холмы поросли редким, с проплешинами, лесом. В серой

мгле обесцвечивались и меркли бледные лучи предвечернего солнца, ярко

золотящегося над Кветлориэном. Хэлдар посмотрел на Андуин и сказал:

— Чуть дальше, за этим редким мелколесьем, теснятся дремучие

Чародейские Дебри, где ели и пихты, продираясь к свету, безжалостно душат

своих же сородичей, а у земли, в душном и сыром сумраке, заживо гниют их

нижние ветви. Там, на высоком, но болотистом холме, высится неприступный

замок Дул-Гулдур, в котором некогда скрывался Враг, а сейчас творится что-то

непонятное. Над его островерхой дощатой крышей часто клубятся черные тучи,

иногда озаряемые вспышками молний, но какие силы противоборствуют в Дебрях,

не знает пока даже наша Владычица. — Хэлдар умолк и спустился вниз; Фродо с

Сэмом последовали за эльфом.

У подножия Кургана они увидели Арагорна, молчаливого и неподвижного,

как ясень Эмроса; в руке он держал серебристый цветок, а глаза его светились

памятью о счастье. Фродо понял, что их проводник переживает какое-то светлое

мгновение, вечно длящееся в неизменности Лориэна. Ибо суровое лицо Арагорна

было сейчас молодым и прекрасным, а его выцветший походный плащ казался в

солнечных лучах золотым. Перед Фродо стоял нуменорский рыцарь. Ванаимельда,

Арвен, — услышал он. Арагорн пошевелился — и увидел хоббитов.

— Сюда неизменно стремится мое сердце, — грустно улыбнувшись, сказал

Арагорн. — И если наш путь не завершится победой, оно упокоится здесь

навеки. Пойдемте! — Арагорн взял хоббитов за руки, и они присоединились к

остальным путникам. В этой жизни он больше никогда здесь не был.

Зеркало Галадриэли

Хэлдар повел Хранителей дальше. Солнце клонилось к Мглистому хребту, а

на востоке сгущались вечерние тени. Тропинка нырнула в ясеневый лес, где

сумрак был уже почти ночным, и эльфы зажгли неяркие фонари.

Но вскоре сумрак опять поредел — Хранители вышли на просторную поляну.

Впереди поляна плавно расширялась, открывая взгляду высокую стену,

отделенную от путников широким рвом с почти отвесными изумрудными склонами.

За стеной, по шатром темнеющего неба, усеянного серебристыми крупинками

звезд, высились такие громадные ясени, каких они не видели даже здесь, в

Лориэне. Ветви у этих могучих гигантов росли вкруговую на нескольких

уровнях, как бы образуя древесные этажи. Сквозь густую листву каждого этажа

проблескивало множество разноцветных огоньков — серебряных, синих, зеленых и

золотых. Хэлдар повернулся к Хранителям и сказал:

— Это Галадхэн — Лесная Крепость, где исстари живут Властители Лориэна!

Но отсюда в Крепость попасть невозможно, ибо Ворота расположены на юге. И до

них не близко — Галадхэн велик.

Вдоль рва тянулась широкая дорога, мощеная шестигранной белой

брусчаткой; она сворачивала на юго-восток. Слева от Хранителей, за темной

стеной, высился расцвеченный огоньками Галадхэн; в листве загорались все

новые огоньки, и, когда путники подошли к мосту, пологий склон Галадхэнского

холма казался отражением далекого неба с яркими блестками цветных звезд.

Белокаменный, изогнутый аркою, мост подвел путников к монолитной стене,

и Хэлдар зашагал вдоль нее на восток. Шагов через тридцать стена оборвалась,

но за нею, шагах в четырех от первой и параллельно ей, шла вторая стена, а

между ними тянулся узкий коридор. В этот-то коридор Хэлдар и свернул; теперь

путники пошли обратно; в конце коридора виднелись Ворота, обращенные на

Восток. Фродо восхитился. Ворота, прорубленные в южной стене, были обращены

к Андуину Великому! А получилось так потому, что древние зодчие не сомкнули

стену, возводя ее вокруг города, а протянули ее концы параллельно друг

другу, оставив между ними узкий коридор. Вот в этом-то коридоре и

располагались Ворота.

Справа от Ворот, на бронзовой цепочке, висел молоток с деревянной

ручкой. Постучав молотком, Хэлдар что-то крикнул, и массивные Ворота

бесшумно отворились; но ни одного стражника Фродо не заметил. Путники вошли,

и Ворота закрылись. Еще через двадцать или тридцать шагов высокая стена

справа оборвалась — Хранители вступили в Лесную Крепость. Жителей Галадхэна

видно не было, но повсюду слышались их звонкие голоса; а на холме негромко

звучала песня, мелодичная и веселая, как весенний дождик.

Хранители подымались довольно долго. И наконец увидели высокий фонтан,

подсвеченный оливково-зелеными фонариками. За фонтаном, на самой вершине

холма, рос особенно могучий ясень с матово-серебряной бархатистой корой и

шелково шелестящей золотой листвой. Вдоль его ствола шла белая лестница,

теряясь наверху в золотистом сумраке. На нижних ступенях этой белой лестницы

сидели три вооруженных эльфа. Увидев Хранителей, стражники встали.

— Владыки Лориэна, — объявил Хэлдар, — поручили мне привести к ним

наших гостей.

Один из эльфов протрубил в рог, и вверху прозвучал троекратный отзыв.

— Пойдемте, — сказал Хранителям Хэлдар, — я покажу вам дорогу наверх.

Владыки просили эльфа Леголаса и невысоклика Фродо подняться первыми.

Остальные гости пусть следуют за ними. Жилище Владык расположено высоко, но,

если вы устанете, мы сможем передохнуть.

Много этажей миновал Фродо, подымаясь по лестнице к жилищу Владык.

Наконец в чаше разветвленного ствола показалась огромная белая дэлонь; Фродо

вылез на нее вслед за Хэлдаром и увидел большой деревянный дом. Хэлдар

открыл двустворчатую дверь и знаком пригласил хоббита войти.

Глазам Фродо открылся зал, освещенный мягким серебристым светом.

Овальной формы, с изумрудным полом, лазоревым потолком и бирюзовыми стенами,

зал казался драгоценным камнем, внутри которого застыло мгновение вечно

длящейся волшебной жизни. В центре зала, на золотых тронах сидели рядом

Селербэрн и Галадриэль, окруженные многочисленной свитой эльфов.

Увидев хоббита, Владыки встали — так у эльфов приветствовали гостей

даже самые великие властители, — и Фродо, пораженный их величественной

красотой, едва сдержал возглас изумления. Владыки Лориэна были высокими —

Селербэрн чуть-чуть повыше Галадриэли, — а широкие, ослепительно белые

мантии не скрывали их юношеской стройности. На плечи им ниспадали длинные

волосы — серебряные у Владыки и золотистые у Владычицы. Возраст по лицам

Владык не угадывался, и только глаза, глубокие, словно Море, но острые, как

лучи Вечерней Звезды, говорили об их глубочайшей памяти и опыте древнейших

мудрецов Средиземья.

Хэлдар подвел хоббита к Владыкам; Галадриэль лишь глянула ему в глаза,

а Селербэрн сказал на всеобщем языке:

— Добро пожаловать, Фродо из Хоббитании! Сядь рядом с нами и немного

отдохни. Мы поговорим, когда придут остальные.

Каждого входящего в зал Хранителя Селербэрн вежливо называли по имени,

а приветствовал на его родном языке.

— Здравствуй, сын и посланник Трандуила! Мне жаль, что нашим северным

сородичам все труднее прорываться в Благословенный Край.

— Входи, Арагорн, сын Арахорна! Ты не был у нас тридцать восемь лет и

жил суровой бродяжьей жизнью — я вижу это по твоему лицу. Но борьба, как ты

знаешь, скоро завершится. А пока — забудь о своих заботах: в Лориэне ты

сможешь спокойно отдохнуть.

— Приветствую тебя, Гимли, сын Глоина! После гибели великого государя

Дарина границы Лориэна закрылись для гномов. Ради тебя мы нарушили наш

закон. Так пусть же сегодняшняя встреча в Галадхэне поможет восстановить

нашу древнюю дружбу и развеять Черную Тучу над Средиземьем!

Гном низко поклонился Владыкам.

Когда Хранители собрались в зале, Селербэрн обвел их вопросительным

взглядом.

— На совете у Элронда, по словам гонца, выбрали девять Хранителей, —

сказал он. — Значит, потом что-нибудь изменилось?

— Нет, — возразила ему Владычица, — Совет не менял своего решения. —

Голос Галадриэли был звучным и мелодичным, но неожиданно низким. Хранители

промолчали. — Насколько я знаю, — продолжала Владычица, — с Хранителями

отправился Гэндальф Серый. Мне давно хотелось повидать его вновь, но границ

Лориэна он не переступал, а я могу проследить его путь, только когда он в

моих владениях — на чужих землях уследить за магом не под силу и самому

зоркому глазу…

— Гэндальфа Серого поглотила Тьма, — тяжело вздохнув, проговорил

Арагорн. — Ему не удалось вырваться из Мории.

— Это поистине зловещая новость, — в наступившем молчании сказал

Селербэрн и, посмотрев на Хэлдара, спросил по-эльфийски: — Почему мне не

сообщили об этом раньше?

— Хэлдар не знает о нашем горе, — ответил на всеобщем языке Леголас. —

Сначала мы были слишком измучены, чтобы рассказывать про поход через Морию,

а потом целительный покой Лориэна приглушил на время горечь утраты, и нам не

хотелось об этом вспоминать.

— Приглушил, но не вылечил, -добавил Фродо. — Ибо наша утрата

невосполнима, а горе никогда не забудется. Гэндальф сумел вывести нас из

Мории и погиб в битве за наше спасение!

— Но если он сумел вывести вас из Мории, то почему же сам не ушел

вместе с вами? — недоуменно спросил Хранителей Селербэрн.

— Потому что погиб, — отозвался Арагорн. — Давай я расскажу тебе все по

порядку. — Арагорн поведал Владыке Лориэна о буране на Карадрасе, о воронах

и волколаках, об отступлении в Морию и Глубинном Страже, о Летописном

чертоге, могиле Балина, атаке орков и битве на Мосту. — …Это был Барлог, —

заключил Арагорн, — Багровый Огонь под Покровом Тьмы.

— Враг из багровых подгорных глубин, — добавил с подавленным испугом

Леголас.

— Глубинный Ужас, разбуженный гномами, или Великое Лихо Дарина, — не

скрывая страха, пробормотал Гимли.

— Мы издавна знали, что в недрах Карадраса таится страшный Багровый

Враг, — посмотрев на Гимли, сказал Селербэрн. — Так, значит, гномы опять его

растревожили? Жаль, что я допустил тебя в Лориэн… тебя и всех, кто с тобою

пришел. А Гэндальфа следовало бы назвать безумцем — ибо спуститься в Морию

мог только безумец! — но он был Мудрым… и не мне судить, обуяло ли его

напоследок безумие.

— Гэндальф Серый, — вмешалась Галадриэль, — никогда не совершал

безумных поступков, а тем, кого он вел через Морию, были неизвестны все его

замыслы. И, уж во всяком случае, за поступки Гэндальфа можно винить лишь

Гэндальфа! А гномы… Скажи, если бы народу Лориэна пришлось покинуть

Благословенный Край и спустя много лет кто-нибудь из нас, например Владыка

Селербэрн Мудрый, смог бы снова побывать в Лориэне, — разве он упустил бы

такую возможность? — Галадриэль умолкла, а потом заговорила, словно бы

вспоминая древнюю летопись: — Непроглядна вода Келед-Зарама и холодны как

лед ключи Кибель-Налы. Но, пока не проснулся Глубинный Ужас, чудесные

чертоги славного Казад-Дума были ярко освещены и жарко натоплены… —

Плавная речь Владычицы пресеклась, но на ее губах расцвела улыбка. И

гневный, угрюмо нахмурившийся Гимли вдруг увидел в глазах своих мнимых

врагов дружеское сочувствие и участливую любовь. Он растерянно — а потом

благодарно — улыбнулся, встал и, поклонившись, звонко ответил:

— Однако Золотые Леса Лориэна прекрасней мраморных чертогов Мории, а

сверкающие сокровища Морийского царства меркнут пред красотою Лориэнской

Владычицы!

Эльфы и Хранители долго молчали. Наконец Селербэрн заговорил снова:

— Простите меня за резкие слова! Они рождены горечью и тревогой. Мы

постараемся вам всем помочь — каждому из вас, — и особенно тому, кто взвалил

на себя тягчайшее бремя.

— Нам известно, зачем вы отправились в поход, — посмотрев на Фродо,

сказала Галадриэль, — и хотя я не знаю, как он закончится, но надеюсь все

же, что Гэндальф не зря упорно вел Хранителей к Лориэну. Ибо народ

Благословенного Края живет на востоке с Начальной Поры, и нам знакомы уловки

злодейства гораздо лучше, чем другим средиземцам.

Мы переправились через горы еще до того, как пали первые западные

твердыни, и с тех пор обреченно, без надежды на победу, однако не отступая,

сдерживаем Зло. Это я собрала в начале эпохи Первый Совет Светлых Сил

Средиземья — потом его назвали Советом Мудрых, — и, если б тогда, как я

предлагала, Верховным Мудрецом Совета стал Гэндальф, жизнь, возможно, пошла

бы иначе. А впрочем, для Средиземья не все еще потеряно: многое зависит от

вашего Похода, и я думаю, что сумею кое в чем вам помочь, ибо мне открыто не

только минувшее, не только то, что происходит сейчас, но отчасти и то, что

должно случиться. А пока я скажу вам, что ваш Поход — это путь над пропастью

по лезвию ножа; вас, а с вами и все Средиземье, погубит первый же неверный

шаг и спасет лишь взаимная верность.

Потом, словно связывая Хранителей воедино, Владычица медленно обвела их

взглядом — они ощущали, что не могут пошевелиться, пока она сама не опустила

глаза, — и после паузы успокоено сказала:

— А теперь вас всех ожидает отдых.

Хранители вздохнули — облегченно и устало. Сначала, под завораживающим

взглядом Владычицы, каждого из них, кроме Леголаса и Арагорна, охватило

тревожное недоверие к себе (Сэм, тот даже мучительно покраснел), а сейчас

вдруг сковала спокойная усталость.

— Доброй вам ночи, — проговорил Селербэрн. — Вы измучены горем и

тяжкими злоключениями, но мы поможем вам набраться сил для борьбы с

бесчисленными слугами Зла.

Этой ночью, к радости четверки хоббитов, Хранителям не пришлось

забираться на дерево. Эльфы разбили у фонтана шатер, приготовили для гостей

удобные постели и, пожелав им спокойного сна, удалились. Когда затихли

голоса эльфов, путники обсудили вчерашнюю ночевку, вспомнили курган великого

Эмроса, поговорили о нынешних Владыках Лориэна, но ни словом не обмолвились

о событиях в Мории — для этого у них пока не было сил.

— Скажи-ка, а почему ты покраснел у Владычицы? — вдруг спросил Сэма

любопытный Пин. — Эльфы-хозяева могли подумать, что ты замышляешь какое-то

лиходейство. Надеюсь, в твоей лиходейской голове не таится ничего особенно

опасного — кроме гнусной кражи моего одеяла?

— Да разве от нее одеяло-то загородит? — не ответив на шутку, проворчал

Сэм. — Она же мне прямо в душу заглянула! Глядит и спрашивает — а что ты,

мол, сделаешь, если я предложу тебе отправиться в Хоббитанию? Да еще и садик

с домиком посулила!

— Вот так штука! — изумился Пин. — Она ведь и мне… Ну, да что там

рассказывать, — оборвал он себя и смущенно умолк.

Оказалось, что каждому участнику похода, как поняли, глядя друг на

друга, Хранители, был предложен ясный, но безжалостный выбор между верностью

и самой заветной мечтой: переложи смертельно опасную борьбу со Всеобщим

Врагом на чужие плечи, сверни с дороги — и мечта сбудется.

— Да уж, рассказывать, пожалуй, не стоит, — пробормотал Гимли и тоже

умолк.

— А по-моему, стоит, — возразил Боромир. — Быть может, Владычица хотела

нас испытать с неведомыми нам, но добрыми замыслами… И все же зачем она

нас искушала? Зачем столь искусно внушила нам веру, что может выполнить свои

обещания? Не затем ли, чтоб выведать все наши мысли?.. Я-то, конечно, не

стал ее слушать. Верность слову — закон для гондорца… — Однако Хранители

так и не узнали, что же ему-то пообещала Владычица, ибо он резко

переключился на Фродо: — А чем Владычица прельщала тебя?

Фродо не захотел отвечать Боромиру. — Об этом, я думаю, не нужно

рассказывать, — убежденно повторил он за Пином и Гимли.

— Будь начеку! — посоветовал ему гондорец. — Неизвестно, какие у нее

намерения…

— Известно! — перебил Боромира Арагорн. — А вот ты не знаешь, о чем

говоришь. На этой земле нет места Злу: оно умирает даже в помыслах лиходеев,

если они приносят его с собой… правда, порою погибают и лиходеи — но

только те, для которых Зло стало единственной основой жизни. Так что сегодня

я усну спокойно — впервые с тех пор, как покинул Раздол. Надеюсь, наши

невзгоды и горести хотя бы на время канут в небытие. На необходимо как

следует отдохнуть. — Арагорн лег и мгновенно уснул.

Вскоре уснули и остальные Хранители. Их не тревожили даже сновидения, а

спали они необычайно долго. Когда, проснувшись, они вылезли из шатра, в небо

светило серебристое солнце, а над круглым водоемом высокого фонтана круто

выгибалась яркая радуга.

Спокойно-светлые, словно капли росы, искрились над Галадхэном ясные

дни, и вскоре Хранители потеряли им счет; иногда с востока наползала туча,

но, пролившись дождем, быстро выцветала и уплывала стайкой облачков на

запад; день ото дня становилось теплее, прозрачный воздух казался весенним,

однако в мягкой лесной тишине по-прежнему ощущалось дыхание зимы. Хранители

гуляли по окрестностям Галадхэна, плотно ели и много спали, но их житье не

казалось им скучным — видимо, они очень вымотались в пути.

Владыки больше не призывали гостей, а другие эльфы, жившие в Крепости,

почти не знали всеобщего языка. Хэлдар, пожелав им счастливого пути, снова

отправился на северную границу — теперь там стояла сильная дружина. Леголас

постоянно пропадал у сородичей, он даже редко ночевал в шатре и только

обедать приходил к Хранителям.

Болезненная, как свежая рана, тоска, не дававшая Хранителям говорить о

Гэндальфе, постепенно сменилась благодарной грустью, и теперь они часто его

вспоминали. Порой в мелодичных эльфийских песнях им слышалось имя сгинувшего

друга — лориэнцы тоже оплакивали мага. А митрандир э сэрверен, — печально

пели жители Галадхэна; они, как сказал Хранителям Леголас, называли

Гэндальфа Серым Странником. Но переводить их песни Леголас отказывался —

говорил, ему недостанет искусности, — да и горькая печаль, по его словам,

вызывала желание не петь, а плакать.

Первым, кто переплавил свою горечь в песню, оказался, как это ни

странно, Фродо, хотя обычно песен не сочинял и даже в Раздоле, слушая

эльфов, сам он почти никогда не пел, даром что помнил множество песен. А

сейчас, прислушиваясь к лориэнским напевам, неожиданно для себя создал песню

о Гэндальфе. Но, когда он попытался спеть ее Сэму, она распалась на

неуклюжие куплеты — так рассыпаются сухие листья под порывами ветра. И все

же он ее спел:

Бывало, смеркнется чуть-чуть,

И слышен шум его шагов;

Но на рассвете в дальний путь

Он уходил без лишних слов,

На запад или на восток —

Сквозь тьму пещер, простор степной,

Ненастья, ветры, пыль дорог, —

Во вьюжный мрак и южный зной.

В отважных странствованьях он

Прекрасно понимал язык

Любых народов и племен

И огненно-драконий рык —

Воитель с гибельным мечом,

Целитель с чуткою рукой,

Мудрец со старческим челом,

Навек отринувший покой.

Один стоял он на Мосту,

Седой, усталый пилигрим,

Как древний витязь на посту,

Готовый в бой, а перед ним —

Багровый Ужас из Глубин,

Непобедимый, страшный Враг,

Но витязь выстоял — один! —

И канул навсегда во мрак…

— Ишь, а ведь вы скоро превзойдете Бильбо! — выслушав песню, восхитился

Сэм.

— Куда мне, — возразил Фродо. — Но что мог, я сделал.

— Только, знаете, сударь, хорошо бы еще придумать, какой он был

искусник насчет всяких фейерверков. Что-нибудь вроде такого вот куплета:

А небеса цвели при нем

Ракетами, как дивный сад,

Где искры что цветы горят

И как дракон рокочет гром,

хотя он устраивал все еще чудесней.

— Ну, это уж ты сам опиши. Или, может, опишет когда-нибудь Бильбо. А я

больше говорить сейчас про Гэндальфа не в силах. И не знаю, как расскажу об

его участи Бильбо…

Фродо и Сэма одолевало беспокойство. Они решили прогуляться по лесу, но

в тихих, ласково прохладных сумерках обоим казалось, что исполинские ясени

шелестят им про скорое расставание с Лориэном.

— Что ты думаешь об эльфах, Сэм? — нарушил Фродо шелестящую тишину. — Я

уже задавал тебе этот вопрос, но с тех пор мы ближе узнали эльфов. Так что

ты думаешь про них теперь?

— Да ведь они, эльфы-то, здорово разные, — откликнулся Сэм, — даром что

родичи. Эльф, он, конечно, одно слово — эльф, его и по голосу ни с кем не

спутаешь… А присмотришься — не похожи они друг на друга. Вы вот возьмите

хоть здешних, благословенных, — наш-то, Леголас, он ведь вовсе другой.

Здешние привязаны к своей Благословении вроде как мы с вами к нашей

Хоббитании. Они ли уж переделали по себе свою землю, или она их к себе

приспособила, этого я вам сказать не могу, а только их край как раз им под

стать. Они ведь не хотят никаких перемен, а тут и захочешь, так ничего не

изменишь. У них даже завтра никогда не бывает: просыпаешься утром — опять

сегодня… если вы понимаете, про что я толкую. И магии ихней я ни разу не

видел…

— Да тут ее ощущаешь на каждом шагу! — перебив Сэма, воскликнул Фродо.

— Ощущать-то ощущаешь, а видеть не видишь, — упрямо возразил хозяину

Сэм. — Вот Гэндальф, тот был и правда маг — помните, какие он засвечивал

огни? Все небо горело, и слепой бы увидел… Жаль, что Владыки нас больше не

зовут. Потому что, я думаю, ихняя Владычица может показать настоящее

волшебство… Хотелось бы мне на это поглядеть! Да и вы бы, наверно, с

удовольствием посмотрели, раз уж бедняга Гэндальф погиб.

— Нет, — сказал Фродо. — Здесь и так хорошо. А Гэндальф нужен мне без

всякой магии. Я ведь любил его не за то, что он маг.

— Оно конечно, — согласился Сэм. — И вы не подумайте, что я их ругаю.

Просто очень мне хочется увидеть настоящие чудеса — как в древних сказках. А

так-то край даже лучше раздольского. Тут ведь живешь — вроде ты и дома, а

вроде бы и приехал в гости на праздник… если вы понимаете, про что я

толкую. Меня бы отсюда и пирогом не выманить — да ведь никто за нас наше

дело не сделает, а значит, пора собираться в дорогу. Потому что, как любил

говорить мой старик, сидя сиднем, дела не сделаешь. И сдается мне, что

здешние эльфы в нашем походе никакие не помощники, даже и с ихней

благословенной магией. Куда уж им против настоящего мага! Мы еще наплачемся

в пути без Гэндальфа!

— Наверно, — со вздохом откликнулся Фродо. — И все же я думаю, что

Владычица эльфов захочет дать нам прощальное напутствие.

Едва он сказал последние слова, навстречу им вышла Владычица Лориэна —

высокая, стройная, спокойная и прекрасная.

Она поманила хоббитов за собой и, обойдя с востока вершину холма,

привела их на обнесенную оградой поляну. Замедлив шаги, хоббиты огляделись.

По поляне струился неглубокий ручей, вытекающий из фонтана у жилища Владык,

а вдоль ручья шла пологая лестница. Все трое спустились по лестнице в

лощинку, и здесь, возле гладкой, как зеркало, заводи, хоббиты увидели

серебряную чашу на низком постаменте из белого мрамора. Возле чаши стоял

серебряный кувшин.

Владычица нагнулась, взяла кувшин и наполнила чашу водой из ручья.

Потом легонько дохнула на воду, дождалась, когда рябь успокоилась, и

сказала:

— Перед вами Зеркало Владычицы Лориэна. Я привела вас к нему для того,

чтобы вы, если у вас достанет решимости, заглянули за грань обыденно

зримого.

В синеватом сумраке тесной лощинки высокая и стройная фигура Галадриэли

излучала, как почудилось взволнованным хоббитам, холодное бледно-опаловое

сияние.

— А зачем нам заглядывать за грань зримого и что мы увидим? — спросил

ее Фродо.

— По моей воле Магическое Зеркало явит вам все, что вы пожелаете, —

ответила хоббиту Владычица Лориэна. — Но гораздо интереснее, а главное —

полезней предоставить Зеркалу полную свободу. Я не знаю, что именно покажет

вам Зеркало — прошлое, определившее вашу нынешнюю жизнь, или какие-нибудь

сегодняшние события, способные повлиять на вашу судьбу, или то, что,

возможно, случится в будущем. Да и вы едва ли сумеете понять, какие события

открываются перед вами — минувшие, нынешние или грядущие… — Владычица

помолчала и спросила Фродо: — Так хочешь ли ты заглянуть в мое Зеркало?

Фродо не ответил на ее вопрос.

— А ты? — обратилась Владычица к Сэму. — Насколько я знаю, — добавила

она, — у вас назвали бы это волшебством. Слово волшебство мне не очень

понятно — тем более что вы именуете волшебством и уловки, которыми

пользуется Враг. Ты хотел увидеть эльфийскую магию — или, по-твоему,

настоящее волшебство, — так попробуй заглянуть в Магическое Зеркало.

— Я попробую, — неуверенно отозвался Сэм. И, обернувшись к Фродо, со

вздохом сказал: — Хорошо бы глянуть на Торбу-на-Круче. Мы ж просто страх

сколько не были дома! Да разве волшебство Норгорд-то покажет? Небось увижу я

какие-нибудь звезды… или такое, что и понять невозможно.

— А все же попробуй, — сказала Галадриэль. — Только не касайся воды

руками.

Сэм вскарабкался на подножие постамента и опасливо заглянул в

серебряную чашу. Темная вода отражала лишь звезды.

— Ясное дело, — проговорил он ворчливо, — звездочки небесные… — И

внезапно умолк. Вместо черного неба с яркими звездами в чаше сияло весело

солнце и на ветру подрагивали ветви деревьев. Однако понять, что ему

привиделось, хоббит не успел, ибо свет померк, и в неясной мгле он заметил

Фродо — тот лежал возле темной каменной стены, и лицо у него было

мертвенно-бледное. Потом видение опять изменилось, и Сэм увидел самого себя.

Он брел нескончаемыми темными коридорами, долго взбирался по спиральной

лестнице, стараясь кого-то разыскать — но кого?.. Точно в причудливо

обрывчатом сне, перед ним уже снова сияло солнце и мелко подрагивали ветви

деревьев — не от ветра, как ему показалось вначале, а под ударами топора.

Сэм всполошился.

— Что за лиходейство! — вскричал он зло. — Кто ему позволил, проклятому

Пескунсишке? Они же полезные Норгорду деревья — чтоб затенять дорогу от

мельницы до приречья, — а он, проклятый лиходейщик, их рубит! Эх, очутиться

бы сейчас в Хоббитании — он бы у меня на носу себе зарубил не хвататься

ручищами за чего не просили!

Но, вглядевшись внимательней, Сэм обнаружил, что там, где стояла Старая

Мельница, строится уродливый кирпичный дом, а рядом со стройкой вздымается к

небу закопченная краснокирпичная труба. Клубы дыма, быстро сгущаясь, черной

завесой затягивали Зеркало.

— А в Норгорде-то худо, — пробормотал Сэм. — Господин Элронд, видно,

знал, что делает, когда посылал Перегрина домой… Ну лиходейщики! — вдруг

выкрикнул он, соскочил с пьедестала и угрюмо сказал: — Я ухожу домой. Они

разрушили Исторбинку и выгнали на улицу моего старика. Я видел — ковыляет

он, горемыка, по Норгорду и катит в тачке все свое барахлишко.

— Ты же не можешь вернуться один, — спокойно напомнила Сэму Галадриэль.

— Когда тебе очень захотелось уйти, ты решил, что не вправе покинуть Фродо.

Что означает потеря обручального кольца? Всем семейным на заметку!


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: