(составлено волонтёром — студентом 4 го курса з/о Кечаевым Дмитрием)
Для существенного сокращения времени звонка, на первых же секундах общения с Антоном не следует позволять последнему получать то, за чем он непрестанно звонит (начать монотонный ряд историй о своих неудачах на любовном поприще и/или обильного воспроизводства несвязных жалоб).
Для предупреждения повторений одного и того же (о последствиях и воздействии которых говорить здесь излишне) необходимо спрашивать о целях звонка Антона или о том, в чем существенное отличие этого звонка от предыдущего.
Иными словами, при точном распознании того, что позвонивший – Антон, а также того, что он начал характерный ему одному монолог, следует тотчас же пробивать это почти неприступный бастион перечислений его фиаско и жалоб на внешний мир заявляя, что все волонтёры прекрасно осведомлены об истории его жизни, и для того, чтобы эту информацию пустить на благое дело оказания помощи ему же [Антону] здесь и сейчас нам [волонтёрам] необходимо знать, что конкретно Антон ожидает получить от своего очередного обращения на ТЭПП.
Примеры.
«Да-да, Антон, мы все в курсе о твоей проблеме и ты получил всю соответствующую помощь и практические советы, которые мы способны были тебе дать. С какой целью ты звонишь сейчас?»
«Привет, Антон! В целях экономии твоего же времени предлагаю перейти к сути дела, т.к. мы (или «я», что послужит индикатором персональной ответственности за позвонившего, а не расщепление в Безличном в случае «мы») хорошо знаем (знаю) основу твоего негодования, но что ты хочешь от нас (меня) именно сейчас?» … И так далее.
Ключевым же в реализации данной рекомендации является демонстрация Антону того, что его история среди всех студентов и педагогического состава психологического факультета суть «общее место», что она настолько же распространена, насколько и банальна, и не может встретить сочувствия. А общая уверенность, активность и даже несколько фривольное (но не надсмехающееся или раздражительное!) обращение с Антоном (тон голоса, торопящее «да-да») явственно покажут ему, что он сам собственным же тиражированием максимально обесценил свою проблему, которая сегодня не заслуживает ничего, кроме снисходительно-пренебрежительного «боже всемилостивый, мы все всё знаем, давай ближе к делу… если оно у тебя есть». Важно каждый раз давать понять Антону (всеми доступными каждому индивидуально средствами), что «бэкграунд» его беспокойства никак не трогает, делая это с тем же упорством, образчиком которого для нас и служит Антон.
Так, данная метода предупредит то, что, по всей видимости, и является истинной целью Антона – извлечение удовольствия из рассказов о себе, которые и символизируют его прошлое, тем самым наделяя последнее значением и поддерживая существование Антона (=симпотомы Антона) на плаву, сознаёт ли эту истинную цель сам Антон или нет.
Вышеописанная рекомендация, конечно, не является «готовым решением» и не претендует на это. Здесь высказано, подчеркнём это, «общее» напутствие для сокращения времени звонка (а не их предотвращения вовсе), ставшие, первое, продуктом размышлений на тему затронутого предмета, а также, второе, благих намерений и попечительстве о том времени практикующих, которое может и должно быть пущено на оказание «экстренной психологической помощи».
Два вида радикальных тактик при общении с Антоном
Первая, следует делать ровно то же самое, что делает Антон, поступать с ним так же, как поступает он – непроницаемо эгоцентрично говорить о себе. Не обращая никакого внимания на обратную реакцию со стороны Антона, не позволяя взять ему «штурвал» монолога, говорить исключительно о себе. Конечно, о том, о чем не жалко поведать и Антону — всякие микроскопические бытовые ситуации а-ля: почистил зубы, поранил десну – болит, переживаешь о заражении крови через столовую еду; встретил взгляд человека в общественном транспорте и теперь тебя одолевают тревоги преследования (паранойя как следствие преследующей с детства первотравмы). И прочий взор, выдаваемый за значимый. Здоровая самоирония и воображение в помощь. Здесь, как и в последующем способе по «борьбе с…», важно быть действительно серьёзным. Для этого, — для того, чтобы принять собственную ахинею, — начать следует в качестве игры, а развивать уже по-настоящему. «Халтура» же будет оперативно вскрыта.
Вторая тактика, напротив, принимать всё, что говорит Антон за чистую монету. Искренне поверив каждому его высказыванию, поддерживать его в этом и развивать логику этого высказывания Антона до конца. А именно.
Например, Антон утверждает, что теперь он – «не мужчина», что он «отверг себя как мужчину, чтобы не нравиться девочкам». Мы приветствуем его решение следующим образом с интонацией сочувствующего негодования: «Действительно, Антон, после всего, что ты рассказал тебе только и остаётся, что отречься от мысли обзавестись семьёй. После всего того, что ты поведал, после всех разочарований, что тебе принесли эти легкомысленные девицы, ты принял абсолютно правильное решение избавиться от тирании социальных ожиданий. Ты задумывался о том, чтобы уйти в черное духовенство, помогая приходу по хозяйству? Тем паче, что театр – это искусственный розжиг страстей в неокрепших разумом, но свободных в полёте воображения рабынь своей похотливой плоти, столь тебе, Антон, недоступной…» И наоборот, Антон, охотно делится тем, какой он успешный в театре, что конкуренты, стачивая зубы от зависти в кальциевый порошок, оскорбляют его в смс, расписываясь в собственной немощи предпринять что-то большее, нежели, чем сквернословие и желание низвергнуть Его с пьедестала славы. Что неотступные провалы в отношениях – исключительно вина недальновидных барышень, не достойных и неряшливо брошенного взгляда такой видной персоналии как Антон. А мы отвечаем ему: «Да, Антон, вернее и не скажешь! Другие люди отдали бы всё хотя бы за лучик твоей славы вместо десятка образованных девушек ангельской внешности и голубой крови. Никто не достоин тебя! Ты должен наслаждаться своей талантливостью в изоляции в башне из слоновой кости, которая по карману таким успешным людям, как ты». И прочая.
Ничего не преувеличено. Доведение до абсурда и есть цель этой тактики. Смиренно приняв те правила игры, что диктует сам Антон, с помощью воображения, но вполне серьёзно (принимая Антона как он есть) и доводя логику его решений до предела, мы, будучи в рамках его заключений, подрываем их в самой сердцевине. И если на первом доведении до абсурда он может возмущаться и визжать, то на втором он почти наверняка бросит трубку, оставив нас «сухими после воды», так как ему свойственно выдвигать каждое последующее утверждение ровно обратное (противоречащее) предыдущему.
Таким образом, первая тактика – тактика радикального подражания (мы ведём себя так же, как Антон, а такое поведение невыносимо никому, в частности, самому Антону). Вторая, позволить себе покорно принять те правила игры, что навязывает Антон и несколько чрезмерно соглашаться с каждым его утверждением. Эта неумеренное «присоединение» обескуражит Антона, представив ему его же выводы, но вывернутые наизнанку и показательно представленные как взаимоисключающие друг друга. Первая тактика активная, вторая – лукаво пассивная, и вследствие этой лукавости ещё более подрывная.
