Поглощенный своими раздумьями он не заметил, как упёрся во врата успенской церкви.

Пару слов от заинтересованного лица

Ранее озаглавленный, как Тени Успения, данный текст является не более, чем дневником неизвестного автора. Примечательно, что широкую огласку он получил по чистой случайности, когда один из следователей курировавший дело о пропаже человека, решил опубликовать записи последних дней из его записной книжки, в надежде на мозговой штурм народных масс, и выявлении причин и следствий, по которым всё же произошли трагичные события.

Однако, вскоре после появления текста в одном из журналов, к вышеупомянутому следователю обратились из Кафедрального Собора Русской Православной Церкви, с настоятельной рекомендацией на переиздание книги с новым названием, так как изначальное является неприемлемым для православной общины, а также очерняющим имя церкви. После непродолжительной процедуры, текст был переиздан, получив нынешнее название. Его выбор был обусловлен стремлением максимально сохранить дух записей, а также желанием на дальнейшее его спокойное принятие.

Стоит отметить, что записи автора были сделаны с указанием даты и времени, однако в изложении всё перевернуто с ног на голову. Таким образом, первая по смыслу, хронологии и логике глава, является пятой, в то время как последняя запись этого цикла стоит на первом месте. Разумно было бы предположить, что это весьма логично, учитывая печальные события, однако после цикла этих записей следуют и другие, неизменность автора которых подтверждена криминалистической комиссией. Выделив цикл из своих записей, он озаглавил их, что явно указывает на законченность работы, при которой сумбурная нумерация осталась неизменной.

После некоторых раздумий мы решили всё же оставить родную нумерацию, в связи с возможной значимостью этого решения автора, либо каких-то указаний, которые возможно найдёт один из читателей.

Книга Пустые тропы была издана ограниченным тиражом в 1250 штук, для возможности связи с каждым её покупателем.

Старший следователь ГУ МВД: Корниленко А.В

Главный редактор журнала Питер о главном: Вайгерштайн М.Н.

1.

Последний вздох, ещё секунда на раздумья, и слова наконец вылетают из разгорячённой груди в обволакивающий мрак осеннего воздуха:

— Я не твой!

— Ой, ой — вторило эхо расползаясь вокруг.

Ветер вновь завыл, раскачивая лампы на фонарных столбах, тусклый желтоватый свет колебался, заплясали тени. Затравленно вглядываясь в причудливые очертания Мария нервно сглотнул — ледяной ком никуда не делся, и кажется только разрастался, сковывая всё внутри ледяными объятиями. Разум отказался воспринимать реальность и перед глазами всё заволокло тёмными пятнами. Совершая над собой ужасные усилия, он всё же устоял на ногах, и через пару минут хватка наконец ослабла.

Сначала в мир вернулись звуки — шелест травы, лёгкие порывы ветра, пронзительный визг, отдающий чем-то металлическим, и какой-то неясный гул, похожий то ли на звуки пылесоса, то ли на гудок одновременно. Медленно возвращалось и зрение. Щурясь от яркого света Мария увидел, что стоит на самом центре дороги. Из тёмной пелены зрения прорисовалась фигура девушки, которая о чём-то кричала, нервно размахивая руками. Теперь он смог увидеть и источник света — прямо в глаза ему били два невесть откуда взявшихся прожектора.

Сделав шаг назад, и медленно помотав головой по сторонам он наконец увидел всю картину полностью — автомобиль, с нестерпимо яркими фарами, направленными ему в лицо, девушка, выскочившая из полуоткрытой двери, и наконец сам Мария в центре дороги, в шаге от машины.

— Как давно мы тут стоим? — осведомился он.

Девушка явно не ожидала столь нелепого в данной ситуации вопроса и только беззвучно открыла рот, хлопая длинными густыми ресницами.

— Впрочем, это совершенно не важно, — заметно повеселевшим голосом произнес Мария, развернулся и быстрым шагом стал удаляться прочь.

Едва он отошёл на десять шагов ноги девушки подкосились, в виски ударила кровь, а дышать стало тяжело, словно на грудь её положили пудовую гирю — высокий удалявшийся силуэт не отбрасывал тени.

2.

Если бы Марии сказали, что с утра можно быть таким злобным и раздражённым — он бы только посмеялся, и возможно сочувственно улыбнулся. Однако сейчас ему было совершенно не до смеха, и уж тем более не до сочувственных улыбок. Голова звенела и дребезжала, словно плохой колокол, по которому неистово била рука неумелого звонаря. Глаза болезненно реагировали на лучи весеннего солнца, пробивающиеся через плотные занавески, а во рту был ужасный металлический привкус. Мысли неумело шли в потоке сознания, и никак не могли выстроиться во что-то осмысленное.

— Если я, ещё хоть раз, хоть глоток этой дряни, — думал Мария, с отвращением вспоминая, как он вчера сначала пил вино с Сашкой, а потом с портвейном и ромом они пришли к Татиевскому, и пили большими рюмками, и закусывали горбушей в банке. При мысли о вчерашней горбуше он вскочил и большими скачками помчался в уборную.

— Ну, я этим теням, ну я им покажу — говорил Мария, злобно показывая кулак вокруг себя, — а ну выходите все вместе!

В большой комнате хлопнуло окно и Мария подскочил на месте, выкинув вперёд скрюченные руки и прогнувшись в пояснице. Волосы на руках стали дыбом. С секунду прибывая в таком положении, он вдруг внезапно осознал, как нелепо и страшно выглядит, отчего ещё больше испугался.

— Ну дела, чтоб я, Мария Альке, вот так вот стоял посреди комнаты, словно богомол? И чего я боюсь? Неужто сквозняк может быть так страшен? Немного осмелев он медленно вошёл в комнату. На полу валялся разбитый горшок с подаренным троюродной тёткой кактусом, окно было распахнуто настежь, и холодный утренний воздух ворвался в комнату, обдав Марию с ног до головы. Невольно поежившись и окончательно протрезвев, Мария закрыл окно и стал собирать землю и осколки горшка, как вдруг почувствовал, что позади него кто-то стоит.

Цепенящий холод пробежал от макушки до копчика, руки затряслись, на лбу выступили капли пота. Тело словно перестало ему подчиняться и начало разворачиваться, вопреки всем усилиям и мысленным просьбам Альке к своему сознанию. Ватные ноги не выдержали напряжения, и не успев закончить оборот Мария сел на пол, заметив на периферии зрения мелькнувший силуэт.

Вторая волна ужаса сковала разум и отключила эмоции. С трудом осознавая происходящее Мария вскочил, и издавая невнятные гортанные звуки прыгнул прямо на то место, где секунду назад видел тень. Пролетев с полтора метра, он приземлился на старенький стол оборвав его долгую, славную историю.

Потирая ушибленный локоть, он вновь встал на четвереньки, походя на пантеру перед прыжком. Бешено выпучив глаза, он судорожно хватал воздух ртом и воротил голову по сторонам, выискивая жертву. Жертва не заставила себя ждать, и одним прыжком Мария настигнул нарушителя, навалившись на него всем телом. Аврелий взвизгнул, и стремглав вылетел из-под запыхавшегося Марии. Убежав в уборную, он залез под ванну, и жалобно мяукая начал зализывать раны.

— Тьфу ты, шерстяной носок! Пугаешь тут меня, — закричал Мария, чувствуя облегчение, — ну попадись мне! Ещё и горшок разбил!

И верно, стоило ли так пугаться, и придумывать себе ужасы? Явно нервы не в порядке, надо валерианы теперь попить, или пустырника. А лучше и вовсе, взять отпуск и уехать в санаторий — отдыхать, кушать по графику и спать. Много спать и много гулять на свежем воздухе. Мария зажмурился и представил, как он сначала ест горячий грибной суп, а потом пюре с морской капустой и запивает всё компотом. Морскую капусту он не любил, но сейчас ему казалось, что он с удовольствием бы её уминал, лишь бы картошки накладывали побольше. Он представил бассейн, большой и прохладный, в который он не торопясь входит, и делая глубокий вдох ныряет. Ему представилось как он выныривает рядом с милой девушкой, и заводит с ней разговор, как они вместе идут на обед, и гуляют вечером по аллее, под тусклым светом фонарей. Сладко улыбнувшись он открыл глаза и его взору предстало то, чего он ожидать никак не мог — большая тень играла на стене, переливалась, меняла свои позы и даже насыщенность, становясь то бездонно чёрной, то серебристо-серой. Она плавно скользила по дверному проёму, проскальзывала между изгибами батареи, и обвивала картины. Не в силах оторвать взгляд и шевельнуться, совершенно потеряв какие-либо мысли и эмоции, Мария завороженно смотрел на зловещие пляски. В голове открылась мрачная пропасть, куда недолго думая провалилось сознание.

***

Спина ныла, шея затекла, а глаза опухли. Казалось, что стоит двинуться, как сломаешься, рассыплешься и более не встанешь. Обложившись бумагами, газетами и открыв с десяток книг, Мария выписывал в блокнот всё, что ему казалось подходящим. Сюда попадали заметки о привидениях, вырезки из готических романов, эзотерические и мистические книги, оккультные знания и прочая ненужная обычному человеку ерунда.

До ужаса устав от своей бесполезной работы, он вытащил из стопки первую попавшуюся книгу, и открыл её на случайной странице. Быстро пробегая глазами по тексту, он удивленно уставился на новый абзац.

Дон Хуан продолжал уязвлять меня всё глубже и глубже.

– Маги древней Мексики, – говорил он, – видели хищника. Они называли его летуном, потому что он носится в воздухе. Это не просто забавное зрелище. Это большая тень, мечущаяся в воздухе непроницаемо чёрная тень. Затем она плашмя опускается на землю. Маги древней Мексики сели в лужу насчёт того, откуда она взялась на Земле. Они полагали, что человек должен быть целостным существом, обладать глубокой проницательностью, творить чудеса осознания, что сегодня звучит всего лишь как красивая легенда. Но всё это, по-видимому, ушло, и мы имеем теперь трезвомыслящего человек.

— Ещё вот летунов тут не хватало, — раздражённо подумал Мария и захлопнул книгу. Ему стало противно от мысли, что он тратит столько времени на абсолютно бессмысленные записи и глупые сказки. Поднявшись он сделал маленькую разминку, и тело довольно затрещало, заскрипели суставы и кости. Тепло наполнило его от кончиков пальцев до пяток, и настроение сразу же улучшилось. В голове пронеслась мысль, что стоит выпить чаю, и он побрёл на кухню.

Мария был настолько утомлён, что, наливая себе чай, и увидев тень, которая отделилась от чайника и побрела словно по тропинке прочь, у него не было сил даже испугаться. С ужасающей меланхоличностью он проследил её путь, закончившийся за холодильником, и ни секунды, не задумываясь над увиденным вернулся в комнату.

— Пора с этим кончать, несомненно пора. Так жить больше нельзя, — думал он, — и если где-то всё должно кончиться, то только там, где началось.

Быстро одевшись он дождался, когда наступит ровно 19-15, и вышел из дома. Как и тогда, на нём была лёгкая синяя курточка, которая полностью продувалась ледяными ветрами, серые штаны, купленные по дешёвке на рынке и кеды, с причудливыми узорами, подаренные ему Инной. На душе было как-то легко и противно одновременно. Он знал, что всё делает верно, и в то же время ясно понимал, что так просто из этой истории теперь не выберется. Хотелось прибежать к кому-нибудь, уткнуться в плечо, и больше никуда не ходить, ни о чём не думать, и ничего вовсе не хотеть.

Вспомнив о вчерашней попытке всё это осуществить, о весёлом лице Сашки, и удивлённом Татиевском, об алкоголе и горбуше, он сморщился, высунул язык и громко выругался. Нет, это совсем не помогает, только ребят подставил, — думал Мария, — ему совершенно не хотелось передавать этот ужас кому-либо ещё. Если уж и нести это бремя, то самому. Сам виноват. Сам попался.

Поглощенный своими раздумьями он не заметил, как упёрся во врата Успенской церкви.

3.

На улице давно было темно, однако спать Мария совсем не собирался. Закончив с сериалами под кофе, он перешёл на чай и книги. Долго выбирая, что же всё-таки почитать, он выбрал книгу со стёршейся обложкой, без названия и каких-либо опознавательных знаков. Сейчас он уже полностью был поглощен развитием сюжета, и даже решил выписать один из понравившихся ему моментов:

Доев, Кавабата отодвинул чашку и повернулся к Сердюку.

— А вот скажите, — заговорил он, — чего хочет человек, вернувшийся домой из опасного путешествия, после того как утолит жажду и голод?

— Не знаю, — сказал Сердюк. — У нас обычно телевизор включают.

— Не-е-е, — сказал Кавабата. — Мы в Японии производим лучшие телевизоры в мире, но это не мешает нам осознавать, что телевизор — это просто маленькое прозрачное окошко в трубе духовного мусоропровода. Я не имел в виду тех несчастных, которые всю жизнь загипнотизировано смотрят на бесконечный поток помоев, ощущая себя живыми только тогда, когда узнают банку от знакомых консервов. Речь идет о тех людях, которые достойны упоминания в нашей беседе.

— А ведь верно сказано, — подумал Мария, — чего в этом телевизоре можно найти? Ему вдруг стало ужасно стыдно за несколько дней проведённых у экрана. Он разозлился на себя, и никак не мог понять, как он, Альке Мария, так много времени провёл у прозрачного окошка духовного мусоропровода. Вектор его мыслей сменился с него самого на всё человечество, которое всё ещё не понимало, какую угрозу таит в себе такая простая вещь, как телевизор. Раздумывая над тем, как получилось так, что телевизор заменил человеку жизнь он не заметил, как уснул.

Проснувшись, Мария не спеша поднялся, потянулся и взглянул на часы, потом на окно, и вновь вернул взгляд на часы. Что-то не вязалось, и сначала Мария никак не мог понять, что же именно, однако уже спустя мгновение осознание пришло. Часы показывали без двадцати шесть, но за окном было темно, как ночью.

— Если сейчас утро, то должно уже быть светло, — подумал он, — и даже если сейчас вечер, то в любом случае должно быть ещё светло. Неужто часы сломались?

Он достал телефон и посмотрел на экран — часы показывали 6:41. Ничего не понимая он побрёл на кухню, мысленно ругаясь насчёт техники, выходящей из строя. Часы на кухне показали 6:42, часы в прихожей — 6:41. Окончательно потеряв нить логики он вышел из квартиры, и чуть не упал, когда из окна подъезда на него обрушились ослепительные лучи восходящего солнца. Потирая глаза, он вернулся в квартиру и подошёл к окну — ничего видно не было, словно прямо за стеклом текла река из самой чёрной гуаши.

— Что ещё за чертовщина? — громко спросил Мария, и в ту же секунду пожалел о своём вопросе. Тьма окутывавшая окна сползла на пол и полезла по голени окаменевшего от ужаса тела. Ноги не слушались, руки тряслись, а язык отказывался поворачиваться, отчего Марии оставалось только мычать. Тьма быстро добралась до шеи, и на мгновение остановилась, после чего устремилась вверх, поглотив глаза и голову. Мария погрузился во мрак, мысли исчезли, и всё вокруг вдруг потеряло смысл. Вдалеке заиграл красками фонтан, и зазвучала скрипка. Повинуясь внутреннему голосу, он пошёл на чарующие звуки, подавшись корпусом немного вперёд, отчего стал походить на зомби из голливудских фильмов. Именно эта мысль нарушила безупречную гладь сознания и вернула поток мыслей. Перед глазами вновь начал появляться свет, мир приобретал очертания.

О том, как за секунду до последнего шага в своей жизни, он ухватился за оконную раму, Мария помнил очень смутно. Ещё более смутно он представлял то, как влез обратно, и закрыв окно налил себе чай, как уселся за стол, и подперев подбородок руками уснул.

Голова отзывалась невнятной тупой болью, словно кто-то ударил резиновым молотком изнутри. Руки больше не дрожали, и сделав глоток холодного, отвратительного чая Альке подумал о том, что эти листья он заваривать больше не будет, и чуть было не выкинул стакан в окно, но вовремя остановился, так и не успев его открыть.

По стеклу быстро забили тяжёлые капли. Хмурое небо наконец разверзлось, и окутав улицы серой пеленой посыпало на землю первым весенним дождём. Ветер завывал под крышами, гулял в кронах ещё голых деревьев и разносил по округе свои серенады.

— Нужно успокоиться, нужно прийти в себя и начать трезво оценивать ситуацию. Нужно вспомнить всё до мельчайших деталей и записать, а ещё лучше — рассказать кому-нибудь. Быстро встав из-за стола, он подошёл к телефону, и набрав по памяти номер прислонил трубку к уху. В телефоне послышались гудки, которые прервал бодрый голос:

— Алло, Мария, неужели ты?

— Саша, нам срочно нужно встретиться. Ты сегодня свободен?

— Что случилось? — В голосе собеседника послышалось волнение.

— Ничего, Саш, всё хорошо. Давай выпьем сегодня? Вина, хочешь вина?

— Мария, ты меня пугаешь и радуешь одновременно! Чего это ты решил выпить?

— При встрече расскажу, ну так что, ты со мной?

— Да, конечно, заходи хоть сейчас.

— Отлично, через час буду.

Мария быстро накинул пальто, укутался в шарф и взяв в руки зонт выскочил на улицу. Быстрыми шагами он побрёл по Октябрьской, совершенно не замечая луж и ям под ногами. Холодные капли залетали под зонт и били его по лицу, ноги промокли, отчего путник только ускорил шаг. Всего через сорок минут он уже подходил к дому лучшего друга, с которым дружил ещё со школы. Ещё через пару минут поднялся на седьмой этаж и мягко постучал по двери: там-там-та-та-та-там. Это был их условный сигнал, также пришедший со школьных времён. За дверью послышались шаги, в замке провернулся ключ и дверь отворилась. В дверях стоял Сашка, тот самый Сашка. Невысокий, пухлый, с румяными щеками и сияющими глазами.

— Будь как дома, путник! — с ухмылкой произнёс он, жестом приглашая Марию войти.

— Премного благодарен, мсье, — произнёс Мария фальшивым голосом и описал поклон.

Успенская церковь


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: