— «Что будем делать?» — спросил я Александра Бородянского, с которым мы писали сценарий «Рецитала». Мы начали перебирать певиц, с участием которых можно было бы сделать картину. Первой на ум пришла Ротару. Втайне от всех мы приехали в Ялту, встретились с ней и объяснили ситуацию. Я рассказал, что в первых эпизодах прекрасно сняласьКристина Орбакайте и мне бы хотелось сохранить этот материал. Но Соня ответила: «Мне не нужны разговоры, что я «подсидела» Пугачеву. И уж тем более дочка Аллы не должна играть мою героиню в детстве. Это будет скандал. А мне скандалы не нужны. Я разделяю мнение Сизова. Это должен быть совершенно другой фильм». За две недели мы с Бородянским написали новый сценарий. Если «Рецитал» рассказывал о приходе юной певицы на эстраду, то в «Душе», наоборот, речь шла об уходе со сцены знаменитой эстрадной звезды. Между тем в Москве Пугачева продолжала скандалить. Явилась к Сизову и потребовала, чтобы съемки были продолжены, а меня отстранили. Сизов в ответ показал ей пункт в ее договоре со студией: это она «снимается в фильме режиссера Стефановича», а не наоборот.
Игра на контрастах
— Соня призналась, что в фильме ей хотелось бы предстать в новом для зрителей образе. Она знала, что я приложил руку к созданию образа Пугачевой, и сказала: «Попробуй, Саша, у тебя это получается». Раньше мы с Пугачевой радостно потирали руки, когда Соня появлялась на ТВ с «гражданским» рэп-хитом Давида Тухманова: «Я, ты, он, она, вместе — целая страна». На контрасте с этим Алла пела «исповедальную» песнюАлександра Зацепина: «Так же, как все, как все, как все, я по земле хожу, хожу». А экстравагантные балахоны Пугачевой, пошитые Вячеславом Зайцевым, резко контрастировали с расшитыми народными узорами платьями Ротару. Теперь мне предстояло противопоставить разбушевавшейся на сцене Алле элегантную и современную красавицу Соню. Я предложил ей кардинально сменить прическу и наряды. Подрезать и слегка начесать волосы по последней моде. Сменить длинные юбки на подчеркивающие фигуру обтягивающие брюки и т.д. Мы поработали над макияжем, отрепетировали более резкую манеру сценического поведения. И Соня предстала совершенно новой.
 |
| СТЕФАНОВИЧ с супругой любили перемыть косточки украинской сопернице ПУГАЧЁВОЙ |
Перехват Зацепина
— Стали думать, кого пригласить из композиторов. И тут Соня выдала: «Саша, а ты не мог бы позвонить Раймонду Паулсу?! Учитывая, что Паулс тогда тесно сотрудничал с Пугачевой, это был просто гениальный ход со стороны Ротару. Но, по чисто техническим причинам, сотрудничество с Раймондом Вольдемаровичем не получилось: нужно было записывать песни у него в Риге, а это не вписывалось в наш рабочий график. Тогда Ротару предложила другую кандидатуру. Как вы думаете — кого? Зацепина, который написал много песен для Пугачевой. В итоге Александр Сергеевич стал композитором фильма «Душа». По согласованию с ним в фильм также были включены песниАндрея Макаревича и Александра Кутикова, которые снимались у нас со своей группой «Машина времени». В свое время, когда Пугачева разругалась со своими музыкантами, я предлагал ей работать с «Машиной». Но она сказала: «Нет, мне нужны такие музыканты, которых я могу послать, а не такие, которые могут послать меня». А Ротару нашла с «машинистами» общий язык и успешно спела в фильме несколько их песен — «Костер», «За тех, кто в море», «Скажи, мой друг».
Кровь и коготь
— Однажды в перерыве между съемками я сказал Соне, что разные знаменитости оставляли в моих записных книжках свои автографы. Давай, мол, и ты. «А что тебе оставила Пугачева?» — спросила Соня. Я рассказал, что Алла выдавила свою кровь и написала: «Определите на досуге мою группу, потому как петь — это мое кровное дело». Это было в день нашего первого любовного свидания. Глаза Ротару весело сверкнули. Недолго думая, она отчекрыжила ножницами ноготь со своего мизинца и протянула мне. Я тут же приклеил его скотчем к бумажной странице, обвел авторучкой кружок и подписал: «Это коготь Софии Ротару». А чтобы ее подзадорить, пошутил: «Все, дорогая Соня! В тяжелую минуту жизни поеду в Молдавию, где тебя так обожают, и продам этот сувенир за большие деньги!» — «Негодяй! — с улыбкой вспылила она. — Я для этого, что ли, портила себе маникюр? Сейчас так сделаю, что у тебя этот трюк никогда не прокатит!» С этими словами она вырвала у меня из рук книжку, написала «Ну-л кредець!» (по-молдавски «Не верьте ему!») и размашисто расписалась. «Какой сувенир!» — подумал я, пряча книжку в карман.
