Сотая обезьянка – это название современного мифа. Эта история стала известна и описана лишь пару десятилетий назад, и с тех пор ее рассказывают и пересказывают во всем мире. Миф об обезьянке возник совсем недавно, однако, как и в греческих мифах, повествующих о троянской войне, уже сейчас не совсем ясно, где тут заканчиваются факты и начинаются метафоры. Основой для мифа послужили научные наблюдения за колониями обезьян в Японии. Наиболее известная версия этой истории написана Кеном Кейзом-младшим, и именно ее я вкратце перескажу здесь:
Японские ученые в течение тридцати лет изучали колонии обезьян на ряде отделенных друг от друга островов. Чтобы легче было наблюдать за поведением животных, исследователи регулярно раскладывали для них на берегу моря бататы. Обезьянки выходили из леса на берег, чтобы взять пищу, и были видны как на ладони. Однажды полуторагодовалая обезьянка по имени Имо попробовала перед едой помыть батат в море. Можно догадаться, что клубни, очищенные от земли и песка, есть приятнее, чем грязные; возможно также, они были немного солоноватыми. Имо поделилась своим открытием с товарищами по игре и с матерью. Со временем все больше и больше обезьянок мыли бататы перед едой. Вначале научились друг у друга малыши, малышам стали подражать их родители, а затем и взрослые стали учиться друг у друга. В один прекрасный день ученые обнаружили, что все обезьянки на данном острове моют бататы перед едой.
Это само по себе достаточно любопытно, но самое удивительное другое: после того как изменилось поведение обезьянок в этой колонии, то же самое произошло и на всех остальных островах. Теперь они все мыли бататы – несмотря на то, что обезьянки с разных островов не контактируют друг с другом.
Здесь мы видим подтверждение теории Шелдрейка – данный феномен может объяснить существование морфогенетического поля. Сотая обезьянка – это гипотетическая анонимная обезьянка, которая создает эффект лавины: когда она перенимает новую манеру поведения, количество обезьянок, ведущих себя по-новому, достигает критической массы, после чего все обезьянки на всех островах начинают мыть бататы.
Движение Нью Эйдж видит в Сотой Обезьянке аллегорию – символ надежды для людей, которые стремятся изменить себя и спасти планету, но порой сомневаются, могут ли их индивидуальные усилия дать хоть какой-нибудь результат. В частности, миф о Сотой Обезьянке придает смысл упорству людей, борющихся за запрещение ядерного оружия на Земле, – пусть даже результаты их деятельности в течение длительного времени остаются невидимыми. Чтобы появилась сотая обезьянка, вначале должен возникнуть человеческий аналог самой первой обезьянки Имо и ее друзей… прежде чем разовьется архетип, кто-то должен стать двадцать седьмой, и восемьдесят первой, и девяносто девятой обезьянкой.
Гипотеза Шелдрейка дает нам понимание того, каким образом действия отдельных индивидуумов могут изменить весь вид, – даже если они выполняют эти действия по одиночке и независимо друг от друга. Если сыну Метиды предстоит заменить Зевса в культуре, это произойдет лишь после того, как некое критическое число мужчин (и женщин) начнут ценить любовь выше могущества и станут действовать соответственно. Согласно гипотезе Шелдрейка, чем больше людей будут так себя вести, тем легче им это будет даваться, – пока в один прекрасный день кто-то не станет анонимной сотой обезьянкой.
Пока большинство мужчин и женщин не видят ни потребности, ни возможности что-то сделать для изменения мира. Тех же, кто все-таки прилагают усилия в этом направлении, поскольку просто не могут не делать то, что делают, миф о Сотой Обезьянке очень воодушевляет. Узнавая себя в каком-либо мифе, мы подпитываемся новыми силами. Миф, пробуждающий в нас озарение (когда человек изумленно восклицает Ага!, ясно увидев свою ситуацию), позволяет нам сохранять верность своим глубинным мотивам, своему подлинному Я.
Помимо того что Сотая Обезьянка воодушевляет людей, испытывающих внутреннее побуждение что-то изменить в мире, она также служит метафорой того, что происходит в индивидуальной психике человека. Во внутреннем мире действие ведет к становлению: если человек снова и снова ведет себя определенным образом, руководствуясь теми или иными принципами и установками, то в конце концов эти принципы становятся неотъемлемой частью его личности.
Сын Метиды как личностный архетип
Персонаж Звездных войн Люк Скайуокер верит своему сердцу, которое знает или надеется, что под маской Дарта Вэйдера скрывается любящий отец. Люк понимает, что он не должен, поддавшись отчаянию или страху, стать одним из темных (а в неизбежности такого исхода заверил Дарта Вэйдера Император). В своей смертельной схватке Люк не терял веры в то, что интуиция его не обманывает и в этом страшном человеке скрывается любящий отец. Люк действовал, руководствуясь этой верой, и любящий отец действительно проявился. Как персонажи современной мифологии, Император и Дарт Вэйдер представляют собой современные версии Урана и Кроноса – враждебных отцов, которые боятся и ненавидят своих сыновей. Люк – это сын с любящим сердцем, побеждающий враждебного отца, чтобы освободить любящего.
Знаменитый фильм Стивена Спилберга Инопланетянин – еще один современный миф о мальчике, который верит своему сердцу. Здесь снова ситуацию контролируют наделенные властью мужчины, – на этот раз они облачены в халаты предельно рациональных ученых. Невинного и доброго инопланетянина захватили земляне и держат в лаборатории в качестве образца внеземной жизни. В тот момент, когда кажется, что существо уже умерло от одиночества, – так от недостатка человеческих прикосновений и любви умирают оставленные матерями младенцы, – любовь земного мальчика помогает ему вернуться к жизни.
Подобные черты есть и у Фродо, главного персонажа трилогии Дж.Р.Р.Толкиена Братство кольца. Фродо – хоббит. Хоббиты – это существа с волосатыми ножками ростом приблизительно с девятилетнего мальчика. У хоббитов очень милый нрав, – они верны, доверчивы и уязвимы. Перед Фродо и его друзьями стоит необычайно сложная и важная задача (и они успешно ее выполняют): уничтожить Кольцо Силы, не соблазнившись возможностью воспользоваться им.
В перечисленных фильмах и книгах главные персонажи пережили момент внутренней истины (обрели веру), что и определило исход истории. Каждый мужчина и каждая женщина в патриархальном обществе делают в жизни точно такой же выбор: отождествляем ли мы себя с агрессором, которого символизирует Дарт Вэйдер, или, подобно Люку, пойдем своим путем до конца? Будем ли мы доверять друг другу, видя в товарищах членов братства, или соблазнимся властью, которую дает кольцо? Поверим ли своему сердцу или позволим специалистам убедить нас, что надежды нет? Будем ли мы заботиться только о себе или и о спутниках тоже?
В современных мифах, как и в греческой мифологии, Метида (фемининная мудрость) пока еще отсутствует, но уже появляются ее ценности – включающие в себя единение с другими людьми, с землей и со всей жизнью. И по мере того, как мужчины и женщины восстанавливают свою связь с фемининной мудростью (особенно активно это ныне делают женщины), у нас появляется возможность воссоединиться с забытой матерью и обнаружить внутри себя недостающего бога.
У меня сложилось впечатление, что все дети приходят в мир с желанием получить любовь, но, если любви получить не удается, они довольствуются властью и могуществом. Вспоминая о Метиде, мы осознаем, что все это время на самом деле хотели именно любви, а не власти.
На личном уровне, когда мужчиной (или женщиной) руководит архетип власти и могущества, этот человек в любой ситуации делает выбор, направленный на обретение положения в обществе, преумножение власти, улучшение своего имиджа и сохранение контроля над ситуацией. Выбор в пользу власти и могущества совершается не из любви – не из любви к самой власти (то есть речь не идет о стремлении к блаженству); не из любви к соответствующим действиям (речь не идет о стремлении к удовольствию); не из любви к кому-то или к чему-то; даже не из любви к самой любви (тут нет стремления к добру). Осознав, что каждый выбор основан на каком-либо принципе, мы можем принять решение всегда делать выбор, основываясь на любви, – ибо только такой выбор имеет смысл и исполнен истины для нас лично.
Жизнь непрестанно ставит нас перед выбором. Когда мы начинаем сознательно принимать решения, основанные на любви и мудрости, отвергая альтернативы, направленные на усиление своего могущества, труднее всего такой выбор дается в первый раз, и тут требуется большая отвага. С каждым разом такой выбор дается все легче, и наконец то, что прежде казалось трудным, оказывается совершенно естественным. Вот тогда-то любовь и становится руководящим принципом вашей психики.
Я собиралась закончить книгу предыдущим абзацем, но перед тем, как рукопись ушла в набор, вдруг обнаружила, что много думаю об окончаниях вообще и об этом окончании в частности. Тут мне вспомнились строки из стихотворения Т.С.Элиота Четыре четверти. Я прочувствовала, насколько верны эти слова, и нашла в них успокоение. Возможно, они согреют сердце и вам.
То, что мы называем началом, нередко – конец,
И закончить что-то – значит что-то начать.
Мы начинаем с конца.
С любовью,
Джин Шинода Болен
