Автобус отбывал через десять дней.
У Майка выдался отпуск, и он уговорил меня поехать раньше назначенного срока, чтобы не терять время даром.
К нам, естественно присоединился Володенька. Толик и Плоткин, каждый по своим причинам, решили не спешить и дожидаться срока, указанного в билетах.
Через пару дней, с утра пораньше, Майк, Володенька и я собрались на автовокзале на Обводном.
Володенька явился в полном снаряжении: сумка с вещами первой необходимости, чехол со скрипкой, чехол с луком и колчан со стрелами. Это мы уговорили его взять лук. Чего только не сделаешь в припадке здорового коллективизма!
— Конечно, надо брать с собой лук? — сказали мы ему. -Что ты? Как же можно там без лука? Там без лука никак нельзя! А уток, которых там больше, чем собак нерезаных, из чего мы будем стрелять? И вообще, какой же ты мастер спорта по стрельбе из лука, если у тебя не будет лука, стрелять из которого ты мастер?
Володенька поулыбался, пожал плечами и согласился, что без лука в Вологодской области делать нечего.
Да, но кто мог знать, что этот лук окажется таких размеров?
На Обводный мы приехали с Володенькой вместе, с Васильевского острова, и, так как была страшная рань, пришлось остановить мотор. В мотор поместились все, кроме лука. Через несколько минут выяснилось, что лук явно больше Волги. Как мы его в конце концов пристроили, уже не помню. Как-то по диагонали.
В общем, Володенька был вооружен до зубов.
После двухчасового стояния в очереди в билетную кассу мы обменяли свои билеты на ближайший подходящий нам автобус.
Ближайший автобус отбывал через несколько минут.
И через несколько минут мы отбыли.
Свершилось!
Начался переход в другую систему координат. Приспосабливаясь к новым пространствам, время начало удлиняться и изгибаться, стараясь замкнуть свое старое начало с новым концом, и грядущий день от этого в какой-то момент потерял точку отсчета, и потом, найдя ее, нашел себя несколько длиннее обычного.
Но мы не знали этого и со временем решили обойтись по-своему.
Чтобы сократить его и избежать мучений, мы с Майком скушали по таблетке димедрола, запив его сухим вином, которое у Майка обнаружилось в количестве 0,35 л. Володенька, как спортсмен, кушать димедрол отказался, и поэтому ему пришлось отведать унылости дороги и скуки, так как общаться с нами скоро стало почти невозможно.
Последующие восемь часов пути вспоминаются мне теперь, как какой-то занудный сон. Бывают такие сны — что-то такое повторяется несколько раз, будто запустили кинокольцовку.
… Мелькают деревья за окном, покачивает. Остановка. Вокзальный сортир. Буфет с кислым пивом. Снова мелькают деревья и снова покачивает, снова остановка, вокзальный сортир и буфет с кислым пивом. И опять покачивание, сортир, буфет, деревья, сортир, буфет, покачивание…
К концу пути мы начали приходить в себя.
Взбодриться было нечем.
Впрочем, но нашим скромным предположениям, нас ожидал оркестр, цветы, корреспондент местной газеты под названием Вперед, толпа фанов и банкет за чужой счет.
Все это сладостным щекотанием отдавалось в животе и вселяло надежду.
Организовать все это должен был тот самый мальчик Витя, который обещал нам триста рублевый доход от гастролей. По окончании средней общеобразовательной школы Витя приехал в Город-герой, получил в нем лимитную прописку, окончил ПТУ и сделался сварщиком. Наш приезд в поселок им. Ж. приходился на последний день витиного отпуска.
По слухам, дошедшим до нас перед отъездом, Витя был оповещен о прибытии в его родной поселок группы замечательных людей. И еще ему, вроде как, были даны надлежащие инструкции.
Выражаясь поэтически, ожидание нового переполняло и выплескивалось. Мы уже начинали ерзать в надоевших креслах и вглядываться вперед, не блеснет ли за следующим поворотом в лучах вечернего солнца труба, начищенная до блеска по случаю праздника, не послышатся ли крики ура в сопровождении залпов, вырывающихся с насыщающей пеной их бутылок с Советским шампанским вином…
Наконец, было объявлено, что следующая остановка -наша…
Все любят ездить за город. На дачу. У кого есть. А у кого нет, не на дачу, а просто так. С товарищами. И в одиночку.
Почему любят — непонятно. Перемена обстановки, общение с природой и т.д. Да и сам меняешься. Правда, бывает непонятно, в какую сторону. Например.
Поехали мы с Плоткиным С. однажды на природу, отдыхать от напряженной жизни. Погода в этот день выдалась самая что ни на есть подходящая для перемены обстановки: был сентябрь, моросил осенний дождик, вот-вот снег. Все было замечательно.
Приехали мы на природу, и сразу зашли в магазин. В магазине продавались сухие вина и крепленый напиток с красивым названием Изабелла. Мы взяли эту Изабеллу, потому что пить сухое вино в такую замечательную погоду было совершенно не интересно, а вообще не пить в такую замечательную погоду, да еще на природе, вовсе странно.
Я не знаю, из чего делают эту Изабеллу. Я знаю только, что то, что этот напиток носит то же название, что и известный сорт винограда — просто совпадение. Конечно, если бы этот напиток назвали справедливо, Таракановка, например, или Рвотное крепкое, брать бы это стали, возможно, в меньших количествах, что никому не выгодно. А Изабелла, все-таки, красиво и, опять же, женщина.
В общем, насчет будущего угощения мы не строили никаких иллюзий. Мы знали, что это такое. И все же мы (и не без удовольствия) выпили эту Изабеллу, что в домашних нормальных условиях было для нас в то время невозможным. Природа!
Перемена обстановки — переменой, общение — общением, но загород — это загород. Всегда знаешь, что куда бы ты в этом
загороде не забрался, за каждым деревом — телефонный автомат, аптека и отделение милиции. И ничего с тобой ровным счетом не произойдет. И лишнего тебе не позволят. Вот еще один пример.
Поехали мы как-то с тем же Плоткиным С. на ту же самую природу. Только было это уже не в сентябре, а в конце мая. Тепло было. Приехали мы вечером, радостные, палатку поставили, костер развели, все, как полагается. Покой и свобода. Много иллюзий. Тихо. Птички поздние щебечут. Деревья шумят. Мы пробуем ликер, изготовленный на Кубе и пахнущий вишневыми косточками. Наутро опять: птички, деревья и ликер, пахнущий вишневыми косточками. Отдыхаем изо всех сил. Устали легли в палатку отдохнуть. Спим и слышим: кто-то вокруг палатки ходит и разговаривает. Я выглянул и глазам своим не поверил. Милиционеры! Один в форме и с ним двое в штатском.
Птички, лес шумит, в озере рыбка плещется, воздух хвоей пахнет — все, как у Левитана. И милиционер в форме с погонами сержанта, и с ним двое в штатском…
Если бы из озера вышел водяной и стал ходить вокруг палатки, а с ним двое в штатском, мы бы меньше удивились, честное слово!
В общем, познакомились мы. Плоткин С. штраф сразу заплатил, трешку, а у меня с собой денег было-то всего копеек пятьдесят. Стали протокол на меня составлять, тут же, на лоне природы. Рассердились, подумали, что я из жлобства зажал трешку, не поверили, что человек в лес без трешки пришел.
За нарушение запрета о посещении лесов в пожароопасное время года я обязался выплатить пострадавшему лесному хозяйству 10 (десять) рублей
Милиционер свой планшет к дереву приложил и пишет, и делает вид, что не замечает жареной курицы, которая у него под носом как маятник качается. На проволоке. Это мы себе такую радость придумали: вот, мол, проснемся, а у нас на деревьях жареные куры растут. Посмотрел я на все это, и стало мне смешно и грустно.
— Дети есть? — спрашивает милиционер.
— Да, — говорю, — один ребенок.
Он в соответствующей графе протокола и записал: один.
Я зачем-то уточнил.
— Дочь, — говорю.
Подумал, может быть, раз дочь, так отпустят? Он записал: дочь.
— В ближайшее время, гражданин, — говорит, — ждем с вас десять рублей, за то, что трешку зажали. А теперь все, уходите, пока мы вас опять не оштрафовали за посещение леса в пожароопасное время.
— Как же, — говорим, — уходить? А за что же трешку заплатили?
— Трешка трешкой, — говорят, — а все равно уходите, а то мы вас обратно оштрафуем.
Затем они исчезли. Будто их и не было. Только остался второй экземпляр протокола с надписью один дочь в графе дети. Да, так о чем это я? …Да!
Мы подъезжали к нашей остановке, и это был уже не загород. Это была другая планета со своими законами и климатом. Но мы этого еще не знали.
Вот он, последний поворот. Вот уже водитель сбросил газ, вот он уже нажимает на педаль тормоза. Вот уже открывается дверь, и мы покидаем последнее, что напоминает о существовании городов-героев, и оказываемся в ином мире. По нашим легким тут же резануло крепким и свежим воздухом. По ушам — матом. Тоже крепким и свежим. Мы увидели местных. Они нас встречали. Двое, которые, видимо, родились с лицами, на которых написано дам по морде, и с ними наш знакомый мальчик Витя.
Все иллюзии начали стремительно таять в вечернем воздухе…
Бели бы не Витя, морды бы нам набили раньше, чем мы успели сказать здравствуйте, для профилактики, я так полагаю. И действительно, как выяснилось позже, нам натурально собирались немного набить лица в этот праздничный день приезда, и набили бы, если бы Витя не пресек террористов, наложив свое авторитетное нет на все планируемые акции. Благодаря этому запрету мы первое время пользовались правом неприкосновенности, а затем, весьма скоро, причины для мордобития отпали сами собой. Раздражение сменило любопытство, а затем появилось даже сочувствие. За нами следило все государство, в котором мы очутились. Местные системы информации беспрестанно оповещали население о каждом часе нашей жизни, что мы едим, что пьем, во сколько, сколько и по чем. Вскоре стало ясно, что мы люди, хоть и инопланетные, и ни что человеческое нам не чуждо. А потом к нам просто привыкли, так как человек может привыкнуть к чему угодно, особенно если ему при этом деваться некуда.
Помните, что было, когда начали летать в космос? Вое обалдели от радости, даже пить бросили на время и стали готовиться в космонавты. А сейчас? Ну, летают. Ну, интересно. Ну, Луна. А водка подорожала…
Впрочем, я забегаю вперед.
Свирепого вида официальные лица были явно в чем-то разочарованы. Было видно, что они ожидали чего-то другого. Помнится, что когда я только вышел из автобуса, на мгновение мне показалось, что сейчас мы обнимемся и расцелуемся, но в следующее мгновение официальные лица почему-то отпрянули. Что-то для них случилось н е т о.
Вокруг было тихо и безлюдно. Мы, покинутые автобусом, сиротливо стояли на обочине. Я с сумкой и с гитарой, Майк с сумкой и без гитары, в виду отсутствия у него таковой, и Володенька с сумкой, скрипкой, луком и колчаном со стрелами. Хорошо, что лук у него был в чехле
Напротив таял призрак духового оркестра, мимо с нехорошим карканьем пролетели вороны, похожие на бутылки с Советским шампанским. Крики ура застряли в горле у официальных лиц, и они от этого постоянно сплевывали. Из-за соседнего леса высовывалась суровая рожа действительности и ухмылялась.
Но мы еще во всю надеялись.
Оркестр и крики ура мы Вите тут же простили, потому что банкет за чужой счет гораздо лучше пусть даже десяти оркестров и даже не духовых.
До поселка им. Ж. от остановки автобуса пешком не дойти. Только зимой пешком можно дойти. И то с риском для жизни, потому что по льду, через речку. Речка текла неподалеку, между крутых берегов. Через нее был перекинут мостик, по которому проехал наш автобус. Под мостиком плескалась лодочка с мотором. Мотор был Витин, а лодочка моих замечательных родственников, которые ждали нас с распростертыми объятиями. Вместить всех сразу лодочка не смогла.
И тут я впервые задумался. Вообще-то, кого они встречали? Отчего так удивились? И на лодочке такой маленькой приплыли отчего?
В общем, сел Витя со своими расстроенными товарищами в лодочку, запустил мотор, и скрылась лодочка за излучиной, только волны плоские застучали по деревянной пристани, на которой остались мы.
Встреча явно не удалась, и ее необходимо было повторить.
Витя повез бывших встречающих в поселок, объявив по дороге запрет на мордобитие впредь до особого распоряжения, с кем-то даже слегка поссорившись, а мы уселись на доски и призадумались. А потом решили: ничего! Подумаешь, все немного не так. Ну ошиблись в чем-то люди, с кем не бывает! Зато — банкет! Уж без банкета мы Витю живым не отпустим. Обещали банкет? Будьте любезны! Кого встречаете? II а с! Хоть бы спасибо сказали, хоть бы цветочек какой… Ждем, мол, не дождемся, пожалуйте откушать чем Бог послал и за наш счет…
Быть банкету, решили мы, пусть хоть вот эта речка выйдет из берегов и затопит всю Вологодскую область, а банкету быть! Наконец, застрекотал мотор.
Через пять .минут мы, уже не спеша, плыли по середине речки и осматривали окрестности.
— А что Витя, — сказал я между прочим. — Банкет-то а? По поводу встречи. Как?
Витя посмотрел на меня, и было видно, что человек удивлен.
Банкет, банкет, — поддержал Майк, — Непременно. Банкет это хорошо, — сообщил Володенька
— Да, конечно… — сказал Витя и замялся. — Но… Это… И где? Да! — Он посмотрел на часы. — Так ведь магазины закрываются! Один уже совсем закрылся, а второй вот прямо сейчас. И он далеко.
— Как?! — закричали мы громко и страшно, после чего упали в обморок. Над банкетом повисла кувалда.
И тогда Витя, оценив ситуацию, круто направил лодку к берегу. Когда лодка лихо выпрыгнула на песок, мы очнулись.
— Ладно, — сказал потрясенный Витя, — сбегаю сейчас, может быть успею… Ну, давайте.
И он подставил свою рабочую мозолистую ладонь.
— Что… давать? — спросили мы, и снова почувствовали
кувалду.
— Ну… это… эти. Сколько Брать-то? Быстрее. Я вспомнил свои три рубля сорок копеек.
— А что, у тебя… Того? Нет ничего? Витя пошарил по карманам и что-то там такое нашел. Но мало. И вое посмотрели на Володеньку и на Майка.
Витя убежал. И успел. И прибежал. И принес. Банкет, правда, превращался в скромный пикник на обочине.
Все уселись в лодочку и поплыли дальше. В будущее, которое нам пока еще рисовалось в светлых тонах. Через некоторое время кто-то крикнул: — Земля!
И все высыпали на палубу.
