Автор cheshirra, сс/гг, r, ангст

Глава 1
Разделение факультетов. Задумывались ли вы над тем, каким чувством юмора надо обладать, чтобы доверить Шляпе вершить судьбы детей? Что она, в сущности, знает? Магический предмет, в который противоестественным образом затянуло части души каждого из Основателей. Волан-де-Морт, конечно же, не был первым, кто создал крестраж, однако он обладал одним несомненным талантом – умением связывать казалось бы не зависящие друг от друга факты. Именно он догадался о великой тайне Шляпы и заставил ту поделиться знаниями.
Не будь этой глупой процедуры, Северус, может быть, сидел бы за столом рядом с Лили Поттер и история навсегда изменила свой ход. Но Шляпа видела лишь то, что лежало на поверхности –отчаянное желание не ударить в грязь лицом перед подругой, стыд и злость за поношенную и грязную одежду и попытку спрятать синяк под глазом – последний подарок папаши-алкоголика…
— Слизерин!
Не то чтобы он не любил свой факультет. Любил. Научился любить. И качества, когда-то случайно выдвинувшиеся на первый план, стали его натурой. За семь лет учебы он принял и понял правила факультета, сделав их своим девизом: не верь никому, добивайся желаемого, добивай слабого.
А потом ее не стало. Чего стоили все эти принципы, если ее больше не было? Чего стоила вся его жизнь теперь, кода Лили не стало? И словно мало было боли – именно он был виноват в ее смерти.
Он научился с этим жить. Нашел новую цель и упивался своей ненавистью ко всему свету допьяна. Он возвел ненависть в ранг искусства, он ее боготворил, потому что она была единственным спасением. Но и это прошло – Дамблдор умер, Волан-де-Морт умер, мальчишка с годами растерял схожесть с Поттером и все больше походил на Лили и внезапно ненавидеть оказалось некого – все оставили его впокое. И когда ушла ненависть, он обнаружил, что Лили больше нет. До сих пор она жила в его душе и он так привык к этой боли, что перестал ее замечать. И упустил момент, когда и боли не стало. Лили оказалась увлечением детства, первой любовью подростка – сильной, горячей и оставившей после себя лишь пепел.
Что было делать? Как существовать? Жизнь внезапно оказалась пуста и лишена смысла. Он был стареющим и одиноким нелюдимом и дальнейшие перспективы казались весьма и весьма удручающими – закончить свою жизнь, пытаясь вдолбить в головы тупых учеников хоть крупицу знаний.
Все бы так и было, если бы не Поттер. Он ворвался в его жизнь – и гостиную заодно – вместе с ветром, кровью и паникой в зеленых глазах. И Грейнджер – девчонка обвисла на руках у молодого аврора, слипшиеся сосульками каштановые волосы свисали с ее откинутой, безвольной головы. Простая маггловская одежда – джинсы и водолазка – разодраны в клочья и кровь, кровь, кровь – везде.
— Помогите мне. – Поттер застыл в дверях, уставившись на него с сумасшедшим блеском в глазах. Голос был еле слышен – хриплый, сорванный.
— Что с ней? – Северус привычно взмахнул палочкой, освобождая стол от бумаг, Поттер тяжело прошагал внутрь и сгрузил тело ведьмы на стол. Кровь закапала на пол, стекая по ее руке.
— Сектумсемпра плюс… Что-то еще… — Мальчишка кулем свалился в кресло, в глазах стояли слезы.
— Что именно, мистер Поттер? – С ангельским терпением переспросил зельевар, разрывая на девчонке остатки одежды, чтобы оценить повреждения. Живого места на ней и впрямь не осталось, удивительно как она вообще еще жива.
— Я не знаю! Темное заклятье! – С рыданием проскулил Гарри. – Я пытался… Пытался остановить кровь, но ничего не помогает! Колдомедики сказали, что ничего не смогут сделать – вы же знаете, темная магия под строжайшим запретом!
— А мне должно быть наплевать на запреты? – фыркнул Северус, пробуя на Грейнджер контрзаклятье от сектумсемпры. Оно помогало, но так слабо, что они явно не успеют.
— Вы единственный, кто вообще хоть что-то знает о темных искусствах. – Просто ответил Поттер. – Северус… пожалуйста, она не должна погибнуть. Это же Гермиона!
Да, это была Гермиона. Самая умная ведьма своего столетия, хотя он сказал бы – самая занудная.
Северус снова посмотрел на ее раны.
— Что вы готовы сделать, мистер Поттер, ради ее спасения?
— Все, что угодно…
— Не забудьте этого. – Ответил зельевар и взмахнул палочкой, призывая из кладовой несколько зелий. Все они были запрещенными, однако ученическая кладовая – не то место, которое интересует комиссию по расследованию случаев использования темной магии. Аккуратно смешав их в чаше, он добавил пару капель своей крови, несколько заклинаний и буквально влил часть этого ведьме в податливое горло. Остальное, зачерпнув руками, стал размазывать по ее телу, аккуратно соединяя порезы и разрывы.
— Вы умеете использовать Вулнера Санентур?
— Конечно. – Гарри подошел ближе, из глаз так и не ушел страх за подругу, но он хотя бы смог взять себя в руки.
— Где вы нашли ее?
— Мы проверяли заброшенный стадион на окраине Лондона… — Руки у мальчишки дрожали, однако заклинание он использовал верно – видно, не раз приходилось нарушать запреты Министерства. Грейнджер стала выглядеть лучше – самые ужасные рваные порезы затянулись, оставив после себя только розовые уродливые линии на белой коже. – Этого не должно было случиться…
— Темные маги не имеют привычки разбегаться перед аврорами, даже если те носят имя Гарри Поттер. – Сухо бросил он, переворачивая Грейнджер на живот и проводя руками по почти целой спине. Девчонка боролась до конца – не повернулась спиной… Не зря – позвоночник так легко, как ребра, он бы не вырастил. – Скажите мне одну вещь, мистер Поттер. Где были ВЫ в то время как ее разделывали на куски?
Лицо у мальчишки закаменело, губы сжались в тонкую полоску, похожую на лезвие, глаза полыхнули зеленым огнем.
— Я проверял другой конец стадиона. И аппарировал к Гермионе в ту же секунду, как получил сигнал. – Предельно четко выговаривая слова, ответил Поттер, однако Северус только скривился. Оставить Грейнджер одну уже было достаточным поводом для его презрения.
Спустя час они наконец закончили – к тому времени под столом зельевара собралась целая лужа крови, медленно густея. Кровавые отпечатки их подошв веером расходились от стола.
Он переправил девчонку в свою спальню, пожертвовав белоснежными простынями. Долго и тщательно выплетал заклинание кокона, погрузив ее в сон и только после этого закрыл дверь и повернулся к сидевшему в кресле Поттеру. Хотя сидевшему — не то слово. Он растекся по поверхности словно тряпка. Явные признаки магического истощения. И, вероятно, чувство вины.
— Прекратите трястись, ничего с вашей Грейнджер не случится. — Брезгливо бросил Снейп, проходя мимо мальчишки и взмахом палочки собирая остатки крови девушки в большую бутыль. Крепко заткнул ее пробкой, законсервировал и поставил в сейф. Пусть для заклятий она уже и не годится, но существуют сотни способов использования человеческой крови.
— Зачем вам ее кровь? — хрипло спросил Гарри. Снейп усмехнулся. Сначала он бросается к нему за помощью, а потом начинает подозревать в смертных грехах.
— Затем что, по вашему же утверждению, я темный маг, мистер Поттер. — Пожал он плечами. — Разве не все мы пьем по утрам кровь девственниц?
Гарри не ответил, устало откинув голову на спинку кресла. Глаза смотрели в пустоту. Северус насмешливо вздернул бровь. Надо же, Поттер научился распознавать иронию.
Перестав обращать внимание на мальчишку, он принялся за уборку порядком разгромленного кабинета, чувствуя, как силы прибывают с каждым шагом. Несмотря на усталость, он ощущал невероятный подъем сил, какого не было с тех пор, как Волан-де-Морт был уничтожен. А всего-то стоило увидеть в своей жизни новую цель. Едва Поттер вломился к нему в двери, он понял — вот он, шанс, которого он ждал столько лет! Возможность, которую нельзя упустить…
— Когда она придет в себя? — Поттер, видно, сумел вытянуть из палочки часть магии, потому что смотрелся гораздо бодрее.
Снейп скривился.
— Это вам не чудодейственная пилюля, Поттер. Она очнется, когда организм достаточно восстановится. День, неделя — я понятия не имею. Чудо уже то, что вы успели принести ее живой.
— Но я могу забрать ее? — с тревогой всматриваясь в зельевара спросил Гарри.
— Боитесь, что в аврорате спросят где же труп? — нехорошо оскалился Северус, получая истинное удовольствие от мучений мальчишки. — А это уже ваши проблемы, Золотой мальчик.
— Не называйте меня так! — выкрикнул Гарри, вскакивая.
— На вашем месте я бы поспешил найти тех, кто сделал это с нашей драгоценной Грейнджер. — Перебил Северус, не обратив на вспышку гнева никакого внимания. — Возможно, тогда никто не будет спрашивать каким же это образом она осталась в живых.
Судя по виду, Поттеру хотелось дать ему достойную отповедь, но он никогда не был на это способен. Поэтому только одарил Северуса фирменным взглядом, отработанным на стажерах в аврорате и без слов вышел.
В полнейшей тишине Северус окинул критическим взглядом гостиную, проверяя не оставил ли где улик и прошел в спальню. Грейнджер висела в нескольких сантиметрах от кровати, кожа нехорошего синюшного оттенка была покрыта коркой засохшей крови и испещрена уродливыми розовато-багровыми шрамами. Грязные, слипшиеся волосы клубком змей едва уловимо шевелились вокруг лица.
Впрочем, даже сейчас она была красива. Тонкие черты лица, длинные кости, изящные лодыжки, красивой формы грудь — может быть, слишком маленькая конечно, но и девчонка была худа.
Возможно, шрамы как раз сыграют ему на руку.
Гермиона приходила в себя долго, мучительно, то проваливаясь еще глубже в забытье, то ненадолго приходя в сознание. Шрамы болели как свежие раны и все ее тело была сплошная боль. Она не могла сбежать от нее, не могла пошевелить даже пальцем, повернуть голову, открыть глаза. Единственное, что ей удавалось в полной мере — вспомнить как все случилось. Она дошла в своих воспоминаниях до того момента, как Гарри аппарировал к ней — вспомнила его горестный крик, теплые руки, причинявшие невыносимые страдания израненому телу, а потом была темнота. И теперь вокруг нее была тьма, она окутывала ее мягким пухом, успокаивала, давала небольшую передышку от боли.
Не зная сколько пробыла в забытьи, в какой-то момент она начала различать контуры предметов все яснее, пока однажды, не открыв глаза, не увидела вокруг себя комнату. Секунду прислушавшись к себе, Гермиона поняла, что боль стала терпимой и смогла, наконец, оглядеться. Скосив глаза, она обвела взглядом голые каменные стены и тяжелую люстру, с горевшими в ней заговоренными свечами. В какой-то миг паника захлестнула ее — неужели Гарри не спас ее, неужели они в плену?! Но затем тьма, отступившая было вновь окутала ее, даря покой и Гермиона закрыла глаза. Нет. Нет, она явно не в плену.
В следующий раз ведьма пришла в себя от холода. Не ощущая до сих пор ничего, кроме мягкого тепла тьмы, она вздрогнула от порыва холодного воздуха и открыла глаза.
— Ну наконец-то. Я уж думал, вы никогда не очнетесь. — Снейп. Гермиона впилась в него настороженным взглядом. Она не видела его лет пять или семь, наверное. С того момента, как он впервые открыл глаза в Мунго. Спустя три месяца после победы. Тогда она, Гарри и Рон со спокойной совестью оставили зельевара на попечение колдомедиков и зажили своей жизнью. Она вспоминала о Снейпе лишь пару раз, походя и безо всякой приязни. Несмотря на то, что всегда защищала его, Гермиона не ощущала к этому мрачному, неприятному человеку ни малейшей симпатии. Снейп был для нее слишком груб, надменен, полон неизвестных граней — типичный слизеринец в самом плохом смысле этого слова. И она ни на минуту не поверила в его героическое самопожертвование. Северус Снейп пытался выжить между двух огней — в это она верила.
Он был последним, кого она ожидала увидеть.
— Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? — спросил он, всматриваясь в ее лицо. Глаза были такими, какими она их помнила – холодными, расчетливыми. Сам Снейп выглядел лучше, чем тогда, по крайней мере исчезла болезненная желтизна кожи и нездоровая худоба. Он выглядел как человек, живущий спокойной, размеренной жизнью. Гермиона издала хриплый давящийся смешок — единственное, что удалось сделать. — Полагаю, достаточно хорошо. — Решил зельевар. — Все будет гораздо хуже, когда я сниму стазис, однако кричать не советую. Готовы?
Она не успела ответить — Снейп взмахнул палочкой и ведьма плавно опустилась на кровать. Тут же адская боль, мучившая ее недавно вернулась сторицей. Гермиона застонала, но любое движение приносило еще большую боль и она застыла, делая частые короткие вдохи сквозь стиснутые зубы и с ненавистью смотря на на зельевара. Тот не обратил на это никакого внимания, лицо оставалось бесстрастным, словно маска — что всегда бесило ее.
— Терпите, Грейнджер. Если уж у вас хватило глупости идти в одиночку, то эта боль вами полностью заслужена. — Отходя к столу и производя странные манипуляции с многочисленными сосудами непрозрачного стекла, бросил он.
«Гарри. Значит, он притащил ее к Снейпу». — Подумала Гермиона, несколько успокоившись. – «А это значит, что лечение, скорее всего, было черномагическим».
Но эта мысль не вызвала в ней отторжения. Гермиона давно перестала делить мир на белое и черное, найдя между ними множество полутонов, хотя Снейп, безусловно, относился к исключительно черному.
— Как давно… Я здесь? — сумела спросить она с некоторой передышкой. Безумно хотелось просто отключиться, но Снейп не был благосклонен.
Он наконец отмерил все нужные пропорции и подошел к ней. Опустился рядом, аккуратно, но равнодушно приподнял ей голову, чтобы удобнее было пить.
— Что это?
— Не задавайте вопросов, иначе я стану накладывать заклятие немоты. — Отрезал Снейп, вливая зелье ей в горло. Гермиона послушно глотала, ненавидя свою вынужденную беспомощность.
Отставив пустую бутылочку на стол, зельевар встал и, не сказав больше ни слова, вышел. Гермиона осталась одна. Зелье явно не было обезболивающим, как и снотворным — она промучилась долгое время, пока, наконец, сон не сморил ее.
На следующий день она сумела пошевелить рукой. Еще через неделю — неуверенно, покачиваясь на слабых ногах, встать и дойти до гостиной, где обнаружила Снейпа. Тот ничего не сказал, хотя ее явно заметил. Чувствуя, как силы покидают ее, Гермиона добралась до дивана и рухнула вниз.
— Послезавтра вас заберет Поттер. — Короткая фраза, не более чем дань необходимости. Все время, проведенное у Снейпа, их взаимодействие сводилось именно к этому. Он не разговаривал с ней — лишь приказывал, не прикасался без явной причины и едва та пропадала сразу уходил. Доведенная до бешенства таким отношением, Гермиона фыркнула.
— Хотите от меня избавиться?
— Раз уж вы смогли устоять на ногах, значит, мое наблюдение более не требуется. — Ровно ответил Снейп, не повернув головы. Гермиона едва не плюнула с досады. Отвратительный человек. Ей безумно хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, после долгого времени вынужденного молчания. Зельевар не разрешал ей читать, не позволял пользоваться палочкой и не впускал Гарри — она начинала сходить с ума от этой вынужденной изоляции.
— Я хотела сказать вам спасибо за то, что вы сделали. — Попробовала она зайти с другой стороны.
Спустя пару секунд мучительного молчания с его стороны, Снейп внезапно повернулся на стуле лицом к ней. Лицо по-прежнему напоминало маску.
— Я слушаю.
— Что? — опешила Гермиона, не ожидавшая на самом деле, что ей удастся его разговорить. — А… Ну… Спасибо вам. Что спасли меня.
Чуть приподняв брови, Снейп кивнул, словно она верно ответила на вопрос.
— Не стоит благодарностей.
И снова отвернулся к столу, продолжив что-то писать.
Вот и вся беседа.
Гермиона некоторое время молчала, злясь на зельевара и размышляя почему любая попытка заговорить с ним была такой изматывающей. Уже в сумерках скрип пера прервался и ведьма вынырнула из дремоты, в которую погрузилась. Зельевар взмахом палочки заставил вспыхнуть свечи и пересел в кресло.
— Вы голодны?
Если она и была голодна, то все равно не смогла бы есть в его присутствии. А уходить обратно в спальню ужасно не хотелось.
— Нет.
Снейп ничего не сказал и, подхватив подлетевшую по воздуху книгу, углубился в чтение.
Гермиона вытерпела совсем недолго.
— Хотя бы почитайте мне! — воскликнула она, жадно всматриваясь в кожаную обложку книги и жалея что не владеет легиллименцией.
— Нет.
— Пожалуйста!
— Мисс Грейнджер, я вам не нянька-сиделка. Замолчите или я вас заставлю.
Он никогда не шел на компромисс. Никогда не давал ей ни единого шанса. И Гермиона знала, что он выполнит обещание. Поэтому единственное, что ей оставалось — вслушиваться в шелест страниц.

Глава 2

Гарри был бледен, худ, но без видимых повреждений и у ведьмы отлегло от сердца, когда она увидела его. Обняв друга, она оперлась на его плечо, и, уже почти шагнув в камин, повернулась к стоявшему в дверях спальни Снейпу.
— Спасибо вам.
Стоило ли ожидать, что он ответит? Сумрачный взгляд профессора зельеварения не выражал эмоций.
— Мерлин, как я рада оказаться здесь! — воскликнула Гермиона, падая на стул в кухне на Гриммо. Джинни кинулась к ней, чуть не повалив на пол. — И я рада тебя видеть, Джин.
— Никогда, никогда больше так меня не пугай! — всхлипнула та, отрываясь от подруги. — Я чуть не поседела!
— Все в порядке… — ощущая явную нехватку воздуха от повисшей на ней девушки, выдавила Гермиона. — Ну, не плачь…
— Джин, хватит, ты ее задушишь. — Гарри попытался оттащить жену, но ему это не удалось. Смирившись, Гермиона обмякла в объятиях подруги, втайне радуясь этому контакту. За время, проведенное у Снейпа, она совсем одичала.
К вечеру на Гриммо собралось столько народу, что, казалось кухня треснет по швам. Спустившуюся вниз Гермиону (ладно, принесенную вниз, поскольку такие перемещения были ей не под силу) обступили со всех сторон, хлопая по плечам и обнимая безо всякой меры. Она улыбалась, сцепив зубы так крепко, что даже питбуль бы позавидовал. Буквально полчаса назад она, наконец, решилась посмотреть на себя в зеркало и пришла в ужас. Шрамы, шрамы, шрамы — розовые, багровые, похожие на ползающих под ее кожей бугристых червей. Даже она, которая никогда не придавала внешности особого значения, напугалась своего отражения.
Смотря на себя неверящими глазами, Гермиона провела пальцами по обезображенной коже, испытывая глупое желание разрыдаться как девчонка.
— Ты жива. — Нуждаясь в твердом слове, пусть даже и своем собственном, громко сказала она. — Жива. А это неважно. Никто не будет любить тебя меньше только потому, что у тебя есть парочка шрамов.
И все-таки неизбывное, какое-то слишком женское желание быть красивой видимо, не совсем из нее выбили в аврорате — пришлось довольно долго просидеть в ванне прежде чем наконец она смогла успокоиться и заставить себя выйти к Гарри. Он виновато посмотрел на нее — теперь он всегда смотрел с таким выражением, явно испытывая вину за то, что оставил ее одну. Она уже начинала уставать от этого.
— Я ни в чем тебя не виню, это была твоя работа. — Снова повторила Гермиона, когда он нес ее по ступенькам. Сказала это скорее чтобы отвлечь себя от неловкости — она не привыкла чувствовать себя такой беспомощной. Но силы к ней еще не вернулись и мышцы были словно чужие, не подчиняясь, подводя.
Впрочем, теперь, сидя в глубоком кресле возле камина на кухне и слушая привычные шутки друзей, она несколько расслабилась. Никто не смотрел на нее с ужасом — сидевшие здесь видели и не такое. Тихо плавая на волнах радостного чувства непринужденного общения, которого ей так не хватало, Гермиона прикрыла глаза. Снейп, наверное, сейчас сидит в одиночестве у холодного камина и тихо спивается. Пока она у него гостила он не выпил ни капли, но Гермиона была слишком хорошим аврором, чтобы не заметить задвинутую за стол бутылку огневиски. Початую.
— Тебя проводить наверх? — Рон наклонился к ней, отвлекшись от разговора с Джорджем. Гермиона, на секунду запнувшись, кивнула. Ее гордость выдержит еще одну переноску. Но завтра она спустится с этой чертовой лестницы самостоятельно!
Уже засыпая, она снова подумала о Снейпе. У ведьмы было смутное чувство недосказанности по отношению к нему — словно она не отблагодарила его в достаточной мере. Одного спасибо мало, когда на кону целая жизнь. Впрочем, ей больше нечего было предложить ему — ни достаточного количества денег (интересно, во сколько бы обошлась ее жизнь?), ни чего-либо ценного у Гермионы не было, а пустословия он не примет.
Утром, едва не скатившись с лестницы и выслушав много нелицеприятного от Гарри, вовремя подхватившего ее, Гермиона снова оказалась в кресле у камина, теперь уже под бдительным присмотром готовящей завтрак Джинни.
— Я никуда не сбегу. — Буркнула недовольная ведьма, наткнувшись на очередной предостерегающий взгляд подруги. Ее бил озноб и все мышцы словно сводило судорогами, отчего хотелось лезть на стенку.
— Тебе нельзя было вставать. — Покачала головой Джинни, энергично, как Молли, перемещаясь по кухне. — Ты еще слишком слаба.
— Я две недели провалялась в кровати, я достаточно окрепла, чтобы осилить пару шагов. —
Огрызнулась Гермиона, недовольная результатами своей эпопеи. То ли Снейп что-то напутал, то ли раны были настолько серьезны, но предательская слабость не оставляла ее и девушка чувствовала себя старухой.
— Может, стоит вызвать Снейпа? — словно услышав ее мысли, задумчиво проговорила Джинни. Слова у нее редко расходились с делом — спустя полчаса, несмотря на все протесты и угрозы Гермионы, Гарри сидел у камина, голова его скрылась за языками пламени. Впрочем, безрезультатно. Снейп то ли не хотел их видеть, то ли и впрямь его не было на месте — он не откликался.
— Он бы не отпустил меня, если бы думал, что мне еще нужна помощь. — Гермиона приняла от Джинни чашку какао и с наслаждением вдохнула аромат. Вот что ей было нужно. Всего лишь горячий напиток и полчаса покоя.
— Я оформил тебе внеплановый отпуск. — Секунду понаблюдав за ней, вдруг сказал Гарри. — Поживешь пару недель у нас, наберешься сил, а потом посмотрим.
— Я не собираюсь бросать работу! — верно угадав недосказанное, возмутилась Гермиона, чуть приподнимаясь на руках из глубокого кресла. — Гарри!
— Я не хочу еще раз гадать выживешь ты или нет. — Ответил он, усаживаясь за стол. Джинни поставила перед ним еще одну кружку и полную тарелку яичницы с беконом. — Герм, существует множество других работ…
— И других напарников. — Отрезала ведьма. — Гарри, я не брошу это. Я все сказала.
Видимо, у всех троих — Рона, Гермионы и Гарри — было что-то не в порядке с головой, раз ни один из них после Победы не нашел работу поспокойнее. Они с Гарри решили стать мракоборцами, Рон отправился с Биллом приручать драконов — не самые спокойные занятия. Рон вскоре получил обширные ожоги, которые до сих пор заживали, она вот теперь похожа на упыря, и только Гарри по-прежнему отделывается царапинами, словно его мать продолжает защищать его и теперь.
Три дня Гермиона провалялась в постели, скрипя зубами от злости, но не решаясь больше вставать — при любом усилии ее бросало в пот и конечности тряслись, как у алкоголика. Гарри неизменно пытался связаться со Снейпом, однако тот не отвечал.
— Как ты объяснил мое выздоровление в аврорате? — покосившись на утреннюю газету, которую ей недавно зачитывала Джинни, спросила ведьма у Гарри. Тот сидел у ее кровати, пытаясь в очередной раз завести разговор об увольнении. — В Пророке уже объявили о моей смерти…
— Заклинание от Сектумсемпры не является темномагическим. — Пожал плечами Гарри. — Я сказал, что применил его.
— Только его? — подозрительно осведомилась Гермиона, наблюдая как краснеет друг. Определенно, без черной магии тут не обошлось, как она и подозревала. — Гарри?
— Если бы все было так просто, я бы не стал подключать Снейпа. — Наконец ответил друг. — Прости, Герм, это я виноват, нельзя было оставлять тебя одну…
— Ты до конца жизни будешь это вспоминать? — разозлилась Гермиона, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на парня. — Прекрати это. Я серьезно. Я тебя не виню и мое мнение, черт возьми, должно хоть что-то значить для тебя!
Гарри промолчал, отвернувшись от нее и в комнате некоторое время царила тишина, нарушаемая лишь бьющими о стекло дождевыми каплями. Август выдался холодным и дождливым, в старом доме, несмотря на пылающие камины, было сыро — что, вероятно, тоже оказало свое действие на ее выздоровление. После пыток Лестрейндж у нее всегда ныли кости в такую погоду.
— Тебя ведь отказались лечить в Мунго. Я не знал что делать, поэтому обратился к Снейпу. Я… Он единственный, кто мог тебе помочь.
— Ты правильно сделал.
— Это черная магия.
Так вот что его тревожило. Гермиона тихонько вздохнула. Да, при нынешней ситуации опасно было даже думать об этом, не то что использовать. А ведь Гарри есть что терять — Джинни беременна, если его обман раскроется…
— Снейп не станет болтать. Он сам чудом избежал Азкабана. — Как можно спокойнее ответила она — И если ты сам будешь молчать, то никто и никогда ничего не узнает.
Хотела бы она с такой же легкостью убедить в этом и себя. Но страх уже поселился внутри нее и произошло это гораздо раньше, чем Гермиона начала бояться не вещей, а мыслей. На самом деле, она привыкла бояться — с первого курса она испытывала страх за Гарри, проваленные экзамены тоже снились ей в кошмарах, но это были вещи. Реальные вещи, которых боится человек с чистой совестью. Теперь она страшилась другого. Тьмы внутри себя, ненайденных ответов. Становится ли маг темным, если позволяет темной магии твориться? Сможет ли она сказать нет самой себе, если дело зайдет слишком далеко? И не переступила ли она уже эту черту?
Гермиона даже не удивилась, когда спустя пару дней в дверь дома на Гриммо постучали. Когда Джинни открыла — сама Гермиона как раз стояла на пороге кухни, прислонившись к косяку — на пороге стоял невысокий, с небольшими залысинами человечек. Человеком его назвать у Гермионы язык не повернулся — весь он был какой-то слишком субтильный и обтекаемый, взгляд то и дело сползал с него на что-то другое.
Невыразимец — подумала Гермиона, внутренне сжимаясь. Внешне, впрочем, она осталась неподвижна.
— Джордж Сноуби. — чуть кивнул он ведьме, посмотрев через плечо Джинни. Та обернулась, глаза были виноватыми. Гермиона отлично знала, что ради нее друзья пойдут на что угодно, но тащить их за собой — последнее, чего ей хотелось. Поэтому она указала подбородком на двери кабинета.
— Проходите туда. Я сейчас.
Пожав плечами, он прошел в комнату. Гарри оборудовал себе кабинет в гардеробной — комнате по размерам вполне приличной. По крайней мере для перенаселенного Лондона.
— Я с тобой… — Начала было Джинни, но Гермиона покачала головой, по стенке пробираясь на другой конец холла.
— Брось. Это необходимая процедура.
— Могли бы и подождать пока ты поправишься. — Рассердилась Джинни, скрестив руки на груди и с таким возмущением глядя на дверь, за которой скрылся Сноуби, словно это он напал на ее подругу.
Гермиона не стала одергивать ее. Процедура извлечения воспоминаний была стандартной — это правда. После каждого происшествия, связанного с применением силы против агента или самими агентом следовало долгое разбирательство и аврорат хотел быть уверен, что их сотрудники не злоупотребляют своим положением…
Любое ее сопротивление будет воспринято как сокрытие информации, а при нынешней параноидальной подозрительности министра это прямой путь в Азкабан.
Спина, несмотря на то, что была липкой от пота, покрылась мурашками. Сказать, что Гермиона боялась — значило не сказать ничего. И реальных причин вроде бы не было. Она не применяла темную магию на месте происшествия. Более того, в этом случае как раз она была пострадавшей, но… Как любой хороший аврор, она чувствовала ложь. И эта ложь сейчас сидела в ней, таилась от Гермионы под сотней масок. Что изменилось? Что произошло?
В конце концов с невыразимцем все закончится быстро- подумала ведьма, открывая дверь в кабинет. Круглая металлическая ручка проскользнула у нее в ладони, мокрой от пота. — Еще никому не удавалось скрыть что-то от таких, как он.
Она захлопнула за собой дверь, смотря на сидевшего в кресле мужчину с надеждой и страхом одновременно.
— Начинайте уже, Джордж.
Тот не пошевелился — он смотрел как Гермиона, цепляясь за все подвернувшиеся выступы, добралась до соседнего кресла и упала туда уже совершенно без сил.
— Я предпочел бы получить официально оформленное разрешение, мисс Грейнджер. — наконец, невыразимец достал из старомодного чемодана стопку документов. Гермиона едва не вырвала их у него и не порвала в клочья. Она хотела, чтобы все решилось. Чтобы прекратилась эта ужасная, давящая неизвестность. Но вместо этого она взяла в руки предложенное перо и размашисто расписалась в согласии на извлечение. Если Сноуби и удивило, что методичная и правильная Гермиона Грейнджер не стала читать документ, он ничего не сказал.
С того времени, как они сделали первый шаг на том стадионе и до прибытия Гарри — ее голова, мысли и чувства в распоряжении аврората. Почему же тогда ощущение лжи только усилилось?
Невыразимец аккуратно собрал все бумаги и убрал их в чемодан. Водянистые, блекло-голубые глаза равнодушно остановились на Гермионе.
— Расслабьтесь, мисс Грейнджер.
Она честно постаралась. Всегда старалась, искренне полагая эту процедуру полезной для следствия. Но еще ни разу не было так больно. Вероятно, сказался ее подспудный страх или попытка защитить Гарри или ее состояние вообще – Гермиона почувствовала чужой разум, словно сотней игл пробивающийся через ее сознание и все в ней невольно взбунтовалось против этого вторжения.
— Не сопротивляйтесь! – почти испуганный, но упрямый голос невыразимца. Заклинание уже действовало, он не сумеет остановиться. Все-таки есть смысл в том, чтобы брать воспоминания «по горячим следам»… Не так долго, не так мучительно больно…
Гермиона, скрючившись от боли, сползла на пол, стараясь снять собственную защиту. Незачем, незачем!
Наконец, Сноулби добрался до нужных воспоминаний и стало немного легче – разрешение делало свое дело. Гермиона часто, неглубоко дышала, боясь, что очередной ее вдох вызовет к жизни новую волну боли. Она стояла рядом со Сноуби – в основании грязной, забросанной шприцами и окурками лестницы. Взгляд выхватывал то одно, то другое – все остальное терялось в зыбком, неустойчивом мареве. Вот она делает шаг – невыразимец идет следом. Темнота вокруг них словно сгустилась, нос улавливает знакомый, острый запах. Он почти виден в неподвижном черном воздухе – красно-оранжевый, похожий на пламя. Темная магия. Словно ведомая чужой волей она ускорила шаги, по-прежнему видя только то, что считала важным гермиона-из-памяти: ступени, разрушенные края, кусок арматуры (только бы не упасть, только бы не упасть…), кровь на стене. Кровавый отпечаток ладони был виден особенно четко – смазанный, словно тот, кто его оставил, упал. Стертые красные следы – и снова она больше похожа на ищейку, идя по запаху, целеустремленно, быстро. Нужно позвать Гарри? Нет, нет, они услышат, ты не успеешь…
Трое. Мантии – черные, бесформенные, но фигуры высокие, все трое гораздо выше нее.
Ты вляпалась, Гермиона, вляпалась…
Неясный силуэт на полу – не до него сейчас, их слишком много – внезапно пошевелился, отвлекая внимание Гермионы, и в ту же секунду пришла боль:
— Сектумсемпра!
— Редуцио!
Кусок стены обваливается, все заволокло пылью со странным красным оттенком.
— Аврор Грейнджер, приказываю вам… — Мерлин, что на ее руках, кровь? Кто держит ее палочку? Почему так больно? – Бросить палочки!
— Сектумсемпра! – второе проклятие на нее одну, как она вообще жива осталась?
— Гермиона!!!
Затем, видимо, сознание ее покинуло – наступила темнота.
Назад – легче и быстрее. Спустя секунду невыразимец стоял у ее кресла, не пытаясь, впрочем, поднять Гермиону с пола, где она заходилась кашлем, отхаркивая призрачную кровь. Наконец, сознание и реальность пришли в относительное соответствие и она села, все еще не совсем уверенная на котором свете находится.
— Жертву… Нашли?
Он был уже мертв. – Равнодушно ответил Сноуби. – Мисс Грейнджер, вы не применяли никаких ментальных заклинаний перед вызовом?
— Они запрещены. – Отрезала Гермиона, садясь в кресло. Она была мокрая как мышь и ее трясло. То ли от слабости, то ли от облегчения – она не сделала ничего плохого. Ничего… темного. Так почему же невыразимец продолжает допрашивать ее?
— И все же?
— Нет, не применяла! А все дальнейшие вопросы задавайте с разрешения начальника аврората! – огрызнулась она, закрывая глаза. Ложь, снова ложь – рядом с ней, внутри нее, но где? Что еще она не заметила, что упустила?
Сноуби неуверенно пожевал губами, соотнося степень своих полномочий и сложившуюся ситуацию и в конце концов кивнул. Воспоминания у него, смотреть и пересматривать их можно сколько угодно. Подделать их она не могла – никто не может, да и он бы заметил фальшь, а значит, все в порядке.
Не ищи черную кошку в темной комнате. Кошки нет, пока нет света. Тьмы нет.
— Вам нужно будет составить рапорт. — На всякий случай напомнил он, уже открывая двери. Гермиона слабо кивнула. Само собой. Вдруг они что-то упустили? Или она попытается солгать?
После ухода невыразимца ведьма наконец расслабилась. Самое страшное позади. Можно было успокоиться. Однако что-то не давало ей сделать этого в полной мере. Что-то было не так. Хотя, вполне возможно, что это из-за Снейпа. Она не привыкла лгать — пусть даже ради собственного спасения.
Решив так, Гермиона вытянула ноги к трещавшему поленьями камину. Этот не был подключен к каминной сети — огонь в нем не только грел, но и обжигал.
— Гарри, что случилось с теми тремя? — спросила Гермиона, когда тем же вечером они собрались за кухонным столом. Джинни поморщилась — не любила когда они обсуждали дела за едой.
— Понятия не имею. — Огорошил ее друг. — Когда я вернулся туда, их уже не было.
— Думаешь, у них был сообщник? — встревожилась Гермиона. — Мы ведь накладывали антиаппарационный барьер…
— Если и так, нас это уже не касается. Дело взяла другая группа. — Пожал плечами Гарри, набрасываясь на еду.
— Но как скоро ты обнаружил исчезновение? — допытывалась ведьма, проигнорировав его слова. Парень со вздохом отложил вилку.
— Если я тебе отвечу, ты успокоишься?
— Может быть.
— Я через портал отнес тебя в Мунго, затем бросился в Хогвартс — к Снейпу. Пробыл у него часа два. Потом аппарировал в аврорат, чтобы взять третью группу и вместе с ними вернулся туда.
— Но что произошло, когда ты аппарировал ко мне? Когда получил сигнал? — что-то не давало ей во всей этой истории покоя и Гермиона продолжала настаивать, хотя видела уже, что друг начинает терять терпение.
— Я применил порошок тьмы раньше, чем успел их разглядеть. Мне нужно было вытащить тебя. — Вилка сердито звякнула о тарелку. — Помню только, что я видел двоих. Может быть, третий уже сбежал или я его просто не заметил. Не знаю. Что тебя беспокоит, Герм?
Если бы она сама это знала! Гермиона виновато пожала плечами.
— Видимо, это просто привычка. Прости, не будем больше об этом.
Остаток ужина прошел в тишине — едва ли не первый раз, когда к вечеру не подтягивался никто из многочисленной родни или друзей. Сразу после этого Гермиона ушла к себе — весь путь от кухни до собственной спальни занял у нее около получаса, однако даже это было уже достижением. Покосившись на пустые книжные полки — Гарри, не иначе как следуя указаниям Снейпа, запретил ей читать — и прямо таки ощущая как чешутся глаза, она подобралась к подоконнику и уселась на него, подтянув колени к подбородку. Ночь вступала в свои права, окрасив все в синий и черный. Даже дождевые капли казались осколками сапфиров.

Глава 3
Открыв глаза следующим утром, Гермиона подумала, что, должно быть, чем-то провинилась перед Мерлином, раз он заставляет ее проходить через это. Мало того, что она не может смотреть на себя в зеркало, так еще и проклятая слабость не отпускала ее. Если бы она хотя бы могла читать, вынужденное бездействие уже не казалось бы таким ужасным испытанием.
Книги. Гермиона боготворила их, поклонялась им. Целые миры, вселенные — и все это можно найти в библиотеке. Столько информации…
Она не решалась попросить Джинни или Гарри почитать ей — это выглядело бы жалко. Она и так корила себя за ту минутную слабость, когда попросила об этом Снейпа.
— Герм? — Джинни. Гермиона даже не оглянулась на нее, продолжая

Воспоминания — Severus Snape/Hermione Granger (SS/HG) — Memories


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: