Часть первая: в зародыше

Покажи мне чудо, в котором ты не уверен

из песни Уолтера Хайатта

Глава 1

В понедельник 27-го сентября 1973 года я был сонным двадцатиоднолетним первогодкой младшего колледжа Лис-МакРэй в Бэннер Элк, штат Северная Каролина. Это было довольно жалкое время в моей жизни. У меня почти не было приятелей, в пределах класса или за его пределами. Моя жизнь по большей части строилась на комиксах о «Супермене» и нестандартных выходках Мухаммеда Али.

Ростом я был пять футов семь дюймов, а весил 90 фунтов. Парни из средней школы прозвали меня «Зародыш». Меня били в живот, заталкивали в раздевалки к девчонкам, зажимали мои худые кости шкафчиками или тупо игнорировали. И хотя большая часть моих ровесников готовилась окончить университет и продолжить жизнь в реальном мире, я взрослел очень медленно (если, и это действительно был вопрос, я вообще взрослел).

В тот сентябрь я впервые больше недели находился вдали от отцовского дома. Я очень скучал по дому. Чтобы облегчить свои страдания, я убивал время в единственном кинотеатре в Бэннер Элк, впитывая загадочность и мощь светящихся экранов и скрытых динамиков, которая возникает, когда их помещают на переднем плане огромных, темных комнат.

И хотя кинотеатр Бэннер Элк назывался Центральным кинотеатром, учащиеся Лис-МакРэй называли его Бижу. Если бы не они, то деревня менее чем из трех сотен жителей не смогла бы себе позволить содержание кинотеатра. Расположенный сразу за моей общагой и в конце парковки, своими размерами Бижу напоминал старый сальный гараж на две машины и был примерно вполовину чище. Билеты стоили по четвертаку каждый. Каждые три дня показывали что-нибудь новенькое. С момента возникновения этого прозвища я пересмотрел почти все фильмы, которые показывали в Бижу.

Тем вечером показывали «Выход дракона». Свет в зале стал глуше, и наконец погас. На экране мелькнул красный логотип Уорнер Бразерс.

И вот появился он.

Вокруг него стояла тишина. Воздух буквально накалился, когда камера наехала на него, и он появился в центре экрана, блистая.

Этот человек. Мой герой. Дракон.

Спустя минуту после начала Брюс Ли нанес первый удар рукой. С этим ударом из живота Ли вышла мощь, отражаясь не только в молниеносных движениях к его экранному сопернику, но и на зрителях в зале.

Меня обдало жаром. Руки затряслись. С ног до головы прошел электрический заряд. А потом Брюс Ли выполнил первый настоящий удар ногой из тех, что я когда-либо видел. Моя челюсть отвисла точь-в-точь как рабочий конец у грузового автомобиля для вывозки мусора. Этот человек умел летать. Нет, не так, как Супермен. Лучше! Его руки и ноги разрезали воздух с оглушительным свистом. Да, много лучше. Это было не просто кино, какая-то пустая фантазия. В каждом движении Ли было зерно реальности. И при этом опыт просмотра этого фильма был похож на сон.

Брюс Ли не был похож ни на одного человека из тех, что я (или кто-то из нас) видел в своей жизни.

“Это не грубость Джеймса Арнесса, бьющего рукояткой пистолета – крепкого пьяного наигранного грабителя” – писал легендарный фолк-исполнитель Фил Окс, когда впервые увидел Брюса Ли:

“Это не остроумные изобретения Джеймса Бонда, которые всегда приходят ему на помощь, это не неуклюжий Джон Уэйн, устраивающий бойню в салуне на фоне разлетающихся в щепки столов и искусственного стекла толщиной в лист бумаги. Это наука тела, доведенная до высшей формы, и насилие, неважно насколько беспредельное, всегда странным образом очищает”.

В «Выходе дракона» Брюс Ли двигался плавно, по-кошачьи как Али, но с ритмом, присущим ему одному. И, ох! Он был очень быстр. Даже быстрее, чем Али. Так невероятно быстр, что движения его рук были почти невидимы. Ты только видел начало и конец движения, а в середине – ничего. Это казалось почти невозможным. Но вот, смотрите, он стоит прямо передо мной, на двадцатифутовом мерцающем экране.

Кулаки летают, ноги парят, Брюс раздает удары руками и ногами плохим парням со всех ракурсов. Удары рук и ног, еще, еще. Конечности Ли двигались настолько точно, что когда он смотрел в камеру, его удары, казалось, разрубали экран на куски. Кроме того он был единственным по-настоящему гибким и грациозным человеком из тех, что я видел, не считая Али. (Я считал, что женщины бывают гибкими и грациозными, но мужчины никогда). Ли использовал руки и ноги, колени и локти, плечи и голову, Бог мой, все свое тело! И делал это с почти совершенной грацией и балансом.

Еще более поразительно: когда он просто спокойно стоял, внутри него что-то клокотало, что-то продолжало двигаться.

Кроме прочего, мне импонировало, что он был почти моих размеров. И хотя он казался неуязвимым, Брюс был низкорослым и стройным, и в нем была хрупкость, своего рода непрочность яичной скорлупы. Если этот небольшой мужчина мог быть таким праведником, выносящим здоровяков с такой немыслимой скоростью, мощью, точностью и ослепительной красотой, то я тоже так мог.

Я полетел на Луну.

Черт побери, нет! Не на Луну. Нил Армстронг уже бывал там. Я воспарил, все дальше и дальше, в первой пилотируемой миссии на Альфу Центавру.

Брюс Ли был мастером усилий, не требующих усилий. Художником, чьи мазки кистью разрезали воздух и тела соперников так же естественно и безошибочно, как древние буддистские монахи тратили всего несколько секунд, чтобы нанести акварельные краски на бамбуковый шаблон на рисовой бумаге, символизируя пять добродетелей Высшего Существа – простоту, гармонию, мудрость, удовлетворение, жизнь за пределами амбиций.

Али казался таким уникальным, таким безбашенным, таким мутантом. И он был просто огромен. Рост Брюса Ли, длина его рук и ног, соотношение верхней части тела к нижней, выглядели почти так же, как и мои собственные, хотя тогда я об этом не думал.

Каждой частицей своего тела я чувствовал, что Брюс Ли это тот, кем я всегда хотел быть, тот, кем я верил, что однажды стану (или, если быть точнее, чувствовал, что уже отчасти стал, только это было почти незаметно посторонним), хотя до знакомства с Брюсом я вовсе не был уверен, что такой человек может вообще существовать.

Как сделать гомункула (Homunculus)


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: