Для дальнейшего анализа проблемы личности нам необходимо более подробно остановиться на вопросе, что такое человек, в чем может быть его предназначение и какова роль природного начала в его жизни. Кратко напомним основную идею нашего подхода к пониманию личности. Групповая жизнь людей порождает столкновение эгоцентрических интересов ее членов. В целях сохранения группы именно в таких ситуациях вводятся нормы, регулирующие поведение человека. Если задаться вопросом, из чего (из какого материала) построена норма, то ответ на него будет очевиден. Источником столкновения, конфликта является естественная, натуральная, природная активность индивида. Следовательно, социально приемлемая форма поведения представляет собой трансформированное природное поведение. Поэтому мы можем сказать, что материалом, из которого строится социальная норма, является природное начало в человеке. Именно исходная природная активность индивида порождает социальную норму. А.Н. Леонтьев не случайно отмечал, что освоение культурных способов употребления орудий возможно только через собственную деятельность субъекта: «Прежде всего нужно подчеркнуть, что это всегда активный со стороны человека процесс»[8. С. 409]. Рассмотрим в качестве примера освоение ребенком приемов еды с помощью ложки. Первоначально, когда мама дает ему ложку, ребенок проявляет именно натуральные формы активности: он захватывает ложку рукой за ту часть, которая предназначена для зачерпывания пиши; размахивает; стучит ею по столу и по тарелке и т.п. В дальнейшем, именно под руководством взрослого, его натуральные формы активности преобразуются в нормативные орудийные действия. Из сказанного становится понятным, что человек есть существо культуры, понимаемой как система норм. Главная идея нормы заключена в учете другого индивида. Именно эта черта нормативности в широком смысле и представляет человеческое в человеке. Человек выступает как существо, способное осуществлять (и осуществляющее) нормативное поведение. Мы хотели бы внести уточнение в этот вопрос. Обычно, характеризуя человека, отмечают его способность изготавливать и применять орудия труда, использовать речь и т.д. С нашей точки зрения, данные особенности деятельности человека представляются-существенными в той мере, в какой они указывают на освоение нормативных систем.
Учитывая, что человек всегда рождается в сложившейся к этому моменту культуре, представляющей жизненное пространство данного человека, легко определяется его предназначение — расширение этого пространства. Другими словами, мы можем сказать, что цель жизни человека именно как человека есть развитие нормативной системы.
Природное начало в человеке также сохраняется, но оно заключается в культурные формы. Мы еще раз обращаем внимание, что природное, эгоцентрическое в человеке именно противостоит культурному (по определению). Там, где нет противостояния, там нет и культуры.
В связи со сказанным важно обсудить вопрос о стратегии выработки норм в процессе развития ребенка. Приходится сталкиваться с различными позициями. Один из распространенных в последнее время подходов в педагогике связан с утверждением идеи ненасилия в образовательном процессе. Сторонники этого направления говорят о необходимости свободы в развитии детской личности, уважении к ней. Однако при этом остается открытым вопрос о том, как понимать детскую личность. Если мы будем говорить о желаниях ребенка и их уважении, то это не значит, что тем самым мы уважаем его личность. Как уже неоднократно отмечалось нами, личность связана с созданием новой нормы, поэтому уважение к личности ребенка связано с отношением к той внутренней (личностной) нормативной системе, которая складывается по мере его развития. Именно эта система не должна разрушаться. Но становление ее вовсе не означает, что развитие ребенка может осуществляться абсолютно без давления со стороны взрослого.
Детское природное начало анормативно. Ребенок так или иначе будет это демонстрировать. Поэтому культурное оформление поведения ребенка предполагает насилие над его природным началом. Важно другое. Это насилие не должно быть больше необходимого. Задача взрослого — искать пути наименьшего применения насилия, чтобы не подавить натуральные формы активности растущего человека. Каждое воздействие на ребенка должно быть адресным, нужно понять, направлено ли оно на человека в ребенке (и здесь, на наш взгляд, действительно не должно быть никакого насилия) или оно направлено на животное начало, воздействуя на которое не всегда можно обойтись без насилия. Например, если ребенок говорит взрослому: давай поиграем, ведь ты мне обещал, — то взрослый должен подчиниться или постараться объяснить ребенку, почему он не может этого сделать. Эта ситуация характеризует взаимодействие с человеческим в ребенке, т.к. он ссылается на норму: обещания надо выполнять. Другое дело, когда ребенок бросается на пол и начинает кричать: хочу это. Это кричит не человек, а животное. В этом случае нужно быть достаточно стойким и понимать, какие последствия вызовет отказ или уступка детским желаниям.
Хотя, конечно, сама ситуация детских желаний чрезвычайно сложна. Г. Олпорт, обсуждая проблему авторитарной личности, подчеркивал ее склонность подавлять проявления активности других: «Авторитарная личность ищет уединенный безопасный остров, где она может противостоять запутанным обстоятельствам жизни при демократии. Центральная тема -власть. «Мы, хорошие люди, должны контролировать их, опасных людей. Нам решать, что нужно иммигрантам и неграм. Учителей не должно заботить, чего хотят дети; независимо от их детских желаний учить нужно тому, что полезно для их душ»[13. С. 157-158].
Мы еще раз хотим подчеркнуть, что вопрос сложен и в каждой ситуации необходимо анализировать, от кого идет запрос на взаимодействие: от человека или от его животного начала. При этом важно также иметь в виду и то, что общая позиция по отношению к природному должна обеспечивать положительное отношение к миру со стороны этого природного, включая и самого человека. Если природное в человеке будет воспринимать мир отрицательно, то последствия могут быть для индивида и социума катастрофическими.
Интересные рассуждения на тему животного начала мы находим у А.Маслоу: «По неким непонятным, загадочным для меня причинам, объяснить которые смогли бы, наверное, только историки, в западной цивилизации утвердилось представление о том, что животное начало — это дурное начало, что наши примитивные импульсы — это эгоистичные, корыстные, враждебные, дурные импульсы.
Теологи называют это первородным грехом или голосом дьявола. Фрейдисты называют это импульсами Ид, философы, экономисты, педагоги придумывают свои названия. Дарвин был настолько убежден в дурной природе инстинктов, что основным фактором эволюции животного мира счел борьбу, соревнование, и совершенно не заметил проявлений сотрудничества, кооперации, которые, однако, легко сумел разглядеть Кропоткин.
Именно такой взгляд на вещи заставляет нас идентифицировать животное начало человека с хищными, злобными животными, такими как волки, тигры, кабаны, стервятники, змеи. Казалось бы, почему нам не приходят на ум более симпатичные звери, например, олени, слоны, собаки, шимпанзе? Очевидно, что вышеупомянутая тенденция самым непосредственным образом связана с тем, что животное начало понимается как плохое, жадное, хищное. Если уж так необходимо было найти подобие человеку в животном мире, то почему бы не выбрать для этого животное, действительно похожее на человека, например человекообразную обезьяну? Я утверждаю, что обезьяна как таковая в общем-то гораздо более милое и приятное животное, чем волк, гиена или червь, к тому же она обладает многими из тех качеств, что мы традиционно относим к добродетелям. С точки зрения сравнительной психологии мы, право же, больше похожи на обезьяну, чем на какого-нибудь гада, а потому я ни за что не соглашусь с тем, что животное начало человека — злобное, хищное, дурное»[12. С. 137]. Таким образом, с точки зрения А.Маслоу, в человеке «сидит» обезьяна, вполне симпатичное, альтруистическое существо.
Мы согласны с позицией А.Маслоу в целом, что без этой обезьяны культурные нормы вообще не могли бы возникнуть; что есть положительные, кооперативные формы поведения и в животном мире; что вообще вся культура представляет собой порождение этой обезьяны. Не случайно в киноискусстве появился образ Кинг-Конга как символ природного начала в человеке. Но не нужно и идеализировать эту обезьяну. Как известно, образу Кинг-Конга противостоит образ Гадзиллы.
Важно понять, что любое нормативное поведение совершается этой обезьяной. Обезьяна как бы находится в лабиринте нормативности. Отсюда следует, что любое нормативное взаимодействие (с ребенком или со взрослым) может осуществляться чисто формально или быть обращено к обезьяне. Это очень хорошо понял Д.Карнеги и разработал технологию общения, учитывающую позицию обезьяны: «…единственный способ на земле повлиять на другого человека — это говорить о том, чего он хочет, и научить его, как ему получить желаемое.
Вспомните об этом завтра, когда будете пытаться побудить, кого-то что-то сделать. Например, если вы хотите, чтобы ваш сын не курил, то не читайте ему проповедей и не говорите о том, чего вы хотите, а объясните ему, что курение может помешать ему вступить в бейсбольную команду или выиграть состязание в беге на сто ярдов.
Об этом полезно помнить независимо от того, с кем вы имеете дело — с детьми, телятами или шимпанзе»[6. С. 63-64].
В качестве итога отметим, что человеческое в человеке представляет собой нормированное (опредмеченное) его природное начало. Природное же в человеке можно символически представить в виде образа обезьяны, как бы живущей внутри человека. Именно эта обезьяна радуется, ненавидит, любит, желает, т.е. относится эмоционально к ситуации. Любое взаимодействие с субъектом может быть адресовано как его человеку, так и его обезьяне. При этом нормативное поведение подвержено двойственной оценке со стороны человека и обезьяны. Важно не убить ни человека, ни обезьяну в субъекте, а главное, поддержать обезьяну в ее положительном отношении к человеку и миру.
Литература:
1. Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. — Москва-Воронеж, 1996.
2. Асмолов А.Г. Психология личности. — М., 1990.
3. Выготский Л.С. Собрание сочинений. М., 1982.
4. Ильенков Э.В. Философия и культура. — М., 1991.
5. Исследование развития познавательной деятельности / Под ред. Дж.Брунера, Р.Олвер, П.Гринфилд. — М, Педагогика, 1971.
6. Карнеги Д. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. — М., Прогресс — Пракситель, 1989.
7. Лангмейер И., Матейчек 3. Психическая депривация в детском возрасте. — Прага, Авиценум, 1984.
8. Леонтьев А.Г. Проблемы развития психики. — М., изд-во МГУ, 1972.
9. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.
10. Лосев Ф. Имя. — СПб., 1997.
11. Мамардашвили М. Картезианские размышления. — М., 1993.
12. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. — СПб., Евразия, 1999.
13. ОлпортГ.В. Личность в психологии. — «КСП+», М., Ювента, СПб., 1988.
14. Плутарх Избранные жизнеописания. В двух томах. Том I. — М., Правда, 1986.
15. Психология мышления. / Сб. переводов с нем. и англ., под ред.
А.М.Матюшкина. — М., Прогресс, 1965.
16. Психология. Учебник. — М., Проспект, 1998.
17. Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса. / Ред. П.Я.Гальперин, А.Н.Ждан — М., МГУ, 1980.
