В методике РНЖ испытуемому предлагают придумать и нарисовать несуществующее животное, а также дать ему ранее не существовавшее имя и ответить на ряд вопросов об особенностях его жизни. Как и многие другие проективные рисуночные тесты, тест направлен на диагностику личностных особенностей и, в частности, позволяет выявить личностную агрессивность. Уровень агрессивности оценивается по наличию прямых символов агрессии — когтей, зубов, клювов и т. п. Существенны в этом отношении и такие параметры, как количество острых углов в рисунке, наличие агрессии в названии животного и в целом его агрессивный вид [3]
Методика диагностики легитимизируемой агрессии [208] базируется на методике РЬЛО, созданной американскими авторами М. Но^Ьеп, Б. Вутпе, М. НатЬиг§ег, .1. 01ап
Шкалы методики: «политика» — поддержка силовых решений в области политики и взаимоотношений государства с гражданином, «воспитание» — одобрение агрессивных мер в воспитании детей, «спорт» — интерес к силовым видам спорта и одобрение «силовых» приемов, «традиция» — принятие традиционально-маскулинных представлений в области межличностных отношений, «личный опыт» — интерес к видам деятельности, связанным с насилием (охота, восточные единоборства, уголовная субкультура и др.), «СМИ» — одобрение свободного освещения насилия и агрессии в СМИ.
Исследование проводилось на объединенной группе представителей Интернет-среды, которая включала в себя группы жителей и «разработчиков». Объединение этих групп было обусловлено отсутствием значимых различий между ними по шкалам опросника Баса—Перри и методике диагностики легитимизируемой агрессии.
Как и ожидалось, в группе представителей Интернет-среды был обнаружен значимо более низкий уровень физической агрессии по опроснику Басса—Перри (р = 0,05 для мужской выборки; р = 0,01 для женской выборки). Эти данные можно легко объяснить, если обратить внимание на устройство самой среды Интернет. Действительно, виртуальный характер взаимодействия в этой среде не позволяет надолго задерживаться в ней тем, для кого физическая агрессия является привычной и необходимой формой поведения. Ведь даже агрессия в виртуальных играх остается все же «виртуальной», и тем, кто способен получать удовольствие от прямого физического насилия, трудно долго оставаться только в рамках символической агрессии.
Тест Розенцвейга позволил выявить важную особенность фрустрацион- ного реагирования, характерную для членов сетевых сообществ. По сравнению с контрольной, в экспериментальной группе значимо чаще встречаются интрапунитивные реакции с фиксацией на преодолении препятствия (1). Враждебное же отношение (Е), проявляемое в виде порицания или агрессии по отношению к кому-то, т. е. экстрапунитивная,реакция с фиксацией на защите Я, встречается в экспериментальной группе значимо реже (р 0,001). Таким образом, главным оказывается стремление разрешить проблему, найти выход из ситуации, причем сделать это предполагается с опорой на собственные усилия. Более того, фрустрирующая ситуация может быть рационализирована — интерпретируема как благоприятная, выгодная или полезная (р ^ 0,05). Как видим, результаты изучения особенностей реакции на фрустрацию носителей Интернет-культуры подтверждают наше представление о том, что агрессия этих людей может занимать в структуре их деятельности место операции, но, во всяком случае, у большинства, не выступает в роли мотива.
Низкая агрессивность представителей среды Интернет обнаруживается и по рисунку несуществующего животного: только в рисунках 7.5% испытуемых можно отметить некоторые признаки речевой агрессии.
По методике диагностики легитимизируемой агрессии по всем шкалам, кроме шкалы «традиция» и независимо от половой принадлежности, представители Интернет-сообщества отличаются более низким уровнем легитимизируемой агрессии в таких сферах жизни, как политика государства, воспитание детей, спорт, освещение насилия в СМИ, хобби и развлечения. Полученные данные позволяют говорить о том, что нормы агрессивности в среде носителей Интернет-культуры оказались более низкими, чем в современном российском обществе в целом. Отметим, что нормы набирались нами, в частности, среди представителей таких профессий, которые ориентированны на вертикальную и горизонтальную трансляцию норм и ценностей — в группах педагогов и журналистов, а также среди представителей учащейся молодежи, к которым принадлежит и большинство наших испытуемых из экспериментальной группы. Это позволяет утверждать, что Интернет как новая субкультура более жестко оценивает насильственные действия и содержит в своих неписанных правилах поведения меньший объем «санкционированного насилия», чем современная ей национальная культура.
Полученные результаты свидетельствуют об относительной неагрессивности представителей среды Интернет: среди разработчиков и жителей Интернета меньше людей, склонных к физическому насилию, меньше тех, кто в ситуации препятствия готов к обвинительным и агрессивным реакциям, а также меньше тех, кто на уровне сознательных представлений поддерживает силовые способы разрешения различных проблем общественной и частной жизни.
Что же в таком случае приводит к появлению в Сети агрессивного поведения?
Рассмотрим результаты изучения характерологических особенностей носителей Интернет-культуры с точки зрения готовности этих людей к тем или иным формам агрессии.
Циклотимностъ как акцентуация, наблюдаемая у разработчиков Интернета, характеризуется наличием двух фаз в поведении и самочувствии: в гипертимной фазе это активные, общительные, оптимистичные люди, в фазе спада они замкнуты, пассивны, раздражительны. Интернет- среда и работа программиста в ней предоставляют возможность быть активным, целеустремленным и общительным тогда и в такой мере, когда и в каком объеме у человека появляются для этого внутренние ресурсы. Типичными способами совладания со стрессом для циклотимов являются рационализация, отрицание и поиск новых форм поведения, позволяющих реализовать себя. Эти стратегии успешно поддерживаются Интернет- средой, «виртуальность» которой обеспечивает возможности как удобной для субъекта интерпретации событий (механизмы рационализации и отрицания), так и поиска новых сфер применения своих способностей. Однако дальнейшее развитие циклотимических черт (патологическая динамика характера) может способствовать конфликтности и агрессии. Повышенная конфликтность может не приводить к дезадаптации в Сети, где стрессогенных ситуаций для циклотима меньше, чем в реальной жизни, но готовность действовать по-своему, не считаясь с традициями и запретами общества, может быть реализована в идеологии и поведении хакеров.
Группа жителей Интернета, как уже было сказано, отличается наличием в ней людей, имеющих дезакцентуации по шкалам застреваемости и педантичности.
Виртуальный мир с его принципиальной анонимностью субъекта не формирует у своих жителей типичных черт застревающего — честолюбия и склонности к длительному переживанию, особенно обиды. Прямая враждебность как результат обидчивости и готовности наказать того, кто помешал преследованию личных целей, не свойственна носителю Интернет-культуры. Однако поведение, включающее в себя элементы насилия и деструкции, может развиться на базе тех трудностей, которые возникают у человека с данным типом характера в определении границ Я и формировании мотивации. В определенном смысле Интернет-среда консервирует у своих жителей размытый и плохо структурированный «подростковый» образ Я, что может служить основанием для запускания «подростковой» (идущей от несформированности границ, по К. Левину) агрессии.
Другой причиной агрессивности жителей Интернета может служить несформированность в характере многих из них такой черты, как педантичность. Низкие значения по этой шкале интерпретируются авторами методики ОЧХ как склонность к безответственности и стремление к вседозволенности. Свойственный им низкий уровень самоконтроля и неаккуратность могут приводить к конфликтам с реальностью и снижать их возможности адаптации. Сетевое общение в этом отношении не столь строго как, например, личные деловые контакты, и, соответственно, поведение типичного завсегдатая чатов может восприниматься сторонним наблюдателем как агрессивно-развязное, а другим жителем Интернета — как просто раскованное.
Интернет-культура с точки зрения внешнего (инокультурного) наблюдателя толкает человека от порядка ко вседозволенности, а’с точки зрения того, кому на личностном уровне трудно стремиться к победе в борьбе за «свое», подобная культура предстает как пространство свободы самоопределения и самореализации. Как подчеркивает А. Е. Жичкина, девиантное поведение в условиях виртуальной коммуникации может определяться стремлением соответствовать ингрупповым нормам и требовать противопоставления некоторой аутгруппе [86]. Так, агрессивное поведение хакеров, Интернет-девиантов и чат-грубиянов выступает для самих носителей этой культуры как «санкционированное насилие» в отношении правил чужой культуры, стремящейся ограничить права и свободы «коренных народов» Сети. (Заметим, что право на самоопределение и право на самореализацию осознаны «гражданами» Интернета как «естественные», едва ли не «Богом данные» — см., например, [231]).
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:
1. Результаты изучения агрессивности носителей Интернет-культуры
на трех уровнях — неосознаваемых реакций, содержащихся в самосознании представлений о собственном агрессивном поведении, ценностных ориентациях в сфере применения силы — позволяют говорить о низком уровне агрессивности как черты личности у представителей этой группы.
2. Ситуативная агрессивность, возникающая в сетевом поведении, может быть объяснена неустойчивостью самооценки, неопределенностью границ Я и нетерпеливостью, развивающейся на базе низкой психомоторной выносливости.
Итак, техническая несовместимость Интернет-активности и физической агрессии приводит к тому, что люди, чья потребность в деструкции может быть опредмечена только непосредственным телесным контактом с жертвой, плохо интегрируются в сетевую среду. Соответственно, культура, формируемая людьми, не нуждающимися в физической агрессии, содержит норму отказа от насилия. В случае возникновения барьера на пути достижения цели данная культура предлагает фиксацию на удовлетворении потребности, а не на защите Я, что осознается как ценность свободы, а не как агрессия по отношению к барьеру. Таким образом, насилие в виртуальном мире выступает как инструментальная агрессия, но не враждебная.
Преодоление препятствий и поисковая а1стивность
Как уже было сказано, в ситуации возникновения барьера на пути достижения цели Интернет-культура предлагает субъекту всевозможные средства для преодоления препятствия и удовлетворении потребности. Именно облегченность в виртуальной среде процесса поиска средств достижения своей цели позволяет не фиксироваться на уже усвоенном способе действования, отходить от стандартных, стереотипных решений, формируя у субъекта Интернет-деятельности такую картину мира, в которой к цели всегда ведет не один путь. Таким образом, сам принцип организации Сети поддерживает тот способ мышления, который Блейлер назвал аутистическим, противопоставив его тяготеещему к ригидности реалистическому. Действительно, виртуальность перемещений в сетевом пространстве отменяет описанную Пиаже «необратимость» моторики и перцепции и делает когнитивные карты принципиально вариативными. Интернет предоставляет практически неограниченные возможности для реализации самого процесса приближения к желаемому, так как единственным ограничением (при условии доступности самого Интернета) является уровень поисковой активности самого индивида. Соответственно, можно ожидать, что среди жителей Интернета преобладают люди, для которых потребность в поиске является одной из ведущих.
Под поисковой активностью авторами концепции поисковой активности В. В. Аршавским и В. С. Ротенбергом [11] понимается любая доминантная форма активного поведения, сопровождающаяся как положительными, так и отрицательными эмоциями, направленного на поиск пути изменения неудовлетворяющей субъекта ситуации или изменение отношения самого субъекта к данной ситуации. При этом не всякая двигательная активность является поисковой. Нецеленаправленное, хаотичное, без исследовательской направленности, так же как и стереотипное, автоматизированное поведение не является поисковой активностью, а представляют собой лишь своеобразные формы отказа от поиска, как и пассивное поведение. С точки зрения феномена обученной беспомощности Селигма- на, конструктивным способом поведения в задачах с негарантированным успехом является поисковая активность, а любое иное поведение приводит к снижению стрессоустойчивости и повышению риска дистресса. Итак, поисковая активность — это деятельность, направленная или на изменение неприемлемой ситуации, или на изменение своего отношения к ней, или на сохранение благоприятной ситуации вопреки действию угрожающих ей факторов и обстоятельств, при отсутствии определенного прогноза результатов такой активности, но при постоянном учете промежуточных результатов в процессе самой деятельности [178].
В рамках представлений о поисковой активности можно рассматривать среду Интернет как культурное пространство, предоставляющее человеку уникальную возможностью реализации своего активного поведения при невозможности или ограниченности такого поведения в реальной жизни. Интернет-деятельность может также выступать неким механизмом, способным избавить от состояния «выученной беспомощности» и дать опыт самореализации.
Исследование, посвященное выявлению уровня поисковой активности жителей Интернета, проходило в два этапа.
В первой части исследования применялись следующие методики: методика В. В. Аршавского и В. С. Ротенберга «Фантазии—сон—сновидения» [11], методика личностных факторов принятия решений Т. В. Корниловой (ЛФР), цветовой тест М.Люшера.
В экспериментальную группу (21 чел.) вошли молодые люди ^возрасте от 17-ти до 25-ти лет — пользователи, которые опосредствуют свое общение Интернет-чатом, где они проводят не менее двух-трех часов в день, минимум пять дней в неделю. При этом все члены экспериментальной группы — люди, не имеющие явных физических недостатков и хронических заболеваний, а также не демонстрирующие поведенческие признаки Интернет-аддикци. Контрольную группу (24 чел.) составили испытуемые в возрасте от 17-ти до 25-ти лет, не опосредствующие свое общение чатами сети Интернет, при этом некоторые члены данной группы периодически пользуются другими услугами Интернет.
В основу методики Аршавского—Ротенберга положено развиваемое авторами представление о роли поисковой активности в индивидуальной адаптации и повышении толерантности к стрессу. Такой поиск всегда происходит в условиях прогностической неопределенности, т. е. в отсутствие определенного прогноза результатов этой активности, и выступает в качестве общего неспецифического адаптивного фактора, который определяет устойчивость организма к угрожающим жизни воздействиям в стрессовых ситуациях. В том случае, если у человека не формируется поисковая активность во фрустрирующей ситуации, с точки зрения В. С. Ротенберга и В. В. Аршавского, в силу вступает биологический механизм, способный компенсировать вредные последствия отказа от поиска, помогающего преодолеть их — это быстрый сон, сон со сновидениями. Таким образом, методика «Фантазии—сон—сновидения», позволяет определить степень реализации поисковой активности во сне и фантазиях в зависимости от особенностей процесса протекания сна и степени удовлетворенности этим процессом индивидом.
Методика личностных факторов принятия решений Корниловой (ЛФР) позволяет выявлять склонность к риску как готовность действовать в новой ситуации в условиях не гарантированности успеха.
Методика «Цветовой тест» М. Люшера основана на предположении о том, что выбор цвета отражает направленность испытуемого на определенную деятельность и характеризует его настроение и функциональное состояние. Интерпретация результатов тестирования осуществляется в соответствии с оценкой положения основных цветов: если они занимают позицию далее пятой, значит, характеризуемые ими потребности не удовлетворены, следовательно, имеют место тревожность, негативное состояние. В этом случае цвет, поставленный на первую позицию, рассматривается как показатель компенсации (компенсирующий мотив, настроение, поведение).
Наиболее интересным с точки зрения цели нашего исследования представляются два показателя этой методики: 1) выбор экстенсивных цветов (красный и желтый) в качестве наиболее привлекательных как показатель склонности человека к «расширению сфер активности», основанной на «потребности в активности» и «потребности в новых впечатлениях»; 2) отвержение нейтральности (серый) как показатель стремления к вовлеченности и высокой заинтересованности во всех возможных видах деятельности.
Для определения достоверности различий между данными экспериментальной и контрольной групп применялся критерий Ммша— Уитни.
Методика В. В. Аршавского и В. С. Ротенберга «Фантазии—сон—сно- ведения» показала, что по числу людей с выраженной склонностью к реализации поисковой активности во снах и фантазиях экспериментальная и контрольная группы не различаются, причем такие люди составляют подавляющее большинство в обеих группах (76,2% и 75,1 %). Полученные результаты свидетельствуют о том, что выборка в целом составлена преимущественно из людей высокотревожных, но с сохранной поисковой активностью. Согласно концепции поисковой активности, полностью адаптированная личность решает свои проблемы в реальном поведении, в связи с чем компенсаторная потребность в сновидениях и фантазиях не возникает. Однако, как подчеркивают авторы, такое психологическое благополучие у современного горожанина наблюдается нечасто. В связи с этим, условно психологически благополучными авторы предлагают считать тех, кто, невзирая на высокую тревожность и наличие некоторых психологических проблем, тем не менее, сохраняет готовность к поиску, что в частности проявляется в высокой сновидческой и фантазийной активности. По образному выражению В. С. Ротенберга, «…такой человек встает здоровым, а ложится невротиком» [178]. До тех пор, по ка не разрушена поисковая активность в сновидениях, человек остается защищенным от невротизации. Именно с таким тревожным, но готовым к поиску человеком мы имеем дело в нашей экспериментальной выборке.
Методика ЛФР выявила высокую готовность к риску у членов Интернет-сообществ, причем эти показатели значимо выше показателей контрольной группы. Склонность к риску является не только основой бесстрашия, но и, главное, представляет собой проявление эмоциональной привлекательности новых ситуаций и способов поведения, притягательности для субъекта новизны как таковой.
Анализ характерных цветовых предпочтений свидетельствуют о том, что значительная часть испытуемых экспериментальной группы (47,6%), в отличие от членов контрольной группы (25 %) предпочитают экстенсивные цвета — красный и желтый. Согласно М.Люшеру, людям, предпочитающим оранжево-красный цвет, свойственны такие черты, как активность, высокая мотивация достижения, потребность в обладании жизненными благами. Предпочтение желтого цвета связано с требованием немедленной разрядки напряжения, стремлением к новизне, тенденцией к самореализации, яркостью эмоциональных реакций, оптимистично- стью. Красно-желтый выбор, встречающийся почти у половины наших испытуемых, характеризует стремление к расширению сфер активности и выраженную общительность. Полученные данные позволили также обнаружить следующую интересную особенность цветового выбора членов Интернет-сообществ: 42,85 % испытуемых на последнюю позицию цветового ряда помещают серый цвет, что свидетельствует о наличии у этих людей потребности в вовлеченности, причастности ко всему происходящему вокруг.
Во второй части исследования изучение готовности к поиску у представителей Интернет-среды проводилось на людях разного возраста и различающихся образом жизни, чтобы снять возможный эффект влияния молодости и студенческого образа жизни на показатели активности.
Для изучения готовности к поиску в ситуациях фрустрации и прогностической неопределенности использовалась методика определения уоов- ня поисковой активности Венгера—Ротенберга [11], а также данные по методике изучения фрустрационных реакций Розенцвейга.
Методика Венгера—Ротенберга позволяет выявить тип поведения человека в ситуации с негарантированным успехом. Испытуемым предъявляются описания 16 ситуаций, требующих принятия решения в затруднительных обстоятельствах. На выбор предлагаются 4 варианта поведения для каждой ситуации. По В. С. Ротенбергу [178], в условиях затруднений, когда ни один из вариантов поведения не гарантирует успеха, возможны следующие типы поведения: активный поиск выхода из ситуации; следование стереотипу, т. е. воспроизведение прежде
«с
положительно зарекомендовавшего себя способа решения проблемы; хаотический перебор вариантов; пассивное ожидание помощи или самопроизвольного изменения ситуации.
Сравнение данных экспериментальной и контрольной групп подтвердило выдвинутое предположение о большей готовности к поисковой активности у представителей Сети: по сравнению с контрольной группой, для разработчиков и жителей Интернета характерным способом поведения в затруднительных обстоятельствах является активный поиск (р ^ 0,01), а пассивное ожидание, представляющее собой, по сути, отказ от поиска, не встречается вовсе (р = 0,005).
Активное поисковое поведение демонстрируется испытуемыми в двух методиках: в методике Венгера—Ротенберга и в методике изучения фруст- рационных реакций С. Розенцвейга. Процентные показатели активности по обеим методикам были сопоставлены между собой по коэффициенту корреляции Спирмена и обнаружена значимая положительная связь.
Итак, полученные результаты позволяют говорить о том, что уровень поисковой активности у пользователей Интернета значимо выше, чем у людей, не использующих все возможности Сети. Этот, в принципе, положительный, с точки зрения стрессоустойчивости, факт, может иметь, судя по всему, и некоторые неприятные последствия. Так, обнаруживаемая тестом Люшера высокая потребность в вовлеченности в сочетании со стремлением к расширению сфер активности может негативно сказываться на целеустремленности и способности сосредотачиваться на главном. Возможно, следует относиться к высокому уровню поисковой потребности как к необходимому, но недостаточному условию психологической адаптированное™.
Общительность или эмоциональная закрытость?
Актуализированность потребности в близком неформальном общении, судя по всему, является характерной особенностью жителей Интернета. Во всяком случае, именно мотив аффилиации фиксируется как ведущий и в относительно ранних исследованиях, посвященных выявлению потребностей, удовлетворяемых с помощью Интернета [9], и в исследованиях специфики чатов современного Рунета. Отметим, однако, что данные в этих исследованиях, как впрочем и во многих других, посвященных этой проблематике, были получены путем либо прямого опроса (анкетирования) пользователей о мотивах их пребывания в Сети, либо контент- анализа текстов посетителей чатов. Таким образом, общение выступает для жителей Интернета как осознаваемый мотив их сетевой активности. Соответственно, стремление этих людей к общению в Интернете может являться либо следствием высокой общительности, которая требует реализации в широком круге контактов, в том числе, и в опосредованных сетевыми ресурсами, либо, напротив, быть результатом их замкнутости, позволяющей им вступать только в опосредствованное общение.
Основания считать И нтренет-общение эрзацем полноценного межличностного общения достаточно серьезны, а авторы, занимающиеся Ин- тернет-аддикцией, настаивают на том, что люди, вовлеченные в сетевую жизнь, склонны к уходу от общения и даже демонстрируют признаки аутизации.
Наши исследования характерологических особенностей жителей Интернета не позволяют сделать однозначный вывод об особой шизоидности людей этого круга (см. выше), однако прямое изучение такой препятствующей полноценному общению личностной особенности, как алексети- мичность, дало уже более определенные результаты.
Шкала алексстимии ТА8 направлена на диагностику неспособности человека называть и, соответственно, адекватно воспринимать чужие и свои эмоциональные состояния. Достоверность различий между показателями в группе жителей Интернета и в группе пользователей оценивались с помощью критерия Манна—Уитни.
В группе жителей Интернета показатели по шкале алексетимии оказались значимо выше, чем в контрольной группе. Этот результат хорошо укладывается в представление об Интернет-активности как «уходу от реальности», характерного для тех, кто терпит фиаско в межличностных отношениях.
Как же организована сфера общения и эмоциональная жизнь тех, кто, обладая высокой алексетимичностью, стремится максимально использовать предоставляемые Интернетом возможности опосредованного общения?
Исследование эмоциональной сферы жителей Интернета проективными методами
Один из традиционных способов изучения эмоциональной и коммуникативной сфер связан с применением проективных методик. В нашем исследовании проективные методики использовались как в минимальной степени провоцирующие работу защитных механизмов и не вызывающие протеста со стороны наших испытуемых.
Исследование проводилось на выборке из 67 человек. 40 человек — группа жителей Интернета — были отобраны по обсуждавшимся выше критериям: эмоциональная насыщенность Интернет-взаимодействия, ориентация на общение в Интернете, значительные временные и финансовые затраты на Интернет. 27 человек вошли в контрольную группу — это те, кто лишь эпизодически обращается к Интернету и только с деловым запросом. Испытуемые в обеих группах принадлежали к одной возрастной и социальной группе — студен ты московских ВУЗов.
Использовались проективные методики: тест М. Люшера, методика «Рисунок несуществующего животного», методика «Рисунок человека» и методика самооценки Дембо—Рубинштейн.
По методике Люшера было проведено дополнительное исследование на выборке жителей Интернета (46 чел.). Полученные в этой группе данные точно воспроизвели данные основного исследования.
Рисуночные методики позволили обнаружить, что практически все испытуемые-интернетчики имеют проблемы в сфере общения и образе Я (95 %); в контрольной группе испытуемых с явными проблемами оказалось значительно меньше (14.8 %). Наиболее ярко проявились в рисунках сложности в принятии своего физического Я (схематичное или аморфное тело, недорисовка нижней части тела у человека) — 55 % в группе жителей Интернета и 11.1% в контрольной группе; сложности в непосредственном общении (закрытые глаза, очки, непрорисованное лицо, вид с затылка) — 35 % и 7.4 % соответственно; склонность к интеллектуализации (непропорционально большая голова при слабом теле) — 30% и 18.5%; чувство одиночества и недостатка взаимопонимания, возможно связанное со сложностями в общении с противоположным полом (животное уникально, не размножается, живет в одиночку, на далекой планете) — 32.5 % и 18.5 %. Напомним также, что данные рисуночных методик дают основания говорить о низкой агрессивности группы жителей Интернета: в рисунках несуществующего животного только у троих испытуемых (7.5 %) можно отметить некоторые признаки речевой агрессии.
Результаты исследования эмоциональной сферы по тесту Люшера также указывают на напряженность и некоторую склонность к негативизму у жителей Интернета. 85 % имеют хотя бы одну фрустрированную потребность (отвержение одного из основных цветов — синего, зеленого, красного или желтого) и 35 % — не менее двух неудовлетворяемых потребностей, при этом только 25 % испытуемых этой группы не используют неконструктивные компенсации (черный, коричневый или серый на первых позициях). Какого-либо единообразия в переживаемых проблемах не наблюдается (отвержение каждого из четырех основных цветов встречается приблизительно равное число раз — от 32,5 % до 35 %), но компенсация тревоги бунтарством и отказом от общепринятых норм (черный в начале ряда) характерно для 55 % всех испытуемых-интернетчиков.
Данные, полученные с помощью методики изучения самооценки Дембо—Рубинштейн, подтверждают существование определенных особенностей самооценки жителей Интернета. Испытуемым были предложены четыре шкалы — ум, общительность, интересность, независимость. Обнаружилось, что независимость для них выступает как особая ценность: 40 % считают, что их высокие баллы по этой шкале компенсируют недостаток общительности или интересности, а 12.5 % воспринимают свою независимость как чрезмерную (для идеального Я баллы по этой шкале ниже, чем для реального Я). 47.5% испытуемых имеют недифференцированные и завышенные представления об идеальном Я, еще у 12.5% эти представления нереалистичны (по сравнению с баллами по реальному Я), у 10% самооценка занижена.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что в группе жителей Интернета чаще, чем в контрольной, встречаются люди со сложностями в близком общении и самораскрытии. Возможной непосредственной причиной этого являются неразвитые, инфантильные механизмы самооценки, порождающие идеалистические требования и препятствующие формиро ванию дифференцированных и адекватных представлений о себе.
В эмоциональной сфере такая ситуация приводит к появлению значи тельной напряженности, попытки снижения которой — при характерном для этой группы отсутствии личностной агрессивности — осуществляются с помощью трех основных приемов. Во-первых, это стремление решать любые задачи, в том числе, личностные и межличностные, только интеллектуальными средствами, что роднит эту группу с группой хакеров и высококвалифицированных программистов. Второй прием связан с формированием таких представлений о мире, в которых подчеркивает ся уникальность, неповторимость каждого, объясняющая невозможность полного взаимопонимания. Внутреннее одиночество в такой картине мира становится системообразующей категорией, а в общении ведущим оказывается информационный компонент. Третий прием — негативизм и отвержение социальных норм. При низкой агрессивности и затрудненности групповой идентификации этот путь оказывается связан не с асоциальным поведением, а .с индивидуальным уходом из сферы нормативного регулирования.
