Билл ясно намекал на что-то, но Люси не понимала. Потом она вспомнила его слова как раз перед тем, как они прошли через последнего Предвестника.
— Расскажи мне о 3-Дэ.
— Ага.- Билл сделал вид, что прислонился к невидимой стене в воздухе. Его крылья размылись, так он порхал перед ней. -Ты знаешь, некоторые вещи, просто слишком вне этого мира, чтобы быть переданными скучными старыми словами? Как, например, то, как ты падаешь в обморок, когда Даниэль приходит и целует тебя долгим поцелуем, или чувство жара, которое распространяется через твое тело, когда его крылья разворачиваются темной ночью…
— Не надо.- Рука Люси невольно прикоснулась к ее сердцу. Не было слов, которые могли бы правильно передать чувства, которые в ней вызывал Даниэль. Билл высмеивал ее, но это не значило, что она болела меньше, находясь вдали от Даниэля так долго.
-То же самое с три-Дэ. Ты просто должна пережить это, чтобы понять.
Как только Билл открыл дверь для Люси, звуки далекой музыки оркестра и вежливый ропот большой толпой хлынули в комнату. Она чувствовала — что-то тянет ее туда. Может быть, это был Даниэль. Может быть, это Люс.
Билл поклонился в воздухе, когда она входила. — После Вас, Принцесса.
Она последовала за шумом вниз по широким, извилистым побегам золотой лестницы, музыка становилась все громче с каждым шагом. Когда она промчалась по пустой галерее, она почувствовала аппетитные ароматы жареного перепела, тушеных яблок, и картофельной запеканки. И духов — на столько сильно, что она с трудом могла вдыхать без кашля.
— Теперь ты не рада, что я заставил тебя принять ванну?- Спросил Билл. — Одна маленькая бутылочка туалетной воды пробивает дыры в озоне.
Люси не ответила. Она вошла в длинный зал зеркал, и перед ней пара женщин и мужчина направлялись ко входу главной комнаты. Женщины не шли, они скользили. Их желтое и синее платье фактически со свистом проносилось по полу. Мужчина шел между ними, его гофрированная белая рубашка щеголевато выглядывала из под его длинного серебряного жакета, и его каблуки были почти такие же высокие, как и у обуви Люси. Все трое были в париках, высота которых была на фут выше, чем у парика Люси, который казался огромным и весящим тонну. Наблюдая за ними, Люси чувствовала себя неуклюжей, из-за того как качались ее юбки, когда она шла.
Они повернулись, чтобы посмотреть на нее, и все трое сузили глаза, как будто они могли сказать немедленно, что она не была воспитана, чтобы посещать балы высшего общества.
— Проигнорируй их. — сказал Билл. — Есть снобы в каждой жизни. В конце концов, они ничего не получили от тебя.
Люси кивнула, отставая от трио, которое проходило через ряд зеркальных дверных проемов в танцзал. Окончательный танцзал. Танцзал, чтобы закончить все танцзалы.
Люс не могла помочь себе. Она замерла и шепнула. — Ничего себе.
Это было величественно: дюжина люстр висели недалеко от высокого потолка, сверкая яркими белыми свечами. Там, где стены не были сделаны из зеркал, они были покрыты золотом. Паркет, казалось, тянулся в следующий город, вокруг танцпола были длинные столы, покрытые белым полотном, накрытые аккуратно установленным тонким фарфором, блюдами тортов и печенья, и большими хрустальными бокалами, заполненными рубинового цвета вином. Тысячи белых нарциссов в сотнях темно-красных ваз украшали десятки обеденных столов.
На противоположной стороне комнаты сформировалась линия изящно одетых молодых женщин. Их было приблизительно десять, они стояли вместе, шепчась и смеясь около большой золотой двери.
Другая толпа собралась вокруг огромного кристаллического шара для пунша возле оркестра. Люси взяла себе бокал.
— Простите? — спросила она пару женщин рядом с нею. Их ловкие седые завитки сформировали башни-близнецы на их головах. — Для чего нужны эти девушки в линии?
— Для чего, в угоду царю, конечно.- Одна женщина усмехнулась. — Те девицы здесь, чтобы увидеть, смогут ли они выйти за него замуж.
Замуж? Но они выглядят настолько молодыми. Внезапно кожа Люси начала гореть и зудеть. И вдруг ее осенило: Люс находится в той линии.
Люси сглотнула и изучила каждую из молодых женщин. Она была там, третья в линии, одета в великолепное длинное черное платье, только немного отличающееся от того, которое носила сама Люси. Ее плечи были покрыты черным бархатным мысом, и ее глаза никогда не поднимались от пола. Она не смеялась с другими девочками. Она выглядела столь же расстроенной, как Люси чувствовала себя.
— Билл, — прошептала Люси.
Но горгулья вылетел прямо перед ее лицом, и зашикал, прикладывая к жирным губам каменный палец. — Только безумцы говорят со своими невидимыми горгульями, — прошипел он, — И безумцев не приглашают на многие балы. Замолчи, сейчас же.
— Но что насчет…
— Тихо.
Что насчет 3-д?
Люси глубоко вздохнула. Последняя инструкция, которую он дал ей, состояла в том, чтобы взять Люс за руку. …
Она шагала, пересекая танцпол и обходя слуг с их подносами фуа-гра и Шамбро. Она чуть не врезалась прямо в девочку позади Люс, которая пыталась обойти и встать перед Люс в очереди, делая вид, что шепчет что-то подруге.
— Простите меня, — сказала Люси Люс, глаза которой расширились и губы разошлись, готовые издать звук изумления.
Но Люси не могла ждать реакции Люс. Она протянула руку и схватила ее за руку. Она вписалась в ее руку как собственная часть пазла . Она сжала руку.
Живот Люси опустился, как будто она спустилась по первому холму американских горок. Ее кожа начала вибрировать, и сонливое, мягко качающееся ощущение прошло через нее. Она чувствовала, что ее веки трепетали, но какой-то инстинкт сказал ей продолжать держаться за руку Люс.
Она мигнула, и Люс мигнула, потом они обе мигнули в одно и то же время — и с другой стороны мигания, Люси могла видеть себя в глазах Люс… и затем могла видеть Люс в ее собственных глаз … и затем —
Она никого не могла видеть перед нею вообще.
— О! — Она закричала, и ее голос звучал так же, как всегда. Она посмотрела на свои руки, которые выглядели так же, как всегда. Она потянулась вверх и почувствовала, что ее лицо, ее волосы, парик, и все, что она чувствовала, такое же, как было раньше. Но что-то … что-то изменилось.
Она подняла подол своего платья и посмотрела вниз на свою обувь.
Они были пурпурного цвета. С ромбовидными высокими каблуками, и перевязаны на лодыжке элегантной серебряной лентой.
Что она сделала?
Потом она поняла, что Билл имел в виду под три-Д.
Она буквально влетела в тело Люс.
Люси испуганно посмотрела вокруг себя. К ее ужасу все другие девочки в очереди были неподвижны. Фактически, все, на кого смотрела Люси, неподвижно застыли . Это было похоже, как если бы все происходящее было поставлено на Паузу.
— Видишь? — Голос Билла горячо прозвучал прямо у ее уха. — Никакие слова для этого не подойдут, правильно?
— Что происходит, Билл? — Ее голос повышался.
— Прямо сейчас, не так уж много. Я должен был остановить вечеринку, чтобы ты не волновалась. Как только мы вернемся к три-Дэ, тогда я начну это снова.
— Так … никто не видит нас сейчас? — спросила Люси, медленно махая своей рукой перед лицом симпатичной девушки брюнетки, которая стояла перед Люс. Девочка не вздрогнула. Она даже не моргнула. Ее лицо было заморожено в бесконечной улыбке с открытым от удивления ртом.
— Нет. — Билл продемонстрировал, шевеля языком около уха пожилого человека, который стоял застывший с устрицей, зажатой между его пальцами, в дюймах от его рта. — Только когда я хватаю их пальцы.
Люси вздохнула, еще раз странно успокоенная наличием помощи Билла. Ей требовались несколько минут, чтобы привыкнуть к идее, что она была — она действительно была…
— Я внутри своего прошлого, — сказала она.
— Да.
— Тогда куда ушла я? Где мое тело?
— Ты находишься где-то там. — Он постучал по ее ключице. — Ты выйдешь снова когда — ну, когда настанет время. Но пока, ты ускользнула полностью в свое прошлое. Как симпатичная небольшая черепаха в позаимствованной раковине. Кроме того — больше чем ты. Когда ты находишься в теле Люс, оба ваши существа переплетены, так же как все виды хорошего материала идут с упаковкой. Ее воспоминания, ее страсти, ее манеры — это удача для тебя. Конечно, ты также должна бороться с ее недостатками. Если я правильно помню, она регулярно тянет ногу в рот. Так что следи.
— Удивительно, — прошептала Люси. — Так, если только я могла бы найти Даниэля, я была бы в состоянии чувствовать точно, что она чувствует к нему.
— Несомненно, я думаю, но ты действительно понимаешь, что, как только я щелкну пальцами, у Люс есть обязательства на этом балу, которые не включают Даниэля. Это действительно не его сцена, и этим я имею в виду, нет способа, которым охранники впустили бы бедного мальчика конюха сюда.
Люси не заботилась ни о чем из этого. Бедный мальчик конюх или нет, она бы его нашла. Она не могла ждать. Внутри тела Люс, она могла даже обнять его, может быть, даже поцеловать его.Ожидание этого было почти нестерпимым.
— Алло?- Билл щелкнул твердым пальцем по ее виску. -Ты уже готова? Войди туда, когда выйдешь, увидишь, сколько пользы ты можешь получить,если ты знаешь, что я имею в виду.
Люси кивнула. Она поправила черное платье Люс и держала свою голову немного выше. — Привязать к ней.
— И … начнём. — Билл щелкнул пальцами.
В течении доли секунды все было как поцарапанная запись. Тогда каждый произнесенный слог, каждый аромат духов, принесенный воздухом, каждый удар, скатывающийся с каждого усыпанного драгоценностями горла, каждый звук музыки от каждого музыканта в оркестре, подобрались, разгладились, и продолжились, как будто ни в чем не бывало.
Только Люс изменилась. Ее ум был наполнен тысячей слов и изображений. Длинная соломенная крыша загородного дома в предгорьях Альп. Каштановая лошадь по имени Неловкий. Запах соломы везде. Единственный белый пион с длинным стеблем лежит на ее подушке. И Даниэль. Даниэль. Даниэль. Возвращается с четырьмя тяжелыми ведрами воды, уравновешенной по краям, положенным через его плечи. Ухаживая за Неловкой, первым делом каждое утро, таким образом, Люс могла видеть его. Когда это была маленькая, прекрасная польза для Люс, не было ничего, что бы пропустил Даниэль, даже среди всей работы, которую он делал для ее отца. Его фиолетовые глаза, находящие ее всегда. Даниэль в ее мечтах, в ее сердце, в ее руках. Это походило на вспышки воспоминаний Люськи, которые пришли к ней в Москве, когда она коснулась церковных ворот — но более сильные, более подавляющие, свойственно части ее.
Даниэль был здесь. В конюшнях или в людской. Он был здесь. И она нашла бы его.
Что-то шелестело возле шеи Люси. Она подскочила.
— Это только я.- Билл мелькал поверх ее накидки. -Ты держишься молодцом.
Большие золотые двери во главе комнаты были открыты двумя лакеями, которые стояли по стойке смирно с обеих сторон. Девочки в очереди перед Люс начали хихикать с волнением, и затем тишина охватила комнату. Тем временем Люси искала самый быстрый путь отсюда и в руки Даниэля.
— Сконцентрируйся, Люси,- сказал Билл, как будто читая ее мысли. — Ты собираешься выполнять обязанности.
Струны оркестра начали играть в стиле барокко вводные аккорды Балле де Женеса, и вся комната переместила свое внимание. Люси следовал за всеми пристальными взгляд и вздохами: Она узнала человека, который стоял там в дверном проеме, пристально глядя на вечеринку с повязкой на одному глазу.
Это был Дюк де Бурбон, кузен короля.
Он был высокий и тощий, как будто увядший, как растение в засуху. Его плохо сидящий синий бархатный костюм был украшен лиловым поясом, чтобы соответствовать лиловым чулкам на его тонких как ветки ногах. Его показной напудренный парик и его молочно-белое лицо — оба были исключительно уродливы.
Она узнала герцога не по некоторым портретам из книг по истории. Она знала слишком много о нем. Она знала все. Как то, как придворные дамы в ожидании рассказывали похабные анекдоты о печальном размере скипетра герцога. О том, как он потерял глаз (несчастный случай на охоте, во время поездки он присоединился, чтобы успокоить царя). И о том, как сейчас, герцог собирался отправить девушек, которых он предварительно отбирал как подходящий материал для брака двенадцатилетнему королю, ожидающему внутри.
И Люси — нет, Люс была первой фавориткой герцога, чтобы занять место. Это было причиной тяжелого чувства боли в ее груди: Люс не могла выйти замуж за короля, потому что она любила Даниэля. Она любила его неистово в течении многих лет. Но в этой жизни Даниэль был слугой, и они оба были вынуждены скрыть свой роман. Люси чувствовала, что Люс парализовал страх — что, если она поразит воображение короля сегодня вечером, вся надежда на наличие жизни с Даниэлем исчезнет.
Билл предупредил ее, что три-Дэ движение будет интенсивным, но не было никакого способа, которым Люси могла подготовился к напору таких сильных эмоций: каждый страх и сомнение, которое когда-либо приходило в голову Люс, затопили Люси. Каждая надежда и мечта. Это было слишком много.
Она задохнулась и посмотрела вокруг себя на бал — куда угодно, но не на герцога. И поняла, что она знала все, что можно было знать об этом времени и месте. Она вдруг поняла, почему король искал жену, хотя он был уже женат. Она знала половину лиц, движущихся вокруг нее в зале, знала свою историю и знала, кто из них завидовал ей. Она знала, как встать в платье с корсетом, чтобы она могла дышать комфортно. И она знала, судя по опытному взгляду, который она бросила на танцоров, кто проходил подготовку в искусстве бального танца с детства.
Это было жуткое чувство — находится в теле Люс, как будто Люси была и призраком, и преследователем.
Оркестр дошел до конца мелодии, и человек около двери вышел вперед, чтобы читать из свитка. — Принцесса Савойи Люс.
Люси подняла голову с большей элегантностью и уверенностью, чем она ожидала, и приняла руку молодого человека в бледно-зеленом жилете, который, казалось, сопровождал ее в комнату пребывания короля.
Попав в полностью пастельно-синюю комнату, Люс попыталась не уставиться на короля. Его высокий серый парик выглядел глупо сбалансированным на его маленьком, перекошенном лице. Его бледные голубые глаза искоса смотрели на линию герцогинь и принцесс — все красивые, все оделись изящно — взглядом, которым человек, лишенный еды, мог бы искоса смотреть на свинью, истекая слюной.
Прыщавая фигура на троне была немного больше, чем ребенок.
Людовик XV принял корону, когда ему было только пять лет. В соответствии с пожеланиями его умирающего отца, он был обручен с испанской принцессой, инфантой. Но она была все еще только малышом. Это был союз, заключенный в Аду. Молодой король, который был хил и болезнен, как ожидали, не будет жить достаточно долго, чтобы произвести наследника с испанской принцессой, которая непосредственно могла бы также умереть прежде, чем достигнуть детородного возраста. Таким образом, король должен был найти супругу, чтобы произвести наследника. Который объяснял эту экстравагантную сторону, и леди выстраивались в линию для демонстрации.
Люси заёрзала кружевами на её платье, чувствуя себя смешной. Все другие девушки выглядели такими терпеливыми. Может они действительно хотели выйти замуж за прыщавого двенадцатилетнего короля Льюиса, хотя Люси не представляла, как это возможно. Они все были такими элегантными и красивыми. Начиная с русской принцессы, Элизабет, сапфиро-вельветовое платье которой было отделано воротником из кроличьей шкуры, заканчивая Марией, принцессой Польши, которую её крошечный как кнопка нос и полный красный рот делали головокружительно заманчивой; они все смотрели на короля мальчика с широкими, с надеждой, глазами.
Но он смотрел прямо на Люси. С удовлетворенной ухмылкой, которая заставила ее живот свернуться.
— Вон та. — Он лениво указал на нее. — Позвольте мне увидеть ее ближе.
Герцог появился на стороне Люси, мягко толкая её плечи вперёд своими длинными, ледяными пальцами. — Представьтесь, Принцесса, — он тихо сказал. — Такая возможность бывает только раз в жизни.
Часть Люси внутренне стонала, но внешне, Люс была у власти, и она практически плыла вперёд, чтобы поприветствовать короля. Она присела с совершенно правильным поклоном головы, протягивая руку для поцелуя. Это было то, что её семья ожидала от неё.
— Вы не потолстеете? — Король ляпнул Люси, глядя на её корсет, сжимающий талию. — Мне нравится, как она выглядит сейчас, — он сказал герцогу. — Но я не хочу, чтобы она потолстела.
Если бы она была в своём собственном теле, Люси наверно сказала бы королю именно то, что думает о его непривлекательном телосложении. Но Люс была в идеальном самообладании, И Люси почувствовала свой ответ. — Я надеюсь всегда удовлетворять короля своим видом и темпераментом.
— Да, конечно, — герцог промурлыкал, плотно ходя вокруг Люси. — Я уверен, что Его Величество сможет держать принцессу на выбранной им диете.
— Как насчет охоты? — спросил король.
— Ваше Величество, — герцог начал говорить, — это не подобает королеве. У вас много других товарищей по охоте. Я, например…
— Мой отец — отличный охотник, — сказала Люси. Её мозг кружился, работая над чем-нибудь, что сможет помочь ей избежать этой сцены.
— Должен ли я поэтому быть ниже вашего отца? — Король усмехнулся.
— Знаю, Ваше Величество любит оружие. — Люси сказала, стараясь держать свой тон вежливым. — Я принесла Вам подарок — самое дорогое охотничье ружьё моего отца. Он просил меня принести его вам этим вечером, но я не была уверена, когда я имела удовольствие познакомиться с вами.
Она полностью завладела вниманием короля. Он присел на краю своего трона.
— Как оно выглядит? Есть ли в его прикладе драгоценности?
— Э…, приклад из вишневого дерева с ручной резьбой, — сказала она, кормя короля подробностями, Билл крикнул с того места, где он стоял рядом с троном короля. — Отверстие фрезеровали ??по-по-
— О, это должно звучать внушительно? Российским слесарем, который пошел работать на царя.- Билл склонился над печеньями короля и фыркнул с жадностью. — Они выглядят хорошо.
Люси повторила речь Билла и затем добавила. — Я могла бы принести ее Вашему Величеству, если бы Вы только позволили мне пойти и принести ее из своих палат.
— Я уверен, что слуга сможет принести ружье завтра, — сказал герцог.
— Я хочу видеть его сейчас. — Король скрестил руки, выглядя еще моложе, чем он был.
— Пожалуйста. — Люс повернулась к герцогу. — Это доставило бы мне большое удовольствие, представить ружьё Его Величеству самостоятельно.
— Иди. — Король щелкнул пальцами, отправляя Люси.
Люси хотела повернуться, ноЛюс знала лучше — никогда не показывать королю спину — и она поклонилась, и вышла назад из комнаты. Она показала самую добрую сдержанность, скользящую вперед, как если бы у нее не было никаких ног, пока она не добралась до другой стороны зеркальной двери.
Затем она побежала.
Через танцзал, мимо роскошных пар танцующих и оркестра, звучащего из одной пастельно-желтой комнаты в другую. Она пробегала мимо старых задыхающихся леди и ворчащих господ по толстым, богатым персидским коврикам и завсегдатаев вечеринок, и наконец она нашла двери, которые вели наружу. Она толкала их, задыхаясь в корсете, чтобы вовлечь свежий воздух свободы в ее легкие. Она шагала на огромный балкон, сделанный из блестящего белого мрамора, который обертывал вокруг всей второй истории дворца.
Ночь была яркая, со звездами; все, что хотела Люси, это быть в объятиях Дениэля и лететь к тем звездам. Если б он только был рядом с ней, чтобы забрать от всего этого…
— Что ты здесь делаешь?
Она обернулась. Он пришел к ней. Он стоял поперек балкона в одежде простого слуги, глядя смущенно и встревоженно, и трагично, безнадежно влюбленный.
— Даниэль. — Она бросилась к нему.Он двинулся к ней тоже, его фиолетовые глаза загорелись; он распахнул руки, сияя. Когда они наконец соединились и Люси была завернута в его объятиях, она подумала, что может взорваться от счастья.
Но она не взорвалась.
Она просто осталась там, уткнувшись головой в его замечательную, широкую грудь. Она была дома. Его руки были обернуты вокруг её спины, опираясь на ее талии, и он прижал ее как можно ближе к нему, как только это возможно.Она почувствовала, как он дышит, и ощущался сильный запах соломы на его шее. Люси поцеловала чуть ниже левого уха, затем ниже его челюсти. Мягкие, нежные поцелуи, пока она не достигла его губ, которые расстались с её собственными. Затем поцелуи стали длиннее, наполненные любовью, которая, казалось, выливалась из самой глубины ее души.
Через некоторое время, Люси вырвалась и пристально посмотрела в глаза Даниэля. — Я так сильно скучала по тебе .
Даниэль усмехнулся. — Я скучал по тебе тоже, прошедших… три часа. Ты..ты в порядке?
Люси провела рукой по шелковистым светлым волосам Даниэла. — Мне просто нужно было подышать воздухом, чтобы найти тебя. — Она крепко его сжала.
Даниэль прищурился. — Я не думаю, что мы должны быть здесь, Люс. Они должно быть ждут твоего возвращения в приемную.
— Мне все равно. Я не вернусь туда. И я никогда не выйду замуж за эту свинью. Я никогда не выйду замуж ни за кого кроме тебя.
— Тссс. Даниэль вздрогнул, гладя ее по щеке. — Кто-то может услышать тебя. Они отрезают головы и за меньшее, чем это.
— Кто-то уже услышал вас, — прозвучал голос из открытой двери. Дюк де Бурбон стоял, скрестив руки на груди, ухмыляясь при виде Люс в объятиях обыкновенного слуги. — Я считаю, что король должен услышать об этом.- А потом он ушел, скрываясь внутри дворца.
Сердце Люси забилось, движимое страхом Люс и ее собственным: она изменила историю? Должна ли была жизнь Люс происходить иначе?
Но Люси не знала, могла ли она? Это было то, что Роланд сказал ей: все изменения, что она сделала во времени, немедленно бы стали частью того, что случилось. Но Люси была еще здесь, так что если бы она изменила ход истории путем отказа от царя — ну, это не кажется важным для Люсинды Прайс в двадцать первом веке.
Когда она заговорила с Даниэлем, её голос был ровным. — Меня не волнует, если этот мерзкий герцог убьет меня. Я скорее умру, чем предам тебя.
Волна высокой температуры неслась по ней, заставляя ее колебаться там, где она стояла. — О, — она сказала, обхватив рукой голову. Она чувствовала это, как что-то, что она видела тысячу раз прежде, но никогда не обращала внимание.
— Люс, — прошептал он. — Ты знаешь, что сейчас будет?
— Да, — прошептала она.
— И ты знаешь, что я буду с тобой до конца?- глаза Даниэля впились в ее, полные нежности и заботы. Он не лгал ей. Он никогда не лгал ей. Он никогда не будет. Она знала, что теперь могла видеть это. Он открыл как раз достаточно, чтобы оставить ее в живых еще несколько мгновений, чтобы предложить все, что Люси уже начала изучать сама.
— Да.- Она закрыла глаза. — Но есть так много, что я все равно не понимаю. Я не знаю, как остановить это, чтоб этого не случилось. Я не знаю, как разорвать это проклятие.
Даниэль улыбнулся, но слезы покатились в его глазах.
Люси не боялась. Она чувствовала себя свободной. Свободнее, чем она когда-либо чувствовала.
Странное, глубокое понимание появилось в ее памяти. Что-то становящееся видимым в тумане ее головы. Один поцелуй от Даниэля открыл бы дверь, освобождая ее от нежеланного брака до своевольного ребенка, от клетки этого тела. Это тело не было то, кем она действительно была. Это была только раковина, часть наказания. И таким образом, смерть этого тела не была трагедией во всем этом, был просто конец главы. Красивый, необходимый конец.
Послышались шаги на лестнице позади них. Герцог вернулся со своими людьми. Даниэль схватил ее за плечи.
— Люс, слушай меня…
— Поцелуй меня,- попросила она. Лицо Даниэля изменилось, как будто он хотел услышать нечто иное. Он поднял ее от земли и прижал к его груди. Покалывающее тепло бежалл через ее тело, когда она поцеловала его сильнее и глубже, позволяя себе полностью погрузиться в момент. Она выгнула спину и наклонила голову к небу, и поцеловала его, пока она не испытывала головокружение со счастьем. Пока темные следы теней не циркулировали и начернили звезды наверху. Симфония обсидиана. Но позади этого был свет. Впервые Люс могла чувствовать, что свет сиял.
Это было абсолютно великолепно.
Пришло время идти.
Убирайся, пока не получила хорошенько, — Билл предупредил ее. Пока она была еще жива.
Но она еще не могла уйти. Не в то время, как все было так тепло и чудесно. Не с Даниэлем, все еще целующим ее, с дикой страстью. Она открыла глаза и цвет его волос, и его лица, и сама ночь, горели ярче и красивее, освещенные интенсивным сиянием.
Это сияние шло из глубины Люси.
С каждым поцелуем ее тело продвигалось ближе к свету. Это было единственным истинным путем назад к Даниэлю. Из одной приземленной жизни и в другого. Люс счастливо умерла бы тысячу раз, если бы она могла быть с ним снова в другой жизни.
— Останься со мной, — взмолился Даниэль, даже когда она чувствовала себя раскаленной.
Она застонала. Слезы струились по ее лицу. Мягкая улыбка появилась на её губах.
— Что это? — спросил Даниэль. Он не переставал целовать её. — Люс?
-Это — … настоящая любовь,- сказала она, открывая глаза так же, как огонь цвел через ее грудь. Большая колонка света взорвалась ночью, запуская жар и огонь высоко в небо, сбивая Даниэля с его ног, вышибая Люс в темноту, где она была ледяной и ничего не могла видеть. Дрожащая волна головокружения настигла ее.
Тогда: самая маленькая вспышка света.
Лицо Билла появилось в поле зрения, нависающее над Люси с встревоженным взглядом. Она лежала ничком на плоской поверхности. Она прикоснулась к гладкой поверхности камня под ней, услышала журчание воды неподалеку, понюхала холодный затхлый воздух. Она вошла внутрь Предвестника.
— Ты напугала меня, — сказал Билл. — Я не знаю … я имею в виду, когда она умерла, я не знаю, как … не знаю, может быть, вы могли бы застрять как-то…. Но я не уверен. — Он покачал головой, как будто хотел отогнать эту мысль.
Она попыталась встать, но ее ноги дрожали, и она вся чувствовала себя ужасно холодно. Она сидела на каменной стене, скрестив ноги. Она снова была в черном платье с изумрудно-зеленой отделкой. Изумрудно-зеленые туфли стояли рядом в углу. Билл, должно быть, выскользнул их с ее ног и положил ее вниз после того, как она … после того, как Люс … Люси по-прежнему не могла поверить в это.
— Я видела вещи, Билл. Вещи, которые я никогда не знала раньше.
— Например?
— Как она была счастлива, когда она умерла. Я была счастлива. Восторженна. Все это было настолько красиво. — Ее ум мчался. — Знание, которое было бы там для меня с другой стороны, знание, что красота нашей любви выносит смерть, выносит все. Это было невероятно.
— Невероятно опасно,- сказал Билл резко. — Давай не делай так больше, ладно?
— Ты не понял? С тех пор, как я покинула Даниэля в настоящем, это лучшее, что случилось со мной. И…
Но Билл исчез в темноте снова. Она услышала шум водопада. Мгновение спустя, звук кипящей воды. Когда Билл вновь появился, он делал чай. Он нес горшок на тонком металлическом подносе и вручил Люс двигающийся лопух.
— Откуда это у тебя ? — Спросила она.
— Я сказал, давай не делать этого снова, хорошо?
Но Люс был слишком погружена в собственные мысли, чтобы действительно услышать его. Это было самым ясным моментом близости. Она прошла бы 3 — D – как он назвал это — раскол? — снова. Она пережила бы свои жизни до конца, одну за другой, она узнала бы точно, почему это произошло.
И затем она разбила бы это проклятье.
Глава 12. Заключенный
Париж, Франция. 1 декабря, 1723
Даниэль проклят.
Предвестник свалил его на влажную кровать из грязной соломы. Он скатился и сел, его спина облокотилась на замороженную каменную стену. Что-то холодное капало с потолка, но не было достаточного количества света, чтобы видеть, что это было.
Напротив него была открытая щель окна, которая грубо врезалась в камень и была едва достаточно широкой, чтобы в неё пролез кулак. Это впускало только лучик лунного света, но достаточно холодного ночного воздуха, чтобы понизить температуру.
Он не мог видеть бег крыс в клетке, но он мог чувствовать, что их слизистые тела корчились через заплесневелую солому ниже его ног. Он мог чувствовать, что их рваные зубы разгрызли кожу его обуви. Он мог едва дышать из-за зловония. Тогда он подобрал ноги выше и встал.
— Ты опаздал.
Голос рядом с Даниэлем заставил его подскочить. Он небрежно предположил, что был одним. Голос был выжженным и скрипучим шепотом, но так или иначе, все еще знакомый.
Тогда звук начал преображаться, очищаться, как металл, тянувший через камень. Даниэль напрягался, поскольку более черная часть тени отделилась от темноты и наклонилась вперед. Что-то двигалось в бледно-сером свете под окном, где наконец силуэт лица становился смутно видимым.
Его собственное лицо.
Он забыл эту клетку, в которой отбывают наказание. Таким образом, это было то, где он оказался.
Некоторое время Даниэль смотрел, какой он теперь: тот же самый нос и рот, то же самое расстояние между теми же самыми серыми глазами. Его волосы были более потрепанными и жесткими с жиром, но это было то же самое бледное золото, которым это было теперь. И все же, заключенный Даниэль выглядел настолько отличающимся. Его лицо было ужасно измождено и бледно, его лоб, смешанный с грязью. Его тело выглядело истощенным, и его кожа была украшена бисером из пота.
