Я — это Пчелка и Пчелка — это я. Моя мать знала это с самого начала. Иногда, в самом начале моего сна, я вижу себя. Я лечу, как пчелка, золотая с черным, сверкая яркими искрами и чернотой, подобной углю. И вместе с полетом мои цвета становятся ярче и ярче, словно кто-то раздувает последние тлеющие угольки костра. Я становлюсь очень яркой и освещаю места среди тьмы, и в этих местах я вижу важные сны.
Дневник сновидений Пчелки Видящей.
Все ощущалось, как сон, простое видение во сне, в котором человек видит то, чего ему больше всего хочется. Сначала Пер, а затем и мой отец были со мной, вытаскивая меня из дыма и пламени. Пер говорил со мной, и я слышала голос моего первого настоящего друга:
— Я пришел спасти тебя.
Слова, которые я страстно хотела услышать от кого-нибудь после той зимней ночи в Ивовом Лесу. Я не могла дышать из-за дыма и не видела его, но я узнала его голос.
Но затем, как по волшебству, уже мой отец обнимал меня. Он очень нежно прикоснулся к моему лицу. Затем он поднял и понес меня. Я была спасена, чувствовала себя в безопасности на его руках. Он защитит меня. Он возьмет меня домой. Он нес меня, и я узнала его качающуюся походку, когда он посадил меня к себе на плечи. Я уткнулась лицом в изгиб его шеи, впитывая ощущение силы и защищенности. В волосах его добавилось седины, черты лица стали резче, но это был мой папа и он должен найти меня и забрать домой. Я подняла голову, чтобы улыбнуться Персиверансу. Он вырос и казался сильнее. Перед собой он выставил нож, ведь как говорил мне отец, нож должен быть готов отражать нападение.
Он повернул голову и посмотрел на моего отца.
— Фитц? Что мы делаем? Они ведь убьют нас!
После чего сон превратился в ночной кошмар.
Отец нес меня и мы наткнулись на Винделиара. Он не просто гулял, а куда-то торопился, как будто не мог ждать на месте. Капра, Феллоуди и Коултри шли вместе с Винделиаром, и каждый из них улыбался. Капра держалась за свой живот, и на ее одежде медленно проступали пятна крови, но при этом она улыбалась. Все они были очень ласковы с Винделиаром, как будто они уже победили. Я смотрела на них и думала, знают ли они о моем пожаре, устроенном двумя этажами выше. Я полагала, что нет. Винделиар собрал их вместе и привел сюда. Они знали только, каково было его желание, а его желанием была моя смерть.
— Папа! – крикнула я.
— А, — он похлопал меня рукой. – Ты в безопасности, Пчелка. Я же здесь.
Я держала свои стены очень высоко и с большой силой в течение длительного времени, поэтому только в тот момент я коснулась их и почувствовала силу, направленную против них. Я позволила себе послушать, что внушал им Винделиар.
Идите ко мне, идите к нам. Все будет хорошо. Мы ваши друзья. Мы знаем, что лучше. Мы поможем вам.
И мой отец поверил им!
— Папа! Поднимай стены, поднимай стены! – кричала я отцу, отчаянно стараясь вырваться из его рук. Он посмотрел на меня вверх, и между бровями у него медленно образовалась глубокая морщина. Я думала, что он начнет выполнять приказы Винделиара, но он делал это очень медленно. Я ударила его ногой и высвободилась, упала на пол, ударилась, вскочила и выхватила большой нож у него из ножен.
— Убей ее! — завизжал Винделиар, как только увидел меня с оружием. – Убейте Пчелку сейчас же!
Не только его голос, но и магия навязывала эту мысль. Глаза всех присутствующих обратились к нам, сузившись от ненависти при взгляде на меня. Охранники вытащили свои мечи и даже Капра достала с пояса маленький нож. Я взглянула на отца, опасаясь, что он тоже настроен магией Винделиара против меня, но вместо этого увидела ужасающую пустоту на его лице. Я повернулась к ним, одна.
— Нет!
Персиверанс оттолкнул меня в сторону, а сам бросился вперед. Он не колебался ни мгновения. Изо всей силы он ударил ножом Винделиара. Оба упали, и Персиверанс прижал коленом грудь противника. Я увидела, как локоть Пера отходит назад, а затем он снова послал нож вперед. Ужасная боль Виндеалиара взорвалась в моей голове, окрашивая мои мысли в красный. Его магия в отчаянии пошла в новом направлении:
Нет! Остановитесь, уберите нож, нет, не убивайте меня, не причиняйте мне вред!
Послание было настолько сильным, что я уронила отцовский нож из внезапно задрожавших рук. Меня захватила мысль, что нельзя навредить Винделиару.
Но магическое принуждение не утихомирило Персиверанса. Магия Винделиара не затрагивала его. Он вскочил, вытаскивая окровавленный нож из тела, как уже делал перед этим, и воскликнул:
— Никто не убьет Пчелку, пока я жив!
Он стал значительно сильнее по сравнению с мальчиком, которого я знала в Ивовом Лесу. Страшная рана от его лезвия выглядела так, будто ее с размаха нанесли топором. Лезвие ножа пересекло горло Винделиара, и кровь хлынула фонтаном, словно освобождаясь из разорванного тела. Магия Винделиара утихла и исчезла. Пер отскочил назад. Он быстро встал передо мной, одной рукой выставив нож перед собой и другой задвигая меня назад.
— За спину, Пчелка, — скомандовал он.
Среди наших противников нарастал хаос.
— Зачем мы здесь? – причитала Капра, в то время как Феллоуди двигался назад к своим охранникам, собираясь ускользнуть.
— Берегись! – крикнул мой отец и широко шагнул мимо нас. Он остановился, подобрал нож, который я выронила. В другой руке у него был топорик. Он направился к шеренге ошеломленных охранников. Вдруг он оказался уже среди них, орудуя ножом и маленьким топориком против их мечей. Я увидела, как он зацепил чей-то меч топором и отжал его вниз, делая выпад к незащищенному горлу охранника. Единственное, на что он мог рассчитывать, это быть рядом с ними на дистанции удара или же уворачиваться от их мечей. Лицо его светилось, зубы сверкали в оскале, а глаза были ярче, чем когда-либо раньше.
Пер держался между мной и схваткой.
— Стой сзади! — предостерег меня он, но я закричала:
— Их слишком много для него. Мы должны помочь ему или мы все погибнем!
Они поглощали его, словно ботинок, вляпавшийся в грязь. Тут в тылу наших врагов что-то произошло. Я услышала женский крик, но не боли, а ярости, из холла послышались непристойные проклятия. Низкий мужской голос прервал ее слова:
— Сбейте его с ног, но не убивайте!
Нож Симфи! Я порылась под рубашкой, доставая его, затем поднырнула Перу под руку и побежала к Феллоуди. Большой трус пытался проскочить мимо скопления сражающихся и ускользнуть от битвы. Возможно, я была такой же большой трусихой, поэтому ударила его ножом в спину. Короткое лезвие проскользнуло вниз по ребрам, будто там стояла защита, но затем нашло мягкий участок ниже коротких ребер и выше поясницы. Я вдавила лезвие изо всех сил, а затем схватила рукоятку ножа обеими руками и завертела ее в разные стороны. Случайно я выдернула его, когда противник резко рванулся прочь.
Кусаться у меня получалось лучше, чем резать ножом.
Потом Коултри ударил меня. Удар, с силой нанесенный открытой ладонью, пришелся сбоку по голове, и мое смятое ухо взвыло. Феллоуди кое-как отползал от меня, коротко и резко взвизгивая. Я повернулась лицом к Коултри.
— Ты маленькая грязная предательница! – кричал он мне. В его глазах было безумие. – Ты убила Симфи и бедную дорогую Двалию!
Тело Винделиара, подергиваясь, лежало перед ним на полу. Я бросилась на Коултри, выставив нож вперед. Он отступил, чтобы избежать удара, наткнулся на Винделиара и завалился назад. Он пнул меня, когда я прыгнула на него, от резкого толчка я отлетела в сторону и не могла вздохнуть какое-то время. Но я не обращала внимания на удары и пинки, я должна была всадить нож в сердцевину, в его живот, где сложно перевиты между собой части, необходимые для жизни. Волки всегда рвут живот.
Я ударила его слишком высоко. Грудная кость остановила лезвие. Мне пришлось вытащить нож и, перехватив рукоять двумя руками, я снова всадила его, несмотря на попытки сопротивления. Он был не очень хорош в этом деле. Двалия била меня гораздо сильнее. Мой нож полностью вошел внутрь. Я поняла это, пытаясь протолкнуть его глубже. Коултри обеими руками вцепился в мои волосы и оттаскивал от себя. Голову, но не руки. Я с усилием толкала нож, а Коултри отталкивал меня прочь. Потрескавшаяся краска на лице делала его похожим на сломанную куклу.
Вдруг еще чей-то нож перерезал ему горло. Он еще не знал, что уже мертв. Губы изгибались и обнажали зубы, а я потеряла часть волос, освобождаясь от его хватки.
Я почти забыла, что вокруг меня сражаются другие люди. Пер схватил меня за плечо и потянул назад с криком:
— Нет, Пчелка, не поддавайся! Не давай себя задеть!
Нож в другой его руке был в каплях крови.
Мой отец все еще сражался с тремя охранниками, которые пытались сбить его с ног. Он был весь в крови. Где-то он добыл короткий меч, в его рычании слышалась радость. Феллоуди все еще стремился уползти прочь от схватки. Охранники уронили человека, которого несли. Черный человек, Прилкоп, безоружный, поддерживал упавшего. Кроме этих двоих и остатков охраны спина к спине стояли мужчина и женщина, и я поняла, что мужчина был Фитцем Виджилиантом. Лант был жив! Странная дрожь прошла по мне. Что, если происходящее собиралось отменить все, что случилось, все мои раны и потери. Мой отец пришел, чтобы спасти меня, Персиверанс выжил и Лант тоже. Можно ли было надеяться, что и Ревел окажется живым? Смела ли я надеяться?
А затем кто-то достал отца мечом, ранив в бедро. Он зарычал от ярости, и не похоже было, что он ранен, так сильно он ударил мечом противника, почти перерубив ему хребет. Он резко вытащил меч, так как другой охранник метился ему в голову. Он увернулся от этого удара.
— Помоги ему! — вскрикнула я, но Персиверанс тащил меня назад.
— Он не должен бояться еще и за тебя! – закричал он, и через короткое мгновение взгляд отца заполнил меня, как поток. Затем я услышала, как крик Капры:
— Спасите меня, спасите меня! Бросьте все, спасайте меня!
Она отбежала от места схватки и прислонилась к стене коридора, по-прежнему хватаясь за свой кровоточащий живот. Пятеро бойцов Клерреса резко отступили, прекратив сражение, и образовали защиту вокруг нее. Она схватилась за одного из них, и, несмотря на сильную хромоту, он принял на себя ее вес, помогая ей идти. Остальные по-прежнему стояли, развернувшись к нам лицом, — стена, ощетинившаяся лезвиями. Капра споткнулась и воины подхватили ее. Отступая прочь от нас, они несли ее, как ребенка. Феллоуди запричитал, чтобы они помогли и ему, и один из охранников схватил его за руку, поставил на ноги и потянул прочь, заставляя бежать, хотя тот шатался и еле стоял на ногах.
Мой отец остановился, успокаивая дыхание, его окровавленный меч медленно опускался, пока противники отступали. Лант хотел было их преследовать, но девушка крикнула ему:
— Нет, дай им уйти! – и он послушался.
Отступление Капры спасло нас. Как только их скрыл изгиб коридора, мой отец на дрожащих ногах шагнул в сторону. Пер оставил меня и подошел к нему, помогая устроиться на полу. Отец сыпал яростными проклятиями, схватившись за место, откуда сквозь пальцы продолжала вытекать кровь. Пер разорвал свою рубашку. Ткань оказалась плохого качества. Я вытащила руку из рукава и оторвала его.
— Разрежь, как надо, и используй это! – сказала я ему, и после мгновенной растерянности он так и сделал.
— Пчелка! – воскликнул Лант, как только подошел к отцу. Он смотрел вниз на меня, а я смотрела вверх на него. Его лицо было испачкано кровью. Мне подумалось, что чужой. Он выглядел так, словно чувствовал себя плохо, и, думается, что я знала — почему.
— Вы хотели убить меня, так ведь? Это была магия Винделиара. Не ваша вина. Он мог заставить людей верить во что угодно. Даже меня.
Мой отец заговорил хриплым и усталым голосом:
— Это было похоже на Скилл, но не совсем. Магия использовалась таким образом, какого я еще не встречал, — я слышала, как он сглотнул. — Как он смог быть таким сильным?
— Они давали ему вытяжку из змеиной слюны. Это делало его очень сильным. Я едва могла удерживать стены против него.
— Я не смог удержать свои стены. Если бы не Персиверанс…
— Я ничего не чувствовал, — сказал Пер.- Я подумал, что вы все сошли с ума, — тихо сказал он мрачным голосом. Он опустился на колени, рассматривая рану. – Надо срезать одежду с раны.
— Нет времени, — сказал Лант. — Огонь разгорается все сильнее.
Он встал на колени, взял у Пера мой рукав и плотно обернул вокруг бедра моего отца. Концы он завязал крепким узлом, и я услышала, как отец застонал. Рукав начал краснеть. Затем к нам подошла девушка, имени которой я не знала. Опираясь на ее плечо, с ней с трудом шел Любимый.
— Их унесло, они сбежали прочь, – говорила она ему.
Из угла рта у него текла кровь, лицо было искажено синяками и отеками, но все, что он сказал:
— Пчелка! Ты жива!
Он бросился ко мне, растопырив руки, как клешни, одна из них была в перчатке, я невольно отпрянула.
— Пчелка, он не может навредить тебе, — тихо сказал Прилкоп. Я почти забыла о нем. — Он никогда не навредит тебе, — тихо повторил он. – Ты же его.
Любимый протянул ко мне руку в перчатке ладонью вверх.
— Пчелка, — мое имя было единственным, что он невнятно произнес.
Я отступила от него.
— Я не могу. Когда я касаюсь его, я вижу много всякого, а я не хочу более этого видеть, — и это была правда.
— Я понимаю, — с сожалением согласился Любимый и опустил ладони.
— Пчелка. Он носит перчатку на одной руке, — сказал Персиверанс очень мягко. — Он прошел длинный долгий путь, чтобы спасти тебя.
Его голос напомнил мне давно прошедший день, когда он спросил: Мне подготовить ее для вас? и оседлал лошадь, на которой я боялась ездить. Но теперь я была не той маленькой девочкой. Я посмотрела по сторонам. Выражение на лице моего отца я хорошо разглядела. Я все еще держала нож Симфы. Я вытерла кровь с него и вернула на место за поясом брюк. Медленно я вытянула руку и положила ее на тыльную сторону перчатки Любимого.
— Я дала тебе яблоко, — тихо сказала я. – Ты помнишь это?
Его губы задрожали.
— Я помню, — сказал он, и набежавшие слезы хлынули по лицу.
— О, Пчелка, что они сделали с тобой? – спросил меня Лант. Его глаза изучали мое лицо. Мои шрамы вызывали у него отвращение.
Я не хотела говорить с ними об этом. Я не хотела, чтобы они задавали мне вопросы про все это. Я смотрела на мертвых охранников, лежащих в коридоре. Вокруг тел натекла кровь. Девушка двигалась среди трупов, что-то высматривая. Я видела, как она взяла меч из руки погибшего. Коултри лежал на спине, неподвижный и весь в крови. Я помогла убить его, но меня это не волновало. Я надеялась, что Феллоуди умрет тоже. Тут в дальней части замка я услышала крики и треск. Ничто не остановит огонь. Я и правда была Разрушителем?
— Мы должны убраться отсюда, — напомнила я им всем. Неужели они не понимали, что мы не можем оставаться здесь? — Я подожгла библиотеку. Огонь усиливается.
— Библиотеку? — произнес Любимый слабым полуобморочным голосом. Он выглядел опустошенным, когда смотрел на меня. — Ты подожгла библиотеку Клерреса?
— Огонь был необходим. Сожги гнездо, избавишься от ос.
Упоминание о моем старом сновидении вызвало изумление в широко открытых глазах.
— Разрушитель пришел, — тихо сказал Прилкоп.
Любимый перевел взгляд с меня на моего отца и затем опять на меня.
— Нет. Это не она.
— Да, — я убрала свою руку, чтобы не касаться его. Он вряд ли захочет знать меня теперь.
— Пчелка, — позвал он, но я подошла к отцу и взяла за рукав его.
— Мы должны уходить отсюда скорее. Если мы можем.
Отец попытался встать и улыбнулся мне. Улыбка вышла кривая.
— Я знаю, что мы должны двигаться. Но, во-первых, есть тут кто-нибудь еще вроде Винделиара?
— Он был единственный, я думаю. Они говорили между собой, что у них не осталось больше змеиной слюны, но мне кажется, что они обманывали друг друга, — могут ли они подготовить нового Винделиара?
— Змеиная слюна? — спросил Любимый. Он переместился ближе к нам, Прилкоп стоял рядом с ним.
Прилкоп сказал низким глубоким голосом:
— До меня доходили слухи об этом. Вот что они давали Винделиару? Это готовится из слюны морских змей. Тут есть остров, где драконы откладывали свои яйца. Из яиц вылупляются змеи, которые ползут к морю. На этом острове живут несколько необычных созданий. Они иногда захватывают змею или две и держат их в неволе.
Я смотрела на отца. Он тяжело опустил руку на плечо Ланта. Его прерывистое дыхание сопровождалось ужасными хрипами, как будто он заставлял себя подниматься в гору. Сначала он не наступал на раненую ногу, но затем специально встал на нее, чтобы проверить, как она выдержит тяжесть тела. Красный цвет на его повязке потемнел.
— Мы должны уйти отсюда. Огонь сначала выжжет верхние этажи, а потом все упадет на нас. Мы должны уйти отсюда, а потом и с острова тоже.
— Может и не упадет, – заметил Прилкоп. – Этот замок имеет каменные опоры, они выстояли во многих бедствиях. Не в первый раз огонь появился здесь.
Мой отец никак не отреагировал на слова Прилкопа, поэтому и я тоже проигнорировала их. Мы двинулись. Я встала ближе к нему. С каждым шагом он резко выдыхал сквозь стиснутые зубы, но вел нас вперед. Медленно.
— Вы должны оставить меня позади, — сказал он. — Берите Пчелку и бегите к дверям.
— Чтобы выбежать прямо на их охранников? — спросила его Спарк.
— Мы не оставим вас, — тихо сказал Пер.
— Сэр, здесь есть выход из замка, который бы не охранялся? Или заполненный убегающими людьми? — спрашивала Спарк Прилкопа. Она посмотрела вниз на ногу моего отца и на то, как он ковылял, и сказала мне:
— Нам нужен твой второй рукав.
Прилкоп покачал головой.
— Этот прочный замок возводился, чтобы его было легко оборонять, но не ускользнуть из него. Здесь всего три входа. Те, кто спасется от огня, будут бежать вниз по главной лестнице и пойдут к этим выходам.
Я вытянула руку из оставшегося рукава и предложила Спарк оторвать его. Она аккуратно его отхватила прямо на ходу, ее нож легко резал ткань.
— Подождите немного, — сказала она моему отцу и тот остановился. Она опустилась на колени, чтобы добавить еще один слой на протекающую повязку, и по его лицу вместе с рычанием пробежала короткая судорога.
— Идемте, — проворчал он и, хромая, пошел вперед.
— Как вы попали в Клеррес? – спросил Прилкоп с любопытством. Он шел рядом с отцом. Следом за ним шел Любимый. Я опасалась, что он хочет взять меня за руку, но сделал это Пер. Однако вскоре он отпустил мою руку.
— Я пойду вперед, – сказал он негромко. — Мне не нравится, что мы не можем увидеть — что за поворотом. Шут позаботится о тебе. И Спарк, и Лант.
Он вложил мою руку в руку Любимого, ту, что в перчатке, и я позволила это сделать. Он помчался вперед, держась ближе к внутренней стороне коридора. Я взглянула на Любимого. Он посмотрел вниз на меня и попробовал осторожно улыбнуться. Синяки пошли рябью на его побитом лице. Я не смогла улыбнуться в ответ. Глазами я следила за Пером.
— Мы вошли через канализационный желоб при низком уровне воды во время отлива. Сейчас он залит водой. Бесполезно для нас до следующего полудня. Я не думал, что из-за пожара все пройдет так быстро.
Лант спросил Прилкопа:
— Вы знаете о тайном тоннеле под дамбой? Любимый считает, что его вытащили с Клерреса этим путем.
Мы двигались, но не быстро. Трупы охранников, лежавших на полу, частично перекрывали путь и задерживали движение. Когда мы оставили битву позади, наши ноги оставили цепь кровавых отпечатков на прежде чистом полу. Пер опередил нас. Прижавшись к стене, он пытался заглянуть за угол. В одной руке он держал короткий меч, в другой нож. Он напомнил мне маленькое охотящееся создание. Я с удивлением подумала — неужели и я изменилась так же сильно, как и он. Когда он пропал из вида, я затаила дыхание. Я хотела, чтобы он вернулся, прямо сейчас.
Любимый шел, прихрамывая. Одной рукой он опирался на плечо девушки. Она несла трофейные меч и нож.
— Ты ранена и кровь идет, — сказала я ей.
Она даже не взглянула на рану на предплечье.
— Скоро остановится, — спокойно ответила она и улыбнулась мне: — Привет, Пчелка. Я Спарк. Я совершила длинное путешествие, чтобы встретить тебя.
Прилкоп тем временем рассказывал:
— Тоннель очень старый, построен, когда император еще только создавал Клеррес и делал из полуострова остров. Когда я жил здесь ребенком, это не было секретом. В то время Служители жили просто, не считали, что им нужна охрана или секретный путь, чтобы сбежать, и тоннелем не пользовались. Я знаю, что Любимого вынесли через этот тоннель, чтобы Капра думала, что он сам сбежал, — он посмотрел на Любимого и добавил: — Они были очень довольны, когда рассказывали мне, что они сделали. Как они ломали и калечили тебя, чтобы каждый твой шаг был мучением. Они знали, что ты направишься к нему. Они следили за тобой, как неторопливые гончие. Не для помощи, а чтобы не дать погибнуть. Ты теперь это тоже знаешь, так ведь?
— Я догадывался об этом и тогда, — произнес Любимый тихим голосом, — но у меня не было другого пути.
Он был одним из тех, кто привел их ко мне. И он держал меня за руку. Я запомнила это обстоятельство.
— Тоннель находится под дамбой? — нетерпеливо переспросила Спарк Прилкопа.
— Он очень древний. Его построили в то же время, когда Клеррес превращали в остров. Император, по чьему плану все строилось, хотел иметь секретный выход на тот случай, если крепость будет осаждена и падет. Когда они отделились от остальной земли и сняли часть почвы, чтобы превратить полуостров в остров, они прорубили траншею в камне и закрыли ее крышей сверху, а затем построили поверх тоннеля дамбу. Было опасно провести там Любимого при похищении из темницы. Когда прилив покрывает дамбу водой, тоннель протекает или полностью заполняется водой. Точно я не знаю. Сейчас это считается секретом и не обсуждается, — он мрачно усмехнулся.
Спарк нахмурилась.
— Но он находится выше стока для отходов? Или ниже?
— Выше, — Прилкоп покачал головой. — Прошло несколько лет, как освободили Любимого. Тоннель мог обрушиться. Да и Капра после исчезновения Любимого была в такой ярости, что велела заложить ход кирпичом.
В голосе девушки звучала улыбка, когда она сказала:
— Кирпичи не остановят нас, если вы знаете, где это было.
Мы услышали отдаленный треск, впереди и над нами. Все вздрогнули. Отец пошел быстрее.
Голос Любимого был мягкий и невыразительный, с легким оттенком страха:
— Прилкоп, как получилось, что ты так много знаешь о том, что происходило на Клерресе?
Черный человек издал короткий смешок.
— Я не предавал тебя, Любимый. Когда ты прибыл сюда, они верили, что у них есть все, что им нужно от меня, и со мной пора заканчивать. Отсюда жилье получше и прекращение пыток. Они брали мои сны, так как я их записывал. Несколько раз они попытались включить меня в их программу по воспроизводству. Мои сны и мое семя — это все, что они ценили во мне. Однажды ночью охраннице было приказано соблазнить меня. Вместо этого мы стали друзьями. Она рассказывала мне новости, но только те, что касались Клерреса. Четверо не допускали распространение новостей из внешнего мира. Для Белых, рожденных здесь, Клеррес -единственное, что они знают.
Прибежал Пер с паникой на лице.
— Мы не сможем пройти здесь, — прошептал он хриплым голосом. — Впереди широкая центральная лестница. По ней бегом спускается много людей, а потом толпятся внизу и дерутся в зале с дверьми на улицу, как скот в загоне. Тут нельзя выйти наружу, главные двери закрыты! Я не смог пробиться вперед перед потоком, так как люди топчутся и толкаются перед закрытыми дверями, – он с трудом вдохнул. — Я побежал мимо них вниз в следующий коридор, но там увидел отряд охранников. Они открывали и обыскивали все закрытые помещения. Думаю, они ищут нас. Меня они увидели, но я убежал, они не преследовали. Думаю, что они приняли меня за одного из рабов. Но я уверен, что они скоро тут появятся.
Как только он отдышался, я сказала:
— Они ищут меня. Винделиар сказал, что вложил это в их головы. Они не остановятся, пока не найдут меня. И не убьют.
Несколько мгновений никто ничего не говорил. До нас слабо доносился шум бегущих людей. Пер вложил в ножны свой нож и взял меня за руку.
Мой отец заговорил чужим голосом. Как человек, который думает только о том, что должно произойти дальше, безо всяких эмоций.
— Шут, веди нас к темницам.
Ответил Прилкоп:
— Там, впереди, есть две двери. Слева. Мне тоже нужно туда. Мы оставили других заключенных запертыми в клетках, когда Винделиар магией заставил нас прийти к нему, — его голос стих.
Мой отец нетерпеливо спросил:
— А вход в тоннель под дамбой, заложенный кирпичами, находится ниже?
— Да, он тоже там, на более низком уровне.
— Нам нужно идти туда и обеспечить себе свободный проход через двери до того, как охрана придет туда. Бежим! — приказал мой отец. Мы сделали это, но с той же скоростью, с какой мог двигаться он.
Быстро дошли до второй двери, Лант открыл ее, Прилкоп ринулся внутрь и пропал из поля зрения. Мой отец ухватился за плечо Ланта.
— Лант. Защищай эту дверь и ту, что ведет на нижний уровень. Забросай ступеньки всем, что сможешь найти. Пер и Шут, защищайте Пчелку даже ценой ваших жизней, — он снял с себя ремень, на котором были карманы с маленькими горшочками внутри. Он достал три. — Спарк, возьми их. Пусть Прилкоп покажет тебе вход, заполненный кирпичами. Если ничто другое не сработает, взорви кирпичи и открой проход. Посадите Пчелку на корабль, — он передал горшочки ей в руки. Она покачала их, как ребенка, глядя на него широко открытыми глазами. — Пчелка. Слушайся Ланта и Шута. Доверяй им. Они обеспечат тебе безопасность.
— Но Фитц, — мертвым голосом сказал Любимый.
— Сейчас не время спорить. Выполняй свое обещание! — его голос был более жестким, чем я когда-либо слышала. Выдох Любимого был похож на всхлип.
— Папа, — сказала я. Я вцепилась в обшлаг его рукава. — Ты обещал мне! Ты говорил, что никогда больше меня не бросишь!
— Я сожалею, Пчелка, — он оглядел нас. – Я сожалею. Иди внутрь. Торопись.
Но в последний момент он положил свою руку мне на голову. Вряд ли он знал, что произойдет. Прикосновение сломало наши стены. Я почувствовала его. Я почувствовала его разочарование в себе самом. Он не думал, что заслуживает что-нибудь от меня. Ни прикасаться ко мне, ни даже говорить, что любит меня, так как считал, что полностью провалился, как мой отец. Это и загораживало его от меня. Это было похоже на вторую стену вокруг стены его Скилла, что-то, не дающее поверить, что кто-нибудь может просто любить его.
Волк-Отец сказал нам обоим:
Ты бы не чувствовал себя так ужасно, если бы не любил так сильно. Без границ. Гордись нашим детенышем. Она сражалась. Она убивала. Она выжила.
Я почувствовала, как Волк-Отец переходит от меня к отцу. Я расслышала его прощальные слова:
Беги, детеныш. Мы встанем и сразимся, как волки, загнанные в угол. Следуй за человеком без запаха. Он один из нас. Защищайте друг друга. Убей ради него, если будет нужно.
Как только волк перешел к отцу, я почувствовала волну радости, которая связала их двоих. Они будут противостоять и сражаться, но не только из-за меня, а еще и потому, что это им нравится. Потому что они всегда любили это делать. Мой отец слегка выпрямился. Они оба смотрели на меня его глазами. Смущение и гордость. И любовь ко мне. Она изливалась из отца так же бесконтрольно, как кровь из его раны. Она затопляла и наполняла меня. Он убрал руку с моей головы. Знал ли он, как раскрыл себя? Понимал ли, что Волк-Отец был со мной все это время, а сейчас вернулся к нему?
Очень мягко он отцепил меня от своего обшлага и сказал:
— Пожалуйста, Лант. Возьми Пчелку. Возьми Шута, возьми всех их. Дай им безопасно добраться до дома. Это лучшее, что ты можешь сделать для меня. Спеши!
Он легонько подтолкнул меня. Прочь от себя. И отвернулся от нас, уверенный, что мы повинуемся. Хромая, он пошел прочь.
— Зачем? — крикнула я ему. Я думала, что слишком сердита, чтобы плакать, но слезы меня настигли.
— Пчелка, я оставляю кровавый след, по которому даже ребенок меня выследит. Пер видел охранников, которые обыскивают подряд все помещения. Я хочу быть уверенным, что они найдут меня раньше, чем тебя. А теперь иди с Лантом, — его слова звучали очень устало и печально.
Я оглянулась. Кровавые отпечатки его ног были ясно видны на чистом полу. Он был прав, но это еще больше разозлило меня.
Лант стоял возле открытой двери.
— Пер, Спарк, заберите всех. Я остаюсь с Фитцем.
— Нет, Лант, ты не останешься. Мне нужно, чтобы ты защищал их своим мечом и использовал свою силу, чтобы забаррикадировать дверь.
Любимый не пошевелился.
— Я не могу этого сделать, — сказал он очень мягким голосом.
Мой отец повернулся к нему и рыкнул:
— Ты обещал! — он схватил Любимого за рубашку и подтянул ближе к себе. — Ты обещал мне. Ты сказал, что обменяешь мою жизнь на ее.
— Но не так, — застонал Любимый. – Но не так.
Внезапно отец крепко обнял его и сказал, стискивая в объятьях:
— Мы не договаривались выбирать, как все произойдет. Только о том, что ты будешь охранять ее, а не я. А сейчас, иди. Иди! — он оттолкнул его прочь. — Вы все, идите!
Он повернулся и, хромая, пошел прочь от нас. Его руки оставляли кровавые следы на стене, а отпечатки ног выделялись красным на белом полу. Назад он не смотрел. Дойдя до двери, он остановился. Мы стояли в ледяном молчании. Я видела, как он достал что-то из кармана и возится с дверной ручкой. Справившись с ней, он оглянулся и сердито махнул нам:
— Идите.
Затем он зашел сам. Я слышала, как он закрыл дверь на замок. Конечно. Если мы прячемся в этой комнате, то мы должны поступить именно так. Есть кровь на полу перед этой дверью. Кровавые отпечатки ладоней на стене и двери. Охранники будут думать, что загнали нас в угол.
— Заходите сюда, — мрачным жестким голосом позвал нас Лант. Он взял меня за плечо и подтолкнул к Любимому. Ошеломленная, я ковыляла рядом с ним. Пер шел рядом. Я слышала как он всхлипнул. Я понимала. Я плакала тоже. Когда дверь за нами начала закрываться, Пер сказал хриплым голосом:
— Пчелка, ты меня извини, но я единственный, в ком Лант не нуждается. Спарк умеет пользоваться огненными горшочками. Прилкоп знает, где находится тоннель. Лант сильный и хорош с мечом. Шут дал обещание. И ты… Защищать тебя было нашей целью. Но я? Я всего лишь мальчик с ножом из конюшни. Я могу остаться с Фитцем и помочь ему, — он фыркнул. — Спарк, быстро. Вернись к двери и открой ее для меня.
— Лант? — спросила она неуверенно.
— Да. Можно, — жестко ответил тот. — В конце концов, он только мальчик из конюшни, — он прокашлялся. — Мальчик из конюшни, убивший герцога Элика, чтобы спасти жизнь Фитцу. Единственный, кто стоял рядом с Фитцем при разговоре с королевой драконов. Иди, Пер. Будь уверен, он узнает, что это ты. А когда ты убьешь охранников, приведи его обратно к нам. Два стука, потом один, и я открою дверь, не попытавшись убить тебя.
— Да, сэр, — сказал Пер. Он посмотрел на меня. — До свидания, Пчелка.
Я обняла Пера. Прошло много времени с тех пор, как я обнимала кого-то. Еще более странным мне показалось, что кто-то обнимает меня в ответ, да еще так бережно.
— Благодарю тебя за то, что убил Эллика, — сказала я ему. — Он был ужасным человеком.
— К вашим услугам, леди Пчелка, — сказал он, и голос его дрогнул.
Прилкоп ждал нас.
— Парень пугает.
Лант сказал:
— Это потому, что он настолько же разумный, насколько храбрый. Иди, Пер.
— Все это болтовня, — я услышала, как Спарк сердито заворчала. — Пер, поспеши!
Но затем, обернувшись, она потянулась к Ланту и коснулась его щеки. Потом они оставили нас.
Я стояла рядом с Любимым в темной комнате. Над головой что-то упало с таким треском, что потолок затрясся и полетели хлопья разрисованной штукатурки. Он посмотрел на меня и сказал так мягко:
— Разрушитель.
Я не могла понять, это комплимент или упрек.
— Идем вниз по ступенькам, — глухим голосом скомандовал Лант.
Он закрыл за нами дверь.
