ТРУСКАВЕЦКИЙ: Позвольте узнать, сударыня, чтовам понравилось более всего?
КЕСМЕДЖИ: — Ах, батюшка, дивертисме?н! – ответила дама, — (то есть, не сам спектакль, а незатейливые сценки. Их включали в программу, чтобы привлечь невзыскательную публику.
КЕСМЕДЖИ: Услышав про дивертисме?н, молодой дворянин вскочил и с обидой бросил собравшимся:
ТРУСКАВЕЦКИЙ: Охота вампускать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства!
КЕСМЕДЖИ: Молодость бывает груба. Но, столбовому дворянину Александру Сумарокову, было из-за чего обижаться. Именно он был родоначальником русского театра.
Долгое время в отечественном репертуаре числились только его произведения.
ТРУСКАВЕЦКИЙ: Ни драму, ни комедию больше никто не писал.
КЕСМЕДЖИ: Императрица назначила его директором первого постоянного «Русского театра». Правда,хоть он так и назывался, постоянного помещения не было. Денег на постановки не хватало,артисты и сам Сумароков, месяцами не получали жалованье.Этому, в меру сил и возможностей способствовали чиновники. Получалось у них неплохо. Едва возникнув, русский театр, чуть было не сгинул.Но дело не только в хрестоматийной жадности чиновников, — свою роль сыграли и произведения Сумарокова:
ТРУСКАВЕЦКИЙ:
Какое барина различье с мужиком?
И тот, и тот — земли одушевленный ком,
А если не ясней ум барский мужикова,
Так я различия не вижу никакого.
КЕСМЕДЖИ: Согласитесь, разве такое приятно слышать?
Сумароков вовсе не считал что все люди равны – (для 18-го столетия, это было бы очень и очень). Он полагал следующее: дворянин должен быть не запойным пьяницей и не бездельником,не пустым держателем крепостных крестьян, — а достойным представителем своего класса, -государственным деятелем. То есть, как минимум, — деять должен.Они считал, что нравы всего общества определяют лучшие его представители, — или те, кто находился на месте, где эти представители должны были быть.
В своей сатире «Хор к превратному свету» Сумароков пишет о далёкой утопической стране, то есть о том: каким он хочет видеть своё отечество.
ТРУСКАВЕЦКИЙ:
Прилетела на берег синица
Из-за полночного моря,
Из-за холодна океяна.
Спрашивали гостейкуприезжу,
За морем какие обряды?
Гостья приезжа отвечала:
«Всё там превратно на свете.
Никогда не суеверят,
Не ханжат, не лицемерят.
За морем такого не болтают:
Девушке-де разума не надо,
Надобно ей личико да юбка,
Надобны румяна да белилы.
Там язык отцовский не в презреньи;
Там в презреньи только те невежи,
Кои свой язык уничтожают,
Кои, долго странствуя по свету,
Чужестранным воздухом некстати
Головы пустые набивая,
Пузыри надутые привозят…
КЕСМЕДЖИ: Помимо драм и комедий Александр Сумароков писал оды, сатиры, элегии, мадригалы, эпитафии, словом испробовал все жанры. Полагал при этом, что читать его произведения достойны не все. Как-то раз, раздарив свои стихи дворянскому собранию, он ненароком услышал рассуждения полицейского чиновника. С живостью подошёл к нему:
ТРУСКАВЕЦКИЙ: «Прошу покорнейше отдать мне мои стихи, этот подарок не по вас».
КЕСМЕДЖИ: Современники говорили, что он истерик: видите ли, когда в его присутствии помещики называли крепостных «хамовым коленом», он вставал и уходил.
ТРУСКАВЕЦКИЙ: Однажды спросил их: — Что тяжелее, ум или глупость? Отвечали: конечно, глупость тяжелее. — Вот, вероятно, оттого одного возят шестёркой лошадей, а другому и пары достаточно.
КЕСМЕДЖИ: Замечая среди дворян критически мало достойных представителей, он проклинал самоуправство, взятки, дикость; и ладно бы говорил об этом в лицо, — ну кто бы это услышал: один, трое, пятеро? Так он писал об этом – и писал талантливо.
Дворянское «общество» мстило ему.Коротко говоря, при театре его не оставили. Новаядирекция, отказала ему даже в бесплатном проходе на его же собственные пьесы.
ТРУСКАВЕЦКИЙ:
В землю денег за морем не прячут,
Со крестьян там кожи не сдирают,
Деревень на карты там не ставят,
За морем людьми не торгуют.
За морем ума не пропивают;
Сильные бессильных там не давят;
Пред больших бояр лампад не ставят.
Там купец — купец, а не обманщик.
Все там отечеству служат;
Лучше работящий там крестьянин,
Нежель господин -тунеядец;
КЕСМЕДЖИ: Эти строки Сумароков написал, для уличного маскарада «Торжествующая Минерва», в честь восшествия на престол Екатерины Второй. Писал на заказ. (Его просили изобразить порядки, вернее беспорядки и неустройств, которые царили в его стране до восшествия Екатерины). Стихи оказались настолько остры и злободневны, что чиновники заказавшие «Маскарад» испугались творения Сумарокова. Совсем не показывать – подозрительно– поэтому они вырезали из постановки всё что им не понравилось… это было в 1763-м году… Но и в конце 18-го столетия, следующее поколение чиновников – тоже побоялось допускать полную версию «Маскарада».
Даже в середине 19-го века «Хор ко превратному свету» подвергали цензуре…
Полностью он известен только благодаря посмертному собранию сочинений Сумарокова. Смерть, даже в ряды цензоров вносит некую долю растерянности:
ТРУСКАВЕЦКИЙ:
