При активной поддержке Владимира Михайловича Смолевского на 21–22 февраля 1970 года в киевском Дворце спорта были запланированы необычные соревнования – конкурс в отдельных видах многоборья. Цель этих соревнований – сдвинуть с мёртвой точки усложнение комбинаций на всех снарядах под общим девизом «Риск, трудность, оригинальность».
На предварительном этапе гимнасты присылали в федерацию описание тех упражнений, которые они готовы были выполнить во время соревнований. Авторитетная комиссия отобрала 20 лучших комбинаций на каждом снаряде.
Когда перед началом соревнований в зале собрали судей, тренеров и представителей команд и вручили всем стартовый протокол, зал загудел,
словно потревоженный улей.
Вопросы сыпались один за другим.
– Кто такой Толкачёв?
– Где находится Владимир?
– Может быть, закралась ошибка. Андрианову – 17, Крупелеву – 18 лет и уже в двадцатке?
Толкачёву с трудом удавалось сохранять серьёзное выражение лица.
Вскоре любопытствующие выяснили, что Андрианов был на последнем
сборе с главной командой в Цахкадзоре. Что касается Крупелева, то его вообще
никто не знал.
… В первый же день соревнований произошла сенсация. Выступая в вольных упражнениях, владимирский гимнаст Николай Андрианов выполнил сложнейшую комбинацию (два сальто назад, два пируэта и кое-что ещё) и оставил позади себя всех, в том числе олимпийского чемпиона, чемпиона мира Михаила Воронина.
«Сборники» хмуро смотрели в пол. Это был ответ непокорного новичка ветеранам за их «наказание» – отлучение от поездки в Америку.
Когда во второй день диктор объявил итоги соревнований на коне, зал напомнил заключительную сцену из спектакля «Ревизор». Лучший результат показал Константин Крупелев. Вторым был Михаил Воронин, а третьим – Николай Андрианов.
– Вот тебе, батюшка, и Юрьев день! – послышался голос с трибуны.
У входа в гостиницу Андрианов и Крупелев принялись упрашивать Толкачёва разрешить им прогуляться по Киеву.
– Вы же города не знаете. Где я потом буду искать чемпионов? – засомневался наставник.
– А если я возьму их под своё крылышко? – неожиданно вмешался Воронин.
– С вами, Михаил Яковлевич, я готов отпустить их хоть на край света.
– Вот и отлично. Через час встретимся в холле. Договорились? – не дожидаясь ответа, Воронин отошёл и начал о чём-то шептаться со своим тренером.
ОПАСНЫЙ ПАРЕНЁК
Любляна гостеприимно встретила участников чемпионата мира. В городе, где жил Мирослав Церар – олимпийский чемпион, боготворили спортивную гимнастику.
Люди толпились у витрины магазина, рассматривая выставленные медали и кубки, предназначенные для награждения победителей.
Перед началом соревнований в знаменитом спортивном дворце «Хала Тиволи» на семинар собрались судьи, перед которыми выступали запасные участники команд.
Это стандартная процедура необходима для того, чтобы уточнить критерии оценок во время официальных соревнований. Гимнастам, выступающим перед судьями, предоставлялась возможность показать своё мастерство и в тоже время обратить на себя внимание.
Как правило, запасные участники чаще всего через год-два выступали на официальных соревнованиях уже в качестве основных членов команды. Вот почему за ними так пристально следили тренеры и журналисты.
До выступлений в опорном прыжке всё проходило буднично:
гимнасты появлялись на помосте, выполняли упражнение, а затем судьи обсуждали критерии оценок. Ничего неожиданного не предвещал и переход гимнастов к выполнению опорного прыжка. Но вот на дорожке для разбега появился молодой гимнаст из Советского Союза. Николай Андрианов поднял
руку вверх, давая понять, что готов. Разбег, прыжок…
Зал сначала замер, а затем раздались аплодисменты. Впервые в мире гимнаст безупречно выполнил прыжок переворот вперёд – сальто вперёд.
Судьи на мгновение забыли о своих обязанностях. Все они единогласно готовы были поставить новичку если не 10, то уж не менее 9,9 балла. Никто из них не предполагал, что именно этот прыжок, выполненный в предпоследний день сборов в Москве, дал гимнасту путёвку на первый в его жизни чемпионат такого ранга. Пусть на этот раз и в качестве запасного. Появление рядом с Андриановым группы японских гимнастов с переводчиком было приятной неожиданностью. Вопросы сыпались один за другим: откуда родом, кто тренер, как долго разучивал прыжок. Японцы одобрительно качали головами.
…Журналисты поспешили узнать мнение о советском новичке у главного тренера японской команды Юкио Эндо, олимпийского чемпиона, и услышали короткий
ответ: «Опасный растёт парень…».
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ГРАНДИОЗНЫЙ ПРЫЖОК
«Николаю Григорьевичу Толкачёву мы обязаны
многим – этот прекрасный педагог обогатил
нашу гимнастику талантливым спортсменом.
Почему упражнения Андрианова отвечают духу
времени? Да потому, что Толкачёв скрупулёзно
изучает достижения в мировой гимнастике,
постоянно учится, анализирует, и его огромный
труд оправдан».
(В. Кердемелиди –
серебряный призёр Олимпийских игр.
Газета «Советский спорт», 04.04.1972 г.)
ФУРОР В МАДРИДЕ
Вернувшись с рижского турнира, тренер и гимнаст показали награды учащимся и тренерам школы, сменили форму и выехали в Москву на предстартовый сбор к чемпионату Европы. Приближался день, когда руководство сборной должно было
объявить состав команды, выезжающей в Испанию. Толкачёв старался скрыть волнение от ученика. Коля заметил его переживания, но сделал вид, что занят тренировками. Перед одной из последних тренировок Толкачёв предложил Андрианову сконцентрировать всё своё умение на опорном прыжке, причём
попросить подстраховать его Аркаева.
– А где будете вы? – недоуменно спросил гимнаст.
– Меня рядом в этот момент не будет, – загадочно улыбнулся тренер.
– Слушаюсь и повинуюсь, – Андрианов понял, что тренер что-то задумал.
Всё произошло, как предполагал Толкачёв. Когда Андрианов попросил Аркаева подстраховать его во время прыжка, Леонид Яковлевич посмотрел по сторонам и, не найдя Толкачёва, согласился. Андрианов безукоризненно выполнил упражнение. «Молодец, Колька! Это прыжок чемпиона», – подумал про себя Толкачёв. Тренировка закончилась, но никто не расходился. Все ожидали решения руководства по составу команды. Когда старший тренер В. М. Смолевский объявил, что в чемпионате Европы примут участие Михаил Воронин, Виктор Клименко, Георгий Богданов и Николай Андрианов, Толкачёв достал платок и закашлялся… В Мадрид Андрианов приехал без своего тренера.
… Мысль о том, что он должен выступить хорошо, не давала покоя. Он снова и снова прокручивал в голове все комбинации на снарядах, предвкушая высокие оценки судей. Андрианов вспоминал Толкачёва, который с первых дней тренировок готовил его к борьбе только за первое место. Они так много раз-говаривали о том, как важна для спортсмена уверенность в себе
перед стартом, что, казалось, не осталось ни одного тёмного пят-на. Но впервые Андрианов почувствовал, что всё не так просто.
Чтобы уснуть, пришлось вспомнить уроки тренера и забыть на время о предстоящих соревнованиях, переключившись на личное и очень приятное. Андрианов думал о гимнастке Любе из Воронежа, с которой мечтал познакомиться, и не заметил, как задремал.
Проснувшись в бодром настроении, он вместе с Ворониным и Клименко стал готовиться к выходу на гимнастический помост. Первыми были вольные упражнения. Андрианову, как забойщику, предстояло выступать первым. Причём на всех снарядах. Роль забойщика неблагодарная (судьи придерживают оценки для основных членов команды), но вместе с тем ответственная – от хорошего результата забойщика зависит командная победа.
– Коля, тебе пора! – Владимир Михайлович Смолевский легко подтолкнул гимнаста. Андрианов поднял голову и увидел на табло свой номер.
«Работать спокойно, в свою силу», – словно услышал он голос Толкачёва.
Остановившись в углу ковра, Андрианов мысленно повторил комбинацию и затем чётко выполнил все элементы. По лицам Воронина, Клименко и Смолевского он понял, что свою задачу выполнил.
Медали из Мадрида
… Гимнасты, получившие право выступить в финале (по шесть человек на каждом снаряде), уже собирались выйти на помост, чтобы бороться за звание чемпиона Европы в вольных упражнениях, когда диктор объявил, что в связи с травмой с соревнований снимается советский гимнаст, чемпион Европы в многоборье 1971 года Виктор Клименко.
Громкое «Ох!!!» прокатилось по заполненному залу Дворца спорта.
«Король умер. Да здравствует король!» – вспомнил Андрианов одну из присказок Толкачёва.
15 мая 1971 года стало красным днём календаря для Толачёва, Андрианова и всей владимирской гимнастической школы. В вольных упражнениях Андрианову противостояли: Христов (Болгария), Хинес (Испания), Мёссингер (ФРГ), Лайне
(Финляндия) и Кёсте (ГДР). Имея заметное преимущество,болгарин и испанец сумели его сохранить, завоевав золотую и серебряную медали. Своё преимущество сохранил и Андрианов, став в этом виде бронзовым призёром.
Следующим снарядом был конь. Этот норовистый спортивный снаряд Андрианов укротил недавно в Риге. Николай подошёл к снаряду и мысленно прокрутил в голове комбинацию. Он цепко взялся за ручки коня и снова услышал спокойный
голос Толкачёва: «Хоттабыч с тобой, Колька. Вперёд».
За комбинацию, насыщенную сложными и интересными элементами, он получил самую высокую оценку и завоевал золотую медаль.
Л. Аркаев и Н. Андрианов
ЮБИЛЕЙ
С первых дней октября 1971 года Толкачёв не находил себе
места. 25-го ему исполняется пятьдесят лет. Он бы с удовольствием отменил торжество и уехал хоть к чёрту на кулички,но придётся следовать традиции. Так что, посоветовавшись с супругой и получив «добро» от Андреева, юбиляр решил объявить в спортшколе в понедельник, 25 октября, «санитарный день».
Накануне вечером Николаю Григорьевичу позвонил Зарубин и сообщил, что собирается в гости. Договорились наутро встретиться дома у Толкачёвых.
В четыре утра юбиляр был уже на ногах. Приняв душ, он вошёл кухню, чтобы выпить привычную чашку кофе, и застыл в дверях. За столом спал Андрианов, а перед ним лежали завоёванные трофеи: янтарный конь с рижского турнира, золотая медаль с чемпионата Европы в Мадриде и золотая медаль за
победу в опорном прыжке на Спартакиаде народов СССР. Андрианов встрепенулся и встал по стойке «смирно».
– С днём рождения, Николай Григорьевич! Примите от меня
всё, что я заработал в этом году с вашей помощью. – Андрианов, не давая тренеру опомниться, быстро подошёл к нему, прижался на мгновение и выскочил из кухни. Досыпать.
Осмыслить то, что произошло, Толкачёву не удалось. Вошла с поздравлениями супруга, предложив неведомо в какую рань приготовленный завтрак.
Ещё до восьми утра позвонил председатель горисполкома Роберт Карлович Магазин.А потом телефон трещал, не переставая.
Юбилей Н.Г.Толкачева
в ресторане «Нерль».
ПЕРВАЯ ОЛИМПИЙСКАЯ
– Виктор Иванович, а правда, что вам пришлось бороться на Олимпиаде с японским гимнастом? – неожиданно спросил Чукарина Андрианов за несколько минут до выхода на ковёр.
– Правда, Николай. Я выступал последним. Чтобы стать первым, я должен был получить за вольные 9,65 балла. Я и в лучшие свои годы такой оценки не получал. А ведь возраст у меня был пенсионный – 35 лет. Перед выходом на ковёр я сказал себе: «Надо». Сказал и сделал.
Ну, хватит балагурить. Твой выход, – Чукарин положил гимнасту руку на
предплечье, и Андрианов почувствовал, как решительность ветерана передалась ему. Гимнаст начал своё выступление высоким двойным сальто, а закончил сложную, насыщенную эффектными акробатическими элементами комбина-
цию, как и было задумано, двойным пируэтом.
Выступавшие за Андриановым Касамацу, Накаяма, Като, а затем
и Кенмоцу не смогли совладать с нервным напряжением и один за другим совершали ошибки, непростительные для таких признанных гимнастов. А уж когда
Кенмоцу упал на ковёр, Чукарин первым поздравил Андрианова с победой. Рукопожатие ветерана и молодого гимнаста, символизирующее передачу эстафеты, крупным планом показало телевидение.
– Спасибо вам, Виктор Иванович!
– Это тебе спасибо, Николай. От всех ветеранов.
В это время Андрианов услышал крик с трибуны:
– Колька, мы первые! Ты – олимпийский чемпион!!!
«Да, Григорьич, мы первые. Спасибо тебе».
РЕКОГНОСЦИРОВКА
На чемпионате СССР 1973 года в Уфе, в отсутствие Клименко и Воронина, у Андрианова не оказалось серьёзных конкурентов. Александра Малеева и Вячеслава Фогеля, занявших второе и третье места, он опередил более чем на балл.
Для Андрианова и Толкачёва чемпионат страны был одним из этапов подготовки к первенству мира 1974 года. По сравнению с выступлением на чемпионате Европы, Андрианов все свои комбинации выполнял значительно чище.
Исчезли и ошибки при выполнении соскоков. Высшей наградой для гимнаста и его тренера была оценка выступления Андрианова на кольцах, сделанная олимпийским чемпионом Альбертом Азаряном – непревзойдённым мастером исполнения упражнений на этом снаряде.
Именно на уфимском чемпионате закончила выступления на гимнастическом помосте олимпийская чемпионка, чемпионка мира, двукратная победительница первенств Советского Союза Любовь Бурда – невеста Андрианова.
Толкачёв остался верен себе. Он организовал свадьбу в лучшем ресторане Владимира, пригласив на неё Роберта Карловича Магазина. Председатель горисполкома лично расписал молодожёнов и вручил им ключи от квартиры. Она оказалась на одной площадке с квартирой наставника.
Свадьба олимпийцев. Любовь Бурда и Николай Андрианов
1974 год внёс серьёзные коррективы в жизнь Николая Григорьевича Толкачёва. Совмещать работу директора Владимирской специализированной спортивной школы олимпийского резерва и тренера абсолютного чемпиона Советского Союза, олимпийского чемпиона Николая Андрианова становилось всё труднее.
Сложные элементы, которые во время тренировок постоянно выполнял
гимнаст, требовали квалифицированной страховки. Доверить это первому
встречному Толкачёв не мог и поэтому внимательно присматривался к тренеру Виктору Юрьевичу Бысову, приглашённому во Владимир из Ленинска-Кузнецкого.
– Что это вы пригорюнились, Николай Григорьевич? – подтрунивал Андреев над Толкачёвым. – Радоваться нужно. Школа обзавелась залом, который с чьей-то лёгкой руки иначе как «Андриановским» не называют. Новый тренер появился. И не простой – олимпийская чемпионка! А Толкачёв после свадьбы Николая ходит как в воду опущенный.
– Ты прав! Люба Бурда у нас прямо как героиня «Кавказской пленницы»: спортсменка, комсомолка, да ещё и красавица… Да вот беда: раньше я мог назначить Кольке тренировку и рано утром, и поздно вечером. Сейчас не могу. Надеюсь, что Люба понимает, как важно нам победить японцев. Сначала – в Варне, потом – в Лондоне и, наконец, – в Монреале. Ну а в Москве
уж сам Бог велел!
– До Москвы ещё шесть лет.
– Не ещё, Иван Георгиевич, а всего. Пролетят, и не заметишь. Но ближайший бой предстоит в Варне. Состав сборной страны резко изменился. Причём Клименко и Андрианов значительно отличаются от остальных по мастерству. Если учесть, что Клименко в последнее время преследуют травмы, то Кольке придётся бороться с японцами одному. Это очень плохо.
Да и насчёт «Андриановского» зала я тебе вот что скажу. Зал хороший. Но нам нужен современный двухзальный комплекс. Один – для женщин, второй – для мужчин. В будущем наш зал нужно отдать художественной гимнастике. Но чтобы мои планы осуществились, Николаю надо постараться. Если в Монреале он победит – будет у нас зал. Уж я об этом позабочусь!
Мы договорились с Николаем, что до 3 января он будет заниматься индивидуально. Десять дней прошло – и он стал сам на себя не похож! Загрузить его по полной я могу. Только пользы от этого не будет. Один вред.
– Может быть, стоит потолковать с Бурдой? – предложил
Андреев.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
РУССКИЙ ХАРАКТЕР
«Этот скромный и серьёзный парень из России
смог нарушить гегемонию японских гимнастов,
которые никому не отдавали абсолютного первенства
на последних Олимпиадах. Андрианов
продемонстрировал удивительную силу и
уникальную технику».
(Канадская газета «Торонто стар», 1976 г.)
ОСЕЧКА
Шестая летняя Спартакиада народов СССР, посвящённая 30-летию Победы, была назначена на середину июля. Организаторы соревнований решили провести её в Ленинграде.
После блистательной победы Андрианова в Берне на чемпионате Европы все верили в его успех на спартакиаде. Но судьба порой преподносит самые неожиданные сюрпризы.
Первые два снаряда обязательной программы Андрианов прошёл играючи. Захватив лидерство, он не собирался его отдавать. Третьими в программе были кольца – один любимых снарядов Андрианова. И вдруг на руке лопнула одна из кожаных накладок. Выручили гимнасты из сборной команды России. По правилам для замены накладки даётся не более 30 секунд. Андрианов уложился в положенное время и закончил комбинацию. Правда, оценка невысока – 8,6 балла.
Впереди – ещё три снаряда. Первый – опорный прыжок. На табло появляется номер Андрианова. Разбег, толчок и немного смазанное приземление… Оценка: 9,0.
Казалось бы, дело сделано! Но вдруг оказывается, что на табло был номер другого спортсмена, следовательно, результат Николая аннулируется. В виде исключения ему разрешают повторить прыжок. С трудом понимая, что происходит, спортсмен делает это. По мнению судей, прыжок больше похож на
произвольный, чем на обязательный. Они долго совещаются и оценивают его в …ноль баллов!
Андрианов с трудом заставил себя продолжить соревнования. Несмотря на то, что из участия в многоборье его исключили, гимнаст решил бороться до конца.
Вечером Толкачёв куда-то исчез. Появился он только перед выходом на Андрианова на гимнастический помост.
– Нужно победить! – бросил он на ходу.
Андрианов уверенно прошёл все шесть снарядов, заняв в произвольной программе первое место.
В день финалов на отдельных снарядах ему удалось завоевать золотые медали в вольных упражнения и на перекладине. В многоборье победил Александр Дитятин.
– И как тебе понравился спектакль? – с грустной улыбкой спросил Толкачёв у Токарева, когда они прогуливались по улицам вечернего Ленинграда.
Н. Андрианов и А. Дитятин
ВЫСШИЙ БАЛЛ
Вечером 28 октября 1975 года в лондонском отёле «Эссо Мотор» советская делегация праздновала победу в первом Кубке мира по спортивной гимнастике. Среди участников празднества не было Николая Андрианова – главного виновника тожества. В это время Андрианов распластался на кровати.
Он пытался унять невыносимую боль, обложив ступни ног
кусочками льда, завёрнутыми в полотенце.
Надеялся уснуть, но не получалось. Мысли о том, что же произошло на гимнастическом ковре в спортивном комплексе «Уэмбли», не давали покоя.
По жребию Андрианову предстояло начать соревнования с вольных упражнений. Всё шло нормально, но в концовке при выходе из сложной связки он неудачно приземлился и зашиб обе ступни. Под оглушительные аплодисменты трибун Николай, стиснув зубы, с трудом доковылял до скамейки. Медики констатировали, что дальнейшее участие гимнаста в соревнованиях невозможно. Услышав их вердикт, Андрианов улыбнулся. В одно мгновение он превратился в Гавроша, для которого нет слова «невозможно». Попросив медиков сделать обезболивающий укол, Адрианов, преодолевая боль, вышел на гимнастический помост, чтобы выполнить опорный прыжок.
ПОСТРЕЛЁНОК
– Только дилетанты могут утверждать, что главным в тандеме тренер-спортсмен является не тренер, а спортсмен, – горячился Толкачёв, продолжая свой монолог. – Многие считают, что у великолепных тренеров нет результата только потому, что им не попался талантливый спортсмен. Интересно,
как представляют эти дилетанты 10–12-летнего спортсмена ведущим в тандеме, а тренера – его ведомым? Чтобы найти золотой самородок, надо обладать интуицией, опытом и знаниями.
У нас в школе есть паренёк. Тренер несколько раз пытался его отчислить как неперспективного, но я возражал, советовал присмотреться к человеку. Нравился он мне! И вот однажды тренер пришёл ко мне с жалобой, что парнишка прогуливает тренировки. Я ему говорю: «А как я с Андриановым возился? Находил на улице и за ручку приводил в зал. И ты не теряй парня!
Тем более что у Юры семья трудная». Кстати, запомни имя этого паренька. Юра Королёв.
Во Владимир я приехал с багажом знаний и новыми взглядами на развитие спортивной гимнастики.
Моими кумирами были Виктор Чукарин и Борис Шахлин. Когда я узнал,
что Шахлин – мой земляк, то мне захотелось подготовить ему достойную смену.
Набрал мальчишек 11–12 лет, в основном, из неблагополучных семей. Коллеги восприняли это с недоумением. А меня совсем не пугало, что мои детёныши плохо учатся, курят, бедокурят. Зато их отличали от домашних детей ловкость, смелость и стремление к лидерству.
Я занимался с ними ежедневно, хотя должен был работать 3–4 раза в неделю по два часа. Некоторые из парнишек приходили на занятия пять, а то и все семь раз в неделю.
…В наших отношениях с Колькой не было тиши и глади. Сколько раз он бросал тренировки! Причина была одна – сплошные двойки в школе и неуверенность, что их можно исправить. Я ведь требовал хороших оценок. Всё изменилось,
когда он стал жить у нас. Я как-то подсчитал по записям в своём дневнике, что мы с Колькой просидели за уроками более пяти тысяч часов!
Я поставил перед Андриановым цель закончить десять классов и стать мастером спорта. И того, и другого Колька достиг в 1970 году. Естественно, сложнее
было получить аттестат об окончании средней школы, чем выполнить норматив мастера спорта.
УВОЛЬНЕНИЕ
Звонок Толкачёва был для Токарева как гром среди ясного неба.
– Ты знаешь, как провожают пароходы? – вместо приветствия спросил Толкачёв.
– Знаю, что совсем не так, как поезда, – с тревогой в голосе ответил Токарев.
– Значит, знаешь и то, что кругом – одна вода.
– Что-то случилось?
– Ничего серьёзного, Станислав Николаевич. Если не считать, что тренер пятикратного олимпийского чемпиона стал безработным. Уволили меня из директоров. – Не дожидаясь ответа, Толкачёв положил трубку.
Токарев сидел как громом поражённый. Придя в себя от потрясения, достал из кармана пиджака записную книжку и нашёл телефон Николая Ивановича Копылова – работника ЦК КПСС, с которым познакомился в Страсбурге на чемпионате мира по спортивной гимнастике. Памятуя о том, как тепло
партаппаратчик поздравлял Андрианова с победой, Станислав Николаевич решил попросить его помочь тренеру.
«Он сам предложил обращаться, если что. А это более чем «что», – размышлял Токарев. Трубку взяла секретарша. Журналист представился и через секунду услышал приветливый голос Копылова. Токарев попросился на приём, объяснив, что проблема касается Николая Андрианова. Копылов захотел вкратце узнать, что случилось.
– Николаю Григорьевичу Толкачёву, тренеру Андрианова, в октябре исполнится
58 лет. Вчера его уволили с работы. И это в преддверии Олимпиады!
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ПРОЩАНИЕ
Николай Григорьевич Толкачёв ушёл из жизни трагично. Нелепо. Умер
потому, что медицинская помощь не была оказана вовремя. Очевидцы тех событий вспоминают, как ночью в районе Доброе пытались найти
исправный телефон-автомат. «Скорая» приехала слишком поздно! Не-
счастье произошло 11 июня 1984 года.
Несмотря на невыносимую жару, желающих проститься с Толкачёвым
оказалось много. На автобусах из пионерского лагеря приехали гимнасты, которые там отдыхали и тренировались. Прибыли и представители
Федерации спортивной гимнастики СССР. Правда, в основном люди,
занимающие невысокие должности. По негласному указанию обкома партии, городские и областные чиновники и партаппаратчики не явились на
проводы в последний путь единственного тренера Владимирской области,
награждённого орденом Ленина.
Гроб с телом основателя школы олимпийского резерва установили
в новеньком спортивном зале. Проект этого уникального спортивного
комплекса Толкачёв буквально пробил в годы невиданного дефицита
денежных средств, строительных материалов и рабочей силы сразу по
приезде из Монреаля.
С уходом Толкачёва из спортивной школы строительство продвигалось
черепашьими темпами, с постоянным урезанием из проекта то одного, то
другого помещения. Так в спортивном комплексе не оказалось медицин-
ского центра с современным оборудованием, гостиницы для проведения
учебно-тренировочных сборов и размещения иногородних спортсменов,
приезжающих на соревнования. Исчез из проекта и универсальный актовый зал, в котором можно было бы и тренироваться, и проводить культурные мероприятия.
В почётном карауле у гроба гениального тренера стоял его ученик –
семикратный олимпийский чемпион, впоследствии признанный лучшим
гимнастом ХХ века, Николай Андрианов. Ему неоднократно предлагали
отдохнуть, но он не хотел и на секунду оставить, как он говорил, своего
учителя, тренера и отца. Так и простоял в глубокой скорби прославленный
гимнаст, пока гроб не вынесли из спортивного зала.
…Из Владимира до Москвы Андрианов ехал вместе с Токаревым. Некоторое время они молчали. Первым нарушил тишину Токарев.
– Московскую Олимпиаду вспоминаешь?
– Да, причём чаще, чем хотелось бы. Прошло четыре года, а словно вчера улетел со стадиона Мишка под берущую за душу песню.
…Николай Григорьевич очень ждал Олимпиаду 1984 года. Он был уверен, что
на ней выступят сразу два владимирских гимнаста – Королёв и Артемов. Но… человек предполагает, а Бог располагает. Теперь мы бойкотируем Олимпиаду в США.
– Николай, тебе не показалось, что на поминках некоторые выступавшие вели себя неискренне.
– Я обратил на это внимание, Станислав Николаевич. Удивительно, какими подлыми нужно быть, чтобы так относиться к человеку, который дал им кусок хлеба, помог получить квартиру, своим горбом построил отличную базу, где они сегодня работают. Бог им судья. Распадается коллектив. Беда в том, что
уходить собираются лучшие тренеры.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Из записок владимирского журналиста Александра Клыгина
УХОД ОЛИМПИЙЦА
НАСТАВНИК
– Николай Ефимович, кем был для вас Николай Григорьевич Толкачёв?
– Я не устаю повторять, что Толкачёв был для меня, прежде всего, отцом, а затем уже учителем и тренером. Я никогда не называл Толкачёва отцом, а его супругу мамой. Но они относились ко мне как к родному сыну. К сожалению, родного отца я не помню. Он умер, когда мне было семь лет. Я был в семье пятым ребёнком. У меня четыре сёстры: Зоя, Таисия, Александра и Галина. Мы жили в комнате
22 квадратных метра.
Сегодня, познав тренерский хлеб, я могу утверждать, что Толкачёв был гениальным тренером. Не зря уважаемый Юрий Евлампиевич Титов, руководитель Федерации спортивной гимнастики России, называл Толкачёва «наш Макаренко».
