Никакая текстология не может придать более научный вид тому «убеждению», что масоретский текст есть оригинальный текст ветхого завета.

Язык Откровения и перевод.

О последнем переводе книг Ветхого Завета

Книги Откровения дошли до нас на разных языках, из разных эпох, в рукописях с разночтениями. Все это многообразие текстов стало предметом науки текстологии. Научные достижения в этой области не могут не интересовать того, кто, изучая богословие, пытается, как мы, читать библейские книги на древних языках.

Как далеко может наука текстология сопровождать наше исследование богословских вопросов? Ответ на этот вопрос зависит от того:

1) как понимает себя наука текстология;

2) что мы понимаем под «Откровением».

Б

иблейская текстология может ограничивать предмет своих разысканий процессом текстуальной передачи. Исходный объект при таком подходе – это «конкретный экземпляр текста (или текстуальной традиции), содержащий конечный литературный продукт и стоящий в начале процесса текстуальной передачи» . Смежная с текстологией наука изучает различные этапы литературного формирования библейских книг и называется литературной критикой. Эта дисциплина занимается такими вопросами, как происхождение, датировка, структура, авторство, аутентичность и целостность библейских книг.

Проблемы, связанные с богословской интерпретацией текстуальных свидетельств, возникают уже на уровне текстологического анализа и большее значение приобретают в литературной критике. Однако непроясненным остается вопрос, что изучает наука – текстология и литературная критика, – когда изучает Библию?

Квалифицирует ли наука свой предмет как книги Откровения?

Например, когда мы читаем Книгу Бытия, мы можем спросить, о чем книга?

Мы думаем, что Книга Бытия содержит ряд сообщений, которые как-то связаны между собой: мы выясняем композицию Книги, следим за тем, как эти сообщения перекликаются друг с другом и отражаются в общем контексте, который можно назвать «библейское мировоззрение». Некоторые из текстуальных фрагментов лучше прочитываются на языке оригинала, другие на языке перевода. Когда мы стараемся обосновать, почему одно предпочитаем другому, то имеем в виду, что

Изучаемые тексты составляют некоторое единство, а именно, это речь Ветхого Завета, пророчествующая о пришествии Мессии.

О грядущем пришествии Мессии нельзя было говорить иначе, как на языке символов, значение которых открылось с пришествием Того, о Ком пророчили. Таким образом, понимание текста Ветхозаветных книг напрямую зависит от умения разбираться в том языке символов, который предлагает нам Откровение.

Е

сли Откровение Бога в человечестве есть явление абсолютно уникальное относительно других явлений человеческой культуры, то наука должна признать, что не все научные приемы исследования текстов применимы к библейским книгам. Есть нечто в книгах Откровения, что остается непонятным для текстологии и литературной критики и даже, с их научных позиций, принципиально невозможным.

Другой, противоположный взгляд на эту проблему состоял бы в том, что «богословия нет без текстологии», что все приемы текстологического анализа применимы к библейским книгам.

Приведем пример такого универсально научного подхода к предметной области, относительно которой прежде всего и должен возникать вопрос о правомочности применения научных методов: это опыт определения возраста Туринской Плащаницы методом радиоуглеродного анализа. Наука не располагает методами, которые позволили бы определить способ нанесения изображения на эту ткань: неизвестно, какому воздействию подвергся объект на некотором отрезке времени (от начала нанесения изображения до завершения процесса), – однако наука заявляет, что располагает методом определения возраста объекта с этим изображением. Такой вывод представляется некорректным с позиций самого научного знания.

Современная наука (текстология, филология, археология, история), поскольку она считает свои методы универсальными, может добросовестно применять их к исследованию библейских книг и при этом полагать свои выводы окончательными или научно достоверными при одном условии. Это предварительное условие необходимо сформулировать.

Отрицается возможность – «прямого воздействия из иного мира на процесс составления библейских текстов», каковое воздействие именуется «Откровением Божьим». Согласно такому взгляду, изучая книги Откровения, мы должны игнорировать Откровение.

Возьмем, к примеру, «Десять заповедей» или «Десятословие», – это известные тексты из книги Исход и книги Второзаконие. Применяя методы современной науки, «Десять заповедей» объявляют произведением, которое соответствует исторической обстановке Иудеи VIII-VI вв. до Р.Х., то есть времени «царей-реформаторов» Езекии и Иосии: «правомерно предположить возникновение Десяти заповедей… в среде дворцово-храмовой школы в Иерусалиме, в которой обучались будущие писцы, священники, вероятно, некоторые из пророков. Именно такое «место в жизни», школьная среда, объясняет многие особенности Десяти заповедей, их выраженную дидактическую направленность, оформление в виде списка и прочее» .

Такой взгляд на возникновение Десятословия сложился в специфической общественно-политической среде – светской, гуманистической, религиозно индифферентной. Претензии такого понимания на научность мы сейчас разбирать не будем, однако возможность Откровения в нем игнорируется молчаливо и безапелляционно.

При универсальном научном подходе к библейским текстам его окончательные выводы будут того же характера, как и во всякой сложной исторической и лингвистической проблеме: взвешенный, обоснованный, осторожный скептицизм, – просвещенное неведение первооснов.

Приведем один пример. Библейская текстология как автономная научная дисциплина может ставить вопрос так: какой из библейских текстов ближе соотносится с некоторым «первоначальным текстом» (Urtext)? Существовал ли такой «экземпляр текста», Urtext? Ответ с позиции современной науки понятен: если такой оригинальный текст и существовал, он нам недоступен, однако ориентация на такой гипотетический объект может быть полезной при исследовании деталей .

Допустим в науке и другой подход, чем разыскание гипотетического оригинального текста библейских книг: согласно этому взгляду, на некотором раннем этапе существовали разные первичные тексты Библии, которые не происходили один от другого (P. Kahle).

Современная текстология достигла некоторой стадии развития, когда мы имеем «возможность оценить достоинства двух этих позиций относительно первоначального облика библейского текста». Как правило, их называют «убеждения», то есть ученые «”убеждены” или “не убеждены” в существовании одного-единственного оригинального текста. Такие взгляды практически всегда имеют догматический характер… Мнение о том, что текстология должна принимать во внимание лишь один текстуальный объект, от которого произошли остальные тексты, отчасти основано на аргументах скорее социо-религиозного и исторического, чем текстологического характера. Каноническая концепция, принятая в иудаизме, склоняет к признанию лишь тех литературных произведений, которые отражены в Масоретском тексте, а потому, согласно этой концепции, следует принимать в расчет лишь этот, а не какие-либо более ранние или поздние этапы развития текста» (Э. Тов, указ. соч., с. 162-164; выделено нами – Е.А.).

Запомним этот вывод современного ученого:

никакая текстология не может придать более научный вид тому «убеждению», что Масоретский текст есть оригинальный текст Ветхого Завета.

Ч

ем дальше развивается деятельность научного сообщества, тем более глубоким и детальным становится наше знание о все большем множестве конкретных вопросов, ни один из которых не приближает нас к пониманию, что – Библия есть целое. Наука не является основанием для мировоззрения. Наоборот, исходные основы мировоззрения определяют место науки в жизни. Библейская текстология не ставит вопрос о том, что существует – «язык Откровения». Мы исходим из того, что

Существует язык Откровения. Откровение Ветхого и Нового Завета дано на едином символическом языке, который в целом не утрачивается ни в одном из «языков», возникших после «Вавилонского столпотворения».

Преимущество такого взгляда состоит в том, что он имеет дело с Откровением не как с писаным текстом, а как с Откровением, – которое, по замыслу Творца и по понятию человеческому, не могло утратиться в условиях существования библейского текста на многих языках и порчи этих текстов при переписывании. Единый и строгий язык Откровения создавал достаточный запас прочности для библейских текстов. Когда это обстоятельство осознанно принимается (или осознанно отвергается), можно приступать к изучению текстов.

Откровение есть целое. Существует единый символический язык Св. Писания, его можно разыскивать в различных текстах на древних языках. Главная трудность возникает не от различия языков и вариативности текстов, а оттого, что

Ветхий завет — Книга Зверя


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: