ущелий выползают темные союзники Мордора, из неизменно встречают арнорцы, и
они отступают за Изгарные горы.
А мы не требуем даже слов благодарности. Путники подозрительно косятся
на нас, горожане и сельские жители Средиземья с презрительным сочувствием
называют бродягами… Совсем недавно один толстяк, живущий по соседству с
такими существами, что, услышав о них, он умер бы от страха, назвал меня —
не желая оскорбить! — Бродяжником… он не знает, зачем мы странствуем, и
снисходительно жалеет неприкаянных скитальцев. Но нам не нужна его
благодарность. Он, подобно всем его сородичам и соседям, живет спокойно,
мирно и счастливо — вот что скитальцы считают наградой. Вернее, считали…
Потому что сейчас мир опять начинает меняться. Проклятье Исилдура —
Кольцо Всевластья — явилось из долгого небытия на землю. Нам предстоит
великая битва. Сломанный Меч будет перекован, и я отправлюсь с тобой в Минас
Тирит.
— Проклятье Исилдура явилось на землю… — повторил Боромир слова
Арагорна. — А я… я видел блестящее колечко, которое показал нам всем
невысоклик. Объясни мне, почему вы так твердо уверены, что это и есть Кольцо
Исилдура? Он умер до начала нашей эпохи, и Кольцо, говорят, бесследно
исчезло. Где оно было все эти годы? Как попало к нынешнему владельцу?
— Ты узнаешь об этом, — пообещал Элронд.
— Однако не сейчас, уважаемый хозяин? — очень обеспокоено осведомился
Бильбо. — Я чувствую, что настало обеденное время, и мне обязательно нужно
подкрепиться.
— Я еще ни о чем тебя не просил, — сдерживая улыбку, сказал ему Элронд.
— Но раз уж ты сам о себе напомнил, то прошу тебя — расскажи нам свою
историю. Если ты не создал из нее поэму, то, так уж и быть, изложи все в
прозе. Я думаю, тебе не надо объяснять, что чем короче получится твой
рассказ, тем скорее ты сможешь подкрепить свои силы?
— Что ж, ладно, — согласился Бильбо. — Сегодня я расскажу правдивую
историю. И если кто-нибудь из гостей удивится, — Бильбо искоса глянул на
Глоина, — пусть постарается не ворошить прошлое. За последние годы я многое
понял… Так пусть же и меня поймут — и простят! Вот что случилось на самом
деле…
Гости, не встречавшиеся раньше с Бильбо, изумленно слушали о его
приключениях, и старый хоббит был очень рад, что может рассказать про
встречу с Горлумом, припомнив решительно все подробности. Он повторил все до
единой загадки. Он охотно поведал бы и о прощальном празднестве, о своем
исчезновении, о пути в Раздол, но Элронд поднял руку и сказал:
— Прекрасно, мой друг. Нам важно знать, что Кольцо ты, уходя, передал
Фродо. Давай послушаем твоего преемника.
Фродо рассказал обо всех своих злоключениях с тех пор, как сделался
Хранителем Кольца; но его не радовало внимание слушателей. А их интересовал
каждый его шаг, каждая особенность в поведении Всадников: гости постоянно
перебивали Фродо, чтобы обсудить мельчайшие подробности.
— Неплохо, мой друг, — сказал ему Бильбо, когда он умолк и с
облегчением сел. — Жаль, что тебя беспрестанно прерывали. Я успел кое-что
записать — но не все, и нам еще предстоит к этому вернуться. Твои
приключения на пути к Раздолу составят в Книге несколько глав — если я сумею
ее дописать.
— Да, история получилась длинная, — как бы через силу подтвердил Фродо.
— И все же она выглядит, по-моему, неполной — особенно без подробного
рассказа Гэндальфа.
Гэлдор, сидевший неподалеку от хоббитов, услышал последнее замечание
Фродо.
— Невысоклик прав, — обратился он к Элронду, — рассказ о Кольце кажется
неполным. Я тоже хочу кое-что узнать. Вы не ответили на вопрос Боромира —
почему вам ясно, что Кольцо невысокликов выковал Черный Властелин Мордора? И
что об этом думает Саруман? Он хорошо изучил повадки Врага, но его почему-то
нет среди нас. Какой совет дал бы нам Саруман, если б он знал то же, что мы?
— Твои вопросы, — ответил Элронд, — так тесно переплетаются между
собой, что их прояснит нам одна история, которую расскажет Гэндальф. Она
завершит повесть о Кольце, ибо Гэндальф знает больше нас всех.
— Гэлдор просто не связал воедино все, что услышал на Совете, — начал
Гэндальф. — Фродо выслеживают Черные Всадники; Даину, в награду за сведения
о Бильбо, сулят вернуть Магические Кольца… Разве не ясно, что находка
Бильбо очень нужна Властелину Мордора? А Бильбо, как известно, нашел Кольцо.
Теперь подумаем о других Кольцах. Девятью Кольцами владеют назгулы,
принявшие обличье Черных Всадников. Семь — потеряны или уничтожены. — При
этих словах Глоин встрепенулся, но сделал над собой усилие и смолчал. —
Судьба Трех нам тоже известна. Так за каким Кольцом охотится Враг?
Боромир прав: между Рекой и Пещерой — между потерей и находкой Кольца —
зияет многовековая пропасть, которую Мудрые неспешно изучали… слишком
неспешно и слишком долго: они забыли о мудрости Врага. А он, конечно же, не
сидел без дела и обнаружил истину чуть позже нас — к счастью, позже! —
нынешним летом. И все же Мудрые едва не опоздали.
Кое-кому из собравшихся известно, что в самом начале нашей эпохи я
рискнул посетить Чародея в Дул-Гулдуре и, тайно разведав, чем он занимается,
понял, что наши опасения подтвердились: это был Саурон, Извечный Враг, вновь
оживший и набирающий силу. И кое-кто, я думаю, все еще помнит, что Саруман,
на собранном тогда Совете, убедил Мудрых не начинать войну, и много лет мы
только наблюдали. Но когда, сгустившись над мрачным Дул-Гулдуром, к северу
поползла зловещая туча, даже Саруман одобрил войну, и объединенная дружина
Совета Мудрых выбила Черного Властелина из Лихолесья. В том же году было
найдено Кольцо — странное совпадение, если это совпадение.
Но Мудрые медлили чересчур долго: наша победа оказалась бесплодной, как
и предсказывал Владыка Раздола. Саурон тоже следил за нами и успел
подготовиться к нашему удару, управляя Мордором из тайного убежища с помощью
девяти Призрачных прислужников, которые захватили Моргульскую крепость.
Когда наше войско подошло к Лихолесью, он сделал вид, что принимает битву, а
сам, стремительно отступив на юг, сбил посты у границы Мордора, уничтожил
охрану Черного Замка и открыто провозгласил себя Властелином. В своих
владениях он был неуязвим для нашей поспешно собранной дружины, и мы опять
созвали Совет, понимая, что он ищет Кольцо Всевластья. Не узнал ли Враг
чего-нибудь нового в своих упорных поисках Кольца — вот что обсуждалось на
последнем Совете. Но Саруман сумел успокоить Мудрых, повторив — как он это
делал не раз, — что Кольцо Всевластья сгинуло навсегда.
Врагу известно, — сказал Саруман, — что мы до сих пор не разыскали
Кольца, и, надеясь найти его, он теряет время: его надеждам не суждено
исполниться. Кольцо поглотил Андуин Великий, и, пока Саурон был безликим
призраком, течение унесло его сокровище в Море, а из морских глубин ничто не
возвращается. Кольцо Всевластья упокоилось навеки.
Гэндальф умолк и посмотрел в окно — туда, где высились Мглистые горы, у
подножия которых текла река, долго покоившая Кольцо Всевластья.
— Моя вина тяжела, — сказал Гэндальф. — Меня убаюкали слова Сарумана, и
я слишком поздно обнаружил опасность.
— Мы все виноваты, — проговорил Элронд. — Но, быть может, только
благодаря тебе Завеса Тьмы еще не сомкнулась над Средиземьем.
— Меня убедили доводы Сарумана, — тяжело вздохнув, продолжал Гэндальф,
— но в глубине души я предчувствовал опасность, а поэтому очень хотел
узнать, где, как и когда Кольцо Всевластья попало к несчастному лиходею
Горлуму. Он должен был вылезти из подземного логова, чтобы попытаться
разыскать свою прелесть, и я решил учредить за ним слежку. Он и вылез, но,
ловко ускользнув от преследователей, снова исчез — как сквозь землю
провалился. А я — никогда себе этого не прощу! — спокойно наблюдал на Врагом
и бездействовал.
Время рождало все новые заботы и постепенно притупляло мои старые
страхи… Но однажды они неожиданно всколыхнулись, преобразившись в острую и
глубокую тревогу. Кто все же истинный хозяин Кольца, которое отнял у Горлума
Бильбо? И как я должен себя вести, если мои предчувствия подтвердятся? Вот
что мне нужно было решить. Но я не с кем об этом не говорил, ибо неосторожно
сказанное слово могут услышать не только друзья. В наших бесчисленных войнах
с Врагом болтовня часто оборачивалась бедой, и мы научились страшиться
предательства.
Меня заинтересовало колечко Бильбо около семнадцати лет назад. Я очень
быстро тогда убедился, что вокруг Хоббитании рыщут соглядатаи: Черному
Властелину служат шпионами даже некоторые звери и птицы. Мне пришлось
обратиться за помощью к дунаданцам, и они уничтожили немало шпионов, а когда
я открыл свои опасения Арагорну, он сманил меня в Глухоманье на поиске
Горлума.
— Я убедил Гэндальфа, — вставил Арагорн, — что надо обязательно
разыскать Горлума, хотя он считал, что время упущено. Но мне, потомку и
наследнику Исилдура, хотелось расплатиться за его вину, и я отправился с
Гэндальфом на поиски.
Гэндальф коротко рассказал Совету, как он странствовал с Арагорном по
землям Глухоманья — на юге они дошли до Изгарных гор, за которыми начинаются
владения Врага, и там впервые услышали о Горлуме.
— Мы думали, что он прячется где-нибудь в горах, и обшарили чуть ли ни
каждое ущелье, и все-таки не смогли его разыскать, и меня охватило тоскливое
отчаяние. Но именно отчаяние освежило мою память, и я вдруг вспомнил слова
Сарумана, которые вполуха выслушал на Совете.
Магические Кольца, — сказал он тогда, — отличаются друг от друга
драгоценными камнями. А свое Кольцо — Кольцо Всевластья — Саурон выковал
совершенно гладким, однако на нем есть тайная надпись, и Мудрый сможет ее
прочитать.
Больше Саруман ничего не сказал. И вот, вспомнив его слова, я стал
думать, кто же мог знать, как выявляется тайная надпись. Знал создатель
Кольца, Саурон. А Саруман? При всей его глубочайшей мудрости сам он
разгадать эту тайну не мог, ибо никогда не видел Кольца — значит, он где-то
нашел разгадку. Кто же, кроме Черного Властелина, видел Кольцо до его
исчезновения? Только один человек — Исилдур. Я бросил безнадежные поиски
Горлума и, не теряя времени, отправился в Гондор. Некогда там почитали
Мудрых, а с особым почтением относились к Саруману — он подолгу гащивал у
великого Князя. Меня Верховный Властитель Денэтор встретил гораздо
сдержанней, чем раньше, и весьма неохотно допустил в Хранилище древних
рукописей и старинных книг.
Если тебя, как ты говоришь, интересуют древние летописи Гондора — что
ж, читай, — сказал он мне хмуро. — А для меня прошлое ясней будущего… ну,
да это уж мои заботы. Однако даже мудрейший Саруман находил здесь только то,
Так напутствовал меня Денэтор. И все же я нашел в Хранилище
манускрипты, которые мало кто способен понять, ибо наречия народов древности
знают сейчас лишь мудрейшие из Мудрых. Да, Боромир, я разыскал там запись,
сделанную рукой самого Исилдура, и едва ли кто-нибудь ее читал — кроме меня
да, быть может, Сарумана. Оказывается, после победы над Врагом Исилдур
вернулся в княжество Гондор — а не ушел, чтобы где-то бесславно сгинуть,
как повествуют северные предания.
— Северные — возможно, — сказал Боромир. — Но мы, гордорцы, исстари
знаем, что Исилдур действительно возвращался в Гондор, чтобы поручить
княжество Менельдилу, сыну своего убитого брата; и тогда же, в память о
погибшем брате, он посадил в столице нашего княжества последнее семя Белого
Дерева.
— И тогда же сделал последнюю запись, — дополнил рассказ Боромира
Гэндальф, — о которой в Гондоре, вероятно, забыли. Эта запись касается
Кольца Всевластья, добытого Исилдуром в поединке с Сауроном. Вот что мне
удалось прочитать:
Отныне Кольцо Всевластья станет достоянием Великих Князей Арнора;
однако сей манускрипт я оставляю в Гондоре — ибо здесь тоже живут потомки
Элендила, — дабы и на юге не забылись удивительные деяния нашей эпохи.
И тут же дается описание Кольца: Оно было раскаленным, когда я взял
его в руку, словно только что вынутое из горна в кратере Роковой Горы, и мне
показалось, что мой ожог не заживет никогда. Однако рука моя исцелилась, и
Кольцо остыло и сделалось на вид меньше — и все же не потеряло прежней
привлекательности, равно как и формы, приданной Ему Врагом. И потускнели
магические знаки на Нем и едва виднелись. Знаки же суть буквы эльфов
Остранны, однако язык надписи мне незнаком. Язык сей есть, вероятно, язык
Врага, ибо звучит он при чтении букв уродливо и таинственно. Мне неведомо,
какое зло таит в себе Вражья надпись, но я срисовываю ее, дабы сохранилась
она в памяти потомков, ежели буквы, уже едва зримые, исчезнут совсем. Кольцу
Всевластья недостает, как представляется мне, жара Вражьей ладони, ибо
раскаленная она была, словно багровое пламя, и при сем черная, словно ночная
тьма, и Гил-Гэлад был сражен; и ежели накалить Кольцо в огне, то проступит,
быть может, и таинственная надпись, однако я страшусь причинить Ему зло, ибо
чувствую, что Оно уже дорого мне, и слишком дорого заплатили за Него
нуменорцы.
Итак, мои предположения оправдались. Враг воспользовался буквами
эльфов, но сделал надпись на мордорском языке, и эта надпись давно известна,
ибо, когда Враг выковал Кольцо, эльф Сэлебримбер проник в его замыслы и
отчетливо услышал магические слова, которые Саурон мысленно повторял,
выбивая надпись на Кольце Всевластья.
Я простился с Денэтором и поспешил в Хоббитанию, но на пути получил
известие от эльфов, что Арагорн все-таки поймал Горлума, и решил сначала
побывать в Лихолесье. Арагорн преодолел смертельные опасности, выслеживая
Горлума у границ Мордора, но об этом пусть он расскажет сам.
— А что о них расскажешь? — проговорил Арагорн. — Когда пробираешься
мимо Черного Замка или путешествуешь по Моргульской долине с ее лугами
цветущих предсмертников, поневоле приходится преодолевать опасности. Мне не
удалось разыскать Горлума, и, отчаявшись, я уже повернул к северу, но
внезапно обнаружил то, что искал: в прибрежном песке возле мелкого озерца
виднелись отпечатки босых подошв, и след вел не к югу, в Мордор, а на север.
Горлум двигался вдоль Гиблых Болот, и дня через два я его поймал. Он весь
был покрыт зеленоватой тиной, и, боюсь, ему не за что меня любить: он
прокусил мне руку, и я не стал с ним нежничать, так что потом он упрямо
молчал, а раскрывал рот, только чтоб есть — мне приходилось в пути добывать
ему пищу, — мои вопросы оставались без ответа. Возвращение на север с
пойманным Горлумом далось мне гораздо тяжелей поисков: всю дорогу я гнал его
впереди себя, заткнув ему рот кляпом из мешковины, а на шею накинув
веревочную петлю, и, когда мы добрались наконец до Лихолесья и я сдал его на
попечение эльфов Трандуила, меня от усталости шатало ветром. Надеюсь, что
больше мы с ним не встретимся — ведь он, вдобавок ко всем его прелестям, еще
и воняет, как дохлый стервятник; но у Гэндальфа он омерзения не вызвал: они
беседовали довольно долго.
— Долго и с пользой, — подтвердил Гэндальф, не пожелав заметить
насмешку Арагорна. — Во-первых, история, рассказанная Горлумом, совпала с
сегодняшним рассказом Бильбо. Но это не имеет большого значения: я и сам
догадался, как было дело. Важнее другое — Горлум сказал мне, что нашел
Кольцо на заре эпохи в Великой Реке у Ирисной Низины. Он смертный и должен
был давно умереть, но прожил неимоверно долгую жизнь — ее, без сомнения,
продлило Кольцо. Известно, что только Кольцо Всевластья продлевает жизнь
своему владельцу — другим Кольцам это не под силу.
Если же и это тебя не убеждает, — добавил маг, посмотрев на Гэлдора, —
то есть еще одна, главная проверка. Вы все видели Кольцо невысокликов —
золотое, круглое и без всякой гравировки. Однако, когда его подержишь над
огнем — хотя не каждый на это осмелится, — четко проступает Наговор Врага.
Однажды я бросил Кольцо в камин, и вот что мне удалось прочитать:
Эш назг дурбатулук, эш назг гимбатул, эш назг тхратулук, агх вырзым-иши
кримпатул!
Голос мага вдруг стал зловещим — глухо и монотонно прозвучали слова, но
гулко и мощно раскатились по залу, — и содрогнулись могучие стены Замка, и
подернулось дымкой яркое солнце…
— Ни разу не звучал этот язык в Имладрисе, — проговорил Элронд, когда
настала тишина и участники Совета перевели дыхание.
— И надеюсь, больше ни разу не прозвучит, — ответил Гэндальф Владыке
Раздола. — Но я не прошу у тебя прощения, ибо от меня, Гэндальфа Серого,
потребовали доказательств моей правоты. А для того, чтобы звуки этого языка
не затопили навеки западные земли, надо запомнить, что Кольцо невысокликов —
это, как в древности определили Мудрые, Сокровище Сокровенной Мощи Врага. Во
тьме Черных Лет эльфы Остранны впервые услышали мрачное заклинание:
А Одно — Всесильное — Властелину Мордора, чтоб разъединить их всех,
чтоб лишить их воли и объединить навек в их земной юдоли под владычеством
всесильным Властелина Мордора —
и поняли, что попали в сети предательства.
Да, многое рассказал мне Горлум, хотя говорил он невнятно и неохотно.
Ему удалось пробраться в Мордор, где он был пойман прислужниками Врага, и у
него выпытали решительно все, и Враг знает, что Кольцо нашлось, долгое время
хранилось в Хоббитании, а потом опять куда-то исчезло. Однако скоро ему
станет известно — а быть может, известно уже и сейчас, — что хоббиты
переправили Кольцо ко эльфам, ибо девять Призрачных прислужников
преследовали Фродо до самого Раздола…
— Так он, этот Горлум, маленькая тварь? — прервал затянувшееся молчание
Боромир. — Маленькая тварь, но большой лиходей? И к какой участи его
приговорили?
— Он заключен под стражу в Северном Лихолесье, только и всего, —
ответил Арагорн. — Ему пришлось немало претерпеть. У Врага его, по-видимому,
страшно пытали, и он до сих пор не избавился от ужаса. Однако я рад, что его
охраняют — и не кто-нибудь, а бдительные эльфы Лихолесья. Отчаяние и
ненависть, горечь и страх сделали его неимоверно опасным, так что, если б он
был на свободе, я не удивился бы любому злодейству, совершенному этим
злосчастным существом. Да и вряд ли его отпустили из Мордора без
какого-нибудь черного Вражьего умысла. А ему, на вид удивительно хилому,
ненависть придает недюжинные силы!
— Меня прислали с горестным известием, — внезапно воскликнул эльф
Леголас, — но его поистине страшный смысл я понял только на сегодняшнем
Совете. Дело в том, что Смеагорл, прозванный Горлумом, сумел погубить своих
стражников и скрылся.
— Скрылся? — удрученно вскричал Арагорн. — Это действительно зловещая
новость. Как же случилось, что эльфы оплошали?
— Наша доброта обернулась беспечностью, и он удрал, — сказал Леголас. —
Но, по всей вероятности, узнику помогли — а это значит, что о наших делах
известно кому-то за пределами Лихолесья. Мы добросовестно охраняли Горлума,
хотя нам не нравится роль охранников; но, уходя, Гэндальф попросил Трандуила
не углублять черного отчаяния узника, и мы выпускали его прогуляться, чтобы
не держать в подземелье все время…
— Ко мне вы отнеслись гораздо суровей, — сверкнув глазами, перебил его
Глоин. Он вспомнил свое заточение у эльфов — его-то все время держали в
подземелье.
— Успокойся, мой друг, — вмешался Гэндальф. — Не надо вспоминать
улаженных ссор. Если мы допустим, чтоб эльфы и гномы начали считаться
старыми обидами, Совет никогда не будет завершен.
Глоин встал и молча поклонился, а эльф продолжил прерванный рассказ: —
В погожие дни мы приводили узника на поляну с огромным деревом посредине, и
он, вскарабкавшись высоко вверх, подолгу сидел там, скрытый листвой, а
стражники ждали его внизу. Но однажды он отказался слезть; стражникам не
хотелось стаскивать его силой — он умел намертво вцепляться в ветви, держась
за них руками и ногами, — поэтому они просто сидели под деревом: убежать-то
ему все равно было некуда.
И как раз в тот летний безлунный вечер на нас неожиданно напали орки.
Завязалась битва, и только под утро нам удалось отбить нападение — полчища
орков дрались отчаянно, но им, жителям степей Загорья, было непривычно
сражаться в лесу… А потом, разгромив их свирепую орду, мы обнаружили, что
стражники Горлума перебиты и сам он куда-то исчез.
Похоже, что этот неожиданный набег был совершен для его освобождения и
ему сообщили о нем заранее — но каким образом, нам неизвестно. Горлум весьма
хитроумная тварь, а Вражьих шпионов становится все больше. Когда Бард Лучник
уничтожил Дракона, мы выбили Темные Силы из Лихолесья, однако сейчас они
опять появились, и наше поселение превратилось в остров, со всех сторон
окруженный врагами. Следы беглеца мы потом нашли, хотя их почти затоптали
орки, и следы вели на юг, к Дул-Гулдуру — самому опасному району Лихолесья,
— мы не отваживаемся туда заходить…
— Короче, он скрылся, — заключил Гэндальф, — и охотиться за ним нам
сейчас недосуг. Значит, такая уж у него доля. И быть может, ни он, ни
Властелин Мордора не знают, что ему уготовано в будущем.
А теперь я отвечу на вопрос Гэлдора — немного помолчав, продолжал
Гэндальф. — Итак, почему среди нас нет Сарумана и что он мог бы нам
присоветовать? Это довольно длинная история, и знает о ней пока только
Элронд; впрочем, и ему я рассказал ее вкратце, а она требует подробного
изложения, ибо к прежним бедам Средиземья прибавилась еще одна серьезнейшая
беда, завершившая на сегодня повесть о Кольце.
Когда этим летом я был в Хоббитании, меня постоянно грызла тревога, и я
отправился к южным границам этой маленькой мирной страны, ибо чувствовал,
что опасность быстро приближается, хотя и не мог определить — какая. На юге
мне рассказали о войне в Гондоре и о том, что гондорцы отступили за Реку; а
когда я услышал про Черных Всадников, ощущение приближающейся опасности
усилилось. Однако никто их как будто не видел — даже несколько усталых
беженцев с юга, которые встретились мне по дороге; и все же моя тревога
росла, ибо южные беженцы были очень напуганы, а причину страха почему-то
скрывали. Тогда я свернул на Неторный Путь, и в Пригорье мне встретился
Радагаст Карий — он, как и я, носит титул Мудрого. Радагаст некогда жил в
Розакрайне, рядом с Лихолесьем, но куда-то переселился… Так вот, он сидел
у обочины дороги, а рядом, на лугу, пасся его конь.
Гэндальф! — обрадовано вскричал Радагаст. — Тебя-то я и разыскивал.
Мне сказали, что ты обитаешь на западе, в стране с неуклюжим названием
Хоббитания, — я ведь совсем этих мест не знаю.
Правильно сказали, — ответил я, — до Хоббитании отсюда — рукой подать.
Так что потише про неуклюжие названия: хоббиты очень обидчивый народец. Но у
тебя, вероятно, важные новости? Ты ведь никогда не любил путешествовать, и
едва ли твои привычки изменились.
Очень важные, — сказал Радагаст. Потом, тревожно оглядевшись, добавил:
— Очень важные и очень скверные. Назгулы. Они опять появились. В этот раз —
как Черные Всадники. Им удалось переправиться через Реку, и теперь они
движутся к северо-западу.
Вот почему меня грызла тревога, — посмотрев на Фродо, проговорил
Гэндальф. — У Врага здесь какая-то тайная надобность или тайный умысел, —
сказал Радагаст.
Что ты имеешь в виду? — спросил я.
А зачем Призрачным Всадникам Хоббитания?
Тут мне, признаться, стало не по себе, ибо сражение с Девяткой назгулов
устрашит и самого отважного из Мудрых: все они в прошлом великие воины, а их
Предводитель — чародей и король — наводил ужас на своих врагов, даже когда
еще не был призраком.
Кто прислал тебя ко мне? — спросил я.
Саруман Белый, — ответил Радагаст. — И он просил меня тебе передать,
что, если ты нуждаешься в какой-нибудь помощи, поезжай к нему в Ортханк;
однако не медли.
Эти слова ободрили меня. Ибо Саруман — мудрейший из Мудрых… так мне в
то время казалось. Радагаст тоже могущественный маг, исконный повелитель
растений и животных (особенно ревностно служат ему птицы), но Саруман
исстари следит за Врагом, он хорошо изучил все его повадки и часто помогал
нам справиться с ним. Мы легко выбили Врага из Дул-Гулдура благодаря мудрым
советам Сарумана; жаль, что нас тогда не удивила ответная победа Врага на
юге…
Я поеду к Саруману, — проговорил я. Мне подумалось, что, быть может,
Саруман знает, как прогнать назгулов за Андуин.
Но отправляйся сейчас же, — посоветовал Радагаст, — ибо я искал тебя
довольно долго, а Саруман говорил, что к ранней осени назгулы сумеют
добраться до Хоббитании — и тогда он не сможет тебе помочь. А мне пора
поворачивать восвояси. Радагаст безмолвно подозвал коня, вскочил в седло и
хотел уехать.
Подожди, Радагаст! — крикнул я ему вслед. — Оповести своих подданных,
зверей и птиц, что нам, вероятно, понадобится их помощь.
Считай, что они оповещены, — сказал он и, тронув коня, быстро скрылся
из глаз, словно бы спасаясь от Девятки назгулов.
Я не мог тогда же последовать за Карим. Мой конь был измучен, да и я
устал: мы покрыли в тот день огромное расстояние; а главное, мне хотелось
собраться с мыслями. И вот, отложив решение на утро, я переночевал в
пригорянском трактире, а выспавшись, решил отправиться к Саруману — никогда
не прощу себе этой ошибки!
Фродо я написал подробное письмо, в котором объяснил, что мы встретимся
у эльфов, и поручил отослать письмо Лавру Наркиссу — он хозяин трактира, мой
давний знакомец, — а утром, затемно, отправился в путь. Саруман живет далеко
на юге, в крепости Изенгард к северу от Ристании, которую гондорцы называют
Мустангримом. С юга просторную Ристанийскую равнину замыкают Белые горы
Гондора, или Эред Нимрас по-нуменорски, а на севере в нее вклинивается
Мглистый хребет; там, в неприступной высокогорной долине, окруженной
могучими отвесными скалами, расположен замок Сарумана Ортханк. Этот замок —
высокий, с тайными покоями — возвели в стародавнее время нуменорцы, и
попасть в него можно только через ворота, которые перегораживают
Изенгардское ущелье, рассекающее естественную ограду долины — пояс из темных
каменных утесов.
Я подъехал к воротам на исходе дня; их охраняла многочисленная стража;
но Саруман, видимо, давно меня ждал: ворота распахнулись и, когда я проехал,
бесшумно захлопнулись за моей спиной; и меня вдруг кольнуло неясное
опасение.
Однако я все же подъехал к замку, и Саруман, неспешно спустившись по
лестницы, отвел меня в один из верхних покоев. На руке у него я заметил
кольцо.
Итак, ты приехал, — сказал он степенно, но мне показалось, что в его
глазах вспыхнула на мгновение холодная насмешка.
Приехал, как видишь, — ответил я. — Мне нужна твоя помощь, Саруман
Белый! Услышав свой титул, Саруман разозлился.
Ты просишь помощи, Гэндальф Серый? — с издевкой в голосе переспросил
он. — Значит, хитроумному и вездесущему магу, который вот уже третью эпоху
вмешивается во все дела Средиземья — причем обычно непрошено и незвано, —
тоже может понадобиться помощь?
Меня поразил его злобный тон. Не ты ли, — удивленно спросил его я, —
наказал гонцу Радагасту Карему передать мне, что нам надо объединить наши
силы?
Предположим, что я ему это сказал, — ответил Саруман. — А теперь
объясни мне, почему ты явился сюда так поздно? Ты долго скрывал от Совета
