стенами и четырьмя широкими стрельчатыми арками, за которыми угадывались
четыре коридора — на запад (из которого путники вышли), на восток, на юг и
на север. Больше они ничего не разглядели: вспыхнувший, как молния, Жезл
померк.
— Да, мы добрались до жилых ярусов, — притушив Жезл, проговорил маг. —
Для освещения жилищ в отвесных склонах прорублено множество окон-шахт, но
сейчас ночь, и мы их не видели. Сегодня дальше идти не стоит: мы все
утомились, а бедные хоббиты просто валятся с ног от усталости. Если я прав,
то завтра утром нам не придется вставать в темноте. А теперь — спать. К
завтрашнему дню мы должны как следует набраться сил. Пока нам неизменно
сопутствовала удача, и большая часть пути уже пройдена… однако мы еще не
покинули Морию, а Восточные Ворота — далеко внизу.
Хранители отошли к западной арке — потому что оттуда тянуло теплом, а
по пещере гуляли холодные сквозняки — и, завернувшись в одеяла, прикорнули у
стены. Хоббитов преследовали странные видения: им чудилось, что они
безнадежно заблудились в бесконечном лабиринте черных коридоров и, пытаясь
выбраться, оказались на дне безбрежного моря враждебной тьмы. Самые мрачные
легенды о Мории были не такими мрачными, как правда, — а ведь с ними ничего
плохого не случилось, и Гэндальф считал, что им повезло…
— Ай да гномы! — пробормотал Сэм. — Это ж надо — продолбить такую
Черную Бездну! И трудилась тут, наверно, прорва работников. А зачем? Разве
можно жить в темноте? Стало быть, жить-то они здесь не жили?
— Как это не жили? — оскорбился гном. — Здесь было великое Морийское
царство. Везде сияли яркие огни, и Мория славилась на все Средиземье — об
этом говорится в наших преданиях.
Гимли резко сбросил одеяло, вскочил на ноги и нараспев прочитал — под
аккомпанемент гулкого эха:
Был свет еще не пробужден,
Когда, стряхнув последний сон,
Великий Дарин, первый гном,
Легко шагнул за окоем
Высоких колыбельных скал
И в лунной тьме ему предстал
Неназванною новизной
Дарил он землям имена,
И оживала тишина
В названьях рек, равнин и гор,
Болот, ущелий и озер;
Но вот, как видят вещий сон,
Зеркальное увидел он
И отраженный в бездне вод —
Короной звездной — небосвод.
На царство первая заря
Венчала юного царя
У вод Зеркального. Но трон
Был в Морию перенесен,
И золоченый Тронный Зал
Огнями вечными сиял —
Ни тьма ночей, ни злая мгла
Сюда проникнуть не могла.
Искристый свет крыла простер
Под легким сводом юных гор,
Чертоги светлые всегда
Звенели музыкой труда —
Не зная страхов и забот,
Трудился даринский народ,
А в копях донных добывал
Алмазы, мрамор и металл.
Дремал в глубинах грозный рок,
Но этого народ не знал —
Ковал оружие он впрок
И песни пел под кровлей скал.
Недвижный мрак крыла простер
Под грузным сводом древних гор,
И в их тени давным-давно
Зеркальное черным-черно;
Но опрокинут в бездну вод —
Короной звездной — небосвод,
Как будто ждет он, словно встарь,
Когда проснется первый царь.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Сэм. — Надо мне выучить ваше
сказание. Но после него здешняя темнота кажется еще чернее, чем раньше. А
интересно — алмазы-то тут остались?
Гимли промолчал. Прочитав сказание, он не захотел участвовать в
разговоре.
— Алмазы? — переспросил хоббита Гэндальф. — Нет, драгоценностей тут не
осталось — по крайней мере в жилых пещерах. Их давно уже разграбили орки. Но
на нижние ярусы, к шахтам и кладовым, не спускаются теперь даже алчные орки,
ибо там властвует древний ужас.
— А зачем же Балин вернулся в Морию? — спросил мага дотошный Сэм.
— За легендарным мифрилом, — ответил Гэндальф. — Не железо — рабочий
материал гномов, не золото и алмазы — их любимые игрушки — принесли гномам
богатство и славу, а истинное, или морийское, серебро, которое эльфы
называют мифрилом. В те времена морийское серебро стоило раз в десять дороже
золота, а сейчас оно стало поистине бесценным, ибо его просто нет в
Средиземье. Рудная жила морийского серебра залегает на самых глубинных
ярусах, тянется под горами к Багровому Рогу и там уходит в недоступные
бездны. Мифрил обогатил и прославил гномов, однако от него-то и пошли все их
беды, ибо, охотясь за этим металлом, они вгрызались в земные недра, пока не
разбудили Глубинный Ужас, или Великое Лихо Дарина. Когда гномы бежали из
Мории, добытым мифрилом завладели орки, а потом, не зная всех его свойств,
заплатили им дань Черному Властелину.
Мифрил!.. Мечта народов Средиземья. Ковкий, как медь, прочный, как
сталь, сияющий после полировки, как зеркало, никогда не тускнеющий и
удивительно легкий. Эльфы очень ценили мифрил; их древняя эмблема, Звезда
Феанора, изображение которой вы видели на Воротах, изготовлена из морийского
серебра — мифрила. Между прочим, Торин подарил Бильбо мифрильную кольчугу.
Интересно, где она? Наверно, лежит в каком-нибудь сундуке…
— Мифрильную кольчугу? — изумился Гимли. — Вот уж воистину царский
подарок!
— Ты прав, — спокойно подтвердил Гэндальф. — Эта кольчуга стоит дороже,
чем вся Хоббитания с ее обитателями.
Фродо просунул руку под рубашку и погладил прохладные колечки кольчуги.
Он сдержался и ничего не сказал своим спутникам, но был ошеломлен словами
Гэндальфа. Чтобы заплатить за его кольчугу, не хватило бы всех богатств
Хоббитании?! Знал ли об этом Бильбо? Наверняка! Да, он сделал ему царский
подарок. Но, вспомнив Бильбо и далекую Хоббитанию, Фродо припомнил то давнее
время, когда он жил себе в Торбе-на-Круче и знать не знал, ведать не ведал
про Морию, про мифрил, а главное — про Кольцо… Как ему хотелось повернуть
время вспять!..
Вскоре усталые путники уснули, и Фродо остался один на один с черной
тишиной — он был часовым.
Он сидел, прижавшись к западной арке, и порой невольно заглядывал в
коридор. Ему казалось, что по этому коридору, поднимаясь из темных глубин
Мории, в пещеру вползает леденящий страх; на лбу у него выступил холодный
пот, и, вытирая лоб, он с ужасом почувствовал, что его рука напоминает
ледышку. Два часа своего дежурства, которые показались ему годами, он
внимательно вслушивался в мертвую тишину, однако решительно ничего не слышал
— даже шлепанья босых подошв.
И вместе с тем его сковывала дрема. Уже перед самым концом дежурства,
когда он опять заглянул в коридор, ему померещилось, что к пещере
приближаются два чуть заметно мерцающих огонька. Он вздрогнул, зажмурился и
потряс головой. Потом выглянул в коридор еще раз. Никаких мерцающих огоньков
там не было. Позор, — укоризненно сказал он себе. — Наверно, я просто
заснул на посту. Он встал и больше уже не садился, пока его не сменил
Леголас.
Добравшись до одеяла, он мгновенно уснул, и на него навалился все тот
же сон: ему казалось, что он слышит шаги — осторожное шлепанье босых подошв
— и видит два мерцающих глаза, и они приближаются… Он в ужасе проснулся —
пещеру заливал сероватый свет, а его спутники негромко переговаривались друг
с другом.
— Доброе утро! — сказал ему Гэндальф. — Ибо над миром разгорается утро,
и оно принесло нам добрую весть. Мы пересекли Морийское царство, и до вечера
нам надо спуститься к Воротам, чтобы выйти наконец в долину Черноречья.
— Да, хорошо бы, — пробормотал Гимли. — Великая Мория, погруженная во
тьму, нагонит страх на любого храбреца. И похоже, что Балин не проник в
Морию — ведь какие-то следы он должен был оставить…
Гэндальф решил не устраивать дневки.
— Нам всем нужен отдых, — сказал он Хранителям, — но до озера
Зеркального — полдня пути. И насколько я понимаю, никому из нас не хочется
провести в Мории еще одну ночь.
— Что верно, то верно, — проворчал Боромир. — Куда нам надо идти? На
восток?
— Пока не знаю, — ответил Гэндальф. — По-моему, мы выше и северней
Ворот, но найти к ним дорогу не так-то легко. Сначала мне надо спокойно
осмотреться. Северная арка — самая светлая. Давайте-ка заглянем в северный
коридор. Если мы сможем добраться до окна, мне станет ясно, где мы
находимся, и я решу, куда нам идти. Но, к сожалению, окна в Морийских
пещерах прорубали, как правило, очень высоко.
Хранители быстро свернули лагерь, и Гэндальф повел их в северный
коридор. Коридор освещался откуда-то справа. Пройдя его — сто пятьдесят
шагов, они увидели полуоткрытую дверь, через которую в коридор попадал свет.
За дверью обнаружилась квадратная комната с окошком, прорубленным в
восточной стене; путники, привыкшие к полной темноте, невольно зажмурившись,
остановились на пороге. Потом осторожно шагнули в комнату.
Наступая на какие-то хрупкие осколки, покрытые ковром черно-серой пыли,
путники подошли к прямоугольному камню трех или четырех пядей высотой,
расположенному в середине комнаты так, что свет из маленького окошка под
потолком освещал белую мраморную плиту, которая лежала на большом камне.
— Уж не могилу ли мы нашли? — пробормотал Фродо и со скверным
предчувствием склонился над плитой. К нему подошел Гэндальф. Плиту покрывали
странные руны:
— Это древнеморийский язык, — посмотрев на плиту, проговорил маг, —
стародавнее наречие людей и гномов. — И добавил: — Здесь выбита надгробная
надпись:
БАЛИН, СЫН ФУНДИНА, ГОСУДАРЬ МОРИИ.
— Значит, Балин погиб, — сказал Фродо.
Гимли надвинул свой капюшон на глаза.
— Этого-то я и опасался, — промолвил он.
Морийский мост
Хранители молча стояли у могилы. Фродо печально вспоминал Балина и его
многолетнюю дружбу с Бильбо и давний приезд гнома в Хоббитанию. Отсюда, из
пыльного морийского склепа, мирная жизнь тех далеких времен казалась
полузабытой волшебной сказкой.
Наконец, преодолев унылое оцепенение, путники разбрелись по пыльной
комнате, надеясь разыскать какие-нибудь следы, которые прояснили бы участь
Балина или судьбу его храброй дружины. Под окном, напротив двери в коридор,
они обнаружили еще одну дверь. Теперь, попривыкнув к дневному свету, они
заметили, что хрупкие осколки, все время хрустевшие у них под ногами, были
костями убитых воинов; а среди костей, в черно-серой пыли, валялись боевые
топоры гномов, разбитые шлемы, треснувшие щиты и кривые мечи с воронеными
клинками — излюбленное оружие горных орков.
У стен, в глубоких и вместительных нишах, стояли взломанные дубовые
сундуки, окованные заржавевшими железными полосами; возле одного из них, под
разбитой крышкой, Гэндальф увидел разодранную книгу. Нижний край книги
обгорел, она была истыкана мечами или стрелами и заляпана бурыми пятнами —
кровью. Гэндальф бережно поднял книгу и осторожно положил ее на могилу
Балина. Фродо с Гимли подошли к магу и смотрели, как он перелистывает
страницы, исписанные многими разными почерками на эльфийском, дольском и
морийском языках. Страницы были твердыми и ломкими, словно тонкие костяные
пластины.
— Насколько я понимаю, — проговорил Гэндальф, — это летопись Балинского
похода. Начата она тридцать лет назад, со вступления дружины Балина в
Черноречье. Видите, тут написано I/3? По-моему, это значит год первый,
страница третья — двух первых страниц в книге недостает. И вот, что мне
удалось разобрать.
Мы уничтожили охрану орков у Ворот и в Кар.. — дальше прочитать
невозможно, страница залита кровью; но тут-то все ясно: в Караульной
комнате. — Однако часовые успели поднять тревогу, и многих орков мы… —
видимо, убили — … в битве у Зеркального озера. Флои порубил целый отряд
врагов, но и сам был смертельно ранен вражеской стрелой… Две строчки я
прочитать не сумел. Дальше говорится: … выбили орков из Двадцать первого
чертога в Северном крыле. Здесь… Опять непонятно, но упоминается слово
шахта. И наконец: … Балин со своими советниками расположился в Летописном
чертоге…
— Это и есть Летописный чертог, — оглянувшись на сундуки, заметил
Гимли.
— Дальше несколько страниц залито кровью, я разобрал только слова
золото, топор Дарина и шлем. Потом: …Балин провозгласил себя государем
Морийского царства. Тут кончается первая летопись и после трех звездочек
другой рукой написано: Мы нашли истинное серебро… Снова ничего непонятно,
кроме предпоследней строки: … Оин отправился к складу оружия на Третьем
глубинном ярусе… — опять пятно крови — … на запад… — и после
проткнутой копьем дыры … к Эльфийским Воротам.
Гэндальф молча листал Летопись.
— Несколько страниц очень сильно попорчены, при этом свете их не
прочтешь, — после долгой паузы сказал он спутникам, — но видно, что их
заполняли в спешке и, по всей вероятности, разные летописцы. Потом
сколько-то страниц вырвано и следующие помечены цифрой V — пятый год с
начала похода, V/1, V/2, V/3, V/4… Нет, ничего не могу разобрать. А тут?
Ага, вот разборчивый почерк, но запись почему-то сделана по-эльфийски.
Гимли придвинулся к надгробью вплотную и под рукой Гэндальфа заглянул в
Летопись.
— Это почерк Ори, — объявил он. — У него, как я слышал, была привычка
записывать важные сообщения по-эльфийски.
— Боюсь, что это важное сообщение окажется весьма и весьма печальным, —
сказал маг, вглядываясь в Летопись. — Первое ясное слово тут — скорбь.
Дальше снова трудно разобраться, и потом — … ра. По-видимому, вчера. Да,
так оно и есть, слушайте: … вчера, 10-го ноября, погиб государь Мории
Балин. Он спустился к Зеркальному, и его застрелил из лука притаившийся в
скалах орк. Царские дружинники уничтожили орка, однако огромный отряд
врагов… Конец страницы оборван, а следующая страница начинается словами
… с востока по Серебрянке… тут опять пятно засохшей крови, и потом:
…успели закрыть Ворота… дальше дыра, пробитая, вероятно, стрелой, и
несколько слов: … удержали бы Ворота, если б не… А ниже страница
обуглена, так что осталось лишь одно слово — чудовищный. Жаль Балина, он был
храбрым воином и со временем стал бы великим государем. Его царствование
длилось только пять лет. Здесь Летопись, как видите, обрывается, а
разыскивать вырванные страницы нам некогда, и мы, вероятно, никогда не
узнаем, что же приключилось с Балинской дружиной.
Да, это очень мрачная Летопись, — листая книгу, заключил маг. —
Дружинники, без сомнения, тоже погибли, и погибли мучительной смертью…
Послушайте… Нам некуда отступать. Некуда! Они захватили Мост и Караульную.
Лони, Фрар и Нали свалились… Тут шесть или семь страниц слиплись от крови,
а дальше речь идет о Западных Воротах: Привратница затопила долину. Вода
поднялась до самых Ворот. Глубинный Страж уволок Оина в воду. Нам некуда
отступать. Некуда!.. И все, нижний край страницы оторван. — Маг в
задумчивости опустил голову. — Ага, вот еще одна страница, — шагнув к нише,
проговорил он и поднял с полу измятый листок. — Она исписана только до
половины. Похоже, что ею заканчивается Летопись. Слушайте: … Нам некуда
отступать. Некуда! Они вызвали из Глубинных ярусов Смерть! От страшного
грохота где-то внизу того и гляди провалится пол. Они приближаются!.. Это
заключительные слова Летописи… Да, хотелось бы мне понять, о чем говорит
последний летописец. — Маг снова задумался и умолк.
— Нам некуда отступать, — пробормотал Гимли. И вдруг Хранители
отчетливо осознали, что они забрались в могильный склеп. Всем, даже
Гэндальфу стало не по себе.
— Они воевали на два фронта, — нарушил напряженную тишину Гэндальф, —
защищали и Восточные и Западные Ворота. Да и в Мории их подстерегал враг…
дорого бы я дал, чтобы узнать — какой. Героическая, но безрассудная попытка
не удалась, Балин и его дружинники погибли… А теперь нам пора отсюда
уходить. Гимли, захвати Балинскую Летопись, ее надобно передать Даину, хотя
она и ввергнет его в печаль. Спи спокойно, отважный Балин, Мория приютила
тебя навсегда!.. Пойдемте, нас ждет нелегкая дорога.
— А куда мы теперь? — спросил Боромир.
— Сначала обратно, — ответил Гэндальф. — Но мы не напрасно потратили
время. Этот склеп — бывший Летописный чертог, и теперь я знаю, где мы
находимся: на Седьмом ярусе, в Северном крыле. А Ворота расположены на
Первом ярусе. Сейчас мы вернемся в Купольный зал — у гномов он назывался
Двадцать первым чертогом, — спустимся по восточному коридору вниз и, свернув
на юг, выйдем к Воротам. В путь! — Гэндальф шагнул вперед…
… И тотчас из гулких глубин Мории до них донесся раскатистый грохот —
Р-Р-Р-Р-О-К, — и они ощутили под ногами судорожную дрожь каменного пола.
Путники, не сговариваясь, ринулись к двери.
Р-Р-Р-Р-О-К — волна грохочущего рокота во второй раз прокатилась по
Морийским пещерам, и потом еще раз, и еще, и еще — Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К,
Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К, — как будто недра необъятной Мории кто-то
превратил в громадный барабан. И, словно в ответ громоподобному грохоту,
неподалеку резко протрубил рог, и Хранители услышали тяжелый топот.
— Орки! — громко воскликнул Гимли.
— Они приближаются, — вскричал Леголас.
— Ловушка, — хрипло проговорил маг. — Мы пойманы, как некогда
дружинники Балина. Но с ними не было меня! Посмотрим…
Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К — гремела Мория, и стены комнаты явственно
сотрясались.
— Попытайтесь запереть восточную дверь! — крикнул Арагорн, обнажая меч.
— Надо прорваться в Купольный зал! Мы с Боромиром пойдем впереди.
— Не торопись, — остановил Арагорна Гэндальф. — Нам пока незачем
начинать драку. Давайте отступим через восточную дверь.
Снова пронзительно протрубил рог. Слитный топот быстро приближался. Все
Хранители выхватили мечи. Яррист светился синеватым светом. Радужно мерцал
маленький Терн. Боромир закрыл западную дверь.
— Подожди! — Гэндальф шагнул к Боромиру, приоткрыл дверь и громко
крикнул: — Кто нарушает покой Балина, державного властителя Морийского
царства?
В ответ послышались раскаты хохота и раздались резкие слова команды,
Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К — гремело из глубины.
Гэндальф принагнулся, выглянул за дверь, и на мгновение его Жезл
ослепительно вспыхнул. Прежде чем орки успели опомниться, маг уже снова
захлопнул дверь: ни одна стрела его не задела.
— Там не только орки, — сказал он спутникам. — С ними черные урхи из
Мордорских земель, они гораздо опасней орков. И один гигантский пещерный
тролль, а может, и несколько, я не разглядел. В Купольный зал нам дорога
закрыта.
— Да и на восток, я думаю, закрыта, — обронил угрюмое пророчество
Боромир.
— Здесь пока тихо, — возразил Арагорн, подошедший тем временем к
восточной двери. — За дверью лестница, ведущая вниз, так что Купольный зал
нам вроде бы не нужен, но, по-моему, отступать, не зная куда, с погоней за
плечами очень опасно. Мы даже не можем запереть дверь — засов на ней сломан,
и открывается она внутрь. Сначала надо остановить врагов… Они запомнят
Летописный чертог, — процедил он сквозь зубы, оглянувшись назад, — а кое-кто
из них останется здесь навсегда.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Боромир торопливо подсунул под
дверь пять или шесть сломанных мечей и забил их, как клинья, дубовой доской.
Шаги смолкли, и на каменную дверь обрушился из коридора сокрушительный удар;
дверь выдержала, но мелко затряслась, и от следующего удара немного
приоткрылась — клинки-клинья, отъезжая назад, прочертили в полу глубокие
борозды. На дверь обрушился третий удар, и в щель просунулась огромная рука,
покрытая зеленовато-черной чешуей. Потом дверь еще раз содрогнулась, и
Хранители увидели гигантскую ступню — черно-зеленую, плоскую и беспалую.
Скрежеща клиньями по каменному полу, дверь медленно, но неуклонно
открывалась.
Боромир рубанул по руке мечом, но меч со звоном отскочил вверх и, едва
не вывернув гондорцу кисть, отлетел под ноги оцепеневшему Фродо.
А Фродо, неожиданно для себя самого, неистово выкрикнув Бей
Хоббитания!, рванулся к двери и со всего размаха вонзил Терн в чешуйчатую
ступню. Хранителей оглушил пронзительный вой, и громадная ступня отдернулась
за дверь — Фродо едва удержал Терн. Стекая с Терна, на каменный пол
шмякнулось несколько черных капель. Боромир снова захлопнул дверь и вогнал в
щель выскочившие клинья.
— Ай да Хоббитания! — воскликнул Арагорн. — Хоббиты, я вижу, разят без
пощады. У тебя превосходный клинок, мой друг!
А дверь уже снова сотряслась от ударов. Окажись она деревянной, ее
давно разнесли бы в щепки: у нападающих были палицы и молоты. Внезапно она
опять приоткрылась. Воздух взрезали свистящие стрелы; однако дверь была
открыта не полностью, и стрелы, ударяясь о северную стену, с еле слышным
шорохом валились на пол. Совсем близко протрубил рог, и в комнату начали
протискиваться орки; щель была узкой — дверь заклинило, — и враги пролезали
внутрь поодиночке.
Хранители не успели сосчитать врагов — бой был жаркий и яростный, но
короткий. Орки, не ожидавшие такого отпора, мешая друг другу, топтались на
месте. Леголас уложил двух орков из лука; орку, вспрыгнувшему на могилу
Балина, перерубил ноги подоспевший Гимли; троих орков убил Боромир; двоих —
Арагорн; одного — Гэндальф. Орки дрогнули, попятились к двери и с визгливыми
воплями убрались в коридор.
Враги ранили — к счастью, легко — лишь Сэма: он сумел вовремя
отскочить, и ятаган орка оцарапал ему плечо; зато орк не успел приготовиться
к защите, и Сэм, сделав глубокий выпад, проткнул его насквозь своим мечом из
Могильника. В карих, сузившихся глазах Сэма полыхал суровый бойцовский огонь
— то-то удивились бы его родители, если бы увидели сейчас сына.
— А теперь — отступаем, — распорядился Гэндальф, — пока они снова не
привели тролля.
Однако Хранители не успели отступить: в комнату протиснулся
предводитель врагов — огромный, чуть ниже Арагорна, орк со смуглым, широким
и плоским лицом, маленькими, горящими, словно угли, глазами, вздернутым
носом и низким лбом. На нем была черная кольчужная рубаха, свисающая до
голенищ кожаных сапог, и вороненый, инкрустированный серебром шлем; в левой
руке он держал щит, а в правой — длинное и массивное копье. Другие орки
толпились у двери, но входить в комнату явно не спешили.
Орк-предводитель бросился к Фродо и, закрывшись от Арагорнова меча
щитом, умело нырнув под меч Боромира, со страшной силой метнул копье,
пригвоздившее несчастного Фродо к стене; правда, хоббит успел повернуться, и
копье вошло ему не прямо в грудь, а соскользнуло по мифрильной кольчуге чуть
вбок. Сэм перерубил вражье копье, и Фродо безжизненно сполз по стене, а орк
уже выхватил черный ятаган и хотел прикончить беззащитного Фродо, но в это
мгновение тяжелый Андрил, сверкнув, обрушился на шлем врага, и он упал с
разрубленной головой — шлем не спас его от Возрожденной Молнии. Боромир и
Арагорн рванулись к двери, но остальные орки поспешно отступили.
РРРРОК — тяжко воздохнула Мория.
— Скорей! — властно скомандовал Гэндальф. — Все на лестницу! Не то
будет поздно!
Арагорн подхватил упавшего Фродо, вытолкнул Мерри с Пином из комнаты и
быстро проскользнул в полуоткрытую дверь. Следом вышли остальные Хранители.
Последним выбрался на лестницу Леголас, таща за собой упирающегося Гимли:
гном, словно бы позабыв об опасности, никак не хотел уходить от могилы.
Боромир что есть силы потянул дверь, и она медленно, со скрипом, закрылась;
однако запереть ее было нечем.
— Меня… не ранило… Я пойду… сам, — одышливо сказал Арагорну
Фродо.
Тот чуть не выронил хоббита из рук.
— Так ты, значит, жив? — изумился он.
— Мертвые не разговаривают, — проворчал Гэндальф. — Но нам сейчас
некогда удивляться чудесам. Спускайтесь и ждите меня внизу, а если я
вскорости не появлюсь — уходите. Ворота в двух примерно лигах к югу. Да
смотрите не спуститесь ниже Первого яруса!
— Я тоже останусь, — сказал Арагорн.
— Спускайся! — властно приказал Гэндальф. — Мечом ты тут ничего не
сделаешь.
На лестнице не было оконных шахт, и они спускались в полной темноте.
Фродо машинально считал ступени; их оказалось восемьдесят пять: на этом
лестничный марш закончился. Путники подняли головы вверх, но увидели только
огонек Жезла. Вероятно, враги еще не опомнились, и маг по-прежнему стоял у
двери. Фродо с трудом перевел дыхание — ему было трудно вздохнуть глубоко;
он обессилено прислонился к Сэму, и тот обнял его за плечи. Внезапно
послышался голос Гэндальфа, но слов Хранители разобрать не смогли: их
исковеркало гулкое эхо. Глухо громыхнул глубинный гром; дрогнул под ногами
путников пол.
Вдруг Жезл мага ослепительно вспыхнул, стер на мгновение темноту — и
потух. Р-Р-Р-Р-О-К — победно громыхнула тьма, а потом грозно рокочущий
грохот загремел у них над самой головой — Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К,
Р-Р-Р-Р-О-К- и стих. По лестнице кубарем скатился Гэндальф.
— Идемте! — крикнул он, вскакивая на ноги. — Мне повстречался страшный
противник, я с трудом выстоял. В путь, скорее! Сначала нам придется идти без
света, у меня нет сил, чтоб засветить Жезл. Гимли пойдет со мной впереди. Не
отставайте от нас ни на шаг. Вперед!
Ничего не поняв из объяснений Гэндальфа — а расспрашивать его никто не
решился, — Хранители послушно двинулись за ним. Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К —
гремело вдали; громыхание казалось теперь приглушенным, однако оно
доносилось не снизу, а как бы катилось вслед за беглецами. Никаких иных
признаков преследования — торопливого топота, громких воплей или резких
команд — путники не слышали. Гэндальф шагал, никуда не сворачивая, хотя им
встречались поперечные галереи: коридор, по которому они сейчас шли, вел в
нужную сторону, к Восточным Воротам. Порой им попадались крутые лестницы, и
маг, чтобы не свалиться вниз, постукивал по полу Магическим Жезлом — так
обыкновенно ходят слепые, — засветить Жезл он все еще не мог.
За час они одолели чуть больше лиги и несколько раз спускались по
лестницам; темнота была безмолвной и беспросветной; но с каждым шагом в них
крепла надежда, что им удалось уйти от погони. После седьмой, самой длинной,
лестницы (Фродо насчитал в ней сто ступеней) Гэндальф устало остановился и
сказал:
— По-моему, мы спустились на Первый ярус. Если двигаться по этому
коридору дальше, он уведет нас в Южное крыло. Пора сворачивать налево, к
востоку. Надеюсь, Ворота уже недалеко. Я очень устал. Мне нужен отдых. Иначе
я просто не дотащусь до Ворот.
Гимли подставил магу плечо, и тот тяжело опустился на ступеньку.
— Ты сдерживал того, который грохотал? — спросил Гимли. — Который из
Глубин?
— Не знаю, — раздумчиво ответил Гэндальф. — Я впервые встретился с
таким противником, и мне не оставалось ничего другого, как запереть дверь
Неснимаемым Наговором. Я знаю много Неснимаемых Наговоров, да чтобы наложить
их требуется время, и дверь не становится от этого прочнее: открыть ее
нельзя, а выломать — можно.
Я готовился встретить орков и троллей. За дверью уже слышались их
