Внеобрядовая лирика отражала бытовую обстановку народной жизни эпохи феодализма. Она значительно отличалась от обрядовой поэзии с ее древним мифологическим содержанием, была более реалистичной.
Крестьянская лирика запечатлела важнейшие стороны народной жизни. Значительную часть репертуара составляли песни любовного содержания. Их герои — красная девица и добрый молодец — изображены в разных типических взаимоотношениях. Ситуация песни могла быть счастливой, радостной (сценка свидания) или грустной (разлука, ссора, измена). Переживания героев передавались через внешние образы. Например, невозможность поехать в гости к сударушке поэтически раскрывалась образом заросшей дороженьки (Она ельничком, мелким березничком она зарастала,
Уж и частым ли, частым горьким осинничком ее застилало…). В свою очередь у сударушки, разлученной с добрым молодцем,
Тесова-то нова кроватушка
Пуста простояла еще без дружка,
Соболиное новое одеялице
Во ногах пролежало оно, во ногах;
Пуховые-то новы подушечки
Во слезах потонули они, во слезах[178]
Иное — в радостных песнях. Детинушка, идя на свидание, в гармонь наигрывал, свистком насвистывал. У девицы при встрече с молодцем каждый раз сердце возрадуется,
Кровь во лице разыграется,
Косточки, суставчики рассыпаться хотят.
Рассыпаться хотят — поздороваться велят.
Портретные штрихи указывают на типизацию и на идеализацию героев. Девица — бела, круглоличка; черноброва; красавица, дa-и со русою косой. Молодец — бел кудрявый; чернобров, душа, пригож.
Патриархальные устои большой крестьянской семьи наиболее ярко отразила группа семейных песен. Многие из них сложены от имени молодой женщины и посвящены ее страданиям на чужой сторонушке. Подневольное положение молодушки в большой крестьянской семье раскрывалось через бытовые сценки: младешенькой спится-дремлется, но ее сердито будят свекор-батюшка и свекровь-матушка; в другой песне чужой отец с матерью посылают молоду во полночь по воду:
Зябнут, зябнут ноженьки, у ключа стоя,
Прищипало рученьки к коромыслицу,
Текут, текут слезоньки по белу лицу…
В отдельных песнях женщина проявляет волю, сопротивляется традиционному подчинению мужу. Например, она не пускает его пьяного домой ( Вы раздайтесь, расступитесь, люди добрые… ). Насильно выданная замуж за недоростка, женщина грозится отнести его в лес и привязать ко березке, ко горькой да ко осинке, ко самой да ко вершинке… (Отдает меня маменька замуж…). Однако чаще всего семейные песни передают горестные сетования молодушки, обращенные к родной матушке. Известны песни о несчастливом муже и о горькой судьбе вдовы.
Драматические коллизии семейного быта получали разрядку в песнях шуточных и сатирических. Их герои — привередливая невеста, ленивая жена, нерадивая стряпуха, женщина, не умеющая прясть и ткать (Дуня-тонкопряха), а также теща и ее зятья, бестолковые и неспособные выполнять мужскую работу Фома и Ерема… В шуточных песнях молодушка своевольничает: отправляется на улицу спотешитъ молодца; ночует в лужочке, под ракитовым под кусточком, где ее веселят своими песнями два молодца удалые.
Сюжетные ситуации шуточных песен способствовали комическому выявлению того недостатка, который осмеивался. Например, баба испекла такие хлебушки, что их никто и даром не берет —
Одна сивая свинья
Понюхала, отошла —
Она рыло замарала,
Три недели прохворала,
Богу душу отдала.
Комические ситуации призваны были вызывать смех, возбуждать веселье, создавать оптимистическое настроение. Для
этого использовались ирония, гротеск, литота (т. е. обратная гипербола; см., напр., эпизод с воробьем в песне Уменя квашня по избе пошла…). В песнях антиклерикального содержания юмор приобретал сатирическую окраску.
Отдельные шуточные песни могли быть плясовыми, если этому способствовала их быстрая, задорная мелодия (Ах вы, сени, мои сени…). Однако наиболее известные плясовые песни — Барыня и Камаринская — имели короткий, неразвитый текст
.
Необычайно поэтичны народные песни социального содержания — разбойничьи и солдатские.
Разбойничьи песни появились в XVI-XVII вв., во время крестьянских восстаний против крепостного гнета. Те, кому удавалось убежать от своих господ, создавали шайки и начинали вести разбойничью жизнь. Созданные в их среде песни раскрывали образ удалого разбойника — человека мужественного, вольнолюбивого и преданного. Он может принять смерть, но не выдаст товарищей.
В замечательной песне Не шуми, мати, зеленая дубровушка… разбойник пойман царскими слугами. Утром его будет допрашивать сам царь и потребует выдать тех, с кем воровал, с кем разбой держал. Разбойник знает, как ответит:
Я скажу тебе, надежа православный царь,
Всее правду скажу тебе, всю истину.
Что товарищей у меня было четверо:
Еще первый мой товарищ — темная ночь;
А второй мой товарищ — булатный нож;
А как третий-от товарищ — то мой доброй конь;
А четвертый мой товарищ — то тугой лук;
Что рассыльщики мои — то калены стрелы. Разбойнику хорошо известно и то, что за такой ответ царь его пожалует
Среди поля хоромами высокими —
Что двумя ли столбами с перекладиной!
Разбойник живет в постоянной опасности, поэтому его родная стихия — темный лес, сине море, зеленая дубровушка, речка быстрая. Нередко он изображается
В земляной тюрьме, за решетками,
За железными дверями, за висячими замками.
Отсюда он отчаянно рвется на волюшку, и песня сравнивает его с вольной птицей — ясным соколом.
Солдатские песни начали создаваться с конца XVII в., когда Петр I ввел обязательную воинскую службу, сначала пожизненную, а затем сроком на 25 лет. Солдатские песни соприкасались с песнями историческими, изображая войны XVIII—XIX вв., в которых участвовала Россия. В этих песнях выражен патриотизм русских солдат, полное отречение от личной жизни (для них домы — крутые горы, подворья — широки раздолья, жёны — ружья заряжены, штыки присажены…). Главное в солдатских песнях — это изображение психологии простого солдата. Песни обобщенно воспроизводили весь его жизненный путь: рекрутство; службу государеву и глубокую тоску по дому, по отцу-матери и жене молодой; наконец, смерть от ран в чистом поле. Над солдатом вьется черный ворон, которого он просит слетать к родному дому, передать поклонник слезовой. В другой песне умирающий солдат мечтает попасть на святую Русь, чтобы его причастили, исповедали и схоронили промеж трех дорог:
Против Питерской да Московской, третьей Киевской.
В головах бы положили золот чуден крест,
В ногах бы поставили ворона коня.
Старый поедет — помолится,
Молодой поедет — потешится.
Группа песен о смерти солдата использовала древнерусские воинские песни с их мифологическими элементами (см. Воспоил, воскормил отец сына…).
Особый тип лирического героя предстает в песнях крестьянских отходников — бурлаков и ямщиков. Бурлацкие песни, в отличие от исполнявшихся в той же среде дубинушек, не включались в процесс труда — они передавали психологический облик бурлака. Для бурлаков Волга — матушка; бурлаки — робята молодые, Молодые, холостые! Демонстрируя свою удаль, они обманом увозят на корабле красну девку: сулят ей горы золотые, в горах камни дорогие, но на самом деле
…бурлацкие пожитки
Что добры, да не велики:
Одна лямка да котомка,
Еще третья-то оборка!
Бурлацкий промысел был древним (известен со времен Киевской Руси). В середине XIX в. появились пароходы, и он постепенно исчез. Примерно в это же время были проложены железные дороги — и ушел в прошлое некогда очень важный труд
народных извозчиков, образы которых запечатлели ямщицкие и чумацкие песни.
Для центральной России был характерен труд ямщиков, перевозивших на большие расстояния почту и пассажиров; в южных областях и на Украине извозом занимались чумаки, возившие товары. Сравнительно небольшая группа сложенных в этой среде лирических песен приобрела широкую известность благодаря литературной моде на ямщицкую тему (стихотворения А. С. Пушкина, П. А. Вяземского, Ф. Н. Глинки, И. 3. Сурикова, Н. А. Некрасова и других поэтов). Народные ямщицкие песни обычно были протяжными и долгими, как сама дорога. Нередко в них изображалось трагическое событие: смерть извозчика вдали от родного дома. Умирая, ямщик прощался с товарищами и делал последние распоряжения:
Отведите-ка вы моих вороных коней моему батюшке,
Золотую ли казну моей родной матушке,
Челобитье вы моей молодой жене,
Благословеньице вы моим малым детушкам!
