Прогулки в лабиринте снов
| Любовь — это сон. Сны хороши, но не удивляйся, если проснешься в слезах. Джим Моррисон |
Ради тебя расщеплюсь я на атом
Посвящается Виктории
Я на сердце твое выжгу имя,
Будет биться, пока ты живешь,
Чувства мои обрушаться ливнем,
Я надеюсь — Ты это поймешь!
Я в вены вколю себе счастье
Острой иглою — любви,
Окажутся чувства во власти,
Где нет правил игры.
Заставь отключиться свой разум,
Пусть чувства подскажут тебе.
Ради тебя расщеплюсь я на атом,
Если сердце подаришь ты мне…
Когда плачет влюбленный мужчина
Вместо вен колючая проволока,
По нервам – электрический ток,
В груди подобие осколка,
Каждый удар вызывает шок.
Стонет душа в объятьях пламени,
Пытаясь покинуть бренный мир.
Уже слышно дыханье Ангела,
Моя жизнь превратилась в тир.
Заблестели глаза – легла паутина,
Превращая слезы в твердый алмаз
Так плачет влюбленный мужчина,
Когда осколок тоскует о Вас…
Пусти меня в свои сны
Посвящается Виктории
Пусти меня в свои сны,
Где я пишу на луне.
И даже там знают цветы,
Как звучит Твое имя во сне.
Я широко закрою глаза,
Когда на ночном небосклоне
Для Тебя танцует звезда,
Сгорая, спешит на ладони.
Я пешком обойду все планеты,
Дав Твое имя каждой звезде.
И вспыхнет сердце ярче кометы,
Если Ты приснишься и мне!
На белой глади зимней стужи
Душа, воспетая в стихах,
Так часто просит утешения,
Блестят чернила на шипах,
Где пальцы ищут вдохновения.
На белой глади зимней стужи
Своей рукой, сжигая лед,
Рисует ночь, и ветер кружит
Любовных строчек хоровод.
Ложатся мысли на снега,
Рябиной красной вновь и вновь,
Вскипает в венах красная река
И окропляет холст рубиновая кровь.
Грешный Ангел
Ступает Ангел на мокрый песок,
Я осторожно иду по следам.
Белый наряд до нитки промок,
Тоскуют крылья по чьим-то слезам.
На светлом лике блеснула роса
О подножный кварц, звеня, разбиваясь,
Когда Он плачет, кричат небеса,
За земную любовь пред Господом каясь.
Грешный Ангел от слез весь промок,
На песке свои следы оставляет.
Земной любви постичь Он не смог
Заложник образа горько судьбу проклинает.
Не напрасно Он крылья сложил,
Молясь небу о земном заточеньи,
Земную жизнь Он красиво прожил:
На себе испытав людские мученья.
Муза
Посвящается Виктории
Тебе! О, Муза! Говорю спасибо,
Что научила Ты меня писать,
Ты каждый раз проходишь мимо,
Но твой уход мне врезался в тетрадь.
Не смеешь взгляд поднять, я знаю,
Смущен и я — стою перед тобой,
Но каждый раз глаза я закрываю —
Хотя бы и в стихах,
Но все же ты со мной!
Прогулки в лабиринте снов
Одинокий фонарь луны —
Легкая грусть поцелуя.
Сиянье звезд навевает сны,
Образ иллюзий рисуя.
Реальность будней –
Тень сновидений,
Формула счастья –
Цветные картинки.
С мечтою в прятки,
Смех приведений,
Дырявят луну
Не по размеру ботинки.
Эйфория пленяет,
Все понятно без слов,
Мечты в жизнь воплощает,
Любовью забрызганный холст,
Неторопливый шаг –
Прогулки в лабиринте снов,
По цветному бульвару,
Порханье радужных сов,
Пристань воздушному шару
Мост, потерянных слов.
С одинокой луной, на пару,
Гуляем в лабиринте снов.
Черный жемчуг
Тебя никто не сравнивал с жемчугом черным?
Тогда, позволь, за других это сделаю я!
Когда в шторм море становится темным,
Буйные волны в жемчуг превращают тебя.
Расплетает ветер морские косы,
Что похожи на твою черную прядь,
Я сам вплету в них красные розы
И ветром буду с ними играть.
В этом мире жемчужина черная
Редкая тайна – природы каприз,
Твоя россыпь волос – вуаль темная,
Секрет для меня – приятный сюрприз.
Прячу слова
Я спрячу слова в рукаве тишины,
Под замок посажу откровенные фразы,
Что бы больше не слышала ты,
Как крепит душа любовные стразы.
Не буду ласкать словами твой слух,
Для тебя это просто строчки,
Не произнесу твое имя вслух,
Ты сама ведь расставила точки.
Не поймешь моего ты молчанья,
Не будет обиды на сухое: «Привет»,
Тебе не понять чужого страданья,
А на молчанье — молчанье будет в ответ.
Даже сейчас, распинаясь в стихе,
В рукаве тишины прячу слова,
Читая, ты мыслишь: «Это не мне»,
Ведь другим забита твоя голова.
За спиной выращу крылья…
Я внезапно назло всем ветрам
За спиной своей выращу крылья,
И воспарив высоко к небесам
Сброшу с ног оковы из пыли.
По до мной заклубиться земля,
Где невзгоды покроются дымом,
В выси предамся ласкам дождя,
Там Ярило наречет меня сыном.
На пути к горящему шару,
Сквозь свинцовые тучи и грозы,
Опалятся солнцем старые раны,
Превращая рубцы в красные розы.
Пусть крылья сгорают дотла,
Что я взрастил за спиной.
Верю! В душе рассеется мгла
И новые крылья подарят покой.
Черные стрелы
Ядом змеиным смажу стрелы я черные,
Тетивой натяну нервы свои — стану смелым я,
Словно из лука обиды свои запущу старые,
Но, время пронзая, стрелы вновь возвращаются.
Как овцы для волка, сердце мое стало мишенью ей,
Черные стрелы пастью волчьей в душу вгрызаются,
Лучница гордая, меткая странница судьбою стала моей,
И, лук заправляя, стрелами черными заново целится.
Тишиною застыла секунда до выстрела мертвого,
Вороньим карканьем пробудилось кладбище старое,
Очи закрылись, больше не видеть Солнца им яркого,
Время застыло, вечность в платье рядится алое.
Стрелы черные, ядом змеиным вновь смазаны,
Лучница в поисках новой мишени мечется,
И вновь тетивою нервы чужие натянуты,
И новая кровь на черной стреле заалеется.
Любовь вампира
Жадным взглядом смотрю на тебя,
Мне трудно контролировать голод,
Твоя кровь — эликсир для меня,
Хочу тобой наполнить свой холод.
Во взгляде хищника застыла любовь,
Я не смогу причинить тебе вред,
Вонзятся клыки в чью-то дрожащую плоть,
Обращен будет каждый в вампирский обед.
Я стану страхом ночным, сеющим смерть,
Буду в шеи вгрызаться, ища насыщенья,
Лишь на тебя буду жадно смотреть,
И слушать музыку твоего кровообращенья.
Ты призреньем наградила меня,
Не боишься, но скована страхом,
Я тебя отпущу, но пусть пламя огня
На рассвете развеет боль мою прахом.
Утирая слезы, ты будешь смотреть,
Как солнце жжет мою плоть,
Собрав все силы, я буду терпеть,
Так умирает вампир, а с ним и любовь.
Сердце на асфальте
Я на асфальте оставил сердце,
Под холодным осенним дождем,
Потому что в груди ему тесно,
Пусть теперь лужи пылают огнем.
Прохожие мимо, в руках чемодан,
Может из жалости кто подберет?!
И как безделушку — прямо в карман,
Чужое счастье кто-то возьмет!
От ударов дождя сжимается сердце,
Нагревая асфальт до 36, 6
И куда ж ему бедному деться?
Счастье свое у прохожих есть!
Сердце
На углях тлеющего сердца
Вновь ты искры высекаешь.
Снова в ритме килогерца,
Мотор из пепла запускаешь.
Опять гореть, опять пылать,
Как душа от этого устала,
Опять всю ночь стихи писать,
Мечтая, чтоб моею стала.
Небрежно, лишь одной искрой
Ты обрекаешь сердце на пожар,
И что мне делать с тобой такой?
Наверное, гореть назло ветрам!
Пускай сердце пламенем пылает,
Так видно, Богом мне дано,
Кто из пепла искры высекает,
В моем пожаре сам горит давно!
| Обвиненный в безумии Я все время кричал: Господи, Боже, Меня в безумии обвинили врачи, Я на себе исчертил белую кожу Пиктограммами, чтоб с ума не сойти. Я в безумии рвал на себе волосы, В четырех стенах, где кровать и стол. В голове шумело сверло ее голоса, Я видно и в правду с ума сошел. Санитары силой запихнули в пижаму, Я бился в истерике, пытаясь понять, Почему жизнь превратилась в драмму, Почему нельзя просто ее взять и отнять? Я ложкой исчертил белые стены, Картинками обезумивших снов, Краски на стенах — капли из вены, Это мой крик, голос — без слов. Я все время кричал: Господи, Боже, Теперь мой дом четыре стены и кровать, В голове ее голос сверлит до дрожи, Ее больше нет, но врачам не понять. Они словно черти в белых халатах, Что я не болен, им не понять, Их насмешки, дежурства в палатах, Забери меня, прошу тебя мать. Год прошел, я не перестал кричать, Лишь твой образ утешает во сне, Тебе больше не надо меня навещать, Я сегодня ночью отправляюсь к тебе. |
То, что не прощается…
Господи! Забери меня, прошу,
Но прежде дай покаятся,
За то, что осмелиться прошу
Того, что не прощается!
Но все же, Господи, прости,
Что к Тебе с таким вопросом.
Я потерялся в жизненном пути,
И с таких просьб двойные спросы!
Не суди меня прошу,
Тебе ж знакома людская слабость,
Я больше ни чего не попрошу,
Твое лишь слово — уйдет усталость!
Господи! Забери меня, прошу,
Но прежде дай покаятся,
Позволь еще Тебя спрошу?
Зачем я здесь? Чтоб так вот маятся?
Бумажный человек
Человек с бумажным сердцем
В плену у белого холста,
На чердаке, за ржавой дверцей,
Забытый всеми навсегда.
Вместо слез текут чернила,
Бумажное тело источено молью,
В области сердца, от острого шила,
Ноет рана нарисованной болью.
Страдает человек на старом холсте
С десяток лет, на заброшенной даче,
Не суждено сбыться бумажной мечте:
Сгорел чердак, а с ним и удача.
Застывшая зеркалом
Посвящается Татьяне
На опустевшем троне Клеопатры,
С душою кошки, в образе богини,
Застыла зеркалом, играющим сонаты,
В тебя глядят царицы и рабыни.
Не устоять пред взором магии твоей,
В зеркале немом застыло отраженье,
Ты видишь насквозь души страждущих людей,
В свой плен берешь за поколеньем поколенье.
Лишь солнце сядет, скрывшись за туман,
И в тот же миг луна коснется серебра,
Твой образ, словно наркотический дурман
Превратит сегодня в прекрасное вчера!
Я украду тебя у мира
Тебе назначу я свиданье
На самой дальней из планет,
Где свежо еще преданье,
Где пленителен рассвет.
Я украду тебя у мира,
Что не способен дать покой,
Моя душа — настроенная лира,
Тебе играть будет одной.
Когда от счастья ты заплачешь,
Твои слезы наполнят мой бокал,
Испью его до дна я, и ты знаешь,
Тебя одну б вовеки возжелал!
Из звезд, на покрывале ночи,
Твое я имя напишу,
Чтоб роняя взгляд, слепило очи,
Я ведь тобой одной дышу!
Моя цитадель
Лишь стоит пальцем тебе шевельнуть,
И я у твоих ног.
Тебе лишь стоит только всплакнуть,
И бессильным становиться Бог.
Лишь стоит обронить тебе взгляд —
Ты господ обращаешь в рабство.
Тебе к лицу царский наряд,
Ты роскошней любого богатства.
Лишь стоит тебе улыбнуться —
Ты покоряешь улыбкой мужчин
Тебе стоит только проснуться,
Обратиться земля в адреналин.
Лишь стоит тебе пожелать,
И твоим опаленный взглядом,
Буду умирать, а потом воскресать,
Пылая ярким пожаром.
Тебе подвластны моря, океаны,
Лишь стоит тебе захотеть,
Превратятся комедии в драмы
Где будут не плакать, а петь.
Ты стрела в руке купидона,
Бьющая точно в цель,
Ты богиня моего Вавилона,
Ты мой Ангел, моя цитадель!
Черный пилигрим
Ты мой судья, ты мой палач,
Тебе вверяю я судьбу,
А коль погубишь, то не плачь,
Что разрушила мечту.
Тебе читать мой приговор,
Тебе моим быть адвокатом,
Передернувшим затвор,
В меня целясь автоматом.
Тебе быть ангелом моим
И тут же дьявольской напастью,
Ты мой черный пилигрим,
Предрекший жить безумной страстью.
Мама
Помню, как с десяток лет тому назад,
Когда меня даже не было на свете,
Я уже тогда влюбился в мамин взгляд,
В нежность рук, что за меня в ответе.
Мне еще только предстояло быть,
С нетерпеньем ждал я этой встречи,
С той, которая позволила мне жить,
И за меня молилась каждый вечер.
Февраль! «Ваш выход, сцена там» —
Мне чей-то голос нежно прошептал,
Я впервые, на радость маминым слезам,
Вышел в свет, и рядом мама, я ее узнал!
Мама – синоним жизни и любви!
Что может быть еще дороже!
Мама – символ мира и семьи!
Ее храни, прошу тебя, о, Боже!
Входящие в реку дважды!
Сколько таких, как я
Голодных,
Недоедающих хлеб творчества?
Сколько таких, как я
Способных
Видеть чужие пророчества?
Мне б только красок, перо и чернил,
Я напишу, нарисую свой хлеб,
И не плотская пища подарит мне сил,
Тогда прозреет тот, кто был слеп.
Я не Христос, но все же,
Моя миссия творить чудеса!
Если вас что-то гложет,
Я это вложу в словеса!
И подарит исцеление творчество
Душе, недоедающей хлеб!
Я новый Ван Гог, младенец пророчества,
Несущий миру свой бред!
Каждый сумасшедший гоним,
Не понят в жизни и после,
И тем ярче над безумцами нимб,
Белее сАмой слоновой кости.
Люди боятся глупость глупца,
Так привык считать каждый!
Сумасшедшие – голос Творца,
Входящие в реку дважды!
