Рождественские каникулы с трудом можно было назвать весёлыми. Люпин понимал, что на него свалилось слишком много всего, и разгрести это за короткий промежуток времени было невозможно. Новые учебные планы, которые, оказывается, нужно составлять раз в полгода, не очень хорошее самочувствие, то ли из-за довольно тяжёлого полнолуния, то ли из-за подхваченной простуды, косые взгляды Снейпа, судя по всему, ожидающего увидеть под мантией Римуса спрятавшегося Блэка – всё это ужасно действовало на нервы.
Ко всему этому добавлялась близость матча по квиддичу между Гриффиндором и Когтевраном, от которого, как понял Римус, многое зависело. И всё бы, казалось, ничего. Нормальное явление, если бы не одно «но»: напряжение повисло не между учениками, большинства из которых на каникулах в школе не было, а между преподавателями. Кто бы мог подумать, что Минерва МакГонагалл будет так рьяно желать победы сборной факультета!
На фоне этого ажиотажа, возникла проблема – метла Гарри. Она угодила в Гремучую Иву, а догадаться о последствиях несложно – от метлы остались одни лишь щепки. Люпин этой трагедии не увидел лично, но расстроенный Поттер, и расстроенная Минерва – достаточные показатели того, что всё было довольно плохо.
Но ещё хуже, как оказалось, был инцидент с новой метлой, присланной анонимно. И, казалось бы, отличная метла, появившаяся в самый подходящий момент – нужно радоваться и ликовать. Но анонимный отправитель немного подпортил восторг.
И как бы Люпину не было жалко метлу, Гарри, сборную Гриффиндора, он прекрасно понимал, почему метлу решили проверить. И проверяли ведь не раз и не два. Бедную «Молнию», можно сказать, разобрали на запчасти, тестируя, проверяя и перепроверяя на проклятия, заклятия и прочие вредоносные воздействия.
С метлой работала МакГонагалл, люди из Министерства, Северус. Даже Римус приложил к этому руку. Но результат у всех был один – метла была чиста до неприличия, будто её не то, что не заколдовывали, вообще не касались.
Но и тщательная проверка не могла полностью убедить строгого декана Гриффиндора. Она, судя по всему, разрывалась между желанием видеть кубок у себя и сохранить жизнь и здоровье мальчику, у которого жизнь и без того не сахар.
– Римус, ты, всё же, уверен, что метлу не мог прислать Блэк? Ты ведь хорошо его знал. – Осторожно спросила МакГонагалл, открывая дверь кабинета Трансфигурации. Римус любезно согласился донести сюда из учительской какие-то схемы и папки, но что-то ему начинало подсказывать, что дело было вовсе не в них, а в желании профессора поговорить наедине о насущных проблемах. Всё же, двое бывших гриффиндорцев способны друг друга понять.
– Я знал его до Азкабана, профессор. – Мотнул головой Лунатик, отгоняя непрошеные мысли. – Я думаю, тюрьма его изменила… Но, я всё равно убеждён, что он не смог бы прислать Гарри метлу. Сами посудите, профессор МакГонагалл, беглый преступник спокойно заходит в магазин «Всё для квиддича» и покупает там метлу? Это насторожило бы продавца, как Вы считаете?
– Не стану спорить, звучит абсурдно… Но он смог сбежать из такого страшного места. – Продолжала причитать женщина. Распахивая дверь и пропуская мужчину вперёд, дабы он смог занести в класс всё, что было в его руках.
– Мне тоже интересно, как он смог обмануть дементоров. – Выдохнул Люпин, раскладывая поклажу на задних партах. Ему совсем не хотелось говорить о Сириусе. Но ещё больше не хотелось услышать подозрения в свой адрес ещё и от своего бывшего преподавателя. – Или Вы тоже думаете, что я в сговоре с Блэком и каждую ночь ношу ему передачки?
Конечно, прозвучало это шутливо, несерьёзно, но в душе Римус очень надеялся получить отрицательный ответ.
– Мерлин упаси, Римус! – несколько оскорблено отозвалась Минерва, а губы её стали чуть тоньше. Не желая больше злить или раздражать профессора, Лунатик примирительно поднял руки.
– Я, безусловно, сморозил глупость. Что-нибудь ещё нужно перенести?
– Нет, нет, это всё. Кстати, на счёт дементоров… Как продвигаются занятия с Гарри?
Лунатик слегка улыбнулся, искренне надеясь, что переживают люди за самого Гарри, а не за то, что сборная гриффиндора чуть было не осталась без ловца.
– Пришлось отложить их на этот семестр из-за… некоторых проблем. – Пожал плечами мужчина. – Но я не сомневаюсь, что он справится.
– Патронус – довольно тяжёлая магия даже для взрослых волшебников… А это ведь совсем ещё мальчик.
– Да, мальчик. Но очень сильный и способный. У него обязательно всё получится.
Вместо ответа МакГонагалл слегка похлопала Люпина по плечу, не то в знак признательности, не то – поддержки, после чего оборотень поспешно вышел в коридор, направляясь к своему кабинету.
Точнее, он думал, что он идёт к себе в кабинет, когда кто-то, нагнав со спины, дёрнул его за рукав мантии.
– Нехорошо нападать со спины, мисс Тонкс. – Шутливо пожурил он, останавливаясь и немного удивлённо глядя на ученицу.
Та выглядела… странно. Ещё более странно, чем обычно, без своих ярких до рези в глазах волос и лукавой улыбки. Она была какой-то грустной и потерянной. Впервые он увидел её с каштановыми волосами, так похожими на волосы Андромеды. Во всяком случае, насколько сам Римус помнил одну из сестёр Блэк.
– Всё в порядке? – Не в состоянии больше терпеть напряжённое молчание, спросил Римус, на что Нимфадора поспешно кивнула. – Вам было что-то непонятно в учебнике? – На этот раз в ответ метаморфиня отрицательно покачала головой. – Вас кто-то обидел? – Ещё раз попытал счастье Люпин, но, при новом отрицании, понял, что ему никогда не понять девушек. – Я могу Вам помочь?
Римус подумал, что если и сейчас Тонкс ничего не ответит, он просто пойдёт дальше, ибо мужчина не мог взять в толк, что от него сейчас требуется. Конечно, голос совести нагло говорил, что никуда он не пойдёт, пока не поймёт, что стряслось с бедной девочкой, но это уже мелочи.
– Да! – Внезапно кивнула Нимфадора, а потом выдала то, чего Лунатик меньше всего ожидал услышать. – Расскажите о Сириусе Блэке.
Около минуты оборотень стоял не двигаясь, внимательно глядя в лицо пуффендуйки и пытаясь осознать смысл сказанного. А главное – зачем ей это вообще надо?
– Боюсь, я не смогу помочь Вам. Из меня плохой рассказчик, да и рассказывать мне нечего. – Получилось слишком холодно, слишком небезразлично для «нечего рассказывать».
– Я слышала, как профессор МакГонагалл говорила, что Вы его знали. Так расскажите о нём!
Слова девушки прозвучали так требовательно, что Римус на миг почувствовал себя учеником, которого спрашивают об очередной проделке, а в голове совсем не находится оправданий или увёрток.
«Стареешь, Люпин, стареешь…»
– Давайте не будем об этом говорить в коридоре, мисс Тонкс. Идёмте. – Стараясь, чтобы походка оставалась твёрдой и ровной, а мысли, в лучших традициях драматических сцен, не сбились в одну кучу, профессор продолжил движение к своему кабинету, слыша позади себя быстрые шаги Нимфадоры.
***
— Что Вы хотели бы узнать?
Римус сел за письменный стол, кивнув Нимфадоре на стул, стоящий напротив, куда девушка и опустилась спустя несколько секунд.
– А Вы мне расскажете всё, что я хочу знать? – Несмотря на довольно каверзный вопрос, Римус был рад уже тому, что в девушке промелькнул характерный ей задор. Серьёзность и странная обычность студентки его, если честно, немного пугали.
– Скажем так, я расскажу то, что я смогу рассказать.
– Тогда скажите, кто он, какой он вообще был?
– Кто он… Он человек, как ни странно. – Прозвучало довольно глупо, но как ещё ответить на подобный вопрос? – Самый обыкновенный человек, который когда-то учился здесь, в Хогвартсе. На Гриффиндоре. Довольно уверенный в себе и не переносящий скуку.
Римус понятия не имел, зачем вообще это рассказывает. Да ещё кому! Несовершеннолетней девчонке!
– Мы вместе учились, – продолжал Римус, глубоко вздохнув и глядя на деревянную столешницу стола. – На одном курсе. Даже дружили.
– И что потом? Неужели он был таким плохим человеком, что попал в Азкабан? Он действительно убил тех людей?
Римус глубоко вздохнул и пожал плечами.
– Я не знаю, мисс Тонкс. Меня не было там, когда всё это случилось. Я узнал спустя сутки, и все факты говорили против него. Были свидетели, были доказательства.
Кончики волос Нимфадоры угрожающе покраснели, и она, нахмурившись, посмотрела на Люпина.
– Мама говорила, что не верит в его вину. Что он так сделать не мог, был истинным гриффиндорцем. А Вы? Он ведь был Вашим другом, Вы верите, что он стал убийцей?
В сердце оборотня кольнуло чувство вины. Он ведь хотел когда-то добиться встречи с Бродягой, он ведь не желал верить, что друг – предатель. Но все факты указывали против него. Разум постепенно подавил жгучее желание верить в невиновность Блэка.
Но теперь мужчина хотя бы понимал, что происходит и почему пуффендуйка так интересуется беглецом. Андромеда ведь приходится Сириусу кузиной, и, насколько помнил Люпин, у них были довольно близкие отношения. Андромеда была единственным членом семьи, за исключением Альфарда Блэка, с которым Бродяга поддерживал связь. Неудивительно, что девушка, приходясь Сириусу племянницей, желала узнать о своём родственнике больше.
– Сначала я не хотел в это верить, но…– Люпин развёл руками, мол, такова жизнь, ничего не поделать. – Я не могу сказать, что он был плохим человеком. Но и закрыть глаза на доказательства, на показания свидетелей я тоже не могу.
– Должно быть, ужасно сидеть в Азкабане за то, чего ты не совершал. – Тонкс встряхнула головой, нахмурилась, и волосы её стали рыжими, но, хотя бы, краснота на концах исчезла. Но знать бы ещё, что это значит.
– Вы совсем не знали его, мисс Тонкс, как же Вы можете утверждать, что он не виноват?
– Зато моя мама его знала, и она в этом уверена! – Твёрдо заявила пуффендуйка, и даже как-то выпрямилась. Неужели замашки аристократизма передаются всем Блэкам? Даже тем, кто уже не носит фамилию благороднейшего и древнейшего рода. – Она редко ошибается в людях.
Римус открыл было рот, собираясь что-то сказать, например то, что и он разбирался в людях. Точнее думал, что разбирался в них, а в итоге случилось так, как случилось. Но с губ мужчины не сорвалось и звука, ибо он уже понял – такую стену упрямства он никогда не пробьёт, только зря время потеряет. Поэтому он просто кивнул, мол, хорошо, пусть будет так.
Однако после такого разговора на душе оставался противный осадок. Люпин чувствовал себя каким-то предателем. Андромеда не потеряла веру в кузена, а Римус так быстро сдался и позволил себе усомниться в преданности друга. Более того, он позволил себе его, в прямом смысле, возненавидеть. И не столько за предательство (было оно или не было), сколько за то, что он, Лунатик, остался один.
Эгоистично, мерзко и совсем не благородно. Это лишнее доказательство того, что факультет не определяет личность, и в гриффиндорце могут возникнуть мысли и чувства совсем не свойственные «истинным представителям». Римусу вдруг ужасно захотелось побыть одному, подумать, покопаться в себе. Зачем ворошить прошлое и причинять себе новую боль? А вдруг в этом самом прошлом он найдёт что-то, какую-то мелкую крупицу, способную доказать невиновность Бродяги или же его виновность, чтобы Люпин наверняка знал, ненавидеть себя или похвалить за разумное решение.
– Профессор, Вы меня слышите? Ау! – Перед самым носом оборотня щёлкнули пальцами, да так внезапно, что он вздрогнул и отпрянул, откидываясь на спинку стула. Нимфадора озадаченно смотрела на преподавателя, слегка склонив голову. Судя по всему, он на какое-то время задумался и выпал из реальности, пропустив последние слова девушки. Или не только последние.
– Да, простите, я немного задумался…
– О чём? – Так незатейливо осведомилась пуффендуйка, будто они знакомы уже лет десять и сейчас просто пьют чай.
– О завтрашней теме урока у седьмого курса, разумеется. – Люпин слегка улыбнулся, заставляя нерадостные мысли и размышления на время закатиться за задворки сознания.
– И какая же будет тема? – С любопытством осведомилась Тонкс, и глаза её тут же загорелись энтузиазмом, что не могло не греть душу профессора. Его предмет так любят, что может быть прекраснее?
– Думаю, что Вы узнаете об этом завтра, не хочу портить интригу.
– Ну, профессор! Это жестоко! Хотя бы скажите, будет практика? Так не хочется тащить лишние листы пергамента без надобности. Тем более в первый день семестра!
Люпин не знал, виноват ли дар метаморфа в том, что у девушки получались поразительно жалостливые глаза, против которых мужчина просто не мог ничего сделать, кроме как тихо рассмеяться и кивнуть.
– Да, мисс Тонкс, можете не нести пергамент, у нас будет практика. Я думаю, что Вам придётся по душе этот урок.
Нимфадора радостно подскочила на месте, тут же расплывшись в широкой улыбке и сбив со стола чернильницу. Римус, негромко посмеиваясь, лишь покачал головой.
– Ой, простите, профессор! Я сейчас всё уберу!
– Ничего-ничего, мисс Тонкс, я уберу сам. – Предупреждающе поднял Лунатик руки, боясь, что после уборки пуффендуйки в кабинете разобьётся что-нибудь ещё. Нимфадора опустилась на стул, но тут же подскочила снова.
– Мистер Люпин, я ещё кое о чём хотела попросить Вас.
– Я Вас внимательно слушаю. – Одобрительно кивнул мужчина, взмахивая палочкой и возвращая чернильнице надлежащий вид.
– Сейчас в школе так много этих отвратных существ, и я пыталась научиться вызывать патронуса… Но у меня ничего не получается хотя я точно следую тому, что написано в учебнике! Я даже хотела попробовать на настоящем дементоре, вдруг оно просто так не работает? Может, Вы согласитесь помочь мне?
– Пробовать его на настоящих дементорах не стоит, поверьте… – Тяжело выдохнул Римус, понимая, что патронус его буквально преследует. Должно быть, правы люди, говорящие, что у каждого человека есть «его заклинание». И, видимо, для Люпина это заклинание – «экспекто патронум». – Ну, что ж, если совсем никак не выходит, я попробую Вам помочь. Не обещаю, что Вы сразу освоите эти чары, но, во всяком случае, я постараюсь объяснить, как правильно это заклинание использовать. Договорились?
– Да, конечно! Спасибо, профессор. – Широко улыбнулась девушка, а потом, быстро и совершенно внезапно, подбежала к мужчине и поцеловала его в уголок губ. Возможно, «целилась» она в щёку, но благодаря феноменальной неуклюжести и везучести немного промахнулась.
Смеясь, радостная метаморфиня умчалась из кабинета Люпина, оставив профессора, мягко говоря обалдевшего, стоять около стола и удивлённо смотреть на приоткрытую дверь, будто несчастная деревяшка могла объяснить, что это вообще сейчас было?
И что мы будем делать?
Всегда перед чем-то важным чувствуешь волнение. Иногда оно сильное, не позволяющее и пяти минут просидеть спокойно, иногда – почти неощутимое.
Римус сегодня волновался очень сильно. Приготовив не совсем типичный урок для седьмых курсов, он не находил себе места с самого утра. Всё же, сказывалось отсутствие педагогического опыта, мужчина боялся всё испортить, да ещё и вчерашний инцидент с Тонкс… Не знал Люпин, как расценивать его, как реагировать и как смотреть девушке в глаза сегодня на занятиях.
Ожидая студентов в классе, Люпин мысленно повторял всё, что хотел сегодня успеть. Он был уверен, что этот урок будет полезнее многих, поэтому он должен запомниться, отложиться в памяти.
И вот класс стал постепенно заполняться учениками. Ребята шумно обсуждали какую-то контрольную, которую так несправедливо устроили в первый же день, а Римусу оставалось только прятать улыбку, вспоминая, как и они так же возмущались, когда на головы внезапно свалилась неожиданная контрольная работа.
Взгляд мужчины непроизвольно скользнул на парту, за которой сидела Тонкс. Та радостно замахала ему рукой, всем своим видом выражая нетерпение, а Римус захотел провалиться сквозь землю… Почему он чувствовал себя виноватым?
– Добрый день, ребята. – Поприветствовал он вставших учеников. – Прежде чем Вы сядете обратно, я хотел бы предупредить Вас, что урок будет проходить не здесь, и Вам снова придётся вставать. Поэтому хочу попросить заранее собрать вещи и последовать за мной.
Класс тут же зашумел, засобирался, а профессор вышел в коридор, ожидая студентов там.
– А куда мы идём, профессор? – Раздался рядом голос Перси Уизли, который вышел из кабинета первым.
– В учительскую. – Пожал плечами Римус, а Уизли, кажется, не понял, серьёзно ли он говорит или шутит. – Просто там гораздо удобнее проводить подобное занятие. – Поспешил пояснить Люпин. – Конечно, в Большом зале было бы совсем идеально, но Вас не настолько много, чтобы просить у директора разрешение на целый зал.
– Вы тоже решили научить нас трансгрессировать? – Хохотнула студентка пуффендуя Хлоя Бишеп, убирая в сумку учебник. – Если да, то поверьте, профессор, нам хватает Двукреста!
– Двукрест? Он до сих пор преподаёт? – Удивлённо вскинул брови мужчина. Он помнил этого хрупкого человека. Он преподавал трансгрессию и во время обучения Лунатика, правда, тогда он был ещё молод. Однако его неизменные три «Н» так всем осточертели, что при упоминании о них некоторые студенты начинали бросаться на людей. – Нет, с ним я не сравнюсь в умении трансгрессировать, однако нам, отчасти, пригодятся сегодня «нацеленность, настойчивость, неспешность».
– Нет, только не Вы, профессор! Не надо трёх «Н»! – Воскликнула Тонкс, спотыкаясь о порог и почти падая на пол. Благо, её поймали однокурсники. Наверное, они уже привыкли к необычной способности девушки и всегда были начеку.
– Они ещё не раз Вам пригодятся! Но, хорошо, как скажете, я не стану Вас мучить. К тому же, если мы не поторопимся, урок будет проводить уже бессмысленно.
Улыбаясь, Римус пошёл по направлению к учительской, слыша, как за ним следует толпа студентов, неумолкающих ни на минуту. Лишь когда они были у нужной двери, гомон стих и кто-то из толпы спросил.
– Так что у нас будет за урок, если для него не подходит класс ЗоТИ?
Люпин положил руку на ручку двери и повернулся к ученикам.
– Вы просили такой урок, а я обещал вам его провести. Поэтому, тема сегодняшнего занятие – искусство дуэли. – Люпину показалось, что его сейчас просто снесут, сорвавшись в учительскую, но нет, студенты лишь нетерпеливо переступали с ноги на ногу и перешёптывались, лукаво улыбаясь. – Но прежде чем мы туда войдём, я бы хотел вас попросить, оставить учительскую относительно целой. Во всяком случае, я обещал профессору МакГонагалл, что вечером помещение не придётся ремонтировать и встраивать недостающие кирпичи.
Послышался смех и одобрительные кивки, которые были расценены как согласие. И вдруг Римус понял, как ему повезло. Гриффиндор и Слизерин на седьмом курсе ходят на его занятия отдельно друг от друга. И это огромнейший плюс, так как если бы они сошлись в дуэлях, спасать бы пришлось не учительскую, а студентов и самого Лунатика (от сердечного приступа).
Мужчина очень долго убеждал Минерву позволить ему слегка переоборудовать учительскую, ведь убрать один стол куда проще, чем двадцать. И теперь, как только отворилась дверь, студентам открылся вид совершенно другого, непривычного им кабинета.
Вместо длинного стола, где обычно проходили разного рода совещания, или чаепития, когда как получалось, было довольно просторное свободное пространство, где возвышались разного рода преграды: столбы, фрагменты стен, ящики, расставленные в хаотичном порядке. Это напоминало более-менее реалистичную местность, где может случиться столкновение с противником. Конечно, данное занятие неплохо было бы провести на улице, но Римус не рискнул тащить детей в холод. Не хватало ещё потом бороться с простудой.
Было в кабинете и полностью свободное пространство для классической дуэли, находившееся на небольшом возвышении. Как раз таки это возвышение ещё утром было длинным столом.
Кресла тоже исчезли, а если быть точнее – превратились в манекены, отдалённо напоминающие людей с красной мишенью на груди.
Глядя на восторженные и изумлённые лица студентов, Люпин был очень горд собой. Во всяком случае, теперь он был уверен, что не зря потратил силы и время на всё это.
– Итак, как вы успели заметить, здесь есть всё, необходимое для практического занятия. И начнём мы с того, что отработаем те заклинания, которые нам понадобятся, которые мы изучали в лекциях. – Начал мужчина, когда все ученики более-менее успокоились и встали в середине учительской полукругом, сложив предварительно сумки у двери. – Все Вы видите манекены. – Он обвёл рукой кабинет, указывая на импровизированных врагов. – Сегодня они – Ваши противники. Именно на них мы будем использовать все известные нам заклинания. Учтите, они не так просты, как могут показаться на первый взгляд. Как и любой ваш оппонент, они будут нападать на Вас, уворачиваться от заклинаний. Да, они не умеют колдовать, но проще Вам от этого не будет. Я буду помогать Вам, так что, Вы можете смело звать меня, если что-то не получается. А сейчас, разойдитесь по два человека к каждому манекену. По очереди попробуйте его обезвредить.
Как только ребята разделились на пары и приготовились атаковать, манекены пришли в движение. Они резко приближались и удалялись, метались из стороны в сторону, кружились, махали руками, будто желали схватить атакующего студента. Это не позволяло ученикам попасть в мишень сразу и добавляло азарта, ибо целиться в неподвижное чучело, по мнению Римуса, было совершенно неинтересно. Судя по энтузиазму студентов, они разделяли точку зрения преподавателя.
Когда все манекены были обездвижены, а Люпин устало прислонился к стене, так как ему пришлось побегать, дабы помочь растерявшимся ученикам, настало время приступить к классической дуэли. Все заклинания были повторены, опробованы, но Люпин опасался, что дети могут друг друга и покалечить этими самыми заклинаниями. Они ведь не натренированные бойцы, чтобы всегда вовремя поставить щит, поэтому нужно быть начеку.
– Теперь дуэль! – Объявил он, снова выходя в центр кабинета и собирая вокруг себя студентов. – Итак, в дуэли, как правило, есть два участника, два дуэлянта…
– А как же секундант? – Спросила Миранда Аддерли с Гриффиндора, поднимая руку.
– Сегодня Вашим секундантом буду я. – Спокойно отозвался Люпин и продолжил. – Да, обычно назначают секунданта, который до того, как состоится дуэль, будет связываться с противником, и вообще выступать во всех вопросах посредником, но сейчас нам бессмысленно таковых искать. Самое главное, что Вы должны запомнить, дуэль – это, прежде всего, уважение к противнику. Как бы Вы ненавидели того, кто стоит напротив, Вы не должны руководствоваться ненавистью. Дуэль всегда была проверкой храбрости, люди старались отстоять там свою честь. Эмоции будут лишними.
– Так значит, нужно быть холодным и расчётливым?
– Да, мистер Уизли, можно сказать и так.
– Но ведь обычно всё происходит иначе. Никто не думает о чести и уважении.
– Обычно, мистер Томпсон, случаются не дуэли, а стычки, битвы, драки. Там не до уважения, конечно. – С сожалением отозвался Римус. – А мы начнём.
Люпин вызывал ребят по два, стараясь не разжигать войны факультетов, поэтому дуэлянты были как представителями одного факультета, так и разных. Мужчина заранее предупредил, чтобы никто не насылал друг на друга опасных для здоровья заклинаний, а если такое случалось, поспешно ставил щит и дисквалифицировал нарушившего правило участника.
Иногда вставляя свои комментарии, мужчина только и успевал внимательно смотреть на палочки сражающихся. Ребята, кажется, не выказывали особой агрессии, но кто их знает? Кроме того, Лунатику иногда приходилось и самому уворачиваться от заклинаний, пролетающих мимо «цели», и других студентов прикрывать щитовыми чарами, чтобы не пострадали наблюдатели.
Как только последняя пара опробовала свои силы, Римус, облегчённо вздохнув. Убрал щиты между дерущимися и наблюдателями и вернулся в центр уже образовавшегося круга.
– Вы молодцы! И очень меня порадовали. Всем, кто не был дисквалифицирован в дуэли, десять баллов для факультета. А теперь приступим к самому, на мой взгляд, трудному. – Он махнул рукой на пространство с различными преградами. – Это пространство наиболее реалистично повторяет местность, в которой Вы можете оказаться во время сражения. Особенно это касается будущих авроров, ибо, насколько я знаю, в экзамены Аврората входит подобный тест. Здесь есть укрытия и преграды, которые могут вам помочь, а могут и не помочь, в зависимости от того, как Вы воспользуетесь этими укрытиями. Ваша цель – обезоружить противника. Вы можете передвигаться по всей «местности», необязательно держаться своего угла. Помните, что укрытия очень часто служат самым хорошим щитом.
И тут начался хаос, стоило первым двум студентам сойтись в схватке. Когда Римус планировал урок, он не рассчитывал, что ученики будут с таким завидным рвением и увлечением сражаться друг с другом. Заклинания летали по всей учительской, и Люпин успел понять, что ей потребуется-таки небольшой ремонт.
В стены и колонны только так ударяли лучи заклинаний, заставляя обваливаться штукатурку, а то и целые куски камня. И снова мужчине пришлось бегать от одного конца кабинета в другой, чтобы вовремя ставить щиты и останавливать увлёкшихся драчунов.
Отлично показал себя Оливер Вуд, ловко используя укрытия. Видимо, сноровка игрока в квиддич давала о себе знать. Он был внимателен, аккуратен, метко отправлял заклинания в противника, не позволяя попасть в себя самого, за что заслужил ещё двадцать баллов.
Порадовал Лунатика и студент факультета Пуффендуй – Николас Эртон, который смог не просто обезоружить противника, но и разбить к мерлиновой бабушке одну из колонн, за которой противник скрывался. Это развеяло иллюзию, что стены могут защитить от всего. Эртон тоже получил заслуженные баллы.
Как ни странно, Нимфадора проявила себя более, чем хорошо. Казалось, её неуклюжесть встала на сторону девушки, превращаясь в её верного союзника. Она настолько удачно спотыкалась, что это выглядело как мастерские увёртки. Просто невероятно!
«А из неё выйдет прекрасный аврор!»
Конечно, удивили и обрадовали и другие ученики, каждый из которых получил заслуженную награду. К звонку все участники этого масштабного мероприятия были уставшие, но весёлые и счастливые. Факультеты хорошо заработали на данном уроке, студенты – размялись и попробовали себя в качестве борца со злом (пусть это и было простое пугало). А Люпин был просто рад, что ему удалось провести урок так, что дети остались довольны.
– Урок окончен, все молодцы, всем спасибо! А теперь марш на обед! – Весело скомандовал Лунатик, возвращая учительскую в надлежащий вид, ему тут ещё Слизерин с Когтевраном после обеда встречать.
– Да, после такой тренировки не помешает подкрепиться! – Услышал он от кого-то в толпе, но за общим гомоном и шумом не разобрал, чей голос.
***
День выдался настолько напряжённым, что Люпин был уверен, как только он ляжет на кровать, сразу уснёт, несмотря на сравнительно раннее время. Не было и десяти, час отбоя пока не пробил, а у мужчины даже голова отказывалась работать, думая лишь о сне.
Как Римус и предполагал, учительскую пришлось немного подлатать после двух дуэльных занятий, но оно того стоило. Теперь Люпин был одержим идеей провести подобный урок весной, уже на улице. Это ведь открывало множество новых возможностей! И, что немаловажно, ничего чинить и восстанавливать, скорее всего, будет не нужно.
Добравшись до кабинета, мужчина хотел было сразу лечь спать, побив свой рекорд, ведь обычно он не ложился раньше полуночи, а в последнее время, бывало, и вовсе бодрствовал до утра. Но, поборов сонливость, профессор, всё же, выложил на стол нужные завтра на уроках книги. Благодаря зевку, учебник для седьмого курса выпал из рук Лунатика, а оттуда, при ударе об пол, вывалился небольшой клочок пергамента.
Сам Люпин никогда не хранил ничего в книгах, кроме того, он никогда не использовал закладки, так как обычно запоминал нужные страницы. И листок был определённо не его. Конечно, возможно, он схватил чужой учебник… Но, нет, никто из семикурсников учебники не доставал сегодня, стало быть, дело совсем не в книге.
Потерев глаза и подняв пергамент с пола, мужчина заставил кончик волшебной палочки загореться бледным голубоватым светом, чтобы прочитать неразборчиво написанные на листочке слова.
Почерк показался ему смутно знакомым, но после прочтения записки он обессилено опустился на стул, глубоко вздыхая.
– Вот ведь несносная девчонка… Что ты, глупая, творишь?
Конечно, Нимфадора была совсем не глупа, но иначе объяснить подобное Римус просто не мог. А в записке мелким почерком было нацарапано:
«Профессор Люпин, на этих выходных мы идём в Хогсмид, и я хотела пригласить туда Вас. Вы пойдёте со мной?
Тонкс»
Последнее, о чём подумал Римус, прежде чем уснул: «Она даже подписывается только фамилией! Бедное её имя…».
***
Утро наступило как-то спонтанно и слишком быстро. Люпин не успел почувствовать, что прошла целая ночь, будто он не спал, а, как минимум, нарезал круги вокруг замка. Неприятное, надо признать ощущение.
На записку Тонкс мужчина не ответил. Конечно, в каком-то смысле, он поступал неправильно. Но и не пресечь подобное – тоже было бы не совсем верно.
Люпин вообще ругал себя на чём свет стоит. Ну вот как он умудрился влюбить в себя девчонку? Ученицу! Немыслимо и недопустимо. Хотя, был ещё вариант, что всё это – просто шутка, желание посмеяться, посмотреть на реакцию преподавателя, к тому же сравнительно нового. Но как бы Римус не старался поверить в данную версию, удавалось ему очень плохо.
Сейчас он всеми силами стремился свести любые случайные встречи к нулю. Он, правда, чувствовал при этом себя полным трусом, но пока иного выхода не видел. Даже мимолётный взгляд на метаморфиню вызывал желание провалиться на месте, уйти куда-нибудь подальше. Должно быть, он отвратительный человек, если вынужден так мучить студентку.
Но правильно люди говорят – невозможно бегать вечно. Особенно в довольно замкнутом пространстве. Несмотря на размеры Хогвартса, он был довольно мал и, видимо, имел хорошее чувство юмора, перестраивая свои лестницы, тем самым переплетая судьбы.
Возвращаясь в кабинет, мужчина заметил ярковолосую девушку на другом конце коридора. Она довольно решительно направилась к преподавателю, а тот, в свою очередь, не понимая, зачем ведёт себя как дитё малое, свернул в ближайший класс.
Зря Люпин наивно полагал, что класс свободен. Там размеренно шёл урок Истории магии. Бинс, как и много лет назад, монотонно преподносил детям материал, ученики – тихо спали на партах, не привлекая внимание преподавателя-приведения.
Кажись, никто даже не заметил, что посторонний вторгся на урок, помешал процессу обучения. Бинс продолжал говорить, дети – спать, а Римус, тихо извинившись, сослался на ошибку в дверях и неохотно вышел в коридор. Но коридор был уже пуст…
Хорошо это или плохо Люпин не имел ни малейшего понятия. Единственный способ узнать о последствиях его побега – посмотреть на поведение Нимфадоры на следующем уроке. Через три дня. Главное, не схватить за это время инфаркт.
От размышлений его отвлёк томный тихий голос.
– Римус? Что Вы делаете здесь? Совсем один… Вы так застыли, будто Вам открылось что-то незримое!
– Профессор Трелони… — Кивнул в знак приветствия Люпин и очень пожалел, что не ушёл из этого рокового коридора сразу.
Никогда ещё его встречи с Сивиллой не заканчивались ничем хорошим. Они когда-то учились на одном курсе, правда на разных факультетах, и каждый раз, стоило только Лунатику столкнуться с этой странной персоной в коридоре, ему непременно начинали пророчить страшные беды, муки и прочее, не особенно радостное. Сам же оборотень никогда в прорицания не верил, полностью соглашаясь с профессором МакГонагалл – нет менее точной науки, чем разглядывание чаинок. И мужчине, право слово, хватило встречи перед Рождеством, когда он узнал, что над ним висит страшная беда, что грозит чуть ли не долгой и мучительной смертью. В такие минуты действительно хотелось кого-нибудь припугнуть или покусать, но совесть, будь она неладна, каждый раз убеждала, что так делать – нехорошо.
– Да, мне кое-что открылось… — Согласно кивнул он. – Например то, что я забыл докупить шоколад, а он мне скоро понадобится.
– Вокруг Вас витает непреодолимая тоска, мой дорогой Римус. Ваша душа измучена, и что-то терзает Вас изнутри…
– Правда? – Нервно усмехнулся Лунатик, глубоко вздыхая. – Тогда мне тем более необходим шоколад.
– Я бы на Вашем месте посмотрела бы в шар предсказаний, я думаю, что…
– Нет-нет-нет, Сивилла, я не очень хочу знать своё будущее. Мне вполне хватает то, что я вижу двумя глазами. Третий для меня – уже перебор. – Мягко перебил мужчина. – Простите, но мне правда нужно идти. Хорошего дня Вам, и… не увлекайтесь так хересом. Это вредно.
И Римус поспешным шагом скрылся за поворотом, услышав тихое:
– Да, многих пугает всеведение!
***
Зря Люпин полагал, что занятие у седьмого курса разъяснит ситуацию. Тонкс просто не пришла на урок, а на вопросы Римуса её однокурсницы отвечали неопределённо и сбивчиво: не то болеет, не то не хочет. Да, это ничего хорошего значить не могло, но и ситуацию в полной мере нисколько не разъясняло.
С одной стороны мужчина понимал, что поступает правильно. Он не должен поощрять подобное поведение. Он не должен потакать капризам несовершеннолетней девочки, даже если она подаёт большие надежды в его предмете.
С другой же стороны, Лунатика съедало чувство вины. Он расстроил, по сути, ребёнка. Довёл её до открытого протеста, теперь она не ходит на уроки, а значит – пропускает довольно важную информацию, которую сложно догнать.
И ведь Римус пытался поговорить с пуффендуйкой. В течение двух недель он всеми силами старался её поймать в коридоре, в Большом зале, библиотеке… Одним словом – где-нибудь. Даже вызывал её к себе несколько раз. Но это не увенчалось успехом. Девушка либо проворно удирала от него, либо начинала тараторить без умолку о погоде, еде, квиддиче, не позволяя Римусу вставить даже слова. Иногда она, конечно, просто молчала, но тогда речь Люпина превращалась в монолог, не несущий никакого смысла.
С этим нужно было что-то делать. В конце концов, оборотню начинало надоедать подобное положение вещей. Сколько ж можно?
И вот, в один прекрасный день, Люпину улыбнулась удача. Он смог поймать девушку в пустом коридоре, и на этот раз он не собирался её отпускать, перехватив метаморфиню чуть повыше локтя.
– Хей! Я уже сказала, что не пойду на Ваши уроки! Вы не имеете права меня трогать. – Заявила Нимфадора, пытаясь вырвать руку, но Люпин спокойно покачал головой.
– А я очень хочу, чтобы Вы вновь начали посещать мои уроки.
И здесь мужчина нисколько не лукавил. Помимо того, что девушка была обязана ходить на занятия, Римусу и правда начало её не хватать. Без Тонкс уроки проходили слишком спокойно и бесцветно.
– А мне всё равно! И вообще, отпустите меня, иначе я расскажу обо всём профессору Спраут.
– Что ж, тогда я покажу Ваши записки, и мы с Вами будем в одинаково плохом свете.
Злость Тонкс выдавали ярко-красные волосы и гневный взгляд, которым она прожигала Люпина.
– Так что мы будем делать? – Спросил Римус, безмолвно соглашаясь поиграть в гляделки.
– Да, что Вы будете делать?
– Возможно, мы с Вами, как взрослые люди, сможем найти компромисс?
Должно быть, в голове Тонкс возникла идея, так как на губах девушки появилась хитрая улыбка.
–Да, обязательно сможем, профессор. Я снова буду ходить на Ваши уроки, если вы, всё-таки, подарите мне поцелуй. – Совершенно беспардонно заявила девушка, с вызовом глядя на профессора.
Сначала Люпин хотел сказать категорическое и непреклонное «нет», но вовремя понял, что это не выход. На губах его, словно отражением улыбки Нимфадоры, тоже появилась улыбка, не менее лукавая.
