«6 октября 1985 г.
Дорогой Джеф! Для меня оказалось весьма непросто написать это письмо, но так или иначе моя попытка — перед Вами.
До того как я столкнулась с первичной терапией, мне кажется, я никогда по-настоящему не реагировала на события, происходящие вокруг меня и со мной — я либо полностью отключалась от них, либо напротив выплескивала совершенно неадекватный происходящему поток эмоций. Все порождало у меня негативный отклик, я никогда не задумывалась о будущем и была неспособна к подлинным взаимоотношениям с людьми — неудивительно, ведь я в самом деле никогда по настоящему не знала себя и не позволяла это сделать ни кому другому.
Теперь я многое узнала о себе и реагирую на события по-настоящему — я осознаю мои чувства и могу принять их и справиться с ними. Я работаю программистом, и в моей работе бывает много стрессовых ситуаций — обычно я настраиваюсь на осознание такой ситуации и стремлюсь разрешить ее позитивным образом — избавляюсь от источника стресса, если это возможно, или, скажем, играю в сквош, выкладываясь при этом полностью, или обсуждаю с кем-нибудь возникшую проблему.
У меня очень хорошие отношения с моим другом, которого я знаю уже два года. Я чувствую, что я могу быть совершенно откровенной и открытой с ним, потому что это — подлинные отношения, и я не боюсь больше быть отвергнутой или потерять свою защищенность.
То, что происходит сейчас, совершенно отлично от того, что происходило со мной раньше, потому что только в последние пять или шесть лет я научилась переживать то, что происходит со мной в настоящем, и то, что присуще этому настоящему, и теперь у меня есть не только знание о себе, но также — любовь и уважение; наверное, есть вещи, которые мне не слишком нравятся, но я могу принять их, поскольку они являются частью меня самой и самым лучшим из того, что я могу ощущать как реальное.
Благодарю Вас,
с любовью и признательностью,
Мэри»
Чудеса происходят крайне редко. В заключение я хочу коснуться истории, имевшей место с моим пациентом, я назову его здесь Филипп.
Причиной его появления в моем кабинете было то, что на протяжении последних десяти лет он регулярно шесть раз в день терял равновесие и падал, где бы он ни находился в это время. Естественно, это создавало для него массу проблем в жизни, поскольку он не знает, где это может с ним произойти, и в результате он вообще решил никуда не ходить. Филипп был тщательно обследован в клинике в Наффилде, которая имеет хорошую репутацию. Было проверено состояние его мозгового кровообращения, уровень калия в крови и т.д. Он провел в клинике целый день и упал ровно шесть раз во время всех этих измерительных процедур, и при этом у него не было отмечено никаких органических нарушений.
Надо сказать, что в клинике не задали ему очень существенный, с моей точки зрения, вопрос: Если это случается с вами на протяжении целых десяти лет изо дня в день, как часто вы бывали травмированы в результате ваших падений? Когда я задал ему этот вопрос, его ответ был: Ни разу. Тогда, сказал я ему, он, должно быть, выбирает место, где ему предстоит упасть. В самом деле, вы не можете падать шесть раз в день на протяжении десяти лет и при этом не получить никаких повреждений. Это возможно при одном условии — если вы выбираете место, где вы упадете. Очевидно, он осуществлял этот выбор бессознательно и не понимал, что делает выбор, тем не менее он, по-видимому, поступал именно таким образом.
Обдумав мои слова, Филипп согласился, что они звучат убедительно. Тогда, — спросил он меня, — зачем я делаю все это? Разумеется, я не мог ответить на этот вопрос — это была наша первая встреча.
Для меня было важно установить уровень его гипнабельности, поэтому я ввел его в состояние транса, а затем попросил, чтобы он положил руку на собственное плечо. Затем я сказал, что его плечо, возможно, захочет удержать его руку в этом состоянии, даже если он захочет убрать ее. Может быть, его плечо так сильно захочет удержать руку, что, чем больше он будет стараться снять ее, тем сильнее плечо будет удерживать ее. Далее я сообщил ему, что сейчас я выведу его из состояния транса, но что его плечо, возможно, будет продолжать удерживать руку, несмотря на то, что он полностью выйдет из состояния транса.
Таким образом, я хотел определить уровень его постгипнотической внушаемости просто на тот случай, если мне потребуется это в последующей работе с ним. Надо сказать, что Филипп продемонстрировал довольно высокий уровень гипнабельности. Хотя он полностью вышел из состояния транса, он был совершенно не в состоянии оторвать руку от плеча. Я задал ему вопрос, почему, на его взгляд, он не может убрать руку. Он ответил, что не знает, на что я, в свою очередь, сказал ему, что то же самое происходит с его ногами в моменты его падений. Он сказал, что понял, что я имею в виду.
Я вновь ввел моего пациента в состояние транса и сказал ему, что избавлю его от внушенного ему навыка, если он прекратит свои падения. Он с готовностью согласился. Я обучил его технике аутогипноза и предложил ему упражнения с разделенным экраном, на одной стороне которого он видел себя постоянно падающим, а на другой — совершенно устойчивым и стабильным. Затем он должен был сказать своему сознанию, каким из этих двух людей ему хотелось бы быть. Время его визита подходило к концу, я вывел его из гипнотического состояния и, поскольку мне предстояла поездка в США, сказал, что позвоню ему сразу, как только вернусь.
В Америке я присутствовал на конференции, посвященной клиническому гипнозу. Я спросил у присутствовавших, не сталкивался ли кто-нибудь из них со случаем, подобным случаю Филиппа. Один из врачей сказал, что в его практике было пять таких случаев. Он посоветовал мне попытаться найти в бессознательном моего пациента объяснение того, почему он падает, и тогда его падения прекратятся. Я едва дождался своего возвращения и, когда вернулся, позвонил Филиппу и пригласил его к себе на прием.
Когда он пришел, я рассказал, что встретил врача, который имел опыт лечения подобных симптомов и стал объяснять, что нам предстоит сделать. Минутку, — сказал Филипп, — знаете, я ни разу не упал с момента той нашей встречи. (Наша встреча состоялась пять недель назад). Я спросил его, случалось ли с ним ранее, чтобы он не падал в течение пяти недель, с тех пор как у него возник этот симптом? Нет, такого не случалось, — ответил он. Он ни разу не упал после его первого визита ко мне, который состоялся около трех лет назад, и я так и не узнал, почему его бессознательное принуждало его падать. Могу лишь заметить, что какова бы ни была причина его недуга, она более не имела значения, иначе он не отказался бы от этого действия с такой готовностью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Поскольку родитель не может быть одинаково внимателен к запросам своего ребенка на протяжении всех 24 часов в сутки, рано или поздно с ребенком случаются какие-то неприятности. И первой реакцией ребенка в таких случаях бывает обычно естественное желание притвориться, что ничего не произошло. Поступая так, ребенок отключает свои чувства и тем самым как бы отказывается признать происшедшее. Периодически повторяя это действие, он приобретает способность не чувствовать. Невроз можно определить как недостаточную восприимчивость со стороны чувствующей части нашего мозга (которая представлена обычно правым полушарием у большинства людей), которая приводит к своеобразному разрыву между разумом и чувствами. Эта дисгармония продуцирует чувства страха, беспокойства, гнева или вины. Она также побуждает человека ради достижения равновесия действовать такими методами, которые по-своему успешно срабатывали в прошлом, то есть прибегать к регрессивному поведению. Однако то, что было эффективным средством в определенных обстоятельствах, нередко оказывается бесполезным в иной ситуации, а зачастую такое регрессивное действие и само становится проблемой.
Существует два типа людей: невротики, которых можно назвать счастливыми, и невротики, которым больше подходит эпитет несчастливые. Каждый из нас является невротиком. Невозможно совершить путешествие под названием жизнь, ни разу не претерпев какой-нибудь неприятности или не заработав какой-нибудь травмы. Счастливый невротик при этом, однако, наделен свободой выбора, несчастливый не обладает такой свободой. Лучшим лекарством от любой обиды или травмы является любовь, следовательно, любовь — наилучшее средство от невроза. Предположим, наши родители любят друг друга и любят нас, так что мы можем расти в безопасной и комфортной среде и имеем шанс стать счастливыми невротиками, обладающими свободой выбора в нашей жизни. Может случиться, однако, что родители окажутся неспособны дать нам столько любви, сколько нам необходимо, а напротив, перенесут на нас собственные неотреагированные переживания, проистекающие, к примеру, из дисгармонии их брачного союза. Возможно, их брак был обусловлен какими-то посторонними мотивами и только позже они поняли, что не подходят друг другу. Однако более распространенной причиной взаимного неприятия является негативное якорение, которое часто встречается в жизни и выглядит обычно следующим образом. Предположим, вам непременно нужно излить свою нежность на партнера, который явно не в духе и не расположен по тем или иным причинам к физической близости. Ваши ласки, однако, могут не улучшить его состояние, а лишь заложить негативный якорь в ваши телесные контакты. И в следующий раз, когда вы оба будете пребывать в хорошем настроении, стоит ситуации повториться, ваш партнер, который испытывал негативные эмоции в предыдущем случае, немедленно вспомнит о них. Эта ситуация закрепит негативное якорение. Довольно скоро может наступить момент, когда один из партнеров вообще откажется от физических контактов, поскольку они определенно порождают в нем отрицательные эмоции. Другой почувствует себя отвергнутым и скажет: Ты больше не любишь меня. Это, в свою очередь, вызовет досаду другого, поскольку он видит ситуацию иначе, и он почувствует себя виноватым в том, что не отвечает на ласки партнера, но в то же время он будет не в состоянии объяснить, что эти контакты неизменно ухудшают его состояние. Очень скоро ситуация разрастается до невообразимых пропорций, возникают ссоры, взаимные обвинения и ни один из этой пары не в состоянии как-то изменить все это. Многие браки наталкиваются на такие рифы и терпят неудачу, которой можно было бы избежать. Их дети часто переносят их невысказанные и неосознанные обиды уже на своих собственных детей и так продолжается из поколения в поколение. Возможно, самым обидным здесь является то обстоятельство, что мы овладеваем искусством обращаться со своими детьми, когда они уже подросли, и я часто слышу от моих пациентов: Мои родители никогда не были особенно внимательные ко мне, но они очень нежны со своими внуками. Что ж, если наши родители не оправдали наших ожиданий, нам остается обрести в самих себя родителей, которых у нас никогда не было. Если мы просмотрим вторую и четвертую главы этой книги, то увидим, что вполне возможно определить, когда сформировалось то или иное поведение у нашего пациента. Это дает нам ключ к времени образования травмы и может сэкономить массу времени.
Существуют определенные критерии в работе психотерапевта. Первый из них предписывает, что следует лечить человека, а не его симптомы. Слишком часто пациент зачисляется в определенный класс, скажем, его относят к числу тех, кто страдает депрессией, или к разряду тех, у кого проблемы с лишним весом. На самом деле каждая личность уникальна, не существует двух людей, которые воспринимают мир и события совершенно одинаково, их реакция на одни и те же вещи может быть совершенно различной. Если вы будете рассматривать каждого полного пациента исключительно в контексте его тучности, весьма вероятно, что в вашей практике вы потерпите множество неудач. Цель психотерапии состоит в том, чтобы помочь каждому обрести большую свободу выбора в его конкретной жизненной ситуации и, таким образом, реорганизовать его состояние на более высоком уровне равновесия и вдохновить его на более желательное для него самого и более позитивное поведение.
Вторым важным критерием в работе психотерапевта является осознание (с помощью пациента) реальных проблем и целей, которых пациент хотел бы достичь в результате терапии. Совершенно неприемлемо, когда терапевт пытается внушить пациенту, что он должен делать или чувствовать. Каждый пациент абсолютно неповторим, и терапевт не может знать, какой способ существования является наилучшим для него. Подобных учителей и так уж слишком много в сегодняшнем мире.
Чрезвычайно важно и то, чтобы пациент не ошибся в выборе психотерапевта. Никакой психотерапевт не в состоянии успешно лечить любого пациента. Желательно, чтобы терапевт был наделен достаточно устойчивой психической конституцией и при этом не являлся носителем странных идей и разного рода пунктиков. Я нередко встречал терапевтов, которые в действительности лечили самих себя, используя пациента, так сказать, в качестве посредника и абсолютно не сознавали этого, будучи занятыми своими собственными причудливыми идеями. На мой взгляд, это просто бесчестно, поскольку платит-то ведь пациент. Плохие психотерапевты создают плохую рекламу психотерапии, хотя во многих случаях плоха не терапия, а терапевт. К сожалению, многие люди со странностями и пунктиками часто испытывают непреодолимое желание заниматься психотерапией, и, если их проблемы не находят разрешения, они становятся плохими специалистами. Однако те из них, кто успешно преодолел собственные трудности, нередко становятся очень хорошими терапевтами, поскольку отличаются тонким пониманием того, что испытывает их пациент.
Психотерапевт должен осознавать проблемы своего пациента и показать, что он понимает их должным образом. Если у терапевта нет ощущения, что он понимает проблему пациента, он вообще не должен приниматься за его лечение. Если у психотерапевта нет уверенности в том, что он и его пациент достигнут успеха, вероятнее всего, этого успеха не будет, а дело кончится взаимным разочарованием. Если к тому же, несмотря на неуспех, терапевт продолжает лечение, упорствуя в ошибочно избранной им стратегии, он создает лишь еще один негативный якорь у своего пациента. Я слишком часто встречал терапевтов, которые ведут себя именно таким образом, поэтому люблю повторять, что, когда что-то не срабатывает, Бога ради, сделайте нечто другое, прежде чем ваш пациент заработает еще одну негативную установку.
Важным моментом в терапии является уважение к личности пациента, поскольку недостаток уважения со стороны родителей и является одной из причин, приводящих человека в кабинет психотерапевта.
Цель терапии состоит в том, чтобы пациент увидел, что он обладает более широкой свободой выбора. Терапия может также помочь пациенту думать о себе в более позитивном плане и в конечном итоге обрести способность полюбить себя.
Чтобы достичь этой цели, нужно побудить пациента к выражению его чувств и освобождению подавленных переживаний в той безопасной атмосфере, которая создается сопереживанием терапевта и его включенностью в проблематику пациента. Одна молодая дама, которая впервые была у меня на приеме, пришла в сильное волнение, когда я заговорил с ней громким голосом, и тогда я заговорил еще громче. Тут ее возбуждение возросло настолько, что она внезапно стала кричать:
Я ненавижу тебя, — выкрикнула она, — я всегда ненавидела тебя, всю мою жизнь! — Послушайте, — сказал я, — да ведь я сегодня вижу вас в первый раз. Кто же этот человек, которого вы ненавидите всю свою жизнь? Тут она разрыдалась и произнесла, не переставая плакать: Это — моя мать. Она всегда ужасно обращалась со мной. В процессе наших занятий я научил ее технике обретения родителя в самой себе.
Пациент должен испытать свои новые возможности, взаимодействуя с реальностью. Его состояние не улучшится радикальным образом, если он будет просто слушать психотерапевта. Лечение должно быть спланировано так, чтобы он стал более зрелой личностью, ответственной за себя, и стал самому себе тем родителем, которого у него никогда не было. Все это требует времени. Многие пациенты ожидают, что они придут к гипнотизеру, подвергнутся гипнозу и выйдут из кабинета совершенно здоровыми. Так не бывает, исцеление требует времени, иногда значительного. К сожалению, из-за своей продолжительности психотерапия оказывается довольно дорогим удовольствием, но как определить стоимость хорошего здоровья и счастливой и полноценной жизни? Что касается чудес, то они случаются очень редко.
Может показаться, что упражнения, приведенные в этой книге, имеют своей целью исключительно избавление пациента от определенных симптомов. Поэтому важно, чтобы, делая их, вы осознавали, что полное исцеление является всегда исцелением личности как таковой, а не избавлением от тех или иных симптомов. Эти упражнения помогут вам сделать первый шаг в направлении к зрелости, а остальное зависит от того, необходима ли вам помощь специалиста в вашем дальнейшем движении к тому, чтобы стать своим собственным родителем.
СЧАСТЛИВЫЙ НЕВРОТИК,
или
Как пользоваться своим биокомпьютером в голове в поисках счастья
ВВЕДЕНИЕ
В своих книгах я писал, что существует всего два типа людей: невротики счастливые и несчастные. Мы все — невротики. Невозможно в своем путешествии по жизни избежать боли. Цель этого путешествия, как и цель всей жизни, состоит в том, чтобы достичь высшего уровня сознания и почувствовать ответственность за самого себя. Если нам это удается, то боль эта нам не страшна. Мы перестаем быть рабами собственного поведения, которое ведет нас туда, куда нам не хочется идти, лишь отдаляя наши шансы на счастье.
Когда появляется выбор, когда мы свободны, мы мысленно можем направиться куда угодно и наше путешествие по жизни будет гораздо счастливее. Когда достичь цели помогает нам любовь, мы осознаем наши реальные потребности и потребности других и готовы помочь всем познать счастье. Каждый, кто встречается с нами, преображается, и не это ли главная цель жизни?
В первых двух книгах я писал о том, что в нашем путешествии может так повлиять на нас, что сделает из нас несчастливого невротика. Я описал упражнения, которые могут помочь избежать западни. В этой книге я хочу поглубже проанализировать то, как мы сами строим себе западню, и то, как мы можем изменить свой образ мыслей и чувств и стать другими. Мне могут возразить: Но ведь это значит, мы перестанем быть собой. А я отвечу: Вы можете быть кем угодно, когда знаете, как это делать. Зачем же терять время и чувствовать себя несчастным, когда можно радоваться жизни? В радости вы в той же степени остаетесь самим собой, что и в несчастье. К чему же оставаться несчастливым невротиком, когда можно быть счастливым?
Еще в 1641 году французский философ Рене Декарт в поисках абсолютной истины бытия предположил, что единственной истиной может быть Cogito Ergo Sum — Я мыслю, следовательно, я существую. Ни Рене Декарт, ни кто-либо другой тогда не подозревал о латерализации мозга. Ему было невдомек, что у правшей мыслительные процессы протекают в левом полушарии мозга, а правое полушарие контролирует ощущения. Если бы в свою крылатую фразу Рене добавил слово чувствую и написал: Я мыслю и/или чувствую, следовательно, я существую, то оказался бы гораздо ближе к истине. Поэтому, если мы помогаем кому-либо изменить образ мыслей или чувств, мы меняем его сущность.
У несчастных невротиков восприятие ощущений искажено, отсутствует выбор ощущений. Они не могут избавиться от чувств, которые делают их несчастными. Они все время играют в игру кто виноват?, что лишь усугубляет ситуацию (см. мою первую книгу). Но то, что они чувствуют, составляет их сущность. Если они чувствуют себя несчастными, они и есть несчастны. Если они испытывают боль, то они пронизаны болью, независимо от того, есть ли что-либо в реальности, оправдывающее ее. Если они чувствуют страх, то они боятся независимо от того, есть ли для этого основания. Итак, они есть то, что они чувствуют. А выбор ощущений у них полностью отсутствует. Как это происходит? Мы поговорим об этом ниже.
У психотика искажено восприятие и мыслей и чувств. Потому-то большинству людей они неприятны. Но как бы то ни было, они представляют собой именно то, что чувствуют и думают. Если они считают и чувствуют, что в них вселились пришельцы с другой планеты, то, с их точки зрения, так оно и есть.
Серен Кьеркегор, датский философ-экзистенциалист, через 200 лет после Декарта написал: «Когда мы переводим нечто на язык слов или чувств, нечто всегда искажается». Когда мы думаем, говорим или чувствуем, мы искажаем реальность, пропуская ее через внутренние фильтры мыслей, слов или чувств. Мы не можем не исказить нечто, не можем познать абсолютную истину. Языковой и/или мыслительный процесс искажают нечто, а мы эту искаженную реальность принимаем за истину. Подчас эта истина и делает нас несчастными. Изменив свои языковые или мыслительные процессы, мы лишь добьемся иного искажения действительности. Но если это новое искажение сделает нас счастливыми, откроет нам возможность выбора, то разве оно хуже первого?
Альфред Корзибский в книге Наука и психическое здоровье употребил термин НЛП (нейролингвистическое программирование) задолго до Бэндлера и Гриндера: Нейролингвистика — это наука, изучающая воздействие мыслей и речи на ткани тела. Оказывается, мысли и язык постоянно воздействуют на ткани нашего организма.
Если признать, что наши мысли и/или чувства есть не что иное, как мы сами, и что язык и мышление искажают нечто, то мы поймем, что нейролингвистика изучает то, как мы искажаем нечто, тем самым формируя самих себя. Она также учит подстраивать наше мышление так, чтобы получить большую свободу выбора, ощутить себя комфортно и счастливо. В этой книге я хочу показать, как этого добиться, как изменить то, что мы думаем и как чувствуем и, таким образом, изменить себя. Многие идеи, высказанные в книге, принадлежат Бэндлеру, Гриндеру и другим специалистам в области НЛП, но все истории лечения взяты из моей практики. Я изменил имена и некоторые факты, чтобы моих пациентов нельзя было узнать, но процесс лечения я описываю без изменений.
Джеоф Грэхэм, 1988
Глава 1. КАК МЫ ОБРАБАТЫВАЕМ МЫСЛИ?
Так что же мы делаем, чтобы думать? Как мы думаем? Какой процесс мы задействуем, чтобы подумать или почувствовать? Невозможно думать или чувствовать, не приводя в действие наши органы чувств. О чем бы мы ни говорили или думали, наши органы чувств создают образы. Многие отрицают, что они думают образами, говоря: Я не могу представить зрительного образа. Передо мной не появляются картинки. Но это лишь значит, что у таких людей картинки формируются в подсознании, они смотрят сквозь них, даже не подозревая об их существовании. Например, если я спрошу вас, какой ваш любимый цвет, вы не сможете ответить, не увидев его в своем сознании или подсознании. Прежде чем вы ответите, где-то перед вами возникнет картинка цвета. Ведь понять, какой это цвет, можно, лишь увидев его. Нельзя почувствовать, например, красный цвет. Красный цвет не пахнет. Вы его не услышите и не попробуете на вкус. Единственный способ опознать красный цвет — это увидеть его. Поэтому, прежде чем вы поймете, что ваш любимый цвет — красный, вы увидите его. У человека, который слеп от рождения, не может быть любимого цвета, он не знает, что такое красный цвет.
Посмотрите на рис.1. Вы знаете, что это?
 |
| Рис. 1 |
А теперь посмотрите на рис.2. Узнали?
| Рис.2 |
| |
Если нет, то посмотрите на рис.3. Теперь вы все поняли, что это. Это — слон. Но откуда вы знаете, что это — слон и какая это часть слона? Чтобы ответить на этот вопрос, надо мысленно представить картинку, создать зрительный образ.
 |
| Рис.3 |
Все, кто не был слеп от рождения, создают зрительные образы, отдавая или не отдавая себе в этом отчет. Иначе они не смогли бы думать о различных вариантах визуальных восприятий и сравнивать их.
ВАРИАНТЫ ВИЗУАЛЬНОГО ВОСПРИЯТИЯ
Цветной Черно-белый
Ясный Расплывчатый (не в фокусе)
Близкий Далекий
Яркий Тусклый
Большой Маленький
Искрящийся Однотонный
Передний план Задний план
Объемный Плоский
Симметричный Асимметричный
Движущийся Неподвижный
Как правило, варианты зрительных образов в левой колонке усиливают мысли или чувства по поводу того, что вы представляете себе. Варианты в правой колонке ослабляют мысли и чувства. Однако в каждом правиле бывают исключения.
Другими вариантами зрительных восприятий могут быть:
Горизонтальный Вертикальный Уходящий в перспективу В рамке Без рамки
Эти пять параметров могут усиливать или ослаблять восприятие в зависимости от индивидуальных особенностей. Однако все эти варианты зрительного восприятия изменяют качество образов, а также мыслей и чувств, вызванных данными образами.
Людей, которые формируют прозрачные картинки в подсознании, можно научить видеть их в сознании. Сначала надо убедить их, что картинки они видят. Это убеждение и упражнения помогут им постепенно замечать все больше образов. Упражняться можно, предлагая им сформировать некий зрительный образ и спрашивая: Как вы это сделали? Понемногу они научатся видеть гораздо больше, чем раньше.
Многие люди думают или чувствуют, используя звуковые образы. Например, многие, если задуматься, мысленно разговаривают с собой. Когда вы думаете об этом, почти невозможно удержаться от внутреннего диалога. Иногда вы не осознаете, что мысленно разговариваете с собой, но если задумаетесь, то поймете, как интересно бывает послушать самого себя. Вы узнаете многое о себе и своем поведении, чего не знали раньше, если начнете прислушиваться к своим мыслям. Существуют звуковые варианты восприятия, которые, как и визуальные, изменяют качество мыслей и чувств, связанных со звуковыми образами.
ВАРИАНТЫ ЗВУКОВОГО ВОСПРИЯТИЯ
Назойливый Спокойный
Требовательный Мягкий
Шумный Тихий
Важный Неважный
Немедленный С запозданием
Убедительный Занудливый
Тревожный Безмятежный
Громкий На пониженных тонах
Несдержанный Нежный
Нервный Ритмичный
Возбуждающий Успокаивающий
Смеющийся Плачущий
Как правило, варианты звуковых образов в левой колонке усиливают мысли или чувства, связанные со звуковыми образами, хотя бывают исключения. Варианты в правой колонке обычно ослабляют мысли или чувства, ассоциирующиеся со звуковыми образами. Но не забывайте, что и здесь возможны исключения.
Легче всего ощутить что-либо, сначала представив себе картинку (В®К). Однако иногда люди сначала говорят, потом чувствуют (А®К). В некоторых случаях ощущения являются результатом комбинации образов: В®З®О®Вк®К, то есть Визуальный (видеть)®Звуковой (слышать)®Обонятельный (чувствовать запах)®Вкусовой (чувствовать вкус)®Кинестетический (физическое ощущение). Каждый образ, рожденный каким-либо из органов чувств, может ассоциироваться с образами, порождаемыми другими органами чувств.
Варианты кинестетических ощущений могут тоже усиливать или ослаблять чувства и мысли.
ВАРИАНТЫ КИНЕСТЕТИЧЕСКОГО ВОСПРИЯТИЯ
Любовь Ненависть
Горячий Холодный
Мужество Страх
Удовольствие Дискомфорт
Довольный Грустный
Равновесие Давление
Гладкий Шершавый
Удовлетворение Голод
Сильный Слабый
Спокойствие Движение
Счастливый Несчастливый
Обладание Потеря
Как правило, варианты в левой колонке ассоциируются с более приятными чувствами, а варианты справа — с менее приятными. Конечно, встречаются исключения из этого правила.
Обонятельное и вкусовое восприятие (запах и вкус) также могут иметь свои варианты, но наиболее важными и часто используемыми являются визуальное, звуковое и кинестетическое. Однако некоторые вкусы и запахи могут пробуждать в нас чрезвычайно сильные чувства. Например, любимые духи могут сильно повлиять на отношение мужчины к красивой женщине. Теплое пиво может вызвать сильное негодование человека, приехавшего с северо-востока Англии. Сильный запах пота может оттолкнуть женщину от мужчины.
Наблюдая за людьми, можно определить, какие системы восприятия использует большинство из них для формирования образов. Следовательно, можно понять, как они обрабатывают свои мысли, то есть какие органы чувств участвуют в процессе обработки мысли. Поняв, какая система восприятия является ведущей для данного человека, можно затем изменить некоторые варианты восприятия в этой системе, тем самым повлияв на ход мысли. Если сделать это достаточно тонко, результатом
будет другая мысль или чувство. Во введении я уже привел высказывание Рене Декарта, который считал, что о мыслительных процессах человека с уверенностью можно сказать лишь: Я мыслю, следовательно, я существую. Осторожно изменяя некоторые варианты в системах восприятия и мышления, можно добиться изменений в мыслях и чувствах человека и, таким образом, изменить его самого.
Так как же узнать, какие органы чувств участвуют в обработке мыслей данного человека? Ричард Бэндлер и Джон Гриндер заметили, что достаточно последить за движением глаз собеседника, чтобы узнать о том, какие органы чувств он использует для обработки мыслей. При условии, что ваш собеседник — правша, движение глаз вверх или расфокусированный взгляд перед собой говорит о том, что он представляет зрительные образы. Расфокусированный взгляд легко узнать по некоторому остекленению глаз. Бэндлер и Гриндер пишут, что взгляд вверх направо означает конструирование образов, а вверх налево — извлечение образов из памяти.
Если человек смотрит в сторону или вниз влево, то, согласно Бэндлеру и Гриндеру, он задействовал звуковую систему обработки информации. Взгляд направо означает, что звуки или слова конструируются, а взгляд налево — припоминание звуков или слов. Человек либо разговаривает сам с собой, либо прислушивается к звукам.
Взгляд вниз направо означает, что для обработки своих мыслей человек использует кинестетическую систему или системы восприятия запаха или вкуса.
Итак, внимательно наблюдая за движением глаз, можно определить, какие органы чувств используются для обработки мыслей. Конечно, не исключено, что человек использует сразу несколько систем восприятия. Например, нередко встречается последовательность В®К®В®В®К или В®3®КОВк. Однако, если внимательно следить за глазами собеседника и реагировать в той же последовательности, что и он, то с таким человеком легко наладить раппорт. Чтобы распознавать и повторять последовательность использования систем восприятия, необходимо много тренироваться. Я делаю это так: внимательно слежу за диктором в программе теленовостей и определяю его системы восприятия. В начале разговора полезно проверить человека, задав ему вопрос, требующий, например, визуального ответа: Как вы рассматриваете то-то и то-то? — следя при этом за его глазами. Если он посмотрит вверх, он представляет себе зрительный образ. Проверить надо и другие органы чувств, поскольку встречаются люди с иной организацией мыслей и иной манерой движения глаз.
После того как вы проверили, как осуществляется обработка мыслей человека, достаточно легко изменить его мысли или чувства, изменяя некоторые перечисленные выше варианты восприятия. Например, недавно ко мне пришла Кэрол и пожаловалась, что она вся начинает дрожать, особенно, когда надо выступать перед аудиторией, и боится, что у нее пересохнет во рту. Ее работа заключалась в демонстрации образцов продукции крупной фирмы. Она прекрасно знала образцы, но каждый раз при демонстрации ее охватывала дрожь. Терапевт должен уметь слушать и наблюдать. Его основная задача — собрать информацию, и только тогда можно легко добиться изменений в человеке. Кэрол сказала, что, когда появляется дрожь, в ней присутствует как бы два человека. Один — как огромная дрожащая масса желе, слабый, копающийся в себе и боязливый. Говоря это, она смотрела вверх и очевидно представляла себе картинку дрожащего желе. Она даже стала немного дрожать сама. Другой — маленький чертик с рогами, сухой и жестокий, самоуверенный и нахальный, который нравится ей, несмотря на то, что заставляет ее дрожать. Я попросил ее представить картинку, на которой желе было гораздо меньше, а затем превратить ее маленького чертика в добрую волшебницу, уверенную и добродушную. При этом мы приблизили образ (см. гл. 4, приближение и отдаление образов). После она призналась, что заставила большую добрую волшебницу топтать маленькую массу желе, пока оно не исчезло вовсе. Все это она сделала сама и уже не дрожала.
На вопрос о сухости во рту во время демонстрации она ответила: Я просто боюсь, что во рту пересохнет и не смогу говорить во время презентации. — Когда ты начинаешь бояться? До того, как выходишь на сцену? — Да, когда я жду выступления, я начинаю бояться сухости. — А как ты чувствуешь страх? — Просто боюсь. — Когда ты чувствовала его в последний раз? Вспомни то время, когда ты ждешь начала демонстрации, закрой глаза, почувствуй себя в этот момент. Что ты делала прямо перед тем, как почувствовала страх? — Я говорила себе, что у меня может пересохнуть во рту. — Зачем ты это делала? Что происходит с тобой, когда ты говоришь себе, что у тебя может пересохнуть во рту? — Я начинаю бояться. — Тебе нравится запугивать себя? — Нет. — Так зачем же приказывать себе бояться? На это она ответила: Я понятия не имела, что происходит, пока вы не показали мне, что я на самом деле делаю.
В основном люди не осознают, как они манипулируют собой. Они программируют свой биокомпьютер в голове автоматически, без размышлений. При этом результат может быть весьма далек от желаемого.
Итак, мы с Кэрол проделали упражнение Представление звуковой картинки, репетируя, что она будет говорить себе, ожидая своей демонстрации (см. гл. 4).
Я также переориентировал ее мышление. На прием ко мне она приехала на собственной машине. Поэтому я попросил ее вспомнить, чего она боялась больше всего, когда училась водить машину.
После нескольких наводящих вопросов она сказала, что боялась того, что машина убежит от нее и врежется в другую машину, стену или тротуар, иными словами, что она потеряет контроль над машиной.
Тогда я спросил, помнит ли она тот день, когда сдала экзамен на вождение, и то, как она сидит в машине, а инструктор выдает ей свидетельство о сдаче экзамена.
Кэрол улыбнулась, посмотрела вверх и сказала: Да. Тут и без слов было ясно, что она вспомнила тот день и чувство облегчения от сдачи экзамена. Когда она посмотрела вверх, я понял, что она видит свидетельство о сдаче экзамена, хотя с тех пор прошло немало лет. Я спросил, означало ли это свидетельство, что она может вести машину, куда ей хочется, а не куда хочется машине.
Она снова улыбнулась, и я понял, что ответом будет Да еще до того, как он
