— Я меняю лики. Я могу быть такой…
Она мгновенно перетекла в образ восхитительной, искрящейся и недоступной Снежной Королевы.
— И такой…
На месте Королевы сидел веселый карапуз лет пяти, перемазанный в шоколаде.
— И такой…
Нежный образ юной тоненькой девушки, играющей на скрипке.
— И такой…
Так, наверное, выглядела страстная, огненная, неукротимая Кармен.
— В общем, у каждого свое представление обо мне, — подвела итог она.
В кресле снова сидела Замученная Домохозяйка.
— Ты звала меня. Зачем? — нетерпеливо спросила Любовь.
— Ну как зачем? — растерялась я. — Я хочу Любви. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Всегда. У всех есть Любовь, и у меня должна быть.
— Я никому ничего не должна, — мягко возразила Любовь. — Там, где звучит слово «должна», я не живу. Я ухожу. Или умираю.
— Разве ты не бессмертна? — удивилась я.
— Меня часто убивают. Но я воскресаю, как птица Феникс, и возрождаюсь в другом месте, в другом качестве, в другом образе. Так что в каком-то смысле — да, бессмертна.
— Но как можно убить Любовь? — продолжала допытываться я.
— Меня убивают Претензиями. Обидами. Ложью. Предательством. Ревностью. Стремлением обладать безраздельно. И словом «должна», — грустно ответила Любовь. — За свою историю человечество придумало очень, очень много способов убийства Любви.
— Да, Любовь часто бывает несчастной, — тихо сказала я.
— Нет, моя дорогая. Любовь — это и есть Счастье. Если Любовь несчастна, то это не я, ты меня просто с чем-то перепутала.
— Но с чем Любовь можно перепутать? — еще больше удивилась я.
— Со страстью. С желанием быть хоть кому-то нужной. Со стремлением доказать, что ты не хуже других. Со скрытой корыстью. Мало ли с чем? Люди — такие путаники… Большинство из них просто не знает, что такое Истинная Любовь.
— Но подожди… Ведь я прочитала столько книг о любви! Всем известно, что такое Любовь… Ромео и Джульетта… Отелло и Дездемона… Анна Каренина…
— Детка, ну что ты такое говоришь? — всплеснула руками Любовь. — Неужели ты действительно думаешь, что это я, Любовь, травлю… давлю… душу… уничтожаю???
— Но это же все из-за Любви?! Из-за тебя? Разве нет???
— Нет, — печально ответила Любовь. — Это из-за страха. Страха потерять.
Страха быть отвергнутым или обманутым. Страха остаться одному. Страха перед осуждением. Это Страх убивает Любовь. Вот так, девочка.
Я совсем растерялась, в голове был полный кавардак. Все, что казалось твердым и незыблемым, стало терять четкие очертания, становиться текучим и эфемерным.
— Но тогда… какая ты по-настоящему? — спросила я.
— Лучше всего обо мне сказано в Святом Писании, — ответила Любовь и с удовольствием процитировала: «Любовь долго терпит, милосердствует, Любовь не завидует, Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».
— Всего надеется, все переносит… — машинально повторила я. — Да, наверное. Раз ты говоришь.
Я согласна всему верить, все переносить. И все еще надеюсь! А ты не приходишь и не приходишь! Почему ты обходишь меня стороной?
— Потому что ты меня боишься, — устало пояснила Любовь. — Я прихожу стою рядом, но ты предпочитаешь меня не видеть. И не принимаешь меня в свое сердце.
— Я? Боюсь?? Любви??? — возмутилась я. — Но это неправда!
— Ты боишься боли. Для тебя Любовь — это неизбежная боль.
— А разве не так??? — запальчиво спросила я.
Любовь уже начинала раздражать меня своими парадоксами.
— Не так! — твердо сказала Любовь. — Нет во мне никакой боли. Ее люди придумали. Я красива. Легка. Свободна. Я — как бабочка на ладошке. Ты держала когда-нибудь бабочку на ладошке?
— Ну да, в детстве, — вспомнила я. — Я очень тихо стояла и любовалась, даже почти не дышала, а она ползала по ладошке и крылышками перебирала, и было так смешно и щекотно…
— Что будет, если хватать бабочку за крылья? Или сжать кулак? — продолжала Любовь.
— Она погибнет, — тихо сказала я.
— И я погибаю когда меня пытаются удержать. Зажать в кулаке… А иногда меня вообще засушивают и накалывают на булавку. Как трофей… — печально сказала Любовь. — Что ж вы со мной делаете, люди? И с собой…
Повисла тягостная пауза. Мы обе молчали. Передо мной проносились картинки из собственной жизни. Сколько раз я сжимала кулак! И хватала за крылья. И потом горевала над хладным трупиком Любви, не понимая, почему она умерла.
Любовь понимающе покивала, словно слышала мои мысли.
— Да, ты вела себя как неразумный ребенок. Схватить, удержать, не пустить, взять в плен. Это так по-человечески!
Я смотрела на Любовь каким-то новым, совсем другим взглядом. Вот сидит в кресле Легкокрылая Бабочка, которую превратили в Заморенную Домохозяйку. Я превратила!!! Сама, никто не заставлял. И я опять от нее чего-то требую. От нее все чего-то требуют, требуют, требуют… А сами при этом все крепче сжимают кулаки и обрывают хрупкие разноцветные крылья. Слезы поднимались, поднимались, и внезапно брызнули из моих глаз, словно весенний дождик.
— Любовь, но что я могу сделать для тебя? — сквозь слезы спросила я.
— Принять меня как Дар. И не препятствовать свободному полету. Просто — дай мне место на своей ладошке, — попросила Любовь. — Я ведь тоже так соскучилась по людям…
— Ты больше никогда не уйдешь? — спросила я.
— А я никогда и не уходила, — сказала Любовь. — Я всегда рядом. И всегда жду…
…Наверное, мне снились хорошие, светлые сны. Потому что я проснулась с улыбкой. А когда раздернула шторы, увидела, что ночью прошел легкий дождь. Лужи парадно блестели, а листва была глянцевой и свежей. Мир был обновленным и очень радостным. И с той стороны на стекле сидела роскошная, невероятно красивая бабочка.
— Это сказка про меня, — сказала потрясенная Лика. — Честное слово!
— А про кого же мне еще рассказывать? — заметила Любовь. — Я же твоя Любовь?
— Выходит, вы всегда рядом, а я вас просто не вижу? — продолжала размышлять Лика.
— Выходит, так, — вздохнула невидимая Любовь и завозилась в кустах. — А раз не видишь, то как же я тебя наполню? Ты меня зовешь, я прихожу, а ты сквозь меня смотришь. Прямо в Призрак Любви превратилась. Наполни меня содержанием, а?
— Сейчас попробую, — заторопилась Лика. — Я поняла следующее:
¦ Любовь многолика.
¦ Твоя Любовь выглядит такой, какой ты ее хочешь видеть.
¦ Любовь и плен несовместимы.
¦ Несчастной любви не бывает — это какое-то другое чувство.
¦ Там, где есть слово «должна», — Любовь не живет.
¦ Любовь — как бабочка на ладошке, и относиться к ней надо бережно.
¦ Любовь надо принять как дар и не препятствовать ее свободному полету.
— Спасибо. Ты и правда меня услышала, — улыбнулась Любовь.
— Любовь, прости меня! — огорченно сказала Лика. — Я просто не знала, что Любовь тоже надо любить. Но теперь-то я сделаю все для того, чтобы тебе было хорошо, Бабочка-Любовь. Садись ко мне на ладошку! — И Лика подставила раскрытую ладонь.
— Как же мне нравится эта сказочная жизнь! — пробормотало растроганное Перышко.
* * *
Лика шагала по цветущему лугу и на ходу втолковывала Перышку то, что ее очень волновало.
— Понимаешь, я ведь до сих пор так и не нашла себя. Работаю, вступаю в какие-то отношения, куда-то хожу, что-то делаю. Но мне часто кажется, что это еще не настоящая жизнь, а как бы репетиция. А спектакль будет потом! И уж там-то я буду героиней! А пока — сижу в своей теплом болоте и с кочки спрыгнуть боюсь.
— А «потом» — это когда? — уточнило Перышко.
— Ну, не знаю… Потом когда-нибудь! Но это я раньше так думала. А сейчас я уже другая! Я столько сказочных уроков получила! Только вот пока не поняла — как это «искать себя»? И где?
— Полагаю, искать надо там, где ты себя потеряла! — предположило Перышко.
— Если бы я знала… — вздохнула Лика.
— Ты совсем как девушка Маша, которая искала себя!
— Маша? Это новая сказка какая-то? — загорелись глаза у Лики?
— Еще какая! Сказка длиною в жизнь! — сообщило довольное Перышко. — Будешь слушать?
— Ты еще спрашиваешь! — шутливо возмутилась Лика. — Рассказывай давай!
Сказка шестнадцатая
ИСТОРИЯ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
днажды она поняла, что жизнь не имеет никакого смысла, потому что где-то на жизненном пути она потеряла себя. А может, даже и не находила. Так и жила — по инерции да по привычке.
Если жизнь не имеет смысла, ее надо либо прекращать, либо менять. Она подумала и выбрала второе, потому что жила уже долго, и было жаль потраченного времени. Но как менять жизнь — она не знала, и у кого спросить, не знала тоже, а потому печалилась, нервничала и металась. Так долго продолжаться не могло — нервные метания ни к чему хорошему не приводят. Хотя случаются и исключения — именно так и произошло на этот раз.
Однажды ей приснился сон. Во сне ей явился дворник дядя Вася с большой метлой и, укоризненно качая головой, спросил ее:
— Ты ничего не потеряла?
— Потеряла. Я себя никак найти не могу! — пожаловалась она.
— А ты где уже искала? — спросил дядя Вася.
— Дома искала — нету. На работе вроде тоже нету. И у друзей нету. Как будто бы не свою жизнь живу. Вот и получается: вроде я есть — но меня нет.
— А ты поищи там, где еще не была, — посоветовал дядя Вася. — Куда не ступала нога человека!
— Это где ж такие места водятся? — спросила она.
— А вот подумай, — загадочно сказал дядя Вася, сел на метлу и улетел. Только какой-то листочек, кружась, опустился на коврик в прихожей.
Утром она сначала и не вспомнила про сон, но, выходя из лома, увидела — на коврике валяется что-то. Подняла — а это цветной буклет, фото какой-то поляны в сумрачном лесу, по ней идут туристы с рюкзаками, сверху слоган: «Преодолей свою лень!», а снизу — «Измени жизнь к лучшему!». Она сунула буклет в сумочку и побежала на работу. И целый день думала: откуда же он взялся? Ну не из сна же! Хотя по всему выходило, что как раз из сна, ведь вечером она сама вытряхивала коврик и запирала дверь — не было там никаких полян, туристов и слоганов.
Время от времени она доставала буклет и рассматривала картинку. Особенно ей нравились слоганы. Ей очень хотелось преодолеть свою лень и изменить жизнь к лучшему! Только вот как? И в какой-то миг она вдруг поняла, что картинка невероятным образом изменилась. Туристы, идущие через поляну, скрылись в лесу — видно было только рюкзак последнего. Да не могло такого быть!!!
Она стала всматриваться, и вдруг… Мгновенное головокружение, может, даже обморок, — и мир вокруг изменился. Исчезли стены, столы и стулья, резко отодвинулся потолок, пол провалился, она почувствовала, что летит, потом мягкое приземление на все четыре точки, пятой кверху — она только ойкнуть успела.
Она стояла на четвереньках на зеленой траве, в которой свиристели кузнечики. Вокруг была поляна, дальше — дремучий лес. Над головой — синее небо, а в нем парила одинокая птица. Пахло цветами и хвоей. «Сплю. И это мне снится!» — решила она.
— Откуда ты, прелестное дитя? — спросил кто-то сверху.
Она обалдело потрясла головой и поднялась с четверенек. Перед ней стоял некто с метлой. Если бы дворника дядю Васю одеть в зеленые лохмотья, нахлобучить на голову гриб-поганку, вымазать землей и подпоясать пучком травы — было бы очень похоже. В общем, Старичок-Лесовичок.
— Позвал кто али сама ищешь кого? — продолжал Старичок.
— Я тут случайно оказалась, — ответила она. — Как-то ненароком…
— И часто у тебя в жизни такие странности происходят? Когда случайно да ненароком?
— Да у меня всегда так, — созналась она. — Как-то само… Даже не знаю как.
— Стало быть, ты своей жизни не хозяйка? — спросил Старичок-Лесовичок.
— Ну, как бы не очень, — застенчиво сказала она. — Я себя никак не могу найти.
— О! Ну, тогда ты по адресу, — обрадовался старик. — Сюда, в Лес Чудес, многие ходят по таким вопросам. Кто за счастьем, кто за любовью, кто за мудростью… А ты вот — себя обрести, значит?
— Значит, — подтвердила она. — А что это за Лес Чудес?
— Дык что тут добавить? — озадачился Лесовичок. — Оно и есть, чудесный, стало быть, лес. Потому как всякие чудеса здесь с людьми случаются. Вот, давеча туристы прошли, целая группа — за Синей Птицей Удачи отправились. Чтобы в природе понаблюдать, в естественных условиях.
— А может, я их догоню? — с надеждой спросила она. — Вместе — оно как-то не так боязно.
— Не, тебе туда не надо, — помотал головой Старичок. — Они-то себя давно нашли. У тебя другой маршрут.
— А какой? Не подскажете?
— Не подскажу, — с сожалением сказал Лесовичок. — Откуда ж мне знать, где ты себя потеряла? А знаешь что? Я тебе клубочек дам. Как в сказках положено. Он разговорчивый, веселый. Все какой-то спутник в дороге!
— Ладно, спасибо, давайте! Ой, какой пушистенький!
— Ну, бывай, девушка. Выбирай любое направление, куда душа подскажет — и удачи тебе.
С этими словами Старичок-Лесовичок оседлал метлу и махом исчез в зените.
— Как зовут? — мрачно осведомился клубочек, который она держала в руках.
— Ой! Правда, говорящий! — удивилась она. — Меня Маша зовут. А тебя?
— Не тебя, а вас, — поправил Клубочек. — Я постарше тебя буду. Так и зовут, Клубком. Пошли, что ли?
— А вы мне дорогу будете подсказывать?
— Еще чего, — сурово сказал Клубок. — Ты и так всю жизнь по чужим подсказками прожила. Начинай своей головой думать! А то как ты себя найдешь?
— Ну ладно, не сердитесь. Просто я совсем растерялась.
— Вот-вот, — ядовито подтвердил Клубок. — Маша-Растеряша. Это ж надо такой растерянной быть, чтоб себя потерять? Давай, определяйся.
— Тогда — вот сюда! — решилась она, засовывая Клубок в карман, и вскоре поляна исчезла из виду, а за ними сомкнулся густой лес.
Через какое-то время стало совсем темно. В лесу что-то потрескивало, ухало и завывало, и это не прибавляло бодрости и энтузиазма.
— Клубочек, миленький, а здесь волки есть? — спросила Маша.
— Здесь все есть, — коротко ответил Клубок. — Будешь бояться — сожрут. Так что лучше не бойся.
— Ой! Мне кто-то за пазуху залез! — взвизгнула Маша. — Ой, мамочки!
— Это я, Страх, — раздался писклявый голос из-за пазухи. — Не раздави смотри, я пока маленький.
— Ты чего это? Ты как там очутился? — спросила Маша, пытаясь вытряхнуть Страх из футболки.
— Я закрался тебе в душу, — сообщил Страх. — Страхи всегда закрадываются в душу, когда человек начинает паниковать.
Тем временем Маше удалось достать из недр футболки нечто мелкое, мохнатое, с огромными печальными глазами.
— Ничего ты глазастый! — подивилась Маша.
— Ага, у Страха глаза велики, — гордо пискнул Страх. — Давай дальше бояться? Тогда я быстро вырасту!
— Не хочу, — сердито сказала Маша. — Больно нужно мне за пазухой такую тяжесть таскать! Я тебя здесь оставлю.
— Ну не надо, — заныл Страх. — Я же так умру! Не бросай меня, я тебе пригожусь. Я другие страхи отгонять буду, скажу, что я уже в душе поселился, они и не полезут. Пожалуйста! Я полезный, я на опасности указываю…
— Ай, ладно, — решила Маша. — Лезь за пазуху, только смотри не расти! Клубок, куда дальше-то? Темно совсем.
— Не знаю я куда, — ворчливо сказал Клубок. — Освети себе путь, вот и увидишь.
— Чем осветить-то? — запечалилась Маша. — У меня ни спичек, ни фонарика.
— О Господи, ну что вы за народ? — вздохнул Клубок. — Зажги Огонек Надежды! Он любую тьму разгоняет. И главное — искать не надо, потому что он у тебя в душе!
— Надо же, — удивилась Маша. — У меня в душе такая полезная штука, а я и не знала… Сейчас поищу.
И через пару мгновений вокруг посветлело, потому что в экстремальных условиях Огонек Надежды только и ждет, чтобы кто-нибудь заглянул в душу.
— Пошли! — храбро скомандовала Маша. — А чтобы не страшно было, будем песню разучивать. «Вместе весело шагать по просторам», вот!
Спорить никто не стал. Они шли по темному лесу и голосили на три голоса «Вместе весело шагать…», и Большие Страхи, было собравшиеся из густой темноты, отступали, потому что не привыкли, что на них внимания не обращают. А потом чаша стала редеть, трава становилась все ниже, постепенно ее сменил мох, и вот под ногами захлюпало, лес кончился, и Маша поняла, что перед ней простирается необозримое болото.
— Приехали, вылезайте, остановка «Застойное Болото», — объявил Клубок.
— И что делать? — озадачилась Маша, прикидывая на глазок масштаб бедствия. — А обойти никак нельзя?
— Нельзя. Уж если ты в своей жизни такое Застойное Болото развела, тебе его и ликвидировать, — злорадно сказал вредный Клубок.
— Ну ничего себе, — испугалась Маша.
— Эй, ты что? — заверещал из-за пазухи Страх. — Не надо, а то я расту! Ты имей в виду: глаза боятся, руки делают! Начни через Болото гать прокладывать! Глядишь — и выберемся.
— Я не понимаю, откуда взялось это Застойное Болото? Как я его развела? — не могла поверить Маша.
— Если ты не хочешь ничего менять, привыкла сидеть и ждать, пока оно само как-нибудь улучшится, цепляешься за старое, отвергаешь новое — вот тогда Болото и появляется, — пояснил Клубок. — Ну давай уже, делай что-нибудь.
— Так, — прикинула Маша. — Топора у нас нет, деревья валить нечем. Крыльев тоже нет — не перелетим. Обойти, значит, не получится, так, Клубок? Это я все известные мне способы вспомнила. Значит, остается поискать неизвестные!
— Мудрое решение, — высунулся Страх. — Не бойся, я с тобой!
— Сиди уж, защитник, — усмехнулась Маша. — Как бы сейчас пригодилась дяди Васина метла!!! Мы бы сели — и перелетели. Ой! А ведь метлу мы и сами смастерить можем! У меня вот поясок имеется, а прутья и палку мы на опушке найдем.
— А почему метла? — спросил Клубок.
— А мы ей болото осушать будем! Такое новое, нестандартное решение! — сообщила Маша и пошла собирать материал.
Метла получилась кривоватая, зато крепкая. Честно говоря, собирая прутья в метлу Маша еще не очень представляла, что она потом будет с ней делать. Аэродинамические свойства метлы вызывали большие сомнения. Но когда работа подошла к логическому концу вдруг в голову упала идея.
— Слушайте, ребята! — призвала Маша. — Я вот подумала: если я в жизни цеплялась за старое и отвергала новое — стало быть, надо все старое отмести и расчистить для нового путь. Я правильно говорю? Так вот говорят же: «Новая метла по-новому метет»? Ну и проверим!
— Ничего себе! — с уважением сказал Клубок. — Мудро! Не ожидал!
— А не страшно? — задал контрольный вопрос Страх.
— Ну в Застойном Болоте погрязнуть страшнее, — ответила Маша и решительно взялась за Новую Метлу.
— Я отметаю все старое, ненужное, отжившее! — заявила она, делая первый взмах.
— Я расчищаю дорогу для всего нового, свежего, позитивного, — продолжала она, продвигаясь вглубь Болота.
— Мне надоело ходить только проторенными путями — я ищу новые! — ликовала Маша, потому что метла себя оправдала: там, где она прошлась, возникала вполне приличная, твердая и надежная дорога.
— Вперед! — гудел Клубок.
— Ура! В атаку! — пищал Страх.
Они и не заметили, как Застойное Болото осталось позади и они очутились на другом берегу. Берег был твердый, желтенький, песчаный, и никаких болот впереди не наблюдалось. Впрочем, кроме песка, вообще ничего не наблюдалось. Бесконечные барханы — до самого горизонта.
— И куда же мы пришли? — спросила Маша, уже предчувствуя, что сейчас прозвучит что-то крайне для нее неприятное.
— Твоя жизнь, — флегматично проинформировал Клубок. — Пустыня Обыденности. Ты как жила? По инерции и по привычке. В глубокие отношения не вступала — страшно. От любви шарахалась — больно. Знакомства все поверхностные — скучно. Развлечения однотипные — привычно. Все предсказуемо!
— А как надо? — озадачилась Маша.
— Ярко. Сильно. Интересно. Бесстрашно. Не боясь ошибок, боли, разочарований! — мечтательно сообщил Клубок. — И везде открывать живительные источники Любви! Чтобы пустыня превратилась в цветущий оазис.
— Да что уж ты меня так? У меня были в жизни оазисы! — возмутилась Маша. — Пока я себя не потеряла.
— Ну-ну — саркастически ухмыльнулся Клубок. — Оно и видно. Сплошные оазисы, до самого горизонта. Давайте предадимся неге под сенью струй. Немедленно.
— Насмехаешься? — с укором спросила Маша. — Иронизируешь? Ты лучше скажи; что делать!
— Засадить пустыню цветами, например, — тут же отозвался Клубок. — Напоить живительной Любовью. Ну хотя бы миражи создать, для начала!
— Миражи… Миражи — это мысль! — ухватилась за идею Маша. — То есть миражи — это как бы фантазии. Это можно попробовать! Хотя говорят же «бесплодные фантазии»?
— Ошибочка вышла! Фантазии не бесплодны, а бесплотны, между прочим. Но если их долго думать и вкладывать в них энергию, они уплотнятся и материализуются, — открыл тайну Клубок. — Между прочим, любой материальный объект начинается с бесплотной идеи! В начале было слово, ты что, забыла?
— Забыла, — созналась Маша. — Но попробую. А вы мне поможете придумывать Оазисы в Пустыне?
— Ну давай, интересно даже, — степенно согласился Клубок.
— Да вообще здорово! — загорелся Страх. — Я еще никогда миражи не придумывал, прикольно!
— Первая фантазия! — воодушевленно объявила Маша. — Я нахожу новую работу! Это большой молодой коллектив, где все очень творческие и любят тусоваться! И начальник — тоже молодой и современный! Я на работу каждый день бегу с радостью, потому что там интересно!
Пока Маша фантазировала, в воздухе возникло зыбкое марево, которое быстро сгустилось, потемнело и стало складываться в фигуры и предметы. Маша, по всему видно, еще не очень хорошо умела фантазировать, поэтому офисные столы получились кривоватыми, а люди — бледноватыми, но начало было положено!
— А в холле — фонтан! — с восторгом объявила Маша.
— Молодец! Беги к фонтану! — похвалил Клубок. — Он хоть и придуманный, но уже вполне реальный!
Маша зашла в свою фантазию с некоторой опаской, но Страшок из-за пазухи ее подбадривал:
— Не дрейфь! Это ж твоя фантазия, что тут может быть опасного? Ты ж себе плохого не пожелаешь, да?
— Ты сразу другую фантазию думать начинай, — посоветовал Клубок.
— Я вышла замуж! За самого лучшего мужчину на Земле! И в ее окрестностях! И у нас родились дети. Двое. Нет, трое! И у нас большой дом в зеленой зоне. Сад, две собаки и кот. Вот я ребятишек во дворе на качелях качаю, собаки друг за другом носятся, кот на крылечке сидит, а муж тут же машину моет в гараже, на нас поглядывает.
И нам всем хорошо, потому что мы друг друга любим! И еще яблоня наша зацвела!
На очередном бархане зашевелился песок, из него выстрелил зеленый росток, который быстро стал деревцем, заматерел-зазеленел, обзавелся почками. Почки тут же лопнули и превратились в яблоневый цвет.
Распространился чудный аромат.
— Вот это фантазия! — восхитился Клубок. — Ничего себе энергия вложена! Считай, до материализации один шаг остался.
— За мной! — завопила Маша, влетая в картинку с яблоневым садом. — А теперь дальше! Путешествие в Африку, на сафари!!!
Оказывается, Маша сама не знала, какая у нее буйная фантазия. Когда кончился песок и под ногами пошла каменная россыпь, она сама не поверила, что Пустыня Обыденности позади. Маша обернулась — вместо пустыни теперь простирались сплошные оазисы, в которых били Фонтаны Любви и кипела жизнь. Пусть пока это было всего лишь миражом — но если вкладывать энергию, оно материализуется! Обязательно!
Маша бодро двинулась по каменистой гряде вперед. Но вскоре ее победный марш был прерван очередным препятствием: каменная гряда кончилась, а впереди раскинулось море. Вода в нем была какая-то неприятная, мутная и грязноватая — искупаться не тянуло.
— Охо-хо, опять приплыли, — завздыхал Клубок. — Это где ж ты, моя дорогая, столько обид-то накопила?
— Каких еще обид? — не поняла Маша.
— Ну так это ж Море Обид! — доложил Клубок. — Каждый раз, когда ты кого-то не простила, обиделась, вода прибывает. Похоже, прощать ты не особо стремилась?
— Да я обиды старалась просто забывать, — созналась Маша. — Но время от времени всплывает, конечно…
Словно в подтверждение, из пучин с шумом поднялись на поверхность две основательные склизкие коряги и тут же тяжело ушли на дно.
— Вот так я с ними и поступала, главное — вглубь загнать, — вздохнула Маша.
— Подавляла, значит? — встрял Страшок.
— Ну, стало быть, подавляла, — не стала спорить Маша. — Неужели вплавь придется? А я плаваю плохо.
— Может, есть другой способ? — с надеждой спросил Страшок. — Помнишь, как ты ловко с метлой придумала?
— Здесь ничего не растет, только камни. За спиной одни миражи. Из чего тут метлу делать? — закручинилась Маша. — Слушай, Клубок! А вот ты говорил, что, если не простила, вода прибывает. А если простила?
— Не знаю, — озадачился Клубок. — Не видел, не слышал, не пробовал.
— Ну так давайте же попробуем! — возликовала Маша. — А то есть очень хочется, скорее бы куда-нибудь прийти уже, а тут это Море Обид… Только я не знаю, как правильно прощать. И кого? Всех сразу или по отдельности?
— Тут я тебе помогу, — оживился Клубок. — Вот смотри: тут ведь что главное? Виноватых не искать! Ты прими всю ответственность на себя. Обиделась, мол, осознаю, что себе же и навредила, Море Обид накопила, теперь расхлебать не могу. Поняла? Давай, принимай ответственность!
— Я принимаю ответственность… — начала Маша, обращаясь к Морю Обид, и, прежде чем она закончила, откуда ни возьмись волны принесли неказистую деревянную лодку. — Ну ничего себе результат!
— Ты и не представляешь, какой результат приносит Прощение, — высказался Клубок. — Давай дальше! Теперь пойми, что все твои обидчики действовали из любви. Чтобы дать тебе возможность научиться прощать. А если ты не простила — ну так это уже не их ответственность, а твоя. Нет возражений?
— Нет, Клубочек, миленький. Ты во всем прав! — кивнула Маша. — Так оно и было!
— Тогда говори всем вместе и каждому в отдельности: «Я люблю тебя. Я благодарю тебя. Прости меня. Мне очень жаль».
— Подожди, а меня-то за что прощать? — удивилась Маша. — Я же их не обижала?
— Тут в другом дело. Они пришли тебе урок дать, а ты его выучить не захотела. Время у людей отняла. Обиделась на них. Есть за что прошение просить!
— Унизительно как-то, — засомневалась Маша.
— Да ты не бойся, переступи через свои страхи, — подсказал Страшок. — Вот брось меня на землю и переступи через меня.
— Ладно, — решилась Маша, вынимая Страх из-за пазухи. — Вот, я переступаю через свой Страх Унижения. Ой, правда легче стало! Я сейчас еще разочек… И еще! Все, я готова.
И Маша, переступив через свой страх, легко и свободно закричала в небо:
— Слышите меня??? Всем, на кого я обижалась, я от всей души говорю: «Я вас люблю! Я вас благодарю! Простите меня! Мне очень жаль!»
И она кричала это раз за разом, и не сразу заметила, что море отступает, как будто начался отлив, и обнажается дно, на котором скопился разный давно похороненный мусор, и он начинает таять и испаряться под лучами солнца. А утлая лодчонка, напротив, увеличивается в размерах и превращается в белоснежную яхту.
— Ого-го-го-го! Я всех простила! Во мне не осталось обид! Я свободна! — кричала Маша, танцуя дикий танец на каменистом берегу.
— Может, пора занять места на кораблике, — деликатно напомнил Клубок. — Ты же, кажется, кушать хотела?
— Ой, правда, — опомнилась Маша. — Только как мы теперь поплывем, если воды не стало?
— Ты легкость чувствуешь? — спросил Клубок.
— Неописуемую, — похвасталась Маша.
— Ну так давай не поплывем, а полетим! — высунулся осмелевший Страшок.
— И правда! — обрадовалась Маша. — Все на борт! Свистать всех наверх! Скорость двадцать пять узлов, полет нормальный!
— Ну, одурела девка совсем, — одобрительно заметил Клубок. — Теперь на человека похожа. А то вначале была прямо сосуд мировой скорби, честное слово!
Яхта взмыла под облака, как будто отродясь бороздила воздушные океаны. Маша, свесившись над бортиком, смотрела, как внизу проплывают разные пейзажи, сменяясь, как в калейдоскопе. Там, внизу, были и города, и водопады, и ленточки дорог, и дивные озера.
— Твое будущее, — подсказал Клубок.
— Не страшно тебе с такой высоты смотреть? — поинтересовался заботливый Страшок.
— Мне теперь ничего не страшно! — засмеялась Маша. — Я теперь правда ничего не боюсь. Осталось только найти себя. И пообедать!
— Просим пассажиров пройти в каюту капитана, — вдруг раздался голос из громкоговорителя. — Просим пассажиров…
— Просят — надо идти, — сказала Маша, с сожалением отрываясь от созерцания своего Будущего. — Может, хоть покормят…
Она не ошиблась. В капитанской каюте был сервирован столик на двоих, и одно место было занято девушкой модельной внешности, в белоснежном брючном костюме и капитанской фуражке.
