Восточнославянские литературные языки

Сегодня существуют три восточнославянских литературных языка: белорусский, русский и украинский.

В истории южнославянских и западнославянских литературных языков произошел разрыв с древней кирилло-мефодиевской традицией. Более сложная картина наблюдается в процессе становления восточнославянских литературных языков, особенно русского, который не терял связи с древним кирилло-мефодиевским наследием. Напомним, что литературный язык — это язык, который обслуживает высшие духовные и культурные потребности народа. С момента принятия христианства литературным языком восточных славян являлся язык церкви. Другие формы речи (деловая, разговорная, публицистическая, научная и др.) уже подстраивались к этому главному типу речи, степень их литературности напрямую зависела от близости к языку церкви. Только в XVIII в., когда происходит секуляризация многих сторон жизни, формируется литературный язык, не связанный непосредственно с языком церковным.

Русский язык

Первые письменные памятники относятся к X веку, литературный язык сформировался в Х1У веке. Система письма — кириллица. Язык флективного строя.

В области фонетики:

— кратких и долгих гласных, дифтонгов, носовых гласных, слоговых
плавных нет;

— твердость — мягкость согласных проявляется отчетливо;

— ударение силовое, разноместное, подвижное.

В области морфологии:

— двойственное число, звательная форма, супин не сохранились ;

— категории определенности-неопределенности нет;

— система прошедших времен не сохранилась;

— инфинитив не утрачен;

— три типа склонения;

— у глаголов два спряжения.

С принятием христианства на Руси в качестве литературного утверждается старославянский язык. Говоря на разных диалектах, киевляне и новгородцы использовали общий книжный язык в церковном богослужении. Древнейшая датированная восточнославянская рукопись — Остромирово евангелие (1056—1057) — написана на книжнославянском языке русской редакции. Ученые до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, новгородцем или киевлянином был писец этого памятника дьяк Григорий, так как в своем языке он не оставил следов своего новгородского или киевского происхождения. Открытые в Новгороде в 2000 г. восковые дощечки с записью псалмов также не содержат ничего такого, что бы позволило определить диалектную принадлежность писавшего. Более того, старославянский текст этих псалмов даже не содержит морфологических русизмов, что говорит о безупречном знании старославянского языка русскими книжниками в самом начале XI в. Таким образом, книжнославянский язык (т. е. русифицированный старославянский) явился первым литературным языком восточных славян. В то время старославянский язык воспринимался не как иностранный, а как «окультуренная, правильная» разновидность родного языка. Следовательно, ни о каком «насильственном» внедрении этого языка в культурную жизнь Древней Руси не могло быть речи.

Мы не имеем письменных памятников эпохи болгарского подчинения русской церкви. Таковыми могут оказаться найденные в 2000 г. в Новгороде восковые дощечки с записью псалмов, о которых только что говорилось. Но можно допустить, что в это время появилось много книжников, владевших старославянским языком. Принимая во внимание «этикетный» характер Средневековья, можем предполагать, что в это время старославянский язык прочно утвердился на Руси, став одним из важнейших компонентов русской культуры. Вместе с тем ввиду признания Владимиром не византийского, а русского права получают письменную фиксацию собственно русские правовые тексты, опиравшиеся на устную, собственно русскую речь2. Взаимодействие книжнославянского и собственно русского языков и составило основное содержание истории русского литературного языка вплоть до конца XVIII в.

О том, что старославянский язык играл первостепенную роль в духовной культуре Древней Руси, свидетельствует состав древнейших памятников. Из 139 памятников XI—XIV вв., фигурирующих в «Словаре книжников и книжности Древней Руси», только 40 являются оригинальными, остальные — переводные. Из этих 40 памятников большинство имеет религиозный характер, стало быть, и в них имеется преобладание книжнославянского языка. В списке древнейших рукописей, составленном Н.Н.Дурново, подавляющее большинство составляют рукописи религиозного содержания. По данным О.В. Творогова, из более чем 130 сохранившихся рукописных памятников X—XII вв. около 80 текстов — богослужебные книги. В библиотеке Соловецкого монастыря до 75 % древнейших рукописей представляют собой общий для южных и восточных славян слой памятников. Все это говорит о единстве культурных и книжных традиций восточных и южных славян.

На восточнославянской почве старославянский язык не мог сохраниться в первозданном виде, так как с ним обращались как со своим собственным достоянием. Практически сразу же под родное произношение была переделана фонетика. Лексические и морфологические системы также были в принципе открыты для взаимного проникновения: в летописях мы сталкиваемся как с собственно русскими морфологическими формами, так и со старославянскими. Неизбежным стало появление таких форм книжной речи, где старославянские элементы были представлены в минимуме. Возникают различного рода тексты смешанного характера.

Высшие художественные достижения восточных славян связаны с такими памятниками, как «Повесть временных лет», «Слово о законе и благодати митрополита Илариона», «Житие Феодосия Печерского», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила Заточника» и др. Язык этих произведений преимущественно книжнославянский со значительными вкраплениями собственно восточнославянских элементов.

Таким образом, на Руси создалась ситуация, в рамках которой писались тексты на почти безупречном книжнославянском языке (тексты Евангелий) и тексты, в максимальной степени приближенные к восточнославянской бытовой речи (деловые документы). В науке еще не закончен спор о том, можно ли считать деловую письменность разновидностью литературного языка. Одни считают, что именно деловая речь — это начало русского литературного языка (С.П.Обнорский), другие говорят о двух относительно самостоятельных разновидностях древнего русского литературного языка (В.В.Виноградов), третьи полагают, что только книжнославянский язык можно рассматривать в качестве литературного в Древней Руси (А.А.Шахматов, Н.И.Толстой, Б.А.Успенский, В.К.Журавлев). Наиболее поэтично (насколько это позволяют рамки научного стиля) в пользу старославянской основы русского литературного языка высказался В.К.Журавлев: «Современный русский литературный язык — восточнославянские народно-поэтические и народно-разговорные узоры, искусно вытканные украинско-белорусскими и русскими мастерами слова на южнославянском полотне кирилло-мефодиевской книжнославянской традиции». В своем дальнейшем изложении мы исходим из этой последней точки зрения, признавая при этом возможность существования иных позиций по данному вопросу.

В XI — XIV вв. уже появляются памятники, в которых отражаются черты будущих восточнославянских языков. Вместе с тем эти черты еще не настолько развиты, чтобы можно было говорить об отдельных литературных языках. После того как Киевская Русь сначала распадается на многочисленные «суверенные» княжества, а потом становится жертвой прямой агрессии со стороны соседей, общие традиции в книжной культуре становятся затруднительными. Новгородско-псковские земли остаются независимыми, но испытывают сильное влияние со стороны Запада. Владимиро-Суздальские земли надолго входят в состав Золотой Орды. Территории Юго-Западной Руси (современные Белоруссия и Украина) постепенно втягиваются в сферу влияния Великого Княжества Литовского, а позднее — Польши.

Славянская книжная культура на всех этих землях продолжает развиваться, но условия для развития разные. Наиболее устойчивыми оказались высшие проявления литературного языка, связанные с языком православной церкви. Везде, где сохранилось православие, сохранилось кирилло-мефодиевское наследие в виде книжнославянского языка. Несмотря на то что восточные славяне входили в состав самых разных государственных объединений, сохранялось единство Русской православной церкви.

Весьма благоприятные условия для развития письменности на русском языке сложились в Великом Княжестве Литовском. В этом государстве, возникшем в 40-е гг. XIII в. в результате присоединения нескольких русских княжеств к Литве, большинство населения составляли не литовцы, а восточные славяне. Многие литовские князья были православными. В качестве государственного языка был принят славянский (литовцы к тому времени еще не имели своей письменности). Постепенно формируется западнорусский деловой язык, на котором скоро начинают не только писать деловые документы, но и создавать тексты других жанров, включая полемическую и развлекательную литературу.

В 1386 г. великий литовский князь Ягайло принимает католичество и, женившись на польской принцессе Ядвиге, становится польским королем. Происходит объединение (пока еще крайне непрочное) Литвы и Польши под одной королевской властью. На территории Литовского княжества начинает распространяться католичество. Длительное время Литва и Польша сохраняли относительную автономность, часто литовские князья проводили самостоятельную политику. Однако в 1569 г. происходит окончательное слияние Литвы и Польши в единое государство — Речь Посполитую. Постепенно западнорусский литературный язык, все более отрываясь от церковной книжности, втягивается в сферу влияния польского языка. Сначала он принимает в себя большое количество полонизмов, потом грамматический строй этого языка приспосабливается к польскому, и наконец этот язык полностью выходит из употребления, заменяясь польским. Перед тем как исчезнуть, западнорусский язык оказал значительное влияние на русский литературный язык Москвы.

Скорейшему «ополячиванию» западнославянского языка способствовала принятая в 1596 г. Брестская церковная уния, по которой часть православных признала в качестве главы своей церкви Римского папу. Со своей стороны римская церковь соглашалась на сохранение православной обрядности, включая использование книжнославянского языка. Принятая уния подготавливала дальнейшее движение Речи Посполитой на восток, однако она реально дала толчок к началу восстаний среди православного населения. В итоге борьба с унией привела в 1654 г. к тому, что Украина добровольно присоединилась к государству, с которым ее связывало единство православной веры, т.е. к России.

До середины XVII в. нет серьезных оснований говорить об отдельном существовании восточнославянских литературных языков. Будучи объединенными одной верой — православием, восточные славяне пользовались общим для них книжнославянским литературным языком. Сошлемся на авторитетное мнение В.В.Виноградова, который начал свою лучшую работу по истории русского литературного языка (1938) фразой: «Русским литературным языком Средневековья был язык церковно-славянский». Этим утверждением вовсе не отрицается то, что до XVII в. создавались памятники, отражающие черты каждого отдельного славянского языка.

К XVII в. у восточных славян было два основных центра книжности — Киев и Москва. В результате воссоединения России и Украины в 1654 г. в пределах одного государства оказалось два центра книжности. Можно предположить, что победителем должен был оказаться центр, находившийся в столице, т.е. в Москве. Однако случилось иначе. Предоставим слово Н.С.Трубецкому: «Практически вопрос сводился к тому, какую из двух редакций русской культуры следует целиком принять и какую целиком отвергнуть… Правительство встало на сторону украинцев, что с точки зрения политической было совершенно правильно: неизбежное недовольство великороссов могло привести разве только к бунтам чисто местного характера, тогда как неудовольствие украинцев могло значительно затруднить и даже сделать невозможным настоящее воссоединение Украины… Царь Петр поставил себе целью европеизировать русскую культуру. Ясно, что для выполнения этой задачи могла быть пригодна только западнорусская, украинская редакция русской культуры, уже впитавшая в себя некоторые элементы европейской культуры… Таким образом, старая великорусская, московская культура при Петре умерла; та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры. Эта единая русская культура послепетровского периода была западнорусской — украинской, но русская государственность была по своему происхождению великорусской, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию. В результате и получилось, что эта культура стала не специфически великорусской, не специфически украинской, а общерусской». Сказанное Н.С.Трубецким объясняет, почему среди деятелей русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. так много выходцев с юго-западных земель: Симеон Полоцкий (1629— 1680), Феофан Прокопович (1681 — 1736), Антиох Кантемир (1708— 1744) и другие. Все они трудились над созданием общерусской культуры и общерусского литературного языка. Поэтому долгое время вопрос об отдельных украинском и белорусском литературных языках просто не возникал. Именно усилиями трех восточнославянских народов был дан толчок к формированию русского литературного языка нового типа, т.е. языка, не занимающего подчиненного положения по отношению к языку церкви.

Такой язык в России начинает активно формироваться в начале XVIII в. Это век лингвистических экспериментов, именно поэтому он вызывает энтузиазм специалистов и полное равнодушие рядовых читателей. Главная лингвистическая проблема XVIII в. — что делать с церковно-славянским наследием? Вернувшийся из Парижа В. К. Тредиаковский (1703 — 1768) предлагает избавиться от книжнославянского наследия и писать на том языке, на котором говорит образованное общество. Это в теории. Практически же Тредиаковский, сын священника, не смог отказаться от церковного наследия в своих произведениях. В то время полный отказ от церковного языка был равносилен отказу от вековой русской культуры. Вскоре Тредиаковский кардинально изменил свою позицию и стал отстаивать мнение, согласно которому только церковному языку надлежит быть языком русской культуры.

Такая программа также не имела успеха. Повторим вслед за А.С.Пушкиным: «…к счастию, явился Ломоносов». Именно М.В.Ломоносову (1711 —1765) путем создания системы трех стилей удалось сохранить на какое-то время шаткое равновесие между церковно-славянским и разговорным языками. Для этого он полностью изгнал из употребления те церковные «обветшалые» языковые средства, которые были непонятны образованной части общества. Те церковно-славянизмы, которые, по его мнению, были «вразумительны», он разрешил использовать, но только в «высоком штиле», где не допускались излишне просторечные выражения. Заслуга Ломоносова состоит в том, что две стихии, книжная и разговорная, существуют у него в пределах одной системы, хотя и разведены по разным стилям. Пушкин писал о его языке:

«Слог его, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным».

До конца XVIII в. русский литературный язык развивается по пути, проложенному Ломоносовым. Книжная и разговорная стихия притираются друг к другу, взаимодействуя внутри стройной системы трех стилей.

К концу XVIII в. теория трех стилей Ломоносова перестала соответствовать языковой практике. Новые литературные жанры, большей частью прозаические, создавались в среднем стиле, а как раз на этот стиль меньше всего обращал внимание Ломоносов. Он не дал рекомендаций в отношении среднего стиля. Кроме того, чрезвычайно актуальной стала проблема заимствований, в первую очередь из французского языка.

В начале XIX в. разгорается полемика о дальнейших путях развития русского литературного языка. В истории русской литературы этой полемике любят придавать политическую окраску, которая, безусловно, имела место, но главный предмет разногласий был все-таки сугубо лингвистический. Полемика велась между «новаторами», последователями Н.М.Карамзина (1766—1826), и «архаистами», сторонниками А. С. Шишкова (1754—1841). «Карамзинисты» стремились перенести в Россию языковую ситуацию, которая существовала во Франции. Особо отметим, что заимствованию подлежал не французский язык, а языковая ситуация. Это предполагало сближение книжного и разговорного языков, как то и было во Франции, где говорили и писали на одном и том же языке. Известен лозунг «карамзинистов»: «Писать, как говорят, и говорить, как пишут». В истории всех литературных языков стремление сблизить книжный и разговорный языки всегда осуществляется за счет демократизации языка книжного.

Таким образом, языковая программа «карамзинистов» предполагала отказ в книжном языке от тех элементов, которые отсутствовали в устной речи образованного общества. Именно поэтому основные усилия сторонников Карамзина были направлены на изгнание из книжного языка церковно-славянских элементов. Но это были как раз те элементы, которые являлись системообразующими для русского литературного языка на протяжении тысячелетия. Полная реализация программы «карамзинистов» привела бы к разрушению книжной традиции. Нет никакой уверенности в том, что новая традиция сумела бы распространиться на всем пространстве употребления русского языка. Не исключено, что нас ожидало возникновение нескольких литературных традиций, что неизбежно привело бы к дроблению литературных сил.

Отказываясь от церковных элементов в русском языке, «карамзинисты» должны были найти другую опору для литературного языка. Во Франции законодателем языковой моды выступал аристократический салон. Взгляды «карамзинистов» обратились к российскому аристократическому салону: именно там, согласно французской программе, надо было найти образцы правильной русской речи. При этом особое внимание было обращено на тех, кого «тлетворное» влияние церковно-славянского языка должно было коснуться в минимальной степени.

Это были женщины. Именно они были объявлены главными арбитрами в решении проблем изящной словесности. Никогда — ни до, ни после — в русской культуре авторитет женщины не был столь высок! На этом пути «карамзинисты» столкнулись с проблемой, которая, вероятно, в принципе не имела решения. Сам Карамзин писал: «Русский кандидат авторства, недовольный книгами, должен закрыть их и слушать вокруг себя разговоры, чтобы совершеннее узнать язык. Тут новая беда: в лучших домах говорят по-французски! Милые женщины, которых надлежало бы только подслушать, чтобы украсить роман или комедию любезными, счастливыми выражениями, пленяют нас нерусскими фразами».

Итак, салон не мог научить русскому языку, архаизированный книжный язык казался безнадежно устаревшим. Под пером многих «карамзинистов» русский язык «выцветал»: книжные архаизированные слова изгонялись, просторечные народные выражения в него не допускались, так как могли оскорбить слух той самой дамы, для которой, по мнению «карамзинистов», и существовала изящная словесность. При безусловной победе «карамзинистов» русский литературный язык утратил бы многие из своих стилистических ресурсов.

Путь противников Карамзина также не мог привести к успеху. Шишков настаивал на том, что развитие каждого литературного языка имеет свою специфику, поэтому нельзя переносить языко-

вую ситуацию Франции в Россию. В стремлении «карамзинистов» отказаться от книжнославянского языка А. С. Шишков видел признаки варварства, он писал: «Ничего нет безрассуднее, как думать, что Славенский язык не нужен для красоты новейшего Российского слога».

Выступая в защиту русского языка, «шишковисты» не считали нужным заботиться о его разговорной форме, полагая, что в быту вполне можно обойтись тем же французским языком или диалектно-просторечной формой русского языка. Сам Шишков дома говорил на французском языке, разговорная форма языка была вне его интересов2. При всем том, что многие научные идеи Шишкова чрезвычайно интересны, ни ему самому, ни его последователям не удалось создать такие тексты, которые бы читались русским образованным обществом.

Россия ждала человека, который бы смог, не отказываясь от древнего книжного наследия, приблизить русский литературный язык к живой речи, научить Россию читать, писать и говорить по-русски. Нужны были такие творения, после прочтения которых ни одна провинциальная Татьяна уже не решилась бы писать свое послание к любимому на французском языке.

Подвиг слияния разговорного и книжного языка в пределах единой системы совершил А. С. Пушкин (1799—1837). Долгое время принято было считать, что Пушкин только продолжатель карам-зинской линии в русской литературе. Это не совсем так. Пушкин отверг многое из наследия «карамзинистов». Во-первых, он не отказался от церковно-славянизмов, как того требовала карам-зинская школа; во-вторых, в отличие от «карамзинистов» он считал, что разговорный язык не должен быть подобен книжному, а обязан отличаться от него; в-третьих, основной источник расширения словаря литературного языка он находил не в устах салонной дамы, плохо говорящей по-русски, а в языке народном.

Именно после Пушкина образованная Россия стала читать, говорить и писать по-русски. Это касалось и самого Пушкина: почти все его письма к женщинам написаны по-французски и только для жены он делает исключение: его письма к ней написаны в основном на русском языке. Как видим, даже свою жену он учил жить в России, говорящей на своем родном языке.

Благодаря усилиям Пушкина мы получили уникальный литературный язык. Н.С.Трубецкой писал: «Сопряжение церковнославянской и великорусской стихий, будучи основной особенностью русского литературного языка, ставит этот язык в совершенно исключительное положение. Трудно указать нечто подобное в каком-нибудь другом литературном языке». Именно в творчестве Пушкина произошло окончательное органическое слияние двух языковых стихий.

Какое-то время казалось, что новые имена смогут затмить славу Пушкина. То, что Россия живет в ином социолингвистическом пространстве, не было сразу замечено. Делались попытки не удовлетвориться тем литературным языком, который уже был создан усилиями Пушкина. Так, В.И.Даль в 1860 г. говорил: «Язык наш, для потребностей образованного круга, еще не сложился». Конечно, это заблуждение великого лексикографа. Русский литературный язык к тому времени уже сложился — это был язык Пушкина. Кажется, только ближе к концу XIX в. Россия окончательно осознала то, что она имеет в лице Пушкина.

Еще до того, как сложилась наука об истории русского литературного языка, уникальность Пушкина как реформатора языка была глубоко понята Тургеневым, который в 1880 г., выступая на открытии памятника поэту в Москве, сказал: «Он дал окончательную обработку нашему языку, который теперь по своему богатству, силе, логике и красоте формы признается даже иностранными филологами едва ли не первым после древнегреческого».

Таким образом, заслуга Пушкина не только и не столько в написании гениальных творений, сколько в создании того универсального средства для выражения любой национальной культуры, каким является литературный язык. Именно в этом состоит уникальность Пушкина в русской культуре. Никто и никогда больше не будет в нашей истории творцом русского литературного языка, эта роль навеки останется за Пушкиным.

Украинский язык

Лингвоним — украiнська мова.

Первые письменные памятники относятся в ХП веку, литературный язык сформировался в Х1У веке. Система письма — кириллица. Язык флективного строя.

В области фонетики:

— гласные не подвергаются редукции и отчетливо различаются как в сильной, так и в слабой позиции;

— в системе согласных: [г] — фрикативный, наличествуют звука [дз], [дж]: дзвоник, бджола (пчела);

— в конце слова звонкость согласных не утрачивается;

— нет ассимиляции по глухости;

— [ц] — [ц’]: цибуля — околиця, [ч] твердый: час, чорний;

— ударение силовое, подвижное, разноместное;

— кратких и долгих гласных, носовых, слогообразующих плавных нет.

В области морфологии:

-есть звательный падеж;

— категории определенности — неопределенности, двойственного числа, супина нет;

— инфинитив сохранился;

— прошедшее время аналогично русскому языку;

— два спряжения;

— четыре склонения:

TED | Как быстро выучить любой язык


Похожие статьи.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: