УЧЕНИЕ О СВЯТИЛИЩЕ И ЕГО ПРАКТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ В КОНТЕКСТЕ ПОЛЕМИКИ МЕЖДУ АДВЕНТИЗМОМ И ПРАВОСЛАВИЕМ
Предмет: «Доктрина о святилище»
Выполнил Коваль Богдан Владимирович
Буча
2015 год
ПЛАН
Вступление.
I. Концептуальные различия в восприятии идеи святилища в православии и адвентизме.
1.1. Православный взгляд.
1.2. Адвентистский взгляд.
II. Практические следствия из понимания учения о святилище.
2.1. Устройство Церкви. Иерархия или равенство?
2.2. Прощение грехов. Исповедь перед священником или вознесение молитв в Небесное святилище?
2.3. Смысл богослужения. Таинства или служение Слова?
Выводы.
Вступление
В вероучении церкви Адвентистов Седьмого Дня есть уникальная доктрина. Именно эта доктрина и является её отличительной особенностью. Это не соблюдение субботы, не воздержание от нечистой пищи и уж тем более не отделение десятины от доходов. Это учение о святилище. Ни одно из направлений христианства, кроме адвентизма, не даёт такого подробного и обоснованного комментария на ветхозаветные обряды и ритуалы. И уж тем более не учит о существовании святилища небесного, в котором, согласно Библии, совершается ныне наше спасение. Адвентистское понимание святилища уникально. Оно родилось на начальном этапе этого религиозного движения, после событий, названных «Великим Разочарованием», и теологически оттачивалось на протяжении более чем 170-летнего периода существования церкви.
И поэтому неудивительно, что именно учение о святилище подвергается самым большим нападкам в пылу полемики с другими конфессиями. Доминирующим христианским направлением в нашей стране (по крайней мере, как считают даже люди, не причисляющие себя ни к какой церкви вообще) является православие. Православие имеет свою развитую систему вероучения и свою интерпретацию библейской идеи святилища. Связь Бога с человеком и прощение грехов происходят в пределах храма, которому отводится та же центральная роль, что и святилищу в ветхозаветные времена. Именно служение в храме (литургия) – логическое продолжение ветхозаветной обрядовости, зримое воплощение «превосходнейшего» Завета (Евр.8:6). Небесное святилище при этом превращается в некую абстракцию, которая является в лучшем случае местом обитания Бога, но никак не несёт сотериологического смысла. Адвентисты, слабо разбирающиеся в своей доктрине и также представляющие небесное святилище довольно абстрактно, могут потерпеть в религиозной дискуссии с православными сокрушительное поражение.
Один такой яркий пример приводит в своей книге «Протестантам о православии» известный апологет традиционной религии, диакон Андрей Кураев. Он описывает ситуацию, в которой был приглашён на теледебаты с адвентистским проповедником. В споре он одержал решительную победу, проведя довольно оскорбительный тезис:
Когда пророчества о Втором Пришествии, которые дали рождение движению адвентистов, не оправдались, то авторитет своей организации лидеры новой секты могли сохранить, только дав своим былым пророчествам новое толкование. Христа никто не видел вновь пришедшим на землю? Что ж – «разумейте духовно, братья». Он пришел духовно, а не телесно. Он «пришел» не к нам, а на небесах. Там Он совершил «пришествие» в некое «небесное святилище»[1].
Но произошло это потому, что адвентист не смог вразумительно защитить учение своей церкви. Он сам не видел практической значимости идеи небесного святилища. На конкретные вопросы: «А зачем вам нужно учение о «небесном святилище»? Каков его сотериологический смысл? Что означает оно для вашего личного спасения?» был дан весьма расплывчатый ответ: «Но ведь так радостно сознавать, что там есть небесное святилище, в котором находится ковчег завета…» Возможно, что в апологетических целях ответ адвентиста оборван и извращён, но я не сомневаюсь, что, какие бы аргументы приведены не были, прозвучали они в той ситуации весьма неубедительно. Этот неудавшийся диспут показывает, что каждому члену АСД необходимо дать прежде всего для себя ответы на приведённые выше вопросы, пересмотреть и убедительно обосновать принципы своей веры. Иначе в публичном противостоянии с теми, кого в знании истины, как казалось, мы оставили далеко позади, может случиться досадный казус.
Если мы исповедуем некую доктрину, нужно научиться видеть её практическое применение. Учение о святилище в православном и в адвентистском понимании – два диаметрально противоположных подхода, две большие разницы. Чем должно быть богослужение – продолжением традиции ветхозаветных обрядов или изучением работы Христа в скинии небесной? Спасение наше совершается на земле или на небе? На эти вопросы нельзя ответить, обойдя тему святилища. Поэтому учение о святилище вообще и идею о небесном святилище в частности невозможно рассматривать как эксцентричный выверт адвентистской мысли. Это учение имеет глубокое основание в Священном Писании и помогает понять, как именно совершается наше спасение. Более того, оно формирует особые экклезиологические взгляды и оказывает колоссальное влияние на практическую христианскую жизнь. Недаром именно учение о святилище, увиденное чётко в Священном Писании, помогло части миллеритов после Великого Разочарования сплотиться и найти свою идентичность, которая затем выразилась в названии «Адвентисты Седьмого Дня». Они поняли колоссальный потенциал этой идеи – «эта концепция помогла им объединить все остальные свои учения»[2], как свидетельствует историк адвентистской церкви Джордж Найт.
Данная работа преследует несколько целей:
– Показать колоссальные различия между интерпретацией концепции святилища православной и адвентистской церковью;
– Показать, что исследование ветхозаветного святилища – это разбор сотериологических механизмов, а не упражнения в доктринальной схоластике;
– Показать, что различия концептуальные влияют на практику церковной жизни.
Наше исследование по стилю скорее напоминает эссе, чем основательный научный труд. Во-первых, концепции и взгляды будут затронуты только в общем, поскольку уделить внимание деталям не позволяет объём работы. Во-вторых, ссылки будут преимущественно на литературу не столько научно-богословскую, сколько на вероучительную. Это подразумевает широкий спектр источников и выборочное пользование ими: книги катехетического содержания, руководства к церковным практикам, исторические исследования, апологетические памфлеты. Но, надеемся, цельность изложения и академическая лаконичность от этого не пострадают. Также мы постараемся держаться подальше от так называемого «сравнительного богословия», в котором одна традиция веры всячески восхваляется, а другая очерняется и полностью дискредитируется. Несмотря на кажущуюся тенденциозность названия данной работы, мы постараемся представить объективный взгляд на исследуемый вопрос.
Хочется верить, что данный труд найдёт своё практическое применение. Хотя он не несёт в себе ярко выраженной научной новизны, но будет полезен в адвентистской среде там, где в обществе православие занимает доминирующие позиции. Он поможет адвентистам осознать уникальность учения о святилище и его глубокое влияние на церковную жизнь.
I. Концептуальные различия в восприятии идеи святилища в православии и адвентизме.
Для многих адвентистов, выросших в православной культурной среде, учение о святилище и поныне представляется некоей важной, но совершенно абстрактной доктриной. Было время, когда даже автор этих строк думал, что на небе на самом деле нет никакого материального воплощения святилища (строение, атрибутика, отделения и т.п.), а земная скиния служит лишь наглядной иллюстрацией плана спасения (т.е. некоей идеи, абстракции). Но после внимательного исследования этого вопроса в Библии и трудах Духа Пророчества был сделан вывод, что небесное святилище всё-таки существует. Видимо, чтобы усвоить эту концепцию, необходимо преодолеть некий внутренний барьер, навязанный традиционной культурной средой. В данном разделе пойдёт речь о том, как интерпретируют идею святилища в применении к новозаветной церкви в православии и адвентизме.
Православный взгляд.
В православии христианская жизнь воцерковлённого человека вращается вокруг посещения храма и участия в литургии. В одной из книг, популяризирующей православие, это выражено так: «Храм – это центр нашей духовной жизни. В нём совершается наше духовное рождение и преображение, здесь мы принимаем Причастие, дающее жизнь вечную, получаем благословение на семейную жизнь в таинстве брака, здесь же нас провожают в путь вечной жизни. В храме особенно чувствуется благодать Божья. Помолившись в церкви, верующий человек выходит очищенным, утешенным, укреплённым духовно»[3]. Хотя православие имеет довольно развитую экклесиологию, само слово «церковь» в сознании верующих часто ассоциируется именно с культовым зданием, а не с собранием людей. И само устройство храма, и обряды, проводимые в нём, претендуют на преемство с ветхозаветной традицией. Только если в древнем Израиле храм по определению мог быть только один, и он находился в Иерусалиме, то в православии каждое построенное надлежащим образом и освящённое культовое здание обозначается этим понятием.
Важную роль в восприятии храма имеет принцип аналогии. То есть православная церковь не утверждает, что она точь-в-точь копирует ветхозаветные реалии. Устройство культового здания и происходящее в нём скорее отображает некую «новозаветную традицию». К сложившимся синкретическим практикам (вобравшим в себя многое из языческого наследия) ещё в первые века истории христианской церкви были подобраны аналогии (именно аналогии, а не соответствия!) из Священного Писания. Проправославные исследователи не скрывают того, что вначале церковь принимала некую практику, а затем искала ей обоснование. «Развитие культовых, иерархических и этических аспектов христианства имело следствием христианизацию определённых элементов иудаизма… Присвоение иудейских Писаний и наследия Израиля… позволило утверждать, что с пришествием Христа Иерусалим выполнил свою задачу в Божественном замысле и может быть покинут. Но защитники христианства, как правило, не упоминали о том оскудении, которое часто демонстрировали сами и которое стало следствием представления, будто в Ветхом Завете и иудейских элементах Нового Завета содержится ровно столько от традиции иудаизма, сколько христианской Церкви как раз и нужно»[4]. Это убеждение позволило вместо тщательной экзегезы ветхозаветной традиции пользоваться принципом избирательности, когда из контекста просто выдёргивались нужные отрывки и наполнялись нужным смыслом. Так произошло, к сожалению, и с идеей святилища.
Поэтому во многом, что касается устройства храма, прослеживаются некие параллели с Ветхим Заветом. Это трехчастная структура культового здания (притвор-неф-алтарь), его внутреннее убранство и инвентарь (иконостас, отделяющий алтарь, как образ завесы, сам алтарь как аналогия жертвенника, светильники), особые одежды для служителей. Подробное перечисление всех этих вещей заняло бы слишком много места в этой работе, поэтому интересующихся отсылаем к специальной литературе[5]. Но главное же – не внешняя атрибутика, а духовное восприятие православными культового здания как того «священного места», где совершается спасение человека. «Священнослужение нашей православной церкви и при одном простом воззрении на его великолепие рождает в смиренных душах благоговейные чувствования, но несравненно высшие чувства благоговения… может возбудить разумение таинственной силы и сущности церковных священнодействий. В совершающих бескровную жертву оно усиливает священный восторг, как естественное чувство вполне понятого священнодействия, а предстоящих с сокрушённым сердцем, перенося мысленно как бы в горние ангельские жилища, нечувствительно побуждает оставить в сладостном забвении всякое житейское попечение»[6]. Эта пространная цитата является ярким подтверждением того, что в православии прощение грехов и спасение души привязаны именно к земному институту церкви. Небесное измерение берётся в расчёт лишь в том смысле, что оно зримо воплощается в специальном месте (храм), через специального человека (священника) и с помощью специальных обрядов (таинства). Поэтому принцип аналогии подвёл православных к ветхозаветной по сути практике, в которой прощение грехов человека происходило также на земле. Только если в те времена это было авансом в счёт искупительной жертвы Христа, ныне это легитимизируется через сошествие некой «небесной благодати», раздавать которую верующим имеет право только церковь.
Итак, в православии идея ветхозаветного святилища находит своё продолжение в его якобы новозаветных аналогах – храмах, духовное же преемство спасительных функций усматривается в развитой системе обрядов и ритуалов, способствующих переживанию особого опыта Богообщения.
Адвентистский взгляд.
В адвентистском лексиконе слово «храм» употребляется очень редко. Это понятие для адвентистов носит специфически ветхозаветный оттенок, и они предпочитают использовать более общий термин «святилище». А вот доктрина о святилище является одним из краеугольных камней адвентистского вероучения.
Во-первых, в адвентистской церкви много внимания уделяется изучению устройства и функционирования земной скинии. Это помогает лучше понять План Спасения Богом человечества. Существует масса литературы, в которой подробно разбирается как инвентарь святилища, так и обрядовые действия, и показывается раскрытие их символического значения в служении Иисуса Христа[7]. Земное святилище, воплощённое сначала в скинии Моисея, затем в храме Соломона, было необходимо лишь до определённого времени, служа наглядной иллюстрацией сотериологического механизма. «Это есть тень будущего, а тело – во Христе» (Кол.2:17), – выразился о ветхозаветной обрядовой системе апостол Павел. И когда Христос пришёл на землю, чтобы принести за человечество искупительную жертву, «тень» начала становиться реальностью.
Во-вторых, «во всём Писании предполагается существование небесного святилища или храма (см. Пс.10:4; Пс.101:20; Мих.1:2,3)»[8], с которого и была взята модель для скинии земной (Исх.25:9,40). «Земное святилище и служение в нём, – верят адвентисты, – особым образом раскрывают роль небесного святилища»[9]. Небесное святилище вступило в действие с того времени, как Христос вознёсся на небеса (предположительно 31 г. по Р.Х.). Искупительное служение Иисуса продолжилось там в качестве первосвященника небесной скинии. Его ходатайство за грешных людей и рассматривается адвентистской церковью как истинная «литургия», совершаемая на небесах. Нет теперь нужды имитировать в земных культовых зданиях принесение некоей «бескровной жертвы», поскольку, как свидетельствует Послание к Евреям, «Он [Христос], принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога» (Евр.10:12). В одном адвентистском богословском сборнике, посвященном исследованию Послания к Евреям, содержится замечательное резюме этого учения: «Первосвященническое служение Христа в небесном святилище, совершаемое для нашего спасения, должно рассматриваться как окончательная действительность. С чисто практической точки зрения, верующий больше не должен совершать никакие ритуалы, которые являлись символами более великого. Он больше не должен полагаться на посредничество человеческого священника. Через Христа, Своего Великого Первосвященника, Чья кровь способна смыть пятна греха и вины, он может с уверенностью войти в присутствие Божие»[10].
Изложенные выше соображения порождают особое отношение адвентистов к понятию Церкви вообще и к культовым сооружениям в частности. Они называют здания, где проводятся богослужения, «молитвенными домами». Само адвентистское богослужение отличается простотой и представляет собой не литургию (в смысле чётко прописанных обрядовых действий), а разбор Священного Писания. То есть место богопоклонения, строго говоря, в их понимании не является и не должно являться аналогом ветхозаветного святилища. Истинная скиния находится на небесах, и в ней совершает ходатайство истинный священник – Христос. Если же искать некие ветхозаветные параллели по отношению к зданиям, где собираются верующие, то здесь скорее следует вспомнить синагоги. Синагоги возникают в Израиле в период Второго Храма и основная их функция – быть теми местами, где читается и толкуется Священное Писание. В этой интерпретации сохраняется основная ветхозаветная концепция: синагог (молитвенных домов) может быть сколь угодно много, Храм только один. Так и для адвентистов ценно не само здание, а ценен опыт, когда община собирается вместе, прославляет Бога в пении, изучает Его Слово. Этот коллективный опыт и можно в некотором смысле назвать вхождением в небесное святилище. На богослужениях также поощряется развитие личной ответственности за духовное возрастание, и отсюда вытекает убеждение, что, изучая наедине Божье Слово и молясь, верующий опять-таки переживает пребывание в Божьем присутствии. Учение о святилище является в адвентизме уникальным и имеет широкий спектр применения в практической жизни христианина.
Сравнив православную и адвентистскую точки зрения на то, каким должно быть понимание святилища в новозаветное время, мы видим кардинальные различия. Православные предпочитают использовать принцип аналогии, подводя под сложившиеся церковные практики весьма натянутые библейские обоснования. Адвентисты, основываясь на Послании к Евреям, говорят о наличии буквального святилища на небесах, в котором совершает ходатайственное служение вознёсшийся Христос. Мы не будем углубляться в исследование теологических оснований одной и другой точки зрения, нас будет более интересовать, насколько применимыми эти доктринальные построения оказываются в церковной практике.
