— Это не имеет значения, — сказал Голдоф.
— Вот и славно, — улыбнулся Газамар.
Раз в год представители рыцарей, служащих королевской семье, мерялись силой с представителями ордена Уракоса.
Раньше королевскую семью представлял Газамар, но в этом году роль доверили Голдофу.
— Я пойду.
Голдоф прошел во двор, и рыцари тут же повернулись к врагу. Рыцари Уракоса тоже были в Пиене, но были лишь союзниками для рыцарей Газамара, оставаясь при этом потенциальными врагами.
— В этом году впервые прибыл Голдоф-доно. По слухам… — граф Уракос принялся что-то говорить, но вопли женщин, доносящиеся из окон, заглушили его.
— Это он! Он! Голдоф-сама!
— Сильный… смелый… красивый…
— Голдоф-сама, прошу, посмотрите сюда!
Граф Уракос нахмурился от этого шума. Газамар невольно посмеивался.
Девушки выглядывали из окон, махали Голдофу. И хотя бой еще не закончился, многие из них бросали Голдофу венки цветов.
Газамар с завистью отметил, что его так в том году не принимали.
— Я, Голдоф Ауора, страж жизни принцессы Нашетании, на поле боя прибыл. Я еще молод. Попрошу это учитывать, — отчеканил Голдоф, проходя к противнику уверенным шагом. Он не замечал вопящих девушек.
Глядя на двух рыцарей с копьями, Газамар решил, что бой протянет не больше пяти секунд. Голдоф легко выбьет копье Фарны.
Граф Уракос приказал начать бой.
Сражение закончилось через пять секунд. Газамар угадал результат.
Женщины вопили. Букеты цветов летели к Голдофу, а тот вернулся к Газамару, словно ничего не произошло. Он уже покидал двор, но что-то стукнуло по его шлему с рогами. Свиток с красной лентой. Это точно была записка с признанием в любви.
— Голдоф-сама! Прошу! Прочитайте о моих чувствах, пожалуйста!
Девушка в платье махала рукой. Голдоф прошел дальше, и свиток упал на землю. Голдоф даже не посмотрел на даму.
— Холодный! Жестокий! Ах… но… Голдоф-сама в своем репертуаре…
Газамар улыбнулся, вопли девушки раздавались за его спиной.
* * *
Той ночью в замке Газамара с Голдофом угощали небольшим пиром. Голдофу приносила еду только одна служанка. Другие обслуживали остальных за столом.
Граф Уракос к этому времени должен был напиться бамбукового сакэ, а его рыцари стать открытее. Так Газамар себе представлял ситуацию у них.
Газамар почти лежал на диване.
Голдоф сидел на стуле, полуобнаженный, в его руке был серебряный кубок с вином. Служанка наносила мазь на его плечо. Рана там была получена не сегодня. Это был след от сражения, прошедшего десять дней назад.
— Как твоя рана?
— Не беспокоит. И уже почти не болит.
Служанка склонилась над плечом Голдофа и нежно втирала мазь, сделанную Морой, Святой гор. На лице девушки был заметен слабый румянец.
Рука девушки осторожно касалась кожи Голдофа. Газамар заметил, как высоко вздымается ее грудь от волнения.
Девушка закончила перевязывать плечо, и Голдоф тут же надел тунику. Он сказал девушке, что она может идти. Газамар улыбнулся и сказал:
— Что ж ты такой холодный? Рупирия-чан хотела бы побыть с тобой немного.
— А? Ну, я была бы не против…
Газамар веселился, а девушка вздрогнула, не ожидая такого. Она с надеждой посмотрела на Голдофа. Тот сдался и сказал, что она может остаться.
— Так что, Рупирия-чан, понравилось сражение сегодня? Наверное, еще сильнее влюбилась в Голдофа? Жаль только, что он такой холодный и вчера был, и сегодня.
— Н-нет, влюбиться в Голдофа-сама… я о таком даже не думала.
Девушка поспешила поклониться. Ее поведение изменилось. Ее лицо уже не было красным, как яблоко.
— Нет смысла в меня влюбляться. Потому нет смысла и сидеть здесь, — тихо сказал Голдоф. Он не выражал ненависть к девушке. Его лицо вообще ничего не выражало.
— Д-да. Прошу прощения, — девушка помрачнела и ушла. Газамар недовольно нахмурился.
— Ну и ладно. Выпьем.
Они стукнулись серебряными кубками с вином.
— Быстро летит время. Казалось, ты только стал главой, а уже год прошел.
— Если точнее, год и один месяц.
— И как тебе?
— Я каждый день осознаю, что мне далеко до взрослого. Мне еще многому нужно учиться.
— Не переживай так сильно. Будь проще. Ты хорошо справляешься. Со временем ты привыкнешь.
Газамар рассмеялся.
Статус главы Черных рыцарей был особенным в ордене рыцарей Пиены. Это место занимал сильнейший среди рыцарей, служащих королевской семье. Не имело значения происхождение или статус рыцаря до этого.
В прошлом году на фестивале боевых искусств Голдоф победил Газамара, прошлого победителя, и возглавил орден Черных рыцарей.
Титул главы получил мальчик четырнадцати лет, происхождение которого было из низов. Но с победой не спорили.
Управлять Голдоф толком не мог. Он еще даже не получил полное образование рыцаря. Потому управлял все еще Газамар, предыдущий лидер.
Голдоф посмотрел на Газамара, как всегда сохраняя вежливость в разговоре.
— Наверное, ты устал. Год и месяц назад ты думал, что это все игра, — сказал Газамар.
Он знал, как сильно Голдоф тренировался. После фестиваля прошло несколько месяцев, а он уже мог одолеть четверых противников сразу. Он путешествовал по землям Пиены и сражался с рыцарями, представляющими отдельные районы.
Он вернулся в столицу и разбирался с рыцарями и наемниками, присланными из других стран. При этом Голдоф учился тактикам боя и наукам.
— Нет, я все еще могу сражаться, — ответил Голдоф.
— Не дави на себя слишком сильно. Если перестараешься, можешь разрушить свое тело. Тогда ты не сможешь одолеть Маджина, — сказал Газамар.
— Ой, вы, наверное, заждались.
Дверь открылась без стука. Вошла девушка в платье, на вид ей было лет двадцать. Голдоф растерялся при виде незнакомки, но Газамар знал ее имя.
Принцесса Савия, третья дочь графа Уракоса. Тонкие руки и ноги, изящное тело. Волнистые светлые волосы. В руке она сжимала серебряный кубок. Наверное, из-за содержимого кубка ее бледная кожа немного раскраснелась.
Мужчины не могли отвести от нее взгляда. Даже Газамар, у которого не было проблем с женщинами, был очарован. Вот если бы у мужчин Пиены спросили, какую девушку они считали красивой, точно прозвучало бы имя Нашетании.
— Что-то случилось, принцесса Савия? Сегодня ночь, подходящая для веселья.
— Мне стало скучно с местными рыцарями. Я подумала, может, вы окажетесь интереснее и развлечете меня, — сказала принцесса Савия.
Она встала перед Голдофом и плавно покачала кубком. Голдоф склонил голову и отодвинул ее руку с кубком. Принцесса Савия не сводила взгляда с Голдофа, как только вошла в комнату, на Газамара она лишь один раз взглянула.
— Так что вас сюда привело?
— Ох, Газамар-доно, это плохой вопрос. И, если вы все понимаете, лучше покиньте эту комнату.
По лицу Голдофа было видно, что он все еще растерян из-за незнакомки. Но принцесса Савия не обратила на это внимания и взяла его за руку.
— Голдоф-сама. Я дочь графа, если вы еще не узнали. А вы привлекаете многих женщин. Стыдно признавать, но и я не устояла.
— Хм, — сдержанно ответил Голдоф.
Газамар был впечатлен тем, как смело вела себя принцесса Савия. Впрочем, он знал, что она была испорченной дочерью графа. Она вела себя так, чтобы найти себе кандидата в мужья.
— Мы можем провести немного времени вместе? — принцесса Савия смотрела на лицо Голдофа.
Газамар все понял и встал, чтобы покинуть комнату. Но тут Голдоф указал на дверь.
— Уйдите, пожалуйста.
— Что?
— Если это не срочное дело, это можно обсудить завтра.
— Что?
Принцесса Савия помрачнела. Ее глаза гневно пылали. Она ушла из комнаты, не потеряв при этом величественного вида.
— Она совсем не умеет себя вести, — сказал Голдоф, убедившись, что принцесса Савия ушла.
И тут раздался грохот, что-то ударилось о стену.
— Принцесса, прошу, успокойтесь.
— Понятно! Он точно не любит девушек! Какой бы еще мужчина отказался остаться со мной наедине?! Вот так вот!
Слушая вопли принцессы Савии, Газамар пожал плечами.
— Что ж… Что ты думаешь, Голдоф?
— Я не знаю.
Казалось, Голдоф уже потерял интерес к принцессе Савии.
* * *
На следующий день замок Уракоса покидали команды рыцарей Золотых крыльев, они сопровождали многих женщин. И команда Голдофа тоже покидала замок.
Мужчины уходили хмурыми и злыми, а женщины были шумными и веселыми, как вчера. Принцессы Савии нигде не было видно.
Газамар решил, что она была не из тех, кто долго злился из-за отказа.
Дорога была вымощена камнем. Голдоф уводил из замка вереницу всадников, возглавляя их поход. Сидя в седле, Голдоф выпрямился, стараясь вести себя величественно не хуже Газамара.
Люди города провожали его взглядами.
Для рыцаря даже ходьба была трудом. Он не мог показывать обычным людям усталость. Еще пристальнее за тобой следили, когда ты становился главой ордена.
Через десять дней после сражения в замке Уракоса у соседа, графа Холта, состоялся бой Голдофа с главой ордена Синего клыка. Три дня спустя, по просьбе Главного храма, Голдоф сразился со Святой Грома. Оба раза Голдоф уверенно победил.
Порой Газамар помогал ему, но Голдоф старался выполнять всю работу главы.
Он спешил вернуться в столицу. Но пока что он не мог этого сделать. Сражения Голдофа были бесконечными.
Десять дней спустя состоялась тренировочная битва между элитой Черных рыцарей и наемниками. Все знали, что это не настоящий бой. Но проводить такие сражения требовалось регулярно.
Считалось, что гражданские войны в Пиене остались в прошлом. Аристократы семи домов, двенадцать орденов рыцарей поклялись в верности Нашетании. Король полностью потерял власть. Люди верили, что время войн прошло.
Но ситуация в реальности была другой. Газамар знал, что граф Уракос подумывает о независимости. Возможно, он даже планировал свергнуть королевскую семью. Ему хватало ума скрывать амбиции.
Газамар был убежден, что стоит усилить рыцарей для случая, если начнется вражда. Не только из-за Уракоса.
Остальные лорды тоже не могли подчиняться Нашетании искренне. А еще оставались соседние страны, которые могли резко изменить свое отношение. Те короли могли захотеть себе Пиену, и им нужно было готовиться к такому варианту развития событий.
Они проводили эти сражения не зря. Никто не мог разбить рыцарей, когда их вел Голдоф. И, если ползли слухи о слабости Пиены, они начинали действовать.
Голдоф продолжал сражаться, показывая силу королевской семьи. С этой задачей он справлялся идеально. Показывая свою силу, пуская сплетни о своих победах, он раздавливал непослушание в зародыше. Но из-за этого ему нужно было все время показываться миру.
Все должны были видеть, что Голдоф Ауора — самый сильный, что его верность королевской семье непоколебима. Они идеально исполнял свой долг.
— Ох… — глядя на спину Голдофа, Газамар тихо вздохнул.
— Что-то не так, мастер? — Голдоф тут же обернулся. Газамар тут же помахал рукой, показывая, что это пустяки. Голдоф не углублялся в подробности, а перевел взгляд вперед, сосредоточившись на миссии.
Но Газамар понимал ситуацию. Он не выполнил тайное поручение принцессы Нашетании.
Руки с поводьями стали тяжелыми. Он понимал, что в замке его ждет выговор от принцессы.
Мимо проехала карета. Там был или старший рыцарь, или богатый аристократ. Из окна выглянула девушка. Увидев Голдофа, она помахала. Тот, как всегда, не отреагировал.
Он не замечал такого. Газамар снова вздохнул.
* * *
Рыцари часто бывали на аудиенции у правителей Пиены. Обычно рыцарь опускался на колено в двенадцати шагах от трона. Короля при этом окружала свита — стражи, слуги и музыканты.
Рыцарю сначала даже нельзя поднимать голову. Нужно было смотреть на красную дорожку перед собой, пока король не приблизится и не коснется плеча рыцаря скипетром.
Наконец, правитель начинал разговор с рыцарем, ведь тот первым заговорить не имел права. Так было заведено раньше, но теперь все изменилось.
— С возвращением, Голдоф. Я скучала, — Нашетания лично пришла в бараки Черных рыцарей.
Она не придерживалась обычаев короля. Она пришла к рыцарям, что работали, ели и жили в бараках. Она была без короны и роскошного платья.
Нашетания была в форме воина низкого ранга. Похоже, она только недавно закончила тренировку.
Ее длинные волосы были плотно заплетены и перевязаны лентой.
Служанки, стоявшие неподалеку, были одеты лучше, чем она. Они поклонились Голдофу и Газамару.
Голдоф не снял шлем перед Нашетанией, что было бы странно, если бы это делал не он. Но Голдоф застывал рядом с Нашетанией.
Газамар решил помочь ему:
— Как вы, принцесса?
— И твоему возвращению я рада, Газамар, — Нашетания помахала ладошкой.
Кулак врезался сзади в спину Газамара.
— Газамар! Я слышал, все игры ты оставил Голдофу.
Это был страж Нашетании, Батуар. Газамар не очень любил пересекаться с ним.
— Слабеют уже руки у славного Черного рыцаря?
— Да, да, можно и так сказать.
Увернувшись от кулака стража, Газамар сел на стул в столовой.
— Батуар, Газамар уже не считается ответственным за это, — сказала Нашетания, скрестив руки.
— Жестоко. Но я готов сражаться, если вы прикажете.
— Довольно. Роли распределены.
— Как скажете.
Пока Нашетания и Газамар общались, в столовую бараков заходили люди.
— О, Голдоф-кун, ты снова подрос?
— Точно подрос. Правильно питался, значит.
Первыми вошли рыцарь Гензо Ауора и его жена, приемные родители Голдофа. Они обращались к нему, но Голдоф не сводил взгляда с Нашетании.
— Голдоф-доно, до нас доходили слухи о вашем сражении у графа Уракоса.
— Расскажите, каким было лицо Уракоса.
Следом вошли двое, работающие с казначеем. Они старались вести себя прилично, но их плохое отношение к Уракосу было заметным.
— Простите на беспокойство, принцесса. О, Голдоф-доно, слышал, мое копье пригодилось.
Удивительно, но следом вошел городской кузнец. Ему было поручено создания оружия для элиты Черных рыцарей. Но он был не из тех людей, что так просто могли встретиться с Голдофом, тем более, с Нашетанией.
Пока все собирались за столом, Нашетания прошла к порогу кухни и крикнула:
— Еда еще не остыла? Все голодны.
— Особенно принцесса, — сказал Газамар.
Нашетания немного поправилась. Ее вид вызывал у всех людей улыбки. Так Нашетания себя вела. Она не обращала внимания на положение, пол, личность. Она ставила себя на уровень с жителями страны, а не возвышалась над ними из-за принадлежности к королевской семье.
Короля так никто не знал, он скрывался и правил чудовищно, вызывая у людей презрение. Но, если бы он показал слабость своей власти, его давно свергли бы. Он использовал власть, а Нашетания своей харизмой объединяла людей.
Ожидая еду, собравшиеся пытались общаться. Порой звучали шутки и саркастические замечания.
Голдоф сидел ближе к выходу из столовой и молчал.
— Голдоф, результат боя я знаю, но, будь добр, опиши сражение, — Нашетания улыбнулась ему.
Голдоф тут же опустился на колено на полу и склонил голову.
— В-вы прекрасны и справедливы, принцесса. Я н-не ожидал, что мне будет позволено из низов удостоиться чести жертвовать ради вас.
Голос Голдофа разносился по столовой и был чуть выше обычного из-за волнения.
— Ох, не вижу особой радости, — отметила Нашетания.
— Для м-меня было очень ответственно выполнять поручение самой п-принцессы. Я был удивлен такой чести, и я безумно б-благодарен за это.
— Вот как…
В столовой стояла тишина. Голдоф продолжал:
— Ваш покорный слуга, Голдоф Ауора, премного благодарен вам, принцесса.
— Ну-ну, Голдоф-кун, — Гензо, приемный отец, похлопал Голдофа по плечу. — Не стоит так официально вести себя в столовой, да?
— Но, отец, принцесса ведь…
После Гензо заговорила Нашетания:
— Еда прибыла, так начнем же есть.
Все принялись за блюда на тарелках. Голдоф поднялся с пола. Все за столом болтали и смеялись. Газамар вместо Голдофа описывал события в пути и сражениях. Все хвалили Голдофа, а он сидел напряженно и почти не притронулся к еде. Голдоф говорил, только когда к нему обращалась Нашетания, отвечая при этом так же вежливо, как до этого.
Газамар понимал. По поведению Голдофа все было видно. Но никто не посмел бы упрекать его в этом.
В конце ужина Нашетания посмотрела на Газамара и поманила рукой, намекая, что их ждет разговор.
* * *
— О, было так вкусно…
Нашетания держалась за живот, съев слишком много. В столовой остались только она и Газамар. Голдоф ушел следом за приемными родителями, остальные тоже покинули комнату.
Служанки Нашетании тоже ушли. Газамар пытался совладать с нервами, разглядывая комнату. Не хотелось, чтобы кто-то незаметно подслушивал их.
— Вечно он так. Сплошные проблемы.
Нашетания помрачнела. Это было из-за Голдофа, но она редко звала его по имени в разговорах без его участия.
— Не сердитесь, такой уж у него характер.
— Я не злюсь.
Нашетания смерила Газамара тяжелым взглядом, и он понял, что наступило время серьезного разговора.
— Кстати, Газамар, что насчет моего поручения?
— Ничем не могу похвалиться…
— Я отдала приказ. Ты должен был его выполнить, — сказала Нашетания со строгим видом, который бывал у нее редко. Она была мягкой и улыбчивой принцессой.
— Я прилагал все усилия.
— И как же?
Газамар в панике подбирал слова.
— Многие дамы без ума от Голдофа. Я старался водить его рядом с ними, приказав ему держаться рядом со мной.
— И что же случилось?
— Ничего… Голдоф на них не смотрел и не слушал их.
Нашетания чуть нахмурилась.
— Что еще?
— Девушки ходили за Голдофом. Я искал тех, кто заинтересован сильнее всего…
— Но он, ясное дело, на них не взглянул.
Газамар напрягся. Настроение Нашетании заметно ухудшилось. Газамар все же продолжил отчет:
— Вы же знаете о принцессе Савии? Ходили слухи, что Голдофу нравятся такие дамы. И я попросил ее изобразить интерес к нему.
Услышав имя принцессы Савии, Нашетания не скрыла удивления. Она слышала об этой принцессе.
— Чудесно. И как все прошло?
— Принцесса Савия, судя по всему, была заинтересована Голдофом, но… он ее слушать не стал.
— Да ладно? Не стал ее слушать?
Нашетания была удивлена еще сильнее.
— Получилось только вот так
Нашетания, слушая отчет, какое-то время прижимала руку к голове. Она отдавала Газамару поручение найти Голдофу девушку.
Месяц назад Газамар и Нашетания встретились, и она попросила его найти женщину, что будет с Голдофом. Таким оказался результат задания.
Нашетания убрала руку от головы и сложила руки на столе. Она сказала:
— Понимаю. Ты старался, благодарю.
Она явно не собиралась ругать его. Газамар обрадовался.
— Как думаешь, Газамар, почему же ничего не вышло?
— Просто… он…
Газамар замялся. Причина была ясна. Нашетания вздохнула.
— Верно, это не твои проблемы.
* * *
Голдоф в это время ехал с приемными родителями домой. Лошадь отца и лошадь Голдофа шагали бок о бок.
Королевская дорога была людной, это не отличалось от других районов аристократов. Богатые люди ходили с большим количеством охраны.
Что люди думали о Нашетании? Как шли дела в стране? Все было понятно здесь.
— Сегодня я много выпил. Это даже радует.
— О, может, сделать теплый суп, когда придем домой? И тебе Голдоф.
Рядом с Голдофом мило общались его приемные родители. Но Голдоф их не слушал. Перед его глазами все еще была Нашетания.
На его лице застыло обеспокоенное выражение. Он вдруг остановил лошадь.
— Голдоф, что случилось? Ты пьян? — Голдоф не слышал слова приемного отца. Посреди улицы он вдруг кое-что вспомнил. Чуть дальше по улице был храм Святой Одного Цветка. Голдоф неожиданно повернул лошадь в ту сторону. — Ты куда?
— Я помолюсь немного, а потом приеду домой. Вы меня не ждите, — сказал Голдоф приемному отцу.
— О, вот как. Будь осторожен.
— Ох, береги себя.
Лошадь с двумя людьми направилась дальше, постукивая копытами.
Голдоф купил цветок у продавца, ходящего вдоль дороги. Он прошел чуть дальше и нашел статую Святой Одного Цветка.
Статуя была не такой, как в Главном Храме. Жители города поставили ее для себя, чтобы молиться ей. В этом не было ничего необычного.
Голдоф слез с лошади и привязал ее к дереву. Он обхватил искусственный цветок обеими руками, поднял к статуе и помолился. Такой была традиция. Святая Одного Цветка всегда приглядывала за миром. Ради мира она помогала тем, кто защищал остальных, делал все ради них. Нельзя было, впрочем, точно сказать, какой человек обязательно получил бы ее защиту. Но все верили и молились.
Голдоф опустился на колени и тихо сказал:
— Святая Одного Цветка, я прошу о чистоте разума.
Голдофа тревожили мысли о Нашетании. Он любил ее. Он не мог говорить при ней нормально. Особенно наедине с ней. А он хотел, чтобы однажды они могли просто весело поболтать, как все остальные.
В простой одежде она была красивее всего. Он хотел видеться с ней, но было больно от того, то он не мог при этом должным образом говорить с ней. И было невежливо со стороны вассала испытывать романтические чувства к лорду.
Временами он не мог простить себя. Он почти ни о чем не мог думать, когда видел ее с чуть растрепанными волосами.
— Как рыцарь… как человек, я не подхожу для того, чтобы быть чьим-то подданным. Прошу, позволь мне забыть о таких чувствах. Верни мне чистый разум.
Голдоф не мог жить с такими чувствами. Он был не против лишиться сердца.
* * *
— Это дитя… никак не выразит чувства ко мне, — сказала Нашетания Газамару, теребя волосы.
— Да, похоже, он их скрывает.
— Бедняжка. Хоть все и знают о них.
Знали, конечно, не все. Но об этом догадывались почти все рыцари, слуги и стражи Нашетании. Может, знали и приемные родители Голдофа. Газамар не знал, зачем он пытается скрыть это. Многие мужчины влюблялись в Нашетанию. Даже Газамар бы так сделал, будь он лет на десять младше.
— Пока есть принцесса, Голдоф ни на кого не посмотрит.
— Хмм, — издала Нашетания удивленный звук.
Полгода назад Нашетания отдала Газамару приказ найти Голдофу чудесную девушку. И хотя это было задание не для рыцаря, Газамар принял его. Голдоф был ему как младший брат.
Если бы он знал, как сложно это будет, он бы отказался. Газамар знакомил Голдофа с огромным количеством девушек. Дочери аристократов, рыцарей, правителей. Танцовщицы и актрисы. Он даже искал девушек из родного города Голдофа, искал его друзей детства.
Голдофа никто не интересовал. Если он и предлагал что-нибудь, так это остаться друзьями. И задание никак не выполнялось.
— Она не была милой? Рупирия-сан?
— Для ребенка, может, она и была милой.
— Какое скучное дитя. Может, стоит устроить немного веселья?
— Возможно, — задумчиво сказал Газамар.
— Даже с Савией не вышло… Все мужчины мира хотели бы заполучить ее в жены.
— Значит, бывают исключения.
— Не нравится мне эта его черта, — говорила Нашетания, заплетая волосы. Она все еще думала, как найти Голдофу девушку.
— Почему это важно так, будто от этого страна будет в беде? — Газамар говорил необычно в стиле Батуара, и Нашетания скривила губы.
— Газамар, я делаю это для Голдофа, этого дитя, моего драгоценного вассала. Хочешь сказать, что смешно, что я думаю о вассале?
— Я не могу такого сказать.
— Я переживаю каждый день, а это плохо для тела. И он так напрягается при виде меня… я не могу на это смотреть.
— Хмм.
— Думаю, будет проще, когда у него появится возлюбленная.
Нашетания размышляла. Она доплела волосы, опустила руки, а потом принялась создавать клинки и бросать, куда попало.
— Не понимаю. Он много думает, но почему он думает о странностях?
* * *
Голдоф продолжал молиться у статуи Святой Одного Цветка. Просил о разуме. Он не очень-то верил, что Святая поможет ему. Но он так страдал, что решил использовать такой шанс.
— Она все для меня. Это не изменится до моей смерти. Но я люблю ее слишком сильно. И порой у меня появляется желание. Уничтожить все, что тревожит ее.
Голдоф был полон сомнений. Перед подданными Нашетания не улыбалась. Но она вела себя активнее всех в стране.
Но была ли она такой внутри? Как долго ее плечи смогут держать на себе вес страны? От этих мыслей в Голдофе просыпалось яростное желание.
Убить. Убить короля. Принцев, что не были верны Нашетании. Королей других стран, что угрожали им. И если Нашетании стала бы причинять боль страна, он был готов уничтожить страну.
— Знаю, она сейчас этого не захочет. Так что прошу, верни мне чистоту разума.
Святая не отвечала. Голдоф продолжал молиться.
* * *
Нашетания думала какое-то время и зевнула. Газамар вдруг решил озвучить мысли:
— Принцесса, может, стоит как-то иначе подойти к выбору возлюбленной для Голдофа?
— Нет. Даже если вы сможете их свести, проблемы дитя это не решит. Все так и останется, — заявила Нашетания. — А девушка будет страдать.
— Да… но…
— Подруга детства не подошла, служанка не подошла, даже красавица всей страны, — Нашетания раздраженно стукнула ладонью по столу. — Нужно найти кого-то еще.
И тут снаружи стало слышно голос Батуара, ее стража.
— Принцесса, что-то случилось. Знаю, вы заняты, но дело ждать не может, — говорил Батуар Нашетании. Он не вошел, ждал снаружи. Наверное, знал, что она в плохом настроении.
— Газамар, Не говори об этом задании Футсу и Батуару.
— Понял.
Футс был премьер-министром, а Батуар — стражем принцессы. Они постоянно критиковали Нашетанию.
Им не стоило знать о ее приказе.
— Оставим пока разговор. Продолжим завтра. Поищи что-нибудь еще. Что-нибудь интересное, — быстро приказала она, склонившись к Газамару. Она словно выбросила приказ на него. Газамар хотел остановить ее, попросить объяснить подробнее. Уходя, Нашетания направила на Газамара палец. — Я сдаваться не собираюсь. И вы не смейте.
Сказав это, Нашетания быстро покинула столовую.
— Прости, Батуар, я слушала историю Газамара, как Голдоф стал сильнее. Я совсем забыла о времени.
— Хм, что он может вам поведать? Я буду и дальше помогать принцессе.
Доносился снаружи барака разговор Нашетании и Батуара. Газамар кашлянул, сидя за столом в столовой.
— Как же противно он себя ведет, — проворчал он.
У короля были хорошие качества, но он был при этом тираном. Нашетания пока еще ошибок не делала.
Газамар допил вино и встал. Он собирался отправиться за Голдофом по поручению принцессы.
* * *
Газамар взобрался на лошадь и направился к дому, где жил Голдоф. Он двигался по темным переулкам, а не по основным улицам.
По пути он увидел фигуру перед статуей Святой Одного Цветка.
Он не окликнул сразу. Он остановил лошадь в стороне, привязал к дереву. Газамар осторожно подошел к фигуре у статуи сзади, решив посмотреть отсюда, из тени, на молящегося Голдофа.
Ноги в кожаных сапогах обычно шумели при шагах по мощеной дороге. Но Газамар шагал беззвучно. Он прошел за статую, у которой молился Голдоф, перемахнул через невысокую ограду, скрываясь из виду.
Хрупкое тело Газамара отлично скрылось в кустах. Хотя Газамар был одним из лучших воинов Пиены, он годился не только для боя. Он подходил для слежения, выполнения тайных заданий и даже убийств.
Голдоф был отличным воином, но неопытным. Он не заметил Газамара. Он все еще молился. Казалось, он молился за победу в сражении с наемниками. Или просил о победе над Маджином. Но по лицу было видно, что он страдал от любви.
— Что же он делает? — пробормотал Газамар.
Голдоф встал. Газамар уловил его тихие слова:
— Может, теперь разум будет чистым…
Голдоф забрался на черную лошадь и подстегнул ее, разгоняя. Разве можно было так бежать по улицам?
— Черт! — прокричав это, он дернул за поводья и заставил лошадь встать на дыбы. Газамару уже казалось, что момент опасный.
— А-а-а! — раздался крик женщины с улицы. Было слышно, как кто-то упал. Газамар быстро размышлял, стоит ли спешить туда. Но он должен был оставаться в тени, хоть это и было отвратительно.
Газамар переместился так, чтобы видеть Голдофа и дальше, но проверить, что случилось.
— Простите! Вы не поранились? — сказал Голдоф женщине, удерживая поводья буйной лошади.
Женщина была молодой, от падения она испачкалась. Она встала, глядя на Голдофа, отряхивая одежду сзади.
— Может, там ничего серьезного, но врачу показаться стоит.
Голдоф протянул руку, девушка резко села и отпрянула, перебирая руками. Она старалась убраться подальше от Голдофа.
Девушка была напугана. Со стороны казалось, что Голдоф раздражен, и что он заставил лошадь в спешке толкнуть девушку.
— Успокойтесь, я не хочу навредить… Я из Черных рыцарей…
Девушка не хотела смотреть в глаза Голдофу. Она в отчаянии встала и побежала прочь.
