Каким образом такая проповедь ведется на протяжении почти четырехсот лет? Ведется она стандартно. Например, старообрядец Христофор из старообрядческой секты бегунов-скрытников в 1920-е годы начинал обычно с разговоров о последних временах, о дне конца мира, которым может оказаться каждый завтрашний день. Далее Христофор внушал: Ждать конца света совсем немного осталось. Стоит ли жалеть, что не дожил нескольких лет или даже дней? Лучше умереть, чем жить в пороке вместе с безбожниками. Кто не надеется устоять, пусть умертвит себя — и будет спасен. А если любишь детей своих — так убей их поскорее, дабы не вышли из них поклонники антихриста (13).
Слова Христофора через 66 лет почти дословно повторяет А. Проханов: Сегодня русские интеллигенты находятся перед грозным выбором: либо пойти в услужение к антихристу, который воцарился на торжищах и в наших храмах, либо, отказавшись от благ, безопасности, привычного быта, уйти в катакомбы вослед тем двум ипостасям (?) русского духа и русского национального я, с которыми это уже случилось (3). А. Проханова волнует проблема отпора… стоицизма, жертвенности, проблема, если угодно, самосожжения (3).
А если не угодно, то возможны варианты: самоуморение, самоутопление и самозакалывание. Опыт старообрядчества по массовым самоубийствам действительно громадный. Конечно, на первый взгляд все эти разговоры за круглым столом газеты Завтра могут показаться шуткой, фарсом или сценой из театра абсурда, но для исследователя раскола такие откровения помогают понять психологический тип раскольника, его склонность к фразе, к экстазу, самолюбованию, к визионерству, прозрениям и видениям, связанным с особым состоянием — прелестью. Массовые психозы на почве апокалиптической вести, которую Дугин и Проханов призывают нести в массы, бывает очень трудно остановить, и то после того, как тысячи совращенных погибнут. Стоит ли так неосмотрительно современным зажигателям накликать беду?
А. Проханов в заключение беседы заявил, что лучше всего соединить все в некую амальгаму: староверов, никонианцев и людей красных дерзаний, потому что так или иначе все мы мазаны одним миром. Староверы — это те, кто хулил, хулит и будет хулить Православную Церковь и государство Российское. Никонианами А. Проханов называет тех (а называя их так, присоединяется к хулителям), кто принадлежит к этой Церкви и почитает Царя-мученика. А вот люди красных дерзаний — это, наверное, те, про которых он сказал чуть раньше: при них распинали, топили, жгли и расстреливали никонианских священников.
Писатель А. Проханов, например, ничтоже сумняшеся, говорит, что мы все одним миром мазаны. Это ходячее выражение не требует уяснения, но в деле уврачевания раскола миро приобретает огромное значение. Вполне очевидно, что А. Проханов, употребляя это выражение, не знает, что оно означает, потому что из-за упразднения в русской орфографии буквы ижица слово миро стало восприниматься как мир. Русская народная пословица все мы одним миром мазаны означает, что все православные люди духовно объединены через Таинство Миропомазания при Крещении, так как все были помазаны одним и тем же миром — благовонным маслом, освященным по уставу Православной Церкви. Действенно только миро, сваренное и освященное в Церкви. Теоретически такое масло можно сварить в любой лаборатории, если собрать необходимые компоненты, но без освящения епископами Православной Церкви такое масло не станет миром в его церковном понимании, как вещество, через помазание которым крещеному человеку подается благодать Святого Духа как утверждающий и укрепляющий его дар. Так что отнюдь не все одним миром мазаны, а кое-кто и вовсе не мазан. Миром, имеющим благодать Святого Духа, мазаны только те, кто был крещен в Церкви или был принят ею обратно в общение из ереси или раскола.
Еще один пример неточного употребления слов из-за неверного понимания их смысла: А. Дугин говорит, что надо не просто снизойти до признания равноспасительности, а поклониться. Равноспасительности чего? Если автор подразумевает, что обрядов, то обряды сами по себе, вне связи с Таинствами Церкви, не могут быть ни спасительны, ни губительны. Поклониться из-за смирения, конечно, можно, но миро сделать равносвященным и равноблагодатным — невозможно, сколько бы мы ни кланялись. Сидящие за круглым столом раскольники хорошо знают, что одни из них (поповцы) мазаны сваренным их священно-иерархическим начальством миром, а другие (беспоповцы) ничем не мазаны. Знают они и о том, что их старая вера отличается не только от новой веры никониан, но от веры всех православных христиан, совершающих богослужение в храмах Сербии, Грузии, Болгарии, Греции, Афона и Синая, в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Везде одна Вера, одни Святые Дары, одно миро. И лишь вне Церкви появляются разные старые веры. Вне Церкви нет ни Таинств, ни Святых Даров, ни мира. Одни амальгамы из сект.
Старообрядцы предпочитают выяснять, кто виноват в их несчастьях, но не хотят честно и внятно разъяснить (хотя бы на страницах полюбившейся им газеты Завтра), что там у них за церкви, откуда они взялись, кто поставил им епископов и почему они, если все одинаково содержат одну старую веру, разбрелись по разным углам. Вопрос далеко не праздный и требующий разъяснения не только для совращаемых в раскол никониан, но и для тьмы заблуждений, как в словаре Старообрядчество, изданном на Рогоже, названы десятки раскольничьих толков, не признающих ни одну из священно-иерархий. Ни одна из Поместных Православных Церквей (в том числе и Русская) эти самочинные иерархии не признает и признать не может. Думаю, сами раскольники прекрасно это понимают, потому что знакомы с церковными канонами и знают, что такое апостольская преемственность. Впрочем, за триста лет духовного изгнания они могли полностью утратить присущее хоть в какой-то мере их далеким предкам церковное сознание.
Так что, скорее всего, вместо объяснений следует и впредь ожидать появления в СМИ подобных круглых столов и очерков. Их пишут и публикуют с одной лишь целью: любой ценой опорочить Московскую Патриархию, которая окормляет миллионы православных людей на всем пространстве разрушенного Советского Союза и при всех своих недостатках и ошибках достойно несет бремя ответственности за свою паству.
