Я не могу отрицать, что он странно выглядит, но он кажется умным парнем, и я уверен, что он не опасен для меня. Удивляет ваше предположение, что он был послан врагом убить меня. В сопроводительном письме, которое было при юноше, говорилось, что сейчас многие правители держат шутов для развлечения при дворе, и, возможно, я бы пригласил этого смышленого акробата. Его выходки презабавны, и должен признать, что когда его острый язычок изрезал лорда Аттери в клочья вчера вечером, мне даже понравилось, так как этот человек — напыщенный хам.
Когда он только приехал ко мне в качестве подарка, в своей изорванной одежде, и принес размокший свиток без имени отправителя, мой брат предостерегал меня и даже предложил покончить с ним. Чейд выражался довольно ясно, ибо юноша не произнес ни слова до этого момента, и мы оба решили, что он просто глухонемой. Но в этот момент юноша поднялся и сказал: «Дорогой король, пожалуйста, не делайте того, что нельзя исправить, до тех пор, пока не поймете, чего вы уже не сможете сделать, когда сделаете это!». Это было умное высказывание, и он покорил меня.
Пожалуйста, моя дорогая, уладьте в Фарроу все свои дела, возвращайтесь домой и веселитесь с ним так же, как и я. Тогда вы увидите, что леди Глэйд преувеличила его особенности в своем письме к вам. Он всего лишь тощий ребенок, похожий на паука. Я уверен, что при хорошем питании он будет выглядеть не так странно, и, может быть, цвет его кожи улучшится. Думаю, он ей не нравится, потому что хорошо передразнивал ее сытую походку вразвалку.
Я так скучаю по тебе, моя желанная, и с нетерпением жду твоего возвращения. То, что ты должна столь часто отсутствовать в Баккипе, для меня — загадка и печаль. Мы женаты, муж и жена. Почему я должен отправляться в пустую постель каждую ночь, пока ты задерживаешься в Фарроу? Теперь ты моя Королева, и не нужно больше утруждать себя правлением в Фарроу.
Письмо короля Шрюда его второй супруге Дизайер из Фарроу.
Это было больше похоже на семейный сбор, чем на собрание людей, стремящихся предотвратить катастрофу. Я подумал о своей семье и пришел к выводу, что наши встречи часто были и тем, и другим. Пока мы были заняты носовой фигурой корабля, адмирал королевы Этты поднялся на борт. Уинтроу Вестрит уже сидел за столом, и Альтия заваривала чай, когда мы присоединились к ним в каюте.
Уинтроу Вестрит, главный министр королевы Пиратских островов Этты и Гранд-Адмирал ее флота, был так похож на Альтию, что они могли бы быть братом и сестрой, а не племянником и теткой. Оба были высокими, и я рассудил что различие в их росте существенно меньше разницы в возрасте. Уинтроу был старшим братом Малты. Янтарь рассказала мне жестокую историю о том, как он был захвачен вместе с Проказницей и был вынужден служить на ее борту под предводительством пирата Кеннита. Как ни странно, она сказала, что рабская татуировка у его носа и отсутствие пальца на руке — дело рук его отца. Зная все это, я не ожидал окружавшей его ауры спокойствия, равно как и одежды приглушенных тонов.
Бойо быстро и легко лавировал по каюте своих родителей, освежая в памяти привычную обстановку корабля, на котором провел детство. Он поднял с полки кружку, улыбнулся и поставил ее обратно. Ростом он пошел в отца, но лоб и глаза, доставшиеся от Вестритов, были такими же, как у Альтии и Уинтроу. Грацией парнишка напоминал кота.
Уинтроу держался степенно, и когда Альтия поставила перед ним парящую чашку рома с лимоном, смешанных с кипятком, взял ее с молчаливой благодарностью. Я провел Янтарь к месту за капитанским столом и присоединился к ней. Лант занял свое место позади нас. Мои юные подопечные выстроились вдоль стены и подавленно молчали. Когда все были устроены, Альтия плюхнулась рядом с Брэшеном и тяжело вздохнула. Она встретилась взглядом с Уинтроу и произнесла:
— Теперь ты понимаешь. Когда я сказала, что остановка здесь изменит не только твою жизнь, но жизни сотен людей, я не думаю, что ты уловил всю серьезность того, о чем я говорила. Я надеюсь, что теперь ты понял. Ты видел изменения в Совершенном. Готовься к тому, что с Проказницей произойдет то же самое.
Уинтроу поднял кружку и медленно отпил из нее, собираясь с мыслями. Опустив ее, он сказал:
— Это то, что мы не в силах изменить. В подобных ситуациях лучше всего принять волю Са и попытаться понять, что из этого выйдет, а не бороться с неизбежным. Итак, если Совершенный прав, после этого последнего рейса он вернется в Дождевые Чащобы и получит достаточно Серебра, чтобы стать двумя драконами, — он покачал головой, на лице промелькнула улыбка. — Хотел бы я это увидеть.
— Я думаю, что вы неминуемо станете свидетелями преображения Проказницы. Если Янтарь и Совершенный правы, то такая метаморфоза действительно возможна.
— Я почти уверена в этом, — мягко сказала Янтарь. — Вы видели, как он может менять внешний вид по своему усмотрению, получив небольшое количество Серебра. При большем количестве он сможет преобразовать диводрево своего корпуса в любую форму, какую пожелает. И он захочет стать драконом. Или двумя.
Заговорил Клеф, и никто не счел это неуместным:
— Но будет ли он настоящим драконом из плоти и крови? Или это будет деревянный дракон?
Мы задумались, и за столом воцарилась тишина.
— Время покажет, — ответила Янтарь. — Он превратится из диводрева в дракона; процесс не особо отличается от того, как дракон поглощает диводрево своего кокона, когда вылупляется.
Бойо придвинулся к своим родителям. Он перевел взгляд с одного на другого, а затем спросил:
— Это действительно так? Это может произойти? Это не одна из диких фантазий Совершенного?
— Это так, — подтвердил Брэшен.
Его сын смотрел в будущее, доступное только ему, такое, какого он никогда себе не представлял. Затем он заговорил шепотом:
— У него всегда было сердце дракона. Я чувствовал это, — еще когда был ребенком, он держал меня на руках, и я летел над водой… — его слова стали едва различимы. Затем он спросил: — Хватит ли ему диводрева корпуса, чтобы превратиться в двух драконов? Разве они не будут совсем маленькими?
Янтарь улыбнулась.
— Пока нам это неизвестно. Но маленькие драконы растут. Насколько я понимаю, драконы продолжают расти всю жизнь. И лишь несколько вещей могут убить дракона.
Уинтроу глубоко вздохнул. Он отвернулся от Янтарь к Брэшену и Альтии:
— Вы обеспечены финансами? — серьезно спросил он.
Брэшен покачал головой, отвечая и да, и нет.
— У нас есть ресурсы. Награбленных Игротом сокровищ было много, и мы не транжирили свою долю. Но деньги сами по себе не являются ни богатством, ни гарантией будущего для нашего сына. У нас нет дома, кроме Совершенного, нет другой жизни и работы, кроме торговли на Реке Дождевых Чащоб и в Бингтауне. Да, у нас есть достаточно средств, чтобы мы могли есть и спать в доме до конца наших дней. В собственном доме. К такому будущему я никогда не стремился! Но что-то нужно оставить для Бойо. Для нас жить для того, чтобы доживать… это сложнее, чем составить морскую карту.
Уинтроу медленно кивнул. Мне показалось, что он что-то обдумывал, прежде чем заговорить. Но когда он со вздохом открыл рот, мы услышали крик снаружи:
— Разрешите взойти на борт?!
— Отказано! — приказал Уинтроу.
Брэшен в два шага оказался в дверях каюты.
— Отказано! — крикнул он в ночь, а затем повернулся к Уинтроу с вопросом:
— Кто это?
Голос снаружи прокричал:
— Вы вряд ли можете отказать мне в праве взойти на корабль, имя которого я ношу!
— Парагон Кеннитсон, сын Кеннита, — успел сказать Уинтроу в наступившей тишине, прежде чем корабль выкрикнул:
— Разрешено! Парагон! Парагон, мой сын!
Альтия побледнела до зеленоватого оттенка. Я услышал странную нотку в голосе корабля, его тембр изменился.
— Милостивый Са, — вздохнул Уинтроу в тишине. — Его голос звучит в точности, как голос Кеннита.
Брэшен посмотрел на жену через плечо. Его лицо окаменело. Затем его взгляд нашел Уинтроу:
— Я не желаю, чтобы он разговаривал с кораблем, — сказал он низким голосом.
— А я не желаю, чтобы он вообще был на этом корабле, — согласился Уинтроу. Он шагнул к двери, и Брэшен отступил в сторону, чтобы пропустить его.
— Парагон! — прокричал Уинтроу, в его голосе был приказ. — Сюда, сейчас же!
Тот, кто ответил на призыв Уинтроу, был уже не мальчиком и не юношей, а темноволосым мужчиной с орлиным носом и тонко вылепленным ртом. И с невероятно голубыми глазами. Его одежда была такой же красивой, как и он сам, он носил большие изумрудные серьги, вокруг зеленых камней сверкали бриллианты. Я сделал вывод, что он старше, чем Бойо, но ненамного. И он был мягче. Физический труд формирует в мальчике другой вид мужественности, таким был Бойо. Принц же казался домашним котом в сравнении с ним. Сын Кеннита улыбнулся белоснежной улыбкой.
— Я представлюсь, — сказал он Уинтроу с насмешливым поклоном, а затем пригнулся, чтобы заглянуть в каюту. — Треллвестрит? И ты здесь? Ты устроил вечеринку и не пригласил меня? Что ж, от тебя веет холодом, мой юный друг!
Бойо мягко произнес:
— Это не так, Кеннитсон. Совсем не так.
— Вы знаете друг друга? — мягко спросила Альтия, но не получила ответа.
Уинтроу заговорил низким, хорошо контролируемым голосом:
— Я хочу, чтобы ты покинул этот корабль. Мы оба знаем, что твоя мать не одобряет твое пребывание здесь.
Кеннитсон вскинул голову и ухмыльнулся:
— А еще я знаю, что моей матери здесь нет.
Уинтроу не улыбнулся в ответ.
— Королеве необязательно присутствовать, чтобы ожидать, что ее распоряжения будут выполнены. Особенно ее сыном.
— Ах, но это не воля королевы, а воля моей матери, которая боится за меня. И мне пора жить, не обращая внимания на ее страхи.
— В этом случае ее опасения вполне обоснованы, — возразил Уинтроу.
— Тебе не рады на борту этого судна, — ровным голосом добавил Брэшен. В его голосе не было гнева, но отчетливо прозвучало предостережение. На мгновение лицо Кеннитсона побледнело от изумления. А затем мы все услышали несогласный рев Совершенного:
— Отправьте его! Отправьте его ко мне!
Кеннитсон взял себя в руки, и выражение его лица переменилось от удивления до королевского высокомерия. Много лет никто так живо не напоминал мне Регала. Его слова были резкими, ярость осязаемой:
— Этот корабль принадлежал моему отцу, прежде чем он стал вашим. И я считаю, что даже если бы у меня не было неотъемлемого права находиться здесь, мой авторитет как принца Пиратских островов превосходит полномочия вашего капитана. Я иду туда, куда хочу.
— На этой палубе ничто не перекроет слово капитана, — сообщил ему Брэшен.
Рев Совершенного оглушил нас:
— За исключением воли корабля!
Кеннитсон наклонил голову к Брэшену и улыбнулся:
— Полагаю, что меня вызвали, — сказал он и, прежде чем уйти, отвесил элегантный поклон, завершив его взмахом шляпы, украшенной перьями.
Брэшен хотел было остановить его, но Уинтроу шагнул между ним и дверью и преградил путь капитану.
— Пожалуйста, — сказал он. — Позволь мне поговорить с ним. Его с восьми лет снедает любопытство увидеть Совершенного, — он перевел взгляд на Альтию. — Любой мальчишка, который никогда не видел своего отца, Кеннита, но вырос в окружении десятков мужчин, рассказывающих героические истории о нем, был бы влюблен в этот корабль. Он не может сопротивляться.
— Прибыл на борт! — взревел кто-то, и затем: — Кеннитсон! Ты, может, и принц, но ты не можещь безнаказанно игнорировать меня или твою мать!
— Соркор, — вздохнул Уинтроу. — О, прекрасно. Просто превосходно.
— Иногда Кеннитсон прислушивается к нему, — в голосе Бойо звучала надежда.
Рядом со мной Янтарь выдохнула:
— Первый помощник Кеннита, в прежние времена.
— Иногда, — согласился Уинтроу, затем повернулся и пошел к Соркору. Я услышал поспешное бормотание, голос Соркора звучал обвиняюще, а Уинтроу – рассудительно оправдывающимся. Но я напряг слух, чтобы услышать другие голоса. Я слышал, как корабль приветствует «юного Парагона», и более сдержанное приветствие молодого человека.
— Как он может? — Бойо заговорил в тишине. — После того, что Кеннит сотворил с тобой, после всего того, что ты и Брэшен сделали для него, как он может быть так рад принять сына Кеннита?
Я удивился, действительно ли мне послышались нотки ревности в этом негодовании? Его челюсть выпятилась, и внезапно он стал очень похож на отца.
— Это Совершенный. Он всегда был способен на то, что мы даже не можем себе вообразить, — Альтия медленно встала. Она двигалась так, будто резко постарела и все суставы ее тела одеревенели.
— Я — не мой отец, — внезапно сказал Брэшен. — Также, как и он.
— Он похож на своего отца, — ответила Альтия неуверенно.
— Также, как Бойо похож на тебя. И на меня. Но он — это не мы. И он не несет ответственности за все, что мы совершили в нашей жизни, — голос Брэшена был тих и спокоен. Рассудителен.
— Бойо, — мягко сказал молодой человек. — Давно не слышал этого имени. Я почти привык к тому, что сейчас меня зовут Треллвестритом.
— Я не … Я не думаю, что ненавижу его. Я имею в виду Кеннитсона. И я не осуждаю сына за деяния отца, — Альтия пыталась облечь мысли в слова, будто не слыша, что говорит ее сын. — Думаю, я выше этого. И он — не его отец. Хотя я не нахожу его очаровательным, — она посмотрела в сторону Брэшена и выпрямилась. На ее лице и в голосе снова появилась уверенность. – Однако меня беспокоит то, что он может пробудить в Совершенном. В Проказнице так много от моего отца. Так много от моей бабушки в фамильном корабле Вестритов, — она медленно покачала головой. — Я всегда знала, что Кеннит должен быть частью Совершенного. Он был Ладлаком, и семья Ладлак владела Совершенным в течение нескольких поколений. И мы оба знаем, что Совершенный поглотил все издевательства, которые Игрот причинил Кенниту, всю обиду и несправедливость. Во времена Игрота на палубах корабля было пролито столько крови, столько жестокости, боли и страха впиталось в его доски. И когда Кеннит умер, наш корабль впитал все, чем Кеннит жил с тех пор, как покинул Совершенного. Я надеялась, что Совершенный… пережил это. Перерос. Как дети перерастают юношеский эгоизм и учатся сочувствию к другим. Я думала … — ее голос умолк.
— Мы все хороним что-то внутри себя, — сказала Янтарь, заставив меня вздрогнуть. Она смотрела перед собой, не на Альтию, но я чувствовал, что она вторглась во что-то личное. — Мы думаем, что справились с этим. Пока оно не вспыхивает снова.
Ее рука лежала на манжете моей рубашки, и я почувствовал ее дрожь.
— Что сделано, то сделано, — резко бросила Альтия. — Пора встретиться с этим лицом к лицу.
Она взяла Брэшена за руку, и промелькнувший между ними взгляд напомнил мне двух воинов, встающих спина к спине в бою. Когда они вышли, Бойо и Клеф проследовали за ними, словно это была официальная процессия.
— Веди меня, — потребовала Янтарь.
Мы шли за ними вслед, а Лант, Спарк и Пер за нами. Позади нас шли те несколько членов экипажа, которые решили остаться на борту, несмотря на то, что Совершенный мог с ними сделать.
Фонари освещали мачты и носы судов, стоящих на якоре в гавани, взошла луна. Неверный свет скрадывал угловатые лица в завесе теней. Но вот лунный свет выхватил Совершенного, и его лицо было полно нежности. Это походило на застывшее кукольное представление. Носовая фигура Совершенного извернулась, чтобы любоваться сыном Кеннита на своей палубе, и я видел в профиль его улыбку. Его тезка стоял спиной к нам, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Его поза говорила мне скорее о терпении, чем о благоговейном трепете.
Позади него стоял Уинтроу, а рядом — грузный мужчина с редеющими волосами, но с густой седой бородой. Он был одет в свободные штаны, заправленные в высокие сапоги, и широкий пояс, охватывающий столь же выдающееся брюшко, к которому был пристегнут изогнутый меч. Рубашка была такой белой, что, казалось, сияла при лунном свете. Мужчина хмурился, скрестив руки на груди. Он внезапно напомнил мне Блэйда. Некоторые старые воины, как хорошее оружие. Их шрамы становятся патиной опыта и мудрости.
Совершенный заговорил:
— Так ты отправишься со мной? Поплывешь со мной в последний раз, прежде чем я стану драконами, которыми всегда был?
Его вопрос, казалось, удивил Кеннитсона:
— С радостью! Я не могу придумать лучшего способа провести время. Меня утомили уроки геометрии, навигации и языков. Зачем они учат меня звездам, если мне никогда не разрешают плавать под ними? Да, я поплыву с тобой. И ты расскажешь мне истории о моем отце, каким он был в моем возрасте.
В глазах корабля проскальзывал отчетливый драконий блеск. Я думал, что он откажет мальчишке, но его голос звучал рассудительно:
— Возможно. Думаю, ты уже готов их услышать.
Кеннитсон рассмеялся:
— Корабль, я — Парагон, принц Пиратских островов! Разве ты не понимаешь, кем является сын Кеннита? Я следующий в очереди на трон, — свет, коснувшийся его лица, следовал за жесткими линиями его улыбки. — Я приказываю. Я не прошу.
Совершенный отвернулся от него и заговорил над водой:
— Не на моей палубе, Кеннитсон. Никогда на моей палубе.
— И ты никуда не уезжаешь, Парагон Кеннитсон, — твердо добавил Уинтроу. — Соркор приехал, чтобы отвезти тебя в твои покои. Уже сейчас тебе следовало бы одеваться для вечеринки с карточной игрой с сановниками с Островов Пряностей. Твоя мать, королева Этта, ожидает, что мы оба будем там, и мы опоздаем, если не уйдем отсюда сейчас же.
Кеннитсон медленно повернулся к Уинтроу:
— Сочувствую вам, главный министр, потому что вы столкнетесь с ее гневом в одиночку. Но это так. Когда я сегодня вечером вернусь во дворец, я намереваюсь собрать вещи для морского путешествия, а не наряжаться для игры в карты с дамой, которая ржет, словно лошадь.
Наступило молчание. Затем Соркор сказал Уинтроу:
— Я пытаюсь припомнить, когда в последний раз избил его до крика. Думаю, что он созрел для следующего раза.
Принц скрестил руки на груди и выпрямился.
— Прикоснись ко мне, и я еще до утра закую тебя в цепи, — презрительно фыркнул он. — Я думал, что ты давно устал играть в няньку. Мне она точно не нужна, как не нужно, чтобы за мной следовали по пятам. Я не своевольный ребенок, которого ты запугивал. Уже нет.
— Да уж, — старик покачал головой. — Ты хуже. Ты испорченный мальчишка, разряженный в прекрасные одежды мужчины. Если бы я мог вообразить, что твоя мать когда-нибудь согласится на это, я бы сказал ей, что самым лучшим будет отправить тебя в плавание с Треллом. В качестве матроса. Научить немного азам профессии, которой твой отец овладел до мозга костей, еще когда был вдвое моложе тебя.
Брэшен Трелл произнес:
— Боюсь, он слишком стар, чтобы его обучать. Вы оба упустили свой шанс, — странное выражение появилось на его лице. — Он напоминает мне испорченного купеческого сынка, который думает, что он торговец.
Мальчишки имеют привычку настороженно замирать, когда не хотят признавать, что чьи-то слова задели их. Вот и Кеннитсон стоял так же — неподвижно, плечи слишком напряжены. Когда он заговорил, его слова были четкими:
— Я сейчас вернусь во дворец. Но не наряжаться и играть в кости с обезьянами с Островов Пряностей. Корабль! Увидимся утром, — он бросил взгляд на Брэшена и Альтию. — Надеюсь, у вас будут готовы апартаменты к моему возвращению. Каюта, которую я видел, когда взошел на борт, вполне подойдет. И, пожалуйста, обеспечьте мне подходящую еду и напитки.
Он прошел мимо нас, но я заметил, что он выбрал путь, который не требовал, чтобы кто-то отступил в сторону, и понял, что он сомневается в своих способностях противостоять любому из нас. Мы слушали резкий стук его сапог по палубе, потом он перелез через ограждение и спустился по веревочному трапу, покрикивая на бедолагу, который ждал его в маленькой лодке. Звук весел был тихим шепотом в ночи.
— Ты действительно так считаешь? — глубокий голос Соркора был полон смятения. На мгновение я не мог понять, о чем он спрашивает Уинтроу, но в темноте старик смотрел на Брэшена.
Капитан Совершенного посмотрел под ноги.
— Нет. Не совсем, — признался он. — Хотя я был моложе, когда отец вышвырнул меня из дома и сделал своим наследником моего брата. Было трудно найти свой собственный путь. Но я нашел. Еще не слишком поздно и для сына Кеннита, — он тяжело вздохнул. — Но это не то, чего я хочу.
Соркор посмотрел на луну, свет упал на его лицо. Брови были нахмурены, а губы поджаты в раздумье. Затем он хрипло произнес:
— Но корабль прав. Он должен плыть с тобой. Это его последний шанс, его единственный шанс узнать эту палубу под ногами. Поплыть на корабле, который сформировал его отца, — он бросил встревоженный взгляд на Брэшена. — Ты должен взять его.
— Что? — начал Уинтроу.
Но Соркор пригрозил ему кулаком, затыкая возражения. Старик прокашлялся:
— Я подвел мальчика. Когда он был маленьким, я был слишком рад, что частичка его отца осталась с нами. Я лелеял его и берег от зла. Никогда не давал ему почувствовать боль из-за своих ошибок, — он покачал головой. — И его мать души в нем не чает и дает ему все, что ему захочется. Но дело не только в ней. Я хотел, чтобы он был принцем. Хотел, чтобы он ходил в модной одежде и с чистыми руками. Я хотел видеть, что у него есть то, что его отец заработал для него. Что он такой, каким его отец хотел бы его видеть, — он снова покачал головой. — Но почему-то этого не случилось.
— Ему и не нужно было становиться мужчиной, — ровным голосом заметил Брэшен. Слова его были резкими, но не интонация.
— Уехать, чтобы быть подальше от матери? — предположил Соркор.
Альтия внезапно встала перед Соркором. Ее взгляд переместился от него к Уинтроу.
— Мне он не нужен. У меня достаточно забот в этом путешествии. У меня есть лишь смутное представление о том, куда мы идем, и я понятия не имею, что будет там с нами. Или сколько времени займет маленькое задание Янтарь, или когда мы вернемся. Возможно, тебе не рассказали, Соркор, но мы отправляемся за смертью и местью. Вполне вероятно, все закончится тем, что мы будем бороться за свои жизни. Или умрем. Я бы не желала нести ответственность за благополучие принца Пиратских островов, не говоря уж о его выживании.
— Я буду, — сказал Совершенный.
Мы все одновременно услышали и почувствовали этот ответ. Он шел из самого нутра корабля и ощущался не как возглас, а как констатация факта. Я не хотел никакого расширения нашей компании в этом путешествии, не говоря уже об избалованном принце, поэтому набрал воздуха в легкие, чтобы высказаться, и вдруг почувствовал на запястье хватку Янтарь. Вполголоса она сказала:
— Тсс. Как говорят в Калсиде, в этом бою у тебя нет пса.
С тех пор, как мы прибыли на борт Совершенного, я чувствовал, что контроль над моими планами все более ускользает от меня. Не в первый раз я сожалел, что не отправился в одиночку.
— В нашу каюту, — твердо объявил Брэшен. Его взгляд блуждал по нашим лицам. — Следуйте за мной.
Он взглянул на свою команду и добавил:
— Вернитесь к своим обязанностям. Пожалуйста.
Последнее слово, я чувствовал, было уступкой для тех моряков, которые остались на борту Совершенного. Для тех немногих. Если мы отплывем, в чем я уже начинал сомневаться, у нас останется лишь костяк команды.
Голос Совершенного гудел в тихой гавани:
— Я получу то, что хочу, Брэшен. Получу!
— О, я в этом не сомневаюсь, — горько ответил он.
Альтия уже ушла. Брэшен развернулся и последовал за нами.
Каюта была большой для корабля, однако не предназначалась для того, чтобы в нее набилось такое количество людей. Я позволил Янтарь сесть и встал позади нее, положив руки на спинку ее стула. Я расположил ее так, чтобы у меня была возможность видеть каждого человека в комнате.
Соркор был полон контрастов. Я видел его как мужчину, который оставил позади свои лучшие годы и не берег себя в молодости, но теперь жил спокойной жизнью. Он был одет, как подобает незначительному дворянину, но его оружие и шрамы на лице были как у бойца или матроса. На боку висел великолепный и смертоносный клинок. Что-то в его наряде и выбранных драгоценностях выдавало человека, который не понаслышке знал бедность, но внезапно получил возможность носить хорошую одежду и золото. На другом это могло бы выглядеть смешно. На нем — выглядело заслуженным.
Брэшен рухнул за стол с двумя бутылками. Бренди и ром. Альтия последовала за ним, звеня чашками.
— Твой выбор, наливай, — устало объявила она, опускаясь в кресло. На мгновение она закрыла лицо руками. Затем, когда Брэшен подошел и положил руки ей на плечи, она подняла голову и выпрямилась. Ее взгляд говорил, что она смирилась.
Уинтроу заговорил:
— Королеве Этте не понравится происходящее. Она уже встревожилась, когда ей сообщили, что живой корабль нарушил тарифную политику. Этого просто не должно происходить. Торговцы исправно платят налоги и тарифы, и никому из них не нужны задержки и штрафы вследствие нарушений. Как только я узнал, что это Совершенный, я пошел к ней немедленно. Она опасалась… — он замолчал и внезапно выбрал другое слово.
— Она полагала, что лучше всего его знакомство с кораблем отца ограничить и контролировать. Так сказать, — он бросил взгляд на Соркора.
— Он юнец! — возразил Соркор. — Каким-то образом он знал, в чем состояла моя миссия, и избегал меня. Я подозреваю, что он подкупил стражу, чтобы те изображали слепоту. Завтра я порву их в клочья. Вот что мы имеем. И что теперь?
— Прибытие на борт! — женский голос, властный и сердитый.
Уинтроу и Соркор обменялись взглядами.
— Королева Этта не- … непредсказуема в действиях по ситуации.
Соркор фыркнул и посмотрел на Брэшена.
— Иначе говоря, это означает, что у нее может быть меч. Следите за словами и не делайте резких движений.
Он стащил шляпу с головы. Я видел, как естественно он занял боевую стойку.
Брэшен отошел от Альтии ближе к двери, так, словно хотел защитить, но ее темные глаза вспыхнули, она поднялась на ноги и встала рядом с ним. Голос королевы Этты снова донесся до нас:
— Прочь с дороги! Я уже говорила, что не нуждаюсь в тебе. Ты мне мешаешь, и мой главный министр услышит об этом. Обычные приказы отменяются моей командой! Жди в лодке, если хочешь, но убирайся с моего пути.
— Она только что прогнала охрану, которую я к ней приставил, — мягко пояснил Уинтроу.
И в следующее мгновение в дверном проеме появилась необыкновенная женщина. Высокого роста, с угловатыми чертами лица. Она не была красавицей, но выглядела просто потрясающе. Блестящие черные волосы рассыпались по широким плечам, укрытым алой курткой. Черное кружево плескалось на манишке ее рубашки и на манжетах. В ушах дерзко болтались золотые обручи. На шее почти утонуло в кружевах ожерелье в виде человеческого лица. Кеннит? Если так, то сын сильно напоминал отца. У нее также был меч на широком черном поясе, усеянном серебром, — пока в ножнах. Пальцы слегка касались изящной рукоятки. Взгляд, которым она окинула комнату, был острее любого клинка. Она потребовала ответа:
— Вы устраиваете заговор?
Уинтроу склонил голову:
— Конечно, устраиваем. И мы будем рады твоей компании. Речь идет о твоем своевольном и довольно испорченном наследнике, который недавно повстречался со своевольным и довольно испорченным кораблем своего отца. Они, похоже, намерены заняться друг другом, отправляясь в плавание на Клеррес. Мне дали понять, что цель этого рейса заключается в том, чтобы отомстить служителям монастыря за похищение и убийство ребенка. И что потом этот корабль волшебным образом превратится в двух драконов.
Рот Этты слегка приоткрылся, в то время как Уинтроу посмотрел на Альтию и спросил:
— Я правильно все изложил?
Альтия пожала плечами:
— Достаточно близко.
И две женщины обменялись холодными взглядами.
Королева Этта молчала. Уинтроу осторожно спросил:
— Делегация Островов Пряностей?
— Привезли кучу народа, чтобы потратить свои денежки. Я присоединюсь к ним за карточным столом… или не стану. Теперь для меня это не имеет особого значения, — она сердито посмотрела на Альтию и Брэшена.
— Зачем ты привел сюда этот корабль? Что вы хотите от нас? От Кеннитсона? Мой сын никуда не поедет! Он наследник этого королевства и нужен здесь. Предполагалось, что он будет наслаждаться вечером с торговцами Островов Пряностей и своей предполагаемой невестой, а не планировать морское путешествие, — ее взгляд рыскал по нашим лицам, глаза были холодны. — И какую бы месть вы ни искали, это не имеет никакого отношения к нам. Так зачем вы пришли сюда? Какие разногласия вы пытаетесь посеять? Зачем приводить это судно с его ужасной репутацией и неудачливостью в нашу гавань? Моей мечтой было, чтобы он никогда его не увидел и не ступил бы на этот корабль!
— В этом мы солидарны, — спокойно ответила Альтия.
Я почувствовал, что королева пиратов заставила себя взглянуть на Альтию.
— Но по разным причинам, — сказала она напряженно. — Мой сын был очарован этим кораблем с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы узнать, как умер его отец. Последняя кровь Кеннита впиталась в доски этой палубы. Его воспоминания, его … жизнь … ушли. Были поглощены. И с того момента, когда он узнал об этом, у него появилось дикое желание увидеть этот корабль, подняться на борт, в надежде поговорить с отцом. Мы говорили ему вновь и вновь, что Совершенный — это не его отец. Его отец лишь часть жизни, которую воплощает корабль. Но трудно заставить кого-то понять.
Альтия заговорила ровным голосом:
— Сомневаюсь, что кто-то, кроме торговцев Бингтауна, может полностью понять, что это значит.
Королева Этта холодно уставилась на нее.
— Кеннит был родом из Бингтауна. Он Ладлак. И эта кровь есть в его сыне, даже если он предпочитает имя Кеннитсон, — ее рука поднялась, чтобы прикоснуться к ожерелью. — И, возможно, я понимаю этот корабль больше, чем ты думаешь. Сам Совершенный говорил со мной об этом. К тому же, — она наклонила голову в сторону Уинтроу. — У меня есть твой племянник в качестве советника в этих вопросах.
— Тогда, возможно, ты поймешь, что Совершенный страдал. Во времена Игрота он впитал много смертей, вероятно, больше, чем любой другой живой корабль. И еще раньше, когда он принадлежал семье Ладлаков, его судьба, казалось, была проклята. Он никогда не был… стабильным. Какое-то время он был известен в Бингтауне как Отверженный, пария. Как безумный корабль, живой корабль, который убьет любую команду, попытавшуюся отплыть на нем.
— Я знаю это, — королева презрительно фыркнула. Затем Этта подняла голову и внезапно обезоруживающе сказала: — Альтия, неужели ты думаешь, что меня не посетили Малта и Рейн? Думаешь, я не слышала каждой детали об этом корабле и его истории? — она посмотрела вниз на кулон, который сжимала, и добавила более спокойно: Возможно, я понимаю даже больше, чем все вы на этом корабле.
Обе женщины замолчали. Мне казалось, что судьба балансировала в крошечной точке, ожидая смещения и выбора направления. Было ли это тем, что имел в виду Шут, когда он рассказывал мне о бесконечных вариантах будущего, готовых и ожидающих, но лишь одно из которых становится реальностью? И сейчас мы были свидетелями этого?
Однако заговорил Брэшен:
— Прошлое мучает всех. Оставьте его в покое, пожалуйста. Бессмысленно спорить, кто лучше понимает живые корабли или Совершенного. Сейчас не в том наша проблема. И, прежде чем мы будем говорить о будущем, я хотел бы урегулировать настоящее, так как это затрагивает Альтию, меня и мою команду, — он бросил взгляд на нас всех. Мы молчали. — Когда мы с Альтией говорили с Уинтроу сразу после прибытия, он согласился помочь нам удовлетворить наши основные нужды — отправить почтовых птиц нашим торговым партнерам в Бингтауне и в Дождевых Чащобах с заверениями, что мы не планировали воровства, не остановившись ни в Бингтауне, ни в Джамелии. Королева Этта, мы просим вас помочь в выборе надежных судов и капитанов, связанных с этими портами, которые будут готовы доставить наши товары в нужное место, чтобы наше слово уважаемых торговцев осталось незапятнанным. Если вы можете помочь нам в этом, мы будем считать это большой услугой для обеих наших семей.
Этта посмотрела на Уинтроу и кивнула.
— Это можно сделать, — мягко сказал Уинтроу. — Я знаю нескольких капитанов, которым можно доверять.
Облегчение Брэшена было осязаемым.
— И, думаю, мы все согласны с тем, что было бы большой ошибкой позволить Кеннитсону сопровождать нас на Совершенном в этом безумном предприятии. Мы все не должны допустить, чтобы он поднялся на борт до отплытия. Его нужно держать вдали от гавани и корабля, потому что Совершенный не сможет разыскать его на земле, — он поднял руку. — Если мы сможем их разлучить, Совершенный может остаться в гавани, одержимый Кеннитсоном, и отказаться от этого путешествия. Но я считаю это маловероятным. Думаю, его желание возродиться в драконов будет сильнее желания, чтобы Кеннитсон совершил на нем последний рейс.
— Я согласен … — начал Уинтроу, а затем остановился. Его изумленный взгляд встретился с Брэшеном. Альтия вскочила на ноги, в то время как Соркор спросил резким шепотом:
— Что это?
Все они были моряками и уловили изменения в корабле раньше меня. Внезапно я почувствовал крен, и Альтия воскликнула:
— Он набирает воду!
Брэшен сделал два больших шага и схватился за дверную ручку, но дверь оказалась плотно заклинена перекосившейся дверной коробкой. Корабельные брусья застонали, а оконные стекла издали неописуемый звук, когда корабль накренился. Голос Совершенного загремел над кораблем и водами гавани:
— Я могу всех вас убить! Утопить прямо в гавани! Как вы смеете стоять на моей палубе и строить козни против меня?!
Пальцы Янтарь внезапно сжали мое предплечье.
— Я разобью окно, — заверил я ее.
Спарк схватила Пера, как сестра, пытавшаяся укрыть младшего от неприятностей. Лант обхватил их за плечи и подвел ко мне. Мы сгруппировались вместе в каюте, которая медленно опрокидывалась. Соркор перешел поближе к Этте. Он напомнил мне потрепанного сторожевого пса, исполнявшего свой долг. Этта, казалось, не замечала его. Она сжала челюсти, обдумывая какой-то план действий. Я смотрел на Брэшена. И если бы он сдвинулся, я бы сделал это тоже. А пока…
— Но я этого не сделаю, — громкий голос отдавался в моей груди. — Не сейчас! И не только потому, что Бойо оказался в ловушке вместе с вами.
Бледный Бойо сжимал край стола, его глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит. Я понял, что он верит в угрозу. Холод заморозил мой позвоночник и свел судорогой живот.
— Совершенный, выпусти меня. Позволь нам выйти и обсудить это так, чтобы не впутывать все Пиратские острова. — Брэшен говорил с ним, как с ребенком, спокойно и твердо. Рука все еще лежала на дверной ручке.
— Но они уже замешаны! — раздался из-за двери гудящий голос Совершенного. Я не сомневался, что все в гавани и в прибрежных строениях слышали его. — Они все причастны, если удерживают своего принца вдали от меня! Потому что он — в первую очередь моя кровь, а уж потом их принц! Принц, которого у Кеннита не было бы без меня!
— Он безумен, — сказала Этта низким шепотом. — Я с радостью умру здесь, утону внутри, лишь бы не отдавать ему сына.
— Вы не утонете здесь, королева Этта, — Соркор взял бутылку с ромом и задумчиво поднял ее, глядя на окно.
— Я не умею плавать, — еле слышно произнесла она.
— Совершенный не собирается тонуть, — решительно заявила Альтия, и я подумал, может ли ее решимость защитить нас.
Голос Ант донесся до нас снаружи:
— Сэр, у меня топор! Мне прорубить себе дорогу?
— Еще нет! — к моему удивлению приказал Брэшен.
А затем, к еще большему моему изумлению, раздался женский голос. Он звенел властью и был таким же громогласным, как у Совершенного:
— Навреди моей семье, и я увижу, как ты горишь, Отверженный!
— Проказница! — ахнула Альтия.
— Сожжешь меня? – взвыл Совершенный. — Чтобы спасти свою семью? Думаешь, твоя семья важнее, чем моя? Подожги меня, и они будут вариться во мне, как мясо в духовке!
— Совершенный! — взревел Бойо. — Ты действительно сделал бы это со мной, с тем, кто родился на твоей палубе и научился здесь ходить? — воздух
