Это тот урок, который я вынесла из своего первого опыта, и теперь я зорко слежу, чтобы Тетушка Жалость не проникла в мою жизнь. Поэтому я на все вопросы сдержанно улыбаюсь и сразу перевожу разговор на другую тему. Через три-четыре дня такой политики доброхоты отстают и переключаются на что-нибудь другое.
И вот только один вопрос не дает мне покоя: ПОЧЕМУ ЖЕ МНЕ НЕ ЛЕГЧЕ???
Теперь я уже знаю ответ. Я совершила ошибку, попав в ловушку «ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ».
Дело в том, что не стоит расслабляться в жалости, но нельзя и напрягаться в самоизоляции! Истина, как обычно, лежит посередине.
Заняв позицию «отстаньте от меня», я автоматически отвергла саму мысль о помощи извне. Я создала себе невидимую стену, которая отсекла меня от другого мира. В «большом мире» продолжала кипеть жизнь, там случались разные события, постоянно происходило движение. В моей же «индивидуальной капсуле» время словно остановилось, замкнулось само на себя, и я раз за разом гоняла по кругу одни и те же мысли. Горю просто некуда было излиться, и я в нем чуть не утонула.
У вас должна быть какая-то отдушина. НЕЛЬЗЯ ДЕРЖАТЬ ГОРЕ В СЕБЕ! Его надо проговаривать. Нет собеседника — проговаривайте себе, зеркалу, дереву за окном. Можно и прописывать — если есть на чем писать. Если есть доступ к Интернету — наберите в поиске «я потеряла ребенка», и вы увидите множество сайтов, блогов, форумов, где вы можете рассказать свою историю. Там вас выслушают, поддержат, посоветуют что-то полезное. Если хочется плакать — плачьте. Слезы — это жидкие эмоции, с ними будет постепенно утекать и ваша боль. Горе есть, оно уже случилось, и глупо его отрицать — его надо активно пережить. И вы не попадетесь в ловушку жалости, если поставите себе цель: ОСОЗНАННО ПЕРЕЖИТЬ ПОТЕРЮ — И ОТПУСТИТЬ.
Глава 6. ШКОЛА ЖИЗНИ
по своим бытовым проблемам. В общем, это была никакая не встряска, а совершенно обычная жизнь обычной семьи, и я просто незаметно втянулась, стала вести себя «по образу и подобию».
Может, история с приглашением на телепередачу? Это, безусловно, встряска, и она меня в какой-то степени сподвигла на действия, но это все же случайность. Я понимаю, что далеко не всем делаются такие предложения, да и не на всех они одинаково подействуют. Так что, пожалуй, тоже нет.
М-да… Что же я имею в виду, когда говорю «встряхнуть»?
— Знаете, мне кажется, что если бы кто-то пришел, выслушал и понял, заставил меня выходить, гулять, даже развлекаться хоть как- то, разговаривал бы со мной, нацеливал на будущее… хотя это, кажется, тоже нельзя расценивать как «встряхнуть»?
— Согласна, — живо отзывается моя Сказочница. — Это называется не «встряхнуть», а «любить». То есть давать энергию любви. Надо осознавать, что можно человека трясти, как грушу, но если у него нет энергии, ничего из этого не выйдет. А вот любовь — другое дело. Она питает, наполняет жизнью.
— Да, конечно… Но мне повезло: со мной в первый раз были родственники, и они понимали и помогали. Во второй раз так уже не вышло. (Вот интересно, почему все сложилось именно так?) А ведь у многих и такого нет, их вообще никто не поддерживает, и это ужасно несправедливо.
— Ничего подобного, — энергично качает головой Сказочница. — Здесь все просто. Послушай и постарайся понять. Вся наша жизнь, хотим мы того или нет, это бесконечная череда уроков в Школе Жизни. Ситуации разные — как экзамены. Если урок оказался невыученным, экзамен не сдать. И тебе придется заново штудировать учебник жизни по этой Теме, чтобы избавиться от «хвоста». Снова набор знаний и опыта, и еще °дна попытка. Но если ты плохо училась или материал не усвоила, то Сама понимаешь — на повторный курс обучения… Метафора понятна?
— Да. Но как это относится к моим словам?
— В первый раз тебе помогали, но ты мало чему научилась. И не пытайся мне возражать, я верю, что ты старалась. Но «стараться» еще не значит «достичь». Судить о стараниях всегда следует по результату, и если тебе тот же экзамен пришлось пересдавать, причем опять неудачно, — значит, урок не выучен. Ничего ты не вынесла из первого неуспеха. Именно поэтому в следующий раз условия более жесткие, и помощников-консультантов рядом уже нет. Значит, должна сама.
— Жестоко, — замечаю я.
— А жизнь вообще штука жесткая, — отвечает она. — Или ты учишься как следует и получаешь от нее подарки, поощрительные призы и почетные грамоты, или… сама понимаешь. Так уж устроено.
— Но тогда выходит, что повторение той же ситуации — это и есть «встряска»? — вдруг догадываюсь я.
— Да, — безжалостно рубит она. — И такие встряски будут все более жесткими, пока не возьмешься за ум и не выучишь как следует свой урок.
— Но какой? В чем он заключается? — недоумеваю я.
— «Какой» и «в чем заключается» — это нужно определить тебе самой. Я готова поучаствовать и оказать помощь. Но вот учиться должна ты сама.
— Я понимаю, и я готова. Но вот почему из-за моих невыученных уроков должен страдать ни в чем не повинный ребенок?
— Ас чего ты взяла, что он страдал?
— Ну как «с чего»??? Он же хотел родиться — и не родился.
— Он совершил именно то, что намеревался. Ведь это был и его урок.
— Намеревался? Он намеревался умереть, не родившись? Нет, такого быть не может! Все хотят жить! А он умер во мне, его больше нет и никогда не будет!
— Ну, если тебе нравится так думать…
— Мне не нравится так думать! Но это же факт!
— Да ну? — усмехается она. — Если уж говорить о фактах, то мы имеем вот что: некая душа попросила тебя построить тело, чтобы воплотиться на земле. Но потом почему-то передумала. Душа отказалась от своего намерения, тело за ненадобностью разрушилось. Все.
— Нет. Такого не может быть. Это как-то… цинично, что ли.
— По-моему, гораздо более цинично отождествлять бренное тело и бессмертную душу. Тело умирает, душа — никогда. Она просто возвращается туда, где ей надлежит находиться до воплощения, чтобы подождать благоприятных обстоятельств и попробовать еще раз.
— Значит… вы хотите сказать, что я не смогла создать эти самые «благоприятные обстоятельства»?
— Возможно, и так. А ты считаешь, что в твоем случае они были благоприятными?
Я задумалась. Вопрос оказался сложный такой, неоднозначный. Хотелось бы, конечно, сказать, что «да», но…
— Были ли они благоприятными? Нет, это вряд ли. По крайней мере, во второй раз — точно. Да и в первый… Мой муж… ох, это больная тема. Не хочу я о муже.
— А придется. И не только о муже. О своем отношении к людям, к мужчинам, к миру. К себе, наконец! И уж тем более — обо всех своих «больных» темах. Потому что, если ты твердо намерена изменить ситуацию, для начала надо ее изучить. Имей в виду, сейчас ты принимаешь на себя ответственность за собственное будущее.
— Опять подготовка к экзамену? — напряженно пошутила я. — Меня уже заранее трясет…
— Ты хотела встряску? Ну так ты ее получила. А теперь — домашнее задание. Составь список вопросов, которые мучают тебя и требуют ответа. В следующий раз с этого и начнем.
— Хорошо, понятно, — киваю я. — Пошла формулировать.
— Да. Но как это относится к моим словам?
— В первый раз тебе помогали, но ты мало чему научилась. И не пытайся мне возражать, я верю, что ты старалась. Но «стараться» еще не значит «достичь». Судить о стараниях всегда следует по результату, и если тебе тот же экзамен пришлось пересдавать, причем опять неудачно, — значит, урок не выучен. Ничего ты не вынесла из первого неуспеха. Именно поэтому в следующий раз условия более жесткие, и помощников-консультантов рядом уже нет. Значит, должна сама.
— Жестоко, — замечаю я.
— А жизнь вообще штука жесткая, — отвечает она. — Или ты учишься как следует и получаешь от нее подарки, поощрительные призы и почетные грамоты, или… сама понимаешь. Так уж устроено.
— Но тогда выходит, что повторение той же ситуации — это и есть «встряска»? — вдруг догадываюсь я.
— Да, — безжалостно рубит она. — И такие встряски будут все более жесткими, пока не возьмешься за ум и не выучишь как следует свой урок.
— Но какой? В чем он заключается? — недоумеваю я.
— «Какой» и «в чем заключается» — это нужно определить тебе самой. Я готова поучаствовать и оказать помощь. Но вот учиться должна ты сама.
— Я понимаю, и я готова. Но вот почему из-за моих невыученных уроков должен страдать ни в чем не повинный ребенок?
— Ас чего ты взяла, что он страдал?
— Ну как «с чего»??? Он же хотел родиться — и не родился.
— Он совершил именно то, что намеревался. Ведь это был и его урок.
— Намеревался? Он намеревался умереть, не родившись? Нет, такого быть не может! Все хотят жить! А он умер во мне, его больше нет и никогда не будет!
— Ну, если тебе нравится так думать…
— Мне не нравится так думать! Но это же факт!
— Да ну? — усмехается она. — Если уж говорить о фактах, то мы имеем вот что: некая душа попросила тебя построить тело, чтобы воплотиться на земле. Но потом почему-то передумала. Душа отказалась от своего намерения, тело за ненадобностью разрушилось. Все.
— Нет. Такого не может быть. Это как-то… цинично, что ли.
— По-моему, гораздо более цинично отождествлять бренное тело и бессмертную душу. Тело умирает, душа — никогда. Она просто возвращается туда, где ей надлежит находиться до воплощения, чтобы подождать благоприятных обстоятельств и попробовать еще раз.
— Значит… вы хотите сказать, что я не смогла создать эти самые «благоприятные обстоятельства»?
— Возможно, и так. А ты считаешь, что в твоем случае они были благоприятными?
Я задумалась. Вопрос оказался сложный такой, неоднозначный. Хотелось бы, конечно, сказать, что «да», но…
— Были ли они благоприятными? Нет, это вряд ли. По крайней мере, во второй раз — точно. Да и в первый… Мой муж… ох, это больная тема. Не хочу я о муже.
— А придется. И не только о муже. О своем отношении к людям, к мужчинам, к миру. К себе, наконец! И уж тем более — обо всех своих «больных» темах. Потому что если ты твердо намерена изменить ситуацию, для начала надо ее изучить. Имей в виду, сейчас ты принимаешь на себя ответственность за собственное будущее.
— Опять подготовка к экзамену? — напряженно пошутила я. — Меня уже заранее трясет…
— Ты хотела встряску? Ну так ты ее получила. А теперь — домашнее задание. Составь список вопросов, которые мучают тебя и требуют ответа. В следующий раз с этого и начнем.
Хорошо, понятно, — киваю я. — Пошла формулировать.
И правда, хватит на сегодня шокирующей информации. «Не сдала экзамен», «неблагоприятные условия», «душа раздумала воплощаться», «Школа Жизни». Выходит, это моя вина, что мой ребенок раздумал рождаться? Или не моя? Ладно, не буду гадать.
Да, теперь я знаю, что такое «встряхнуть». Это когда ты вдруг понимаешь, полностью осознаешь, что твое прошлое, которое казалось тебе таким безоблачным и вполне симпатичным, безнадежно разрушено, впереди — полная неизвестность, а ответственность за твое будущее лежит исключительно на тебе.
Глава 7. ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ
Над списком вопросов мне долго пыхтеть не пришлось. Это потому, что я уже себе не раз их задавала. Я думаю, что вопросы будут примерно одинаковыми у всех, кто не сумел родить ребенка или у кого ребенок умер, едва успев родиться. У меня получился примерно вот такой список:
ВОПРОСЫ РАСТЕРЯННОЙ ЖЕНЩИНЫ
— Почему это случилось?
— Неужели это снова повторится?
— Это моя вина? Это я не справилась, не смогла, не уберегла?
— Это наказание за какие-то мои грехи? Или не мои? Или не наказание?
— Оплакивать нерожденного ребенка или нет? Он ангел? Это все- таки уже ребенок или еще не совсем?
— Почему врачи такие черствые и грубые? Как найти хорошего врача?
— Как после этого верить в хорошее?
— Как мне теперь вообще жить?
Если у вас есть какие-то свои вопросы, просто добавьте их к этому списку. Возможно, ответы на них найдутся в этой книге. Но если нет — уверена, в самом скором времени вы получите эти ответы, может быть из самых неожиданных источников (например, во сне).
А пока я пересылаю Злой Сказочнице весь список оптом и жду ее вердикта.
В самом скором времени мы снова на связи, и я трепетно предвкушаю, что сейчас, вот сейчас прозвучат откровения, она мне разъяснит
и я все пойму, и будет мне счастье. Ага, как бы не так. Первым делом она уточняет:
— И кому эти вопросы адресованы?
— Сейчас — вам, — говорю я. — Вы же мудрый человек, вы, наверное, все знаете…
— Ну конечно! — с энтузиазмом всплескивает руками она. — Разумеется, я знаю, ведь все очень просто. Итак, слушай и записывай.
— Ага, пишу, — радостно хватаюсь за ручку я. Размеренный голос начинает диктовать:
Почему это случилось? — Не «почему», а «зачем».
Неужели это снова повторится? — Может, да. А может, и нет.
Это твоя вина? Это ты не справилась, не смогла, не уберегла? — Если тебе нравится так думать — конечно, ДА. Если не нравится — то НЕТ.
Это наказание за какие-то твои грехи? Или не твои? Или не наказание? — А что ты такого ужасного совершила? И кто бы мог тебя так наказать?
Оплакивать нерожденного ребенка или нет? Он ангел? Это все- таки уже ребенок или еще не совсем? — Это решать тебе.
Почему врачи такие черствые и грубые? Как найти хорошего врача? — Подумай, почему ИМЕННО ТЕБЕ попадаются такие черствые и грубые врачи. Может, это просто твои отражения?
Как после этого верить в хорошее? — Если верила до этого, получится и после. А если не верила — может, самое время начать?
Как мне теперь вообще жить? — Осознанно и с благодарностью.
* * *
— Ну как, довольна? — спрашивает она.
Я вовсе не довольна. Я в недоумении смотрю на свои записи и ощущаю глубокое разочарование. Это же совсем не то, чего я ждала!
— Похоже, разочарована? — ласково спрашивает меня Злая Сказочница.
— Да нет, спасибо вам огромное. Вы мне очень помогли. Мне просто надо над этим подумать… — вяло реагирую я.
— А вот и врешь! — радостно уличает меня она. — Плечи поникли, лобик наморщился, глаза прячешь и явно расстроилась. Или я не права?
— Да, — с некоторым усилием признаюсь я. — Я ждала ясных ответов, но для меня ничего не прояснилось… И мне по-прежнему ничего не понятно.
— И что ты сейчас ощущаешь? Только честно!
Я прислушалась к своим ощущениям и поежилась. Ну, если честно…
— Пожалуй, разочарование. И немного обиду. Я же на вас возлагала определенные надежды…
— А вот теперь советую сделать заметку на память. Все разочарования происходят, когда мы возлагаем ожидания и перекладываем ответственность на кого-то другого. Так что ты или уж не перекладывай, или уж не ожидай.
— Выходит, никому не стоит доверять?
— Ну отчего же? Доверять можно и нужно, но с учетом того, что никто не разберется в твоих проблемах лучше, чем ты. Любой другой — муж, мама, врач, психолог, сказочница — могут только помочь тебе в этом, но работу должна проделать ты сама.
— Это значит, что мне придется самой искать ответы?
— Да. И я тебя уверяю: каждый раз, найдя ответ, ты будешь получать много радости. И еще — каждый раз в тебе будет чуть больше веры и надежды. Потому что ты преодолела очередной барьер и смогла лучше подготовиться к экзамену, потому что узнала чуть больше. Так что сейчас давай-ка ты поработаешь со своим списком еще разок. Попробуй определить, какое чувство стоит за каждым вопросом. Ведь именно оно мучает тебя и тем самым побуждает тебя искать ответы.
— Чувство? Хм-м-м… Ладно, поняла.
Вот здесь мне пришлось действительно потрудиться. Оказывается я не очень-то разбираюсь в собственных чувствах. Но в конце концов я справилась и действительно почувствовала некоторую гордость. Теперь список вопросов выглядел так:
Почему это случилось? — Недоумение, непонимание, протест, желание разобраться. Ведь то, что случилось со мной, вопиюще несправедливо — должен кто-то за это ответить?
Неужели это снова повторится? — Это страх, очень сильный страх.
Это твоя вина? Это ты не справилась, не смогла, не уберегла? — А вот этот вопрос явно произрастает из чувства вины. Я и сейчас чувствую себя виноватой, это да. Хотя, видит Бог, не знаю, что я могла бы сделать не так.
Это наказание за какие-то твои грехи? Или не твои? Или не наказание? — И тут тоже чувство вины плюс неуверенность в себе. Может быть, я просто недостойна счастья?
Оплакивать нерожденного ребенка или нет? Он ангел? Это все- таки уже ребенок или ещё не совсем? — Здесь жалость, и к нему, и к себе, желание проводить его, расстаться с ним как-то… ну, по-человечески, что ли. И еще полная растерянность. Ну не учили меня, что в таких случаях будет правильно!
Почему врачи такие черствые и грубые? Как найти хорошего врача? — Этот вопрос, без сомнения, продиктован обидой и возмущением. Так, как они, — нельзя, я точно знаю!
Как после этого верить в хорошее? — Ну, как ни крути, здесь можно констатировать страх перед будущим и недоверие ко всему миру. А как в него верить, если он так со мной поступает?
Как мне теперь вообще жить? — Как ни странно, помимо растерянности и бессилия, в этом вопросе я почувствовала надежду. А вдруг кто-нибудь большой и умный придет и расскажет, как мне жить, и все будет совершенно по-другому!
Ну что ж, подведем итоги, — задумчиво говорит она. — Итак, какие чувства наполняют твой мир? Гнев. Отчаяние. Неверие. Вина. Обиды. Это темные чувства, они лишают ясности и душу, и разум. Разве они дадут твоему ребенку родиться?
— Что???
— Очень вероятно, что ты не можешь стать матерью потому, что создала слишком непривлекательный образ мира.
Так. Это, можно сказать, ещё одна встряска. Значит, по крайней мере, на один вопрос ответ получен: виновата все-таки я. К глазам немедленно начинают подступать слезы.
— Но это не твоя вина, — словно услышав мои мысли, продолжает она. — Это изначальная ошибка в условиях задачи. Это можно поправить. Что, будем делать уроки?
— Будем, конечно же, будем! А как?
— Как обычно, — говорит она. — Я уведу тебя в сказочное пространство, и будем сказки сочинять.
— Вы думаете, мне сейчас до сказок? — кисло говорю я. — Мне бы с суровой действительностью разобраться, а тут… Нет, только не это.
— Ну, тогда до свидания, — буднично объявила она. — Я по-другому не могу, я же Сказочница, не забывай.
— Нет!!! — поспешно меняю решение я. — Ладно, я согласна, сказка так сказка.
Я уже привыкла к ней, к этой Злой Сказочнице, и мысль о том, что я снова останусь один на один с притаившейся Тьмой, меня пугает. Сейчас она уже казалась мне родственной душой, и потерять ее я просто не готова.
— Ну, тогда до завтра, — говорит она. — Спокойной ночи, приятных снов!
— И вам, — отвечаю я.
Родственные души… Об этом мне хотелось бы сказать отдельно.
Глава 8. В ПОИСКАХ РОДСТВЕННОЙ ДУШИ
Как же мне хотелось, чтобы во время беременности и родов меня сопровождал не просто специалист, а Родственная Душа! Душа, которая будет понимать, поддерживать, направлять, ЧУВСТВОВАТЬ меня и моего ребеночка. Я знаю, что некоторым судьба посылает таких спутников и проводников, я слышала эти истории. У меня же вышла совсем другая картина — мне пришлось сразиться с горем один на один. Объективная реальность: в наших роддомах (по крайней мере, в крупных городах) есть штатные психологи, но не существует единой программы, которая помогала бы беременным женщинам справляться с возникающими проблемами (а их, поверьте, предостаточно!). Это и страх перед родами, и беспокойство за здоровье родившегося ребенка, или молоко не приходит, или приходит, но ребенок грудь не берет, а еще у многих (даже удачно родивших!) бывает послеродовая депрессия. А уж тем, кто потерял ребенка, психологическая помощь просто жизненно необходима. Но ее нет. По крайней мере, там, где я рожала, подобная услуга не предлагалась. Судя по моим интернет- изысканиям, и в других местах дело обстоит ничуть не лучше. Как я выяснила, проблема в том, что психология — наука сложная и разнообразная, и в ней существует множество направлений и специализаций. Так вот: в условиях роддома мало быть просто психологом, нужно дополнительно пройти специальное обучение по пренатальной и перинатальной психологии. Такое повышение квалификации проводится в Москве, в роддома регулярно рассылаются письма с информацией, но… все, как всегда, упирается в деньги. Почему-то
учреждения не спешат финансировать обучение своих специалистов, а за свой счет идут учиться единицы. Я из достоверных источников знаю, что в Москве из всех, кто программу по потерям посещал, за три года пришли учиться за свой счет из роддомов два (!!!) человека, да и то потому, что уже были на других программах, знают качество обучения и не пожалели денег. Вот в Санкт-Петербурге два роддома оплатили обучение сотрудников, и отправили не только психологов, даже акушерок. Мне сказали, что это пока чудо для России. Представляете? Подготовка квалифицированных кадров у нас считается чудом!!!
Так что тут каждая женщина вынуждена искать свои пути преодоления кризиса. Я общалась со многими женщинами, потерявшими ребенка в родах или после вынужденного аборта по медицинским показаниям (при условии, что они хотели этого ребенка, это так же или почти так же больно). Сначала слезы — это у всех, и сил нет тоже у всех — это тоже понятно. С неблизкими родными и друзьями разговаривать не хочется: уж слишком интимная тема. С мужем — одни не знают, как об этом по телефону разговаривать, а другие, наоборот, стараются рассказать и навешать на бедных мужей таких подробностей, что некоторые срываются, и потом сами же жены их и подбадривают. Я оба раза чувствовала, что на третий день как будто заканчивается действие какого-то «гормона временной анестезии» и наступает просто чернота. Это вообще переломный день: начинает литься молоко, сама уже начинаешь ходить, и постепенно сознание фокусируется на внешнем мире, и в голову вдруг приходят ВСЕ мысли обо ВСЕМ. Это у всех так, ну, или почти у всех. Еще я могу отметить, что те, у кого это не в первый раз произошло, реагируют сильнее, так как начинают испытывать страх и негатив уже на этапе беременности, когда она начинает идти не так (кровотечения, плохие анализы или УЗИ, да просто тревожные ощущения),
и после родов приходит моральное опустошение и чувство обреченности. Второй раз уже проводишь прямую линию по двум точкам, и в голову приходят мысли, что нормально не родить НИКОГДА. Потом долго и упорно отмахиваешься от них и боишься их думать. Повторно эмоции уже более глубинные. Внешне это просто горе… Со мной лежала одна девочка, она вышла замуж за своего двоюродного брата, и такая история была с ней в четвертый раз, но она хотела попробовать ещё. У нее было смирение, горе и какая-то мудрость. А у другой женщины малыши-двойняшки родились, но умерли в первые сутки. Она просто не могла дышать от отчаяния, лежала и не находила сил двигаться и говорить, и никто не мог ей толком помочь.
И ещё — сразу видно, если хороший муж. В этой ситуации только муж может вселить в женщину надежду, дать ей веру в то, что он всегда рядом не только в радости, но и в горе, что она — нормальная женщина, любимая жена и обязательно будет хорошей матерью. Это очень большая поддержка. Но так далеко не у всех бывает…
Конечно, есть ещё медперсонал — врачи, медсестры, нянечки. Но и отсюда особой помощи ждать не стоит, и этому есть свои причины. Мне пришлось много общаться с медицинскими работниками, и часто я на них сильно обижалась.
Вот ведь что странно: почему-то я в основном сталкивалась с очень неприятными и черствыми людьми. Например, на УЗИ (решающем для меня многое) врач вообще молчала, хмурилась. На мои вопросы сказала, что мне все расскажет мой лечащий врач. Я пошла в отделение. Было двенадцать часов утра. К двум я поняла, что уже больше просто не могу сидеть на месте, и сама пошла в ординаторскую. А мой врач, оказывается, забыл про меня и просто ушел! Вот как мне в таком состоянии ещё до завтра ждать результатов моего УЗИ?! Я добилась прихода дежурного врача, он там что-то скудное пробормотал, боясь сказать лишнее. Но ведь это все не добавляет спокойствия мягко говоря… А уж как принимают в приемном покое беременную женщину с кровотечением — так это у здоровой оно может начаться. если говорить одним словом, то отношение жесткое… нет, не сказать одним словом, так как оно где-то хамское, где-то равнодушное, где-то злорадное (у некоторых ведь нет своих детей), но практически всегда жесткое. Я уверена, что если бы они относились к нам как к своим дочерям или сестрам — положительных историй было бы гораздо больше.
Конечно, встречались и совершенно другие медики. Одна акушерка в роддоме, специализирующемся по недоношенным детям, меня поразила, это да. Ее благословили в православном храме на то, чтобы она могла крестить новорожденных, которые находятся на грани жизни и смерти и непонятно, выживут ли. Потом, если такой ребенок выживает, его крестят уже в церкви, по полному ритуалу. А если умирает, то крещеным, и его можно отпевать. Вот эта женщина была серьезным исключением из правил. И еще одна женщина запомнилась — она мыла полы, у нее было двенадцать детей, она была как моя родная бабушка, такая добрая и лучистая, все меня старалась подбодрить. Спасибо ей!
В принципе, поразмыслив, я поняла, почему так происходит. Большинство врачей схожи в установке: лечить только тело (чему, собственно, их и учат в институтах). Чем меньше врач общается с пациентом — тем проще ему работать. А то вдруг врач из лучших пробуждений принесет какую-нибудь книжечку спасительную, не одобренную Минздравом, или поговорит по душам, а женщина завтра пойдет и что-нибудь с собой сделает — потом не оправдаешься и не отмоешься.
Психологи… Я уже говорила, что в моем роддоме их не было, но мне посчастливилось познакомиться с таким специалистом еще во время беременности. Ее зовут Аня, и она меня спасла, вытащила из моего горя.
В первый раз мне в роддоме сказали, что у меня будут роды, и это так неожиданно (потому что рано, на седьмом месяце). Моя родная сестра дала мне телефон своей акушерки и перинатального психолога Ани, чтобы она меня хотя бы по телефону смогла как-то подготовить. Почему по телефону — потому что они живут в другом городе, в ста двадцати километрах от Москвы.
Мне было очень страшно. Аня рассказала мне, как проходят роды, как дышать, что делать и так далее. Она первая не побоялась отвечать на все мои вопросы, в том числе и психологические. Благодаря ей я смогла пережить первые роды. Они были преждевременные и длились тридцать семь часов, ребенок родился мертвым. Потом выяснилось, что у Ани есть психологическое образование, и я, немного оклемавшись после смерти моего малыша, стала ездить к ней на консультации или звонить по телефону. Несколько раз мы ездили к ней с моим мужем, и он только с ней смог наконец поговорить о том, что произошло. Ни до, ни после он об этом больше ни с кем не разговаривал.
Аня мне смогла помочь своим добрым и чутким сердцем. Мы с ней в чем-то очень похожи… Только у нее семеро (!!!) детей, а у меня пока нет. Всю вторую беременность я «проходила» с Аней — звонила ей или приезжала. Сначала все было хорошо, а потом…
Когда началось кровотечение, я звонила ей каждый день. Мы проговаривали проблемы, мои эмоции. Я с кровотечением пролежала в больнице два месяца. Никто из врачей так и не смог сказать, почему течет кровь, и, тем более, остановить ее. Так меня с кровотечением(!) и выписали домой. Я думала, что, может, родные стены помогут преодолеть тот же срок, что и в первую беременность. А врачам было, как мне казалось, по фигу.
Но через несколько дней домашней жизни мне стало хуже: я не могла спать, живот сводило. Меня могла успокоить только Аня; я разговаривала с ней и даже засыпала прямо с трубкой в руке, но ненадолго. Мы с ней проводили такой своеобразный мини-тренинг: я представляла, как я и мой малыш вместе лепим в четыре руки плаценту, бережно приподнимаем ее, чтобы ей было удобнее, чтобы она зажила. Знаете, было полное ощущение, что я с ребенком общаюсь и вижу его ручки. Мы лепим вместе. Я никогда этого не забуду: это было так прекрасно! Прекрасно, но, видимо, недостаточно или просто слишком поздно…Прошло ещё два дня, мне стало совсем невмоготу, и я вызвала «скорую». Я понимала, чувствовала, что все идет не так, совсем не так, как надо, и очень боялась. Мне надо было в больницу, я верила, что там обязательно сделают что-нибудь, спасут меня и моего ребенка!
И вот «скорая» приехала, в ней я и рожала. Мы попали в пробку. Большую пробку. Водитель, слыша мои крики (а я просто уже в голос выла от боли), орал в громкоговоритель, чтобы все машины разъехались, но им деваться было некуда. О боже, да что же это, уже в который раз, — НЕТ ВЫХОДА!!! Когда меня довезли до роддома и стали перекладывать с носилок на родильное кресло, выпал плод… Уже мертвый…. Врач отреагировала по-своему: «Признавайся, что делала, чтобы избавиться от ребенка?» Зачем они это говорят и без того измученным женщинам? Ничего не зная, не разобравшись в ситуации? Почему в больнице не действует презумпция невиновности? ЗА ЧТО ОНА МЕНЯ ТАК???
О, этот ужас и то, что последовало за этим, я бы без Ани не пережила. Или сошла бы с ума, или выпрыгнула бы из окна. Да, не скрою, были и такие мысли. Наверное, они у многих бывают — от отчаяния и безысходности. Аня в наших телефонных беседах помогла пережить мне первые дни и ночи, полные ужаса и горя, со звоном в ушах от детского плача — ведь дети лежали на этом же этаже. Это страшно, это как в аду — слышать детский плач, зная, что в этом общем хоре твоего родного голоса нет и не будет. Но я прошла через это — благодаря Ане. И сейчас я хочу сказать тебе, моя дорогая: НЕ БОЙСЯ ПРОСИТЬ О ПОМОЩИ! Может быть, окружающих, а может, высшие силы. Они обязательно пришлют тебе кого-то, кто поддержит и поможет, и этот «кто-то» может найтись в самом неожиданном месте. Я знаю, что такие помощники есть, возможно, кто-то из них уже дал тебе эту книгу или рассказал о ней. И эта помощь посильнее уколов и таблеток: ведь человеческое участие, позитивные эмоции способны буквально возродить человека заново. Не бойся, ищи, зови, проси! В худшем случае тебе просто скажут «нет», но это значит лишь то, что у тебя самой достаточно сил, чтобы выбраться. Ведь Бог не посылает нам испытаний не по силам…
